Сердце Северного ареала — Амарея
Городской дом
Лорда Сайниэля дар-Вийрна
Личные покои
День Выбора
Лорд Сайниэль с огромным облегчением покинул дом Трайвена, как только выдалась такая возможность, и сейчас, с наслаждением сбросив тесную обувь, растянулся на широкой постели своих личных апартаментов. Он и вовсе не задерживался бы там ни на минуту, но положение лидера обязывало его быть более внимательным к тем, кто следовал за ним. Тем паче, что Трайвен, несмотря на все его слабости и недостатки, был предан Сайниэлю. А потому он милостиво согласился на приглашение Трайвена, хорошие манеры и гостеприимство которого славились в Амарее во все времена. Будь оно неладно, это гостеприимство! Обижать отказом преданного сторонника было никак нельзя.
Да и, как оказалось впоследствии, его присутствие было совершенно необходимо по нескольким причинам. Во-первых, Посланник Владычицы так и не почтил их своим присутствием, хотя сроки его прибытия были заранее обговорены. Такого на памяти самого Сайниэля, который уже не менее десяти веков верно служил своей повелительнице, еще не случалось. И наводило на весьма неприятные мысли. Очень нехорошие мысли, ледяной занозой засевшие в сердце. Сайниэль никому и никогда не признается в том, что на какую-то долю мгновения где-то в глубинах его сознания зародились первые ростки паники. Но многолетняя тренировка помогла ему взять себя в руки и подавить все эмоции, заставляя мозг усиленно работать.
Итак, что мы имеем? Определенный план, который был рассчитан почти до секунд. Прибытие Посланника, введение его в местное общество, вероятное представление Посланника Дракону с последующим возможным переходом на более высокий уровень отношений… Владычица не оставляет надежды подчинить Дракона, посредством тайного имени, которое в свое время и должен был узнать Лайат, но не справился с возложенной на него задачей. Тем более, что и обстоятельства складываются весьма удачно — Дракон ждет ответа от высоких лордов, и убедить его в том, что Посланник и есть его Избранный… А почему бы и нет? Ведь один раз это уже сработало…
Определить, чей Дом будет представлять неизвестный Посланник предстояло на месте, потому что определение степени родства — не самая приоритетная задача, но здесь не возникало никаких вопросов — это был небольшой сюрприз для Трайвена, можно сказать — подарок Владычицы, поскольку принимающей гостя стороной на этот раз выступал именно дар-Кейтарио. И с точки зрения легенды, проработанной Сайниэлем еще несколько недель назад, все выглядело вполне безупречно. Но весь его замечательный план внезапно рассыпался, как песочный замок, потому что нет главной детали. Посланник так не появился, и от него нет никаких известий. А срок, назначенный Драконом, неумолимо приближался.
Что же там могло случиться? Неужели все-таки возникла проблема с выходом из-за Барьера? Так ведь портал проходит по краю самого заброшенного острова. И Драконы никогда не обращали особого внимания на тот дальний район. Да и проторенная тропа лежит в стороне от владений Драконов, насколько знал сам Сайниэль. Так что не могло это стать препятствием. Если только… Если только не произошло что-то непредвиденное, что-то такое, о чем Сайниэль пока еще не имеет ни малейшего понятия, но весьма вероятно, будет извещен для дальнейшей корректировки всех их последующих действий.
Владычица изменила свои планы касательно Эйрена? Сомнительно, тем более, на днях Сайниэль лично отправил ей гонца с сообщением о последнем требовании Дракона. Она ведь не может не понимать, чем им грозит появление нового a’maire у Эйрена. Столетия тщательно планируемых предварительных шагов могут пойти дракону под хвост. Сейчас Эйрен слаб, слаб настолько, насколько не бывал ни один Дракон никогда прежде. И все, что им требуется — незаметно подтолкнуть его к краю. Сайниэль яростно ударил кулаком по покрывалу. Осталось-то всего ничего — нужно просто добить его — и путь для Владычицы будет свободен. Если только она не передумала, и не решила сохранить Эйрену жизнь…
Но в любом случае, Амарея — это ведь только начало их грандиозного пути. Лиарт уже давно не представляет никакой угрозы, Вийнор — хуже, чем мертв, и в этом он виноват сам, никто не заставлял его бросаться в объятия Дракона. Рейнор… Ублюдок вообще не должен был появляться на свет, а потому — туда ему и дорога. Эйрен… Сайниэль хищно улыбнулся, представляя себе, как он лично всадит Дракону кинжал в грудь, медленно загоняя его по самую рукоять. О… Это было бы просто великолепно, если Владычица позволила бы ему лично решить вопрос пребывания Эйрена на этой земле. Но, к его великому сожалению, пока этот вопрос остается открытым. Если он, Сайниэль, начнет действовать самостоятельно, не испросив дозволения своей повелительницы, то… Он как-то резко передернулся, не желая даже на мгновение задуматься о том, что с ним может сделать Владычица за своеволие. Но и тянуть дальше… Ладно, Эйрен уже списан со счетов — ему все равно не выжить.
Дальше все будет намного проще и лучше. Они вырежут Драконов и их подстилок по одному. Если верно предположение, что смерть одного Дракона влияет на всю их популяцию в целом, то в этой стратегии Владычицы заключается своеобразная ирония. Страх сделает Драконов безоружными. Он дезориентирует их, заставит совершать ошибки. Сначала маленькие, потом все большие и большие. И начинать нужно с тех, кто якобы является их щитом — a’maire. Нет a’maire — нет особой проблемы, ибо Дракон станет уязвим. И его будет намного легче устранить. Есть, конечно, немалая доля вероятности того, что семьи этих драконьих любовничков поднимут крик и возьмутся за оружие. Но разве их мнение имело какое-либо значение для тех, кто не желает мириться с подобным положением вещей? Их просто сотрут с лица земли, сметут одним ударом, потому что у оппозиции есть свои силы, и они в любом случае возьмут свое, если не числом, то коварностью и хитростью.
Во-вторых, некоторые сомнения и опасения вызывает состояние самого Трайвена. Но здесь, конечно, есть доля вины и Сайниэля. Ему не следовало быть настолько… Сайниэль тяжко вздохнул. Каким? Сам себя он видел уверенным и строгим лидером, за которым эллайн пойдут куда угодно, ни на мгновение не задумываясь, и жертвуя своими жизнями ради великой цели, ради их собственной свободы. Он был совершенен в своих действиях и никогда не делал ошибок, максимально четко и эффективно выполняя поручения Госпожи, раз за разом преодолевая очередную ступеньку, максимально быстро и точно выполняя поручения своей повелительницы, постепенно возвышаясь в глазах Владычицы над остальными. Неужели Трайвен попросту завидует ему? На мгновение Сайниэль задумался, прокручивая в голове их последнюю встречу. Нет, не похоже. Тогда — что? Неужели то, что Посланник так до сих пор и не прибыл, подействовало на него настолько сильно, что он показал ему, Сайниэлю, свой страх?
А может быть, Трайвен подумал, но не озвучил ту мысль, которая только что посетила самого Сайниэля — Владычица гневается на Сайниэля за что-то и это… Нет… Этого просто не может быть. Чем он мог вызвать неудовольствие своей повелительницы? Он всегда верно и точно выполнял все ее распоряжения и оправдывал ее ожидания. Здесь кроется что-то другое. А вот поведение Трайвена все же вызывает определенные вопросы. Неужели сломался? Слабак. Злая усмешка исказила лицо эльфа. Трайвен всегда был слабым, всегда, сколько его помнил Сайниэль. Слишком мягким, слишком добрым, слишком милосердным. Но этот недостаток вполне поправим. Пара капель дивного отвара, что был передан ему Владычицей, и все эти неуместные чувства и эмоции уйдут прочь. Сайниэль уже испытывал действие дивного зелья на Трайвене, и эффект его вполне удовлетворил. Видимо, действие отвара ослабевает, так что в ближайшее время следует обновить чары.
Ничего. Это не самое страшное. У него есть то, то не позволит Трайвену предать его, если в его жалкой голове мелькала хоть тень подобных мыслей. Хотя, если посмотреть на все это с другой стороны, то вполне вероятно, что Трайвен просто выбит из колеи последним Советом. Ведь Дракон потребовал ни много ни мало — предъявить Избранного. Да еще и сроки указал. Сам Сайниэль был ошарашен подобной наглостью Дракона не менее своего мягкосердечного соратника. Да еще и этот Рейнор, выскочка, жалкое подобие последнего a’maire Эйрена ар-Аталиора, начал задавать очень неудобные вопросы… У Сайниэля сложилось такое впечатление, что дерзкий лорд намеренно провоцировал их. И ведь в какой-то момент сам Сайниэль испытал некое странное чувство дежавю, улавливая некоторое сходство в чертах лица, насмешливо вздернутой брови — но это вообще у дар-Ашенов семейное, жестах Рейнора… Словно призрак из прошлого… Не может ли быть такого, что он переродился и вернулся, чтобы отомстить?
Сайниэль глубоко задумался, стараясь припомнить все, что было сказано или сделано дар-Ашеном во время Совета. Да, конечно, определенное сходство с тем,
прошлым Рейнором несомненно есть. Но — весьма сомнительно, что это его новое воплощение. Гены Вийнора очень сильны, и просто они проявились в определенном поколении его Рода. Не более. Нынешний Рейнор дар-Ашен всего-навсего лишь молодой наглец, выскочка, которого он, Сайниэль, поставит на место. И никакого значения не имеет та размолвка, что произошла между Рейнором и его единственной дочерью Эйлиэнной, достаточно жестоко пошутившей над ним несколько десятков лет назад. Она была молода и глупа, и Рейнор должен был это понять. И приходить просить ее руки у него, Сайниэля, а не признаваться ей открыто в своих чувствах. Это Драконы могут себе позволить такие вольности. А эллайн должны поступать по правилам, что были написаны их предками. Сайниэль уже принес положенные долгом и обществом извинения, и протанцевал перед этим нахалом все требуемые па. И что же юный Лорд? Презрительно задрал нос и отвернулся. Мол, Наследник Рода оскорблен поведением взбалмошной девицы. Сайниэль раздраженно фыркнул, вспоминая сколько проблем принесла ему единственная, но тем не менее, горячо любимая дочь.
Сайниэль лукавил. Ибо даже самому себе он никогда не признается в том, что юный Рейнор поступал согласно устоям эльфийского общества. И его признание, сделанное Эйлиэнне и жестоко высмеянное ею, было первой пробной попыткой, после которой — при условии получения предварительного положительного ответа — юный лорд вполне мог посетить Сайниэля с визитом и официально попросить у него руки дочери. И может быть тогда жизнь его дочери была бы намного приятнее, чем сейчас. Ее муж не вызывал у Сайниэля ничего, кроме отвращения. Но капризная девчонка хотела видеть в своей постели только сына лорда Вайрена и никого больше. Это было глупо и недальновидно со стороны самого Сайниэля — выдавать дочь за того, кто еще не скоро станет Главой Рода. К сожалению, время уже было упущено. Поступи Сайниэль тогда по-своему, и прикажи он ей выйти за Рейнора, еще неизвестно, чем бы это все могло закончиться. А так — все довольны, да и самому Сайниэлю спокойнее.
И все же что-то не давало почтенному лорду покоя. Какой-то червячок сомнений все же грыз его душу. Неужели Владычица оставила его? Кипучая и деятельная натура Сайниэля призывала его к немедленным действиям, но природная осторожность говорила о том, что нужно выждать — возможно, все не так плохо, как ему кажется.
Невеселые размышления Сайниэля прервал громкий стук в дверь личных апартаментов. С бешено колотящимся сердцем он вскочил с постели. Дрожащими от волнения руками он быстро поправил свою одежду и позволил слуге войти.
— Прошу прощения за то, что потревожил тебя, господин, — склонился в низком поклоне его личный слуга, Айген, — но к нам прибыл вестник из замка Дракона. Он ждет в малой гостиной.
— Хорошо, — произнес Сайниэль, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Он облегчено вздохнул. Айген уже исчез, и Сайниэль неторопливо поднялся, еще раз придирчиво рассмотрел свою одежду прежде, чем появиться перед голосом Дракона.
Вестник неподвижно стоял у камина, ожидая его прихода. Высокий статный эллайн, с широкими плечами, в простой белой тунике и таком же ослепительно-белом плаще. Длинные медные волосы убраны в высокий хвост, и весь его облик дышит безмятежностью. Сайниэль тут же отметил про себя, что раз гость не присел, значит послание Дракона будет кратким и лаконичным.
— Приветствую тебя, лорд Сайниэль дар-Вийрна, — произнес вестник. Ни выражение лица, ни тембр голоса, ни спокойствие в янтарных глазах не давали возможности прочитать причину появления голоса Дракона здесь. — Я прибыл, чтобы уведомить тебя, что новый Совет откладывается на неопределенное время. Но поиски Избранного прекращаться не должны.
— Могу ли я узнать причины? — спросил Сайниэль, уже заранее зная ответ.
— Кто поймет мысли Дракона? — улыбнулся вестник и, снова поклонившись, покинул дом Сайниэля. Сам лорд пребывал в некоторой растерянности. Что еще задумал Эйрен? Неужели они жестоко ошиблись, и яд, которым они усердно пичкали его на протяжении столетий, больше не действует на него? Или… это конечно невозможно, но вдруг он определил, что его целенаправленно травят, и сейчас ищет тех, кто… Как? Нет-нет-нет. Яд невозможно определить, от него нет противоядия. Это просто…
Сайниэль нервно измерял шагами гостиную, а в голове его воцарился хаос. Что-то пошло не так. Что-то явственно изменилось в правилах этой игры. Почему же молчит Владычица? Неужели она бросила его, одного из своих самых преданных слуг? Нет, она не может оставить его… Нарастающая паника затопила сознание Сайниэля, ломая всю его выдержку, все его напускное хладнокровие. Страх всепоглощающей, сметающей все на своем пути волной, заполонил его разум, и Сайниэль упал на колени, подавляемый огромной мощью, пытаясь бороться с кошмарными видениями, что окружали его со всех сторон. Он не почувствовал изменений магии, что призрачным вихрем прошел по его дому. Все, что он сейчас ощущал — боль, одну лишь боль, режущую, испепеляющую. И сам он становился этой болью.
Что-то изменялось в хрупком балансе сил. Маятник снова качнулся…
Северный ареал
Jayat’na-ray, воздушный замок дар-Ашенов
Ритуальный Зал
Потоки магии мягко опустили Рейнора и Вийнора на пол, постепенно растворяясь в легком тумане, Скрижаль снова заняла свое место над Алтарем. Воздух еще искрил мерцающими переливами, отголоски силы, бушующей всего несколько минут назад, метались испуганным эхом под каменными сводами зала, постепенно затихая, а Рейнор с мягкой улыбкой смотрел на того, кто так невероятно — по-другому и не скажешь, воистину велики чудеса Виирдаану — вернулся из небытия, заново обретя живую плоть и кровь. Поймав спокойный пристальный взгляд темных глаз Вийнора, Рейнор склонился в низком почтительном поклоне:
— Приветствую тебя, Вийнор дар-Ашен, te’nayo ар-Эраэннон. Я счастлив, что ты вернулся домой.
Низкие обертоны в голосе Рейнора, так похожие на его собственные, изумляли Вийнора. Он еще не совсем пришел в себя после такого стремительного хода событий. У него было слишком много вопросов, на которые хотелось немедленно получить ответы, но пока еще он не знал точно, в какой из граней реальности он оказался. Определенно точно в той, где Лиарт всегда ждал его. Но тогда… Почему Рейнор сейчас находится не с Эйреном? Почему он здесь, в замке Рода? Ведь он стал a’maire Дракона? Или — нет?..
Эта линия неизменна во всех реальностях, которые он видел. И отношения Эйрена и Рейнора — одна из главных временных линий любой реальности Виирдаану. Рейнор и Эйрен являются истинными партнерами. И как бы не сложились их жизни — этого уже нельзя изменить. Так суждено. Почему Рейнор обращается к нему, Вийнору, только как к супругу Лиарта? Не как к отцу? Почему? Неужели Рейнор сердится на Вийнора? Но за что? Вопросы, вопросы, вопросы… Задавать их именно сейчас было бы верхом бестактности. Да и не до вопросов сейчас, если уж быть честным с самим собой. Сначала нужно дождаться, пока Лиарт не придет в себя, и убедить его в том, что он, Вийнор, действительно вернулся. Что он жив и по-прежнему испытывает глубокие нежные чувства к своему Дракону. А все остальное — вполне терпит.
— Я тоже счастлив, что смог вернуться, Рейнор, — сдержанно произнес Вийнор, принимая негласные правила игры. Со временем он разберется, что здесь к чему, а пока нужно решать первоочередные задачи.
— Что ж, — открыто улыбнулся Рейнор, — я понимаю, что тороплю события, но это действительно важно. И нам осталось решить еще кое-какие вопросы прежде, чем ты уйдешь к Лиарту, покинув стены ритуального зала.
Вийнор в изумлении выгнул бровь, недоумевая. События разворачивались с ошеломительной скоростью, и он не вполне успевал за ними, но Рейнор продолжал улыбаться, и эта улыбка наполняла Вийнора теплом и покоем. Предательский страх испарился, едва успев зародиться в глубинах его сознания. В темных глазах Рейнора замерцали причудливые золотые искорки. И это обожгло Вийнора пониманием.
«Великое Небо!» — пронеслась мысль. —
«Наш сын — Дракон! Без проведения ритуала!»
— Магия Рода признала тебя старшим, — продолжил тем временем Рейнор. — Несмотря на то, что ты являешься te’nayo Дракона, ты вполне можешь и должен принять на себя ответственность за наш Род. И я думаю, что это будет наиболее мудрым решением. Тем более…
— Подожди… — остановил его Вийнор. — Я только что вернулся… Мы еще не…
— Ты ведь и сам понимаешь, — отрицательно покачал головой Рейнор, — что даже это не может являться отговоркой. Магия Рода сказала свое слово. Кейрат признал тебя, признал твой ихор несмотря на те изменения, что произошли с тобой, где бы ты ни был все это время.
— Но… это не может подождать?
— Нет, — снова улыбнулся Рейнор. Вийнор с удивлением понял, что его сын не видит в нем врага и захватчика. Вийнор и сам чувствовал, как магические потоки окружали его, взывая к голосу его крови, определяя его истинное место — Главы Рода по праву перворожденного. И этот разговор Вийнор совершенно точно отложил до полного выяснения ситуации. Рейнор же открыто признал пожелание родовой магии, взывая к чувству долга. И если его наследник, сам не обделенный ни силой, ни мощью, не видит в нем соперника, то кто тогда он для Рейнора?
— Ты сильнее меня. Намного. И твоя сила — только не смейся, я почувствовал это в потоке — она несколько иная. Более… даже не знаю, как обозначить свои ощущения… — на несколько минут Рейнор глубоко задумался, с трудом подбирая слова. — Нет… это невозможно пока облечь в соответствующие звуки. Но я чувствую всем своим существом твою силу и мощь. Все это пойдет на пользу нашему Роду.
— Я… — смутился Вийнор. Он еще не совсем понимал, о чем идет речь, о каких изменениях и какой мощи говорит Рейнор, хоть и инстинктивно чувствовал, что Рейнор не лжет ему.
— Мы не можем тянуть, — твердо сказал Рейнор. — Просто поверь мне на слово. Я знаю, что сейчас я прошу и требую от тебя многого. Тебе нужно время, чтобы освоиться, чтобы понять, осознать и принять то, что уже произошло, но к сожалению, у нас этого времени почти нет. Ты… — Рейнор внезапно смутился, потому что в своем собственном голосе он ощутил властные металлические нотки, словно… Словно он разговаривал с младшим родичем, отдавая ему приказ. А Вийнор, ощущая безмолвное давление, и видя отчетливое смущение Рейнора, почти физически чувствовал торопливый бег времени.
«Что же тут все-таки происходит? Война?» А потом взгляд его зацепился за переливающуюся всеми цветами радуги Скрижаль, и кусочки мозаики сами собой сложились в единое целое.
— Кейрат! — выразительно произнес он. — Прекрати. Мы сами разберемся и без твоего участия.
Изумленный Рейнор проследил его взгляд, миндалевидные глаза его сузились, а на красивом лице появилась озорная мальчишеская улыбка. Он мгновенно понял причину, по которой давил на Вийнора, но продолжал оставаться столь же незыблемо спокойным и предельно собранным, как и на протяжении всего их разговора.
«Удивительно, — пронеслось в голове у Вийнора. —
Ни тени гнева, недовольства, зависти. Как же… Он все еще чист от подобных страстей… Как это может быть?»
Укоризненно покачав головой, глядя на мерцающую Скрижаль, Рейнор вновь обратил все свое внимание на Вийнора. Его низкий, почти завораживающий голос, был полон уверенности в своей правоте.
— Мне бы не хотелось повторяться. Как ты и сам видишь, даже Кейрат жаждет заполучить тебя — видимо, твой ихор нравится ему больше моей лазурной крови. Но сначала, — Рейнор выразительно посмотрел на мерцающую брачную татуировку, покрывающую виски и скулы Вийнора, — ты должен подтвердить и закрепить свой брак. И чем скорее это произойдет, тем лучше для всех нас. Лиарт, каким бы он не пытался казаться сильным… Он иссушил себя тоской по тебе. Ты нужен ему.
— Откуда…
— Я
знаю. Чувствую, — кратко ответил Рейнор и снова внимательно посмотрел на своего удивительного предка. — Я подготовлю ритуальный зал. И почту за честь быть свидетелем, если ты позволишь…
— Я… — вот тут Вийнор был действительно ошеломлен. Его сын был истинным лордом. Вийнор подозревал, что под маской сдержанности таится тысяча вопросов, множество эмоций, но молодой мужчина очень хорошо держал себя в руках, правильно расставляя приоритеты. Сначала должно произойти то, что действительно имеет особое значение. И если магия подтвердила личность и права Вийнора, признав и его первородство, и его силу, необходимо как можно скорее предпринять последующие шаги, чтобы закрепить положение самого Вийнора и исцелить душу Лиарта, все еще оплакивающего своего возлюбленного.
— Я буду счастлив, если ты окажешь мне эту честь, — произнес Вийнор, с удивлением осознавая, что пауза затянулась и Рейнор уже давно ждет от него любого ответа. Он наклонил голову, отвешивая легкий поклон, и удивился, как внезапно посерьезнел Рейнор. «
Что же тут, во имя Неба, все-таки происходит?»
Северный ареал
Jayat’na-ray, воздушный замок дар-Ашенов
Личные покои Лиарта
День
С того момента, как Рейнор переместился с Вийнором в ритуальный зал Рода, прошло уже несколько часов, ставших для Найрима поистине изощренной пыткой.
«Почему они так долго?» — недоумевал он, с тревогой вглядываясь в мертвенно-бледное лицо Лиарта, все еще пребывающего во власти беспамятства.
«Неужели что-то пошло не так?» Найрим старался гнать от себя тревожные мысли, концентрируясь на радости, которую он испытал, когда понял,
кого он видит перед собой. Разумеется, что в первую очередь золотоволосый Дракон испытал нешуточное потрясение, особенно учитывая все события последних дней: и Совет, и сокровенный разговор с Лиартом, и тайны, которыми они обменялись во владениях Найрима и здесь…
Нервы, натянутые, как струны ситара, звенели, и Найрим боялся, что просто не выдержит всего этого стремительно потока невероятных событий, вызывающих столь нешуточные эмоциональные встряски. И эти тонкие струны просто лопнут, падая рваными ошметками к его ногам. Когда он увидел Рейнора, и осознал, что этот молодой мужчина — перерожденный сын Лиарта и Вийнора — казалось, большего потрясения просто быть не может. Но буквально сутки спустя, увидев целого и невредимого Вийнора, невозмутимо лежащего в постели Лиарта, Найрим решил, что его бедное сознание все же не выдержало, и он совершенно точно сошел с ума.
Как выяснилось буквально через несколько секунд, длящихся целую вечность — не сошел. Стоящий рядом в изумленном молчании Рейнор видел все то же самое, что и Найрим. И это удерживало Дракона от немедленного зова арейрам. Но вполне вероятно, если произойдет еще что-нибудь в подобном роде, он точно двинется. И тогда арейры ему понадобятся незамедлительно. Драконья психика не рассчитана на такие выкрутасы. Слишком много волнующих и будоражащих сердце событий происходит в последнее время, обрушиваясь внезапно, полностью накрывая собой подобно снежной лавине в горах.
Найрим судорожно выдохнул. Пристально рассматривая черты лица Лиарта, он отмечал и сеть морщинок, опутавших уголки глаз, и тонкий пергамент кожи, потерявшей свое радужное сияние много веков назад, и скулы, ставшие сейчас почему-то еще острее и тоньше, и покрывающую их поблекшую вязь брачной татуировки, и из глубин сердца поднималась такая невероятная боль, что хотелось кричать, выплескивая ее…
«Как же ты носил в себе это? Откуда ты брал свои силы, друг мой, вождь мой? Что было твоим источником, позволяющим просыпаться каждое утро в постели, и продолжать жить дальше, без единого проблеска надежды на то, что вы когда-нибудь встретитесь? Я не понимал… я не мог осознать, насколько больно тебе было жить… Вождь мой, друг мой…»
Найрим коснулся кончиками пальцев белоснежных волос и горько усмехнулся. Надо же, какую глупость придумал — силы… У Лиарта просто не было иного выбора, и его проклятая честь не позволяла ему поступить по-другому. Потому что лиши он себя жизни — жертва Вийнора стала бы напрасной, и Лиарт показал бы этим, что не уважает право выбора своего погибшего супруга. Лиарт принял этот проклятый небом Дар, превративший его некогда счастливую жизнь в ежедневную пытку — мир, в котором больше не было второй половины его души. Принял и смирился, не делая никаких попыток свести счеты с жизнью. Но и нормально жить он тоже не мог — потому что его сердце, его душа, его чувства — все это принадлежало мертвому Вийнору. И как-то внезапно холодно стало Найриму. Холодно и неуютно.
— Владыка Найрим, — мягкий голос Рейнора вернул Дракона из горьких дум. Найрим повернулся, еще не успев как следует овладеть своими эмоциями. Две одинаковых пары угольно-черных глаз смотрели на него с тревожным ожиданием.
— Что… — голос Вийнора предательски сорвался. Он резко выдохнул, но прежде, чем он смог правильно и четко сформулировать свой вопрос, Найрим вскинул руки в защитном жесте:
— Нет-нет, ничего не произошло! Лиарт еще не приходил в себя…
— Что с тобой, Владыка Драконов? — Рейнор подошел к ложу и опустился на колени, взяв руки Найрима в свои. — Что так потревожило
тебя?
Найрим почувствовал живое тепло тонких пальцев и подняв голову, посмотрел на Рейнора. Кривая усмешка исказила прекрасное лицо Дракона, когда он тихо признался:
— Я ведь только сейчас начал осознавать, каково ему было все это время… Жить без надежды… Зная, что, вероятно, больше никогда… Это невыносимо. И все это время он не мог… не мог уйти вслед за любимым, иначе все это было бы напрасно…
Найрим закрыл лицо руками и тихо сидел на краю широкого ложа, не произнося больше не единого слова. Нет, слез не было. Они подступали комом к горлу, затрудняя дыхание, но пока еще не спешили выйти наружу. Была только странная, иссушающая душу тоска. Рейнор молчал, ни единой эмоции не пробилось сквозь его щиты. Вийнор переводил пристальный внимательный взгляд с Найрима на Лиарта и обратно. А потом, словно приняв какое-то решение, произнес:
— Владыка Найрим, не окажешь ли ты мне честь, став сегодня свидетелем моего брачного обряда?
Когда Дракон поднял на него свои изумленные глаза, Вийнор увидел удивительную гамму эмоций, медленно сменяющихся во взгляде Владыки — боль и безнадежность уступали место радости, лед, тонкой паутинкой покрывший радужку синих глаз таял, испаряясь в вечности.
— Я почту за честь… — только и смог произнести Найрим. Встав, он низко поклонился Вийнору.
— В таком случае, — заключил Рейнор, — нам пора, Владыка. У нас еще много дел, а время почему-то не желает растягиваться до бесконечности. До заката осталось всего пару часов.
Найрим тут же посерьезнел. Мысль о предстоящей подготовке к ритуалу, сразу вытеснила все остальные, растворяя боль и сожаления где-то там, на зыбкой границе сознания. Он только кивнул Рейнору, и они, тепло попрощавшись с Вийнором, покинули спальню.
Вийнор же сбросил тунику и сандалии, оставшись в одних свободных штанах, и лег рядом с Лиартом. Прильнув к возлюбленному, ощущая его тело всем своим существом, он замер, прислушиваясь к его размеренному дыханию, ровному биению израненного сердца. Он видел, как равномерно вздымается грудь Лиарта, как точно отсчитывает пульс небольшая венка там, на шее… И ему так отчаянно захотелось прижаться к ней губами, проложить цепочку поцелуев выше, к изумительной шее, на которой он не раз оставлял свои метки… Ласкать, целовать, нежить желанное тело возлюбленного, доводя его до невнятных бормотаний, стонов, всхлипов… Как же сладок он, как же прекрасен его Дракон… Желание захлестывало безумной волной, отдаваясь легкой дрожью во всем теле. Как же он истосковался по своему единственному…
Эмоции кипели в крови — пламенном драконьем ихоре, жидкой лавой растекаясь по венам. Еще немного, еще совсем чуть-чуть и… Нет. Нет-нет-нет. Только не так, не тогда, когда Лиарт не может видеть его, чувствовать его прикосновения и поцелуи, нежные ласки и жаркие слова. Сначала нужно пробудить его. Вернуть в этот мир. Все остальное будет потом. Вийнор видел и чувствовал больше, чем Владыка Найрим, потому что особая связь — священные узы супружества, заключенные ими — Вийнором и Лиартом — несколько сотен лет назад, позволяла ему в полной мере ощущать теперешнее состояние возлюбленного. И на какое-то мгновение ощутил укол стыда — как он мог? Едва не набросился на любимого, даже не подумав о том, что этим может навредить Лиарту еще больше. Непростительно. Он будет держать себя в руках. Он может контролировать свои действия.
А сейчас он должен позвать Лиарта. Вийнор смотрел на возлюбленного, и зрачки его темных глаз расширялись, закрывая радужку. Лиарт был магически истощен настолько, что трудно было вообще себе представить, что он все еще жив. Найрим был прав в одном — Лиарт не мог позволить, чтобы жертва его Вийнора была напрасной. И жил вопреки своему желанию. Потому что Вийнор сделал свой выбор за них обоих.
— Сколько же боли я принес тебе, te’aini mei… — с горечью прошептал Вийнор, проводя пальцами по тонким сухим губам Лиарта. — Как же я был слеп… Вернись, желание моего сердца… Посмотри на меня… Teira’aieren, прошу тебя, вернись ко мне!
Имя души. Тайное имя, дающее неограниченную временем и пространством власть над тем, кому оно принадлежит. Нет, Вийнор не хотел
такой власти, он и так уже обладал своим возлюбленным настолько, насколько это вообще было возможно. И тело, и душа, и мысли Лиарта принадлежали ему, только ему одному. Но только так — произнося тайное имя — он мог привести своего любимого в сознание. Ибо большей муки — видеть его таким — усталым, сломленным, болезненно-изможденным — просто и быть не могло…
Мертвенно-бледное лицо Лиарта все еще вызывало у него дрожь, заставляя переживать снова и снова тот ужас, который он испытал, мгновенно оценив ситуацию на обзорной площадке. Тогда, в то время он не мог допустить гибели своего единственного. И сейчас, отчетливо ощущая боль Лиарта, затаившуюся в каждой черточке лица, в полупрозрачных линиях поблекшей брачной татуировки, залегшей в морщинках, спрятавшихся в уголках глаз, Вийнор поклялся самому себе, что больше никогда… Больше никогда он не станет обрекать своего любимого на невыносимые муки! Лучше уж быть вместе в смерти, чем существовать вот так…
Вийнор нежно, почти невесомо ласкал истончившиеся бледные губы Лиарта, те самые губы, что некогда были полны красок и дарили ему одурманивающие, обжигающие поцелуи. А мягкая кожа, изумительное сияние которой всегда приводило Вийнора в восторг, она плавилась под его, Вийнора руками, когда он прикасался к Лиарту, лаская его всем своим телом, желая вырвать из горла своего Дракона очередной гортанный стон желания… Это было выше сил Вийнора. Он больше не мог и не хотел ждать. Все его существо стремилось к Лиарту, рвалось к нему сквозь бесконечную пелену пустоты, в которой пребывало сознание Дракона. И он дышал вместе с ним, ощущая, как бьются в унисон два сердца.
— Teira’aieren, прошу тебя, вернись ко мне! Я люблю тебя…
Покрытые снежной изморозью ресницы слегка дрогнули раз, второй, а потом медленно распахнулись, являя миру удивительные лазурные глаза. Лиарт судорожно вздохнул, пытаясь подавить всхлип, чуть приподнял голову и…
— Ты… — только и смог выдохнуть он, глядя на замершего в ожидании Вийнора. Вийнор поднял руку, и не произнося ни слова провел кончиками пальцев по лицу Лиарта, очерчивая овал его лица. Почувствовав теплое живое прикосновение, Лиарт поначалу опешил. Сознание отказывалось принимать увиденное. Этого просто не могло быть. — Ты… — ошеломленно повторил он. Это было больше, чем он мог вынести, больше, чем могло вместить его, опаленное постоянной болью сознание, позволяя вырваться безумным, отдающим особой, безнадежной горечью разлуки, словам:
— Я люблю тебя, dhas’sa mei... tei’nass mei... raen’nass mei
... — словам, которые он так и не успел сказать тогда, ускользая от возлюбленного в блаженное беспамятство. Отчаянные, болезненно-горькие слезы чертили мокрые дорожки на лице Дракона, а он, прикрыв глаза, наслаждался прикосновениями того, по ком так отчаянно тосковало его сердце, прижимая ладонь Вийнора к своему лицу. — Неужели Виирдаану наконец-то сжалилась надо мной, и мне было позволено умереть и разделить с тобой посмертие?
Лиарт покрывал пальцы Вийнора нежными, полными затаенной тоски поцелуями, в которых смешалась и горечь его слез, и многовековое сводящее с ума одиночество, и безумное желание, направленное только на одно-единственное существо во всей Вселенной. Лиарт так жадно вдыхал запах его кожи, словно не мог надышаться, а потрясенный Вийнор молчал, не в силах вымолвить ни слова. Все это было так… Он задыхался от слез, подступивших к глазам, глядя на то, как его могущественный и сильный Дракон зарывается лицом в его ладонь, наслаждаясь длящимся прикосновением…
— Или все же безумие овладело мною? — прошептал Лиарт. Он все еще не мог поверить в это чудо, как и не мог понять происходящего. Ему казалось, что все это происходит не наяву. Что он все еще находится в своем ментальном пространстве, в своих затаенных мечтах. — Но если ты разделяешь его со мной, то я хочу, чтобы оно длилось вечно…
Это было невозможно, невыносимо, болезненно-горько... Тихие, отдающие безумием слова выворачивали душу наизнанку, вызывая грозовой шторм, в который превращались мысли и чувства Вийнора. Они, словно пальцы искусного лучника, спустили тетиву, стрелой на которой был сам Вийнор. Он больше не мог позволять этому безумию длиться. Он не мог позволять Лиарту думать о том, что только безумие или смерть могли дать им возможность быть вместе — снова. Проклиная себя в тысячный раз, он рванулся к своему возлюбленному, накрывая его собой, жадно сцеловывая его слезы, поток которых не прекращался, показывая истинную глубину и размер скорби Лиарта.
— Я с тобой, te’aini mei… — исступлено шептал он, с щемящей душу нежностью собирая губами соленую влагу. — Я здесь, я вернулся, слышишь? Ты не мертв… — невесомый поцелуй в висок. — Ты не безумен… — цепочка поцелуев прошла по острой скуле, устремляясь вниз, к тонким губам. — Ты жив, возлюбленный мой. Ты жив! — Вийнор захватил в плен сухие губы Лиарта, жадно сминая их, лаская языком, врываясь внутрь, словно утверждая свои права. Дрожащие руки нежно гладили снежно-белые волосы, бесконечно медленно пропуская сквозь пальцы густые пряди, — ты жив! Я вернулся, я вернулся к тебе!
Лиарт внезапно дернулся, пытаясь отстраниться, вырваться из крепких объятий, ему казалось, что это морок, кошмарный сон и он затягивает его в свои сети все глубже и глубже. Он должен немедленно бежать, бежать отсюда, чтобы эти прикосновения не могли стереть памяти о возлюбленном. Чтобы они не осквернили его тело, знающее только одни руки, одни губы, одно жаркое дыхание — и все это принадлежит тому, кого уже давно нет! Но Вийнор не отпускал его, крепко прижимая к себе, продолжая шептать, словно заклинание:
— Saa’rei te’aini mei. Saa’rei. Aire taie’re. Sei Den’shaa ere Nai’re’mass. Я больше не оставлю тебя и не покину. Saa’rei.
Лиарт бился в его объятиях, словно раненая птица, попавшая в силки. Он кричал, отчаянно пытаясь вырваться из сильных рук, но видение не отпускало его, не позволяло уйти, спрятаться, глядя на него любимыми темными глазами с мерцающими драконьими искорками. Потрясенное сознание не воспринимало реальность, потому что этого просто не могло быть! Ke’aire — разлука навсегда. И только чудо может вернуть ему потерянную любовь. Только чудо. Или… Мягкий нежный шепот наконец-то достиг его ушей и Лиарт вдруг затих, отчаянно пытаясь уловить ускользающую от него мысль. Чудо. Он молил о чуде тогда, в сакральную ночь Dhi’vaali Na’ei’ro, отпуская в небо бумажный фонарик…
Вийнор ощутил, как медленно, очень медленно расслабилось тело возлюбленного в его руках. Как дрожащие от волнения и неверия руки, кончиками пальцев коснулись его лица, мягко, почтительно-нежно, как узкая ладонь почти невесомо легла на его шею и бесконечно-медленно опустилась вниз, рисуя только ему одному видимую линию, лаская разгоряченное борьбой тело. Как слепо уткнулся ему в грудь Лиарт, вжимаясь в него до боли, до крика, что-то исступлено и жарко шепча… Повторяя снова и снова одни и те же простые слова, говорящие больше, чем самые страшные клятвы:
— Я люблю тебя, dhas’sa mei... tei’nass mei... raen’nass mei
... Я люблю тебя…
Вийнор не знал, сколько прошло времени прежде, чем Лиарт перестал судорожно всхлипывать и его дыхание выровнялось. Они лежали сплетенными в тесные объятия, и никакая сила в мире не смогла бы сейчас оторвать их друг от друга. Жажда прикосновения, ощущение настоящего живого горячего тела под руками, владели сейчас обоими.
— Я с тобой, te’aini mei, — прошептал Вийнор, целуя своего возлюбленного в висок. — Я больше никогда не оставлю тебя…
— Я больше и не смогу без тебя, dhas’sa mei… — срывающимся от волнения голосом произнес Лиарт. — Если ты сейчас окажешься лишь миражом, бредом моего больного воображения, я не выдержу.
— Ш-ш-ш, — приложив палец к губам Лиарта, Вийнор чуть отстранился, давая возлюбленному возможность увидеть свое лицо, и тихо попросил: — посмотри на меня.
Лиарт никак не отреагировал на его просьбу и Вийнор уже подумывал о том, чтобы повторить свою просьбу, но видимо, Лиарт все же решился. Лазурные глаза неотрывно смотрели в черные, медленно, бесконечно медленно погружаясь в бездну. А потом…
В ментальном пространстве Вийнора
Лиарт вдруг оказался в непонятном месте. Здесь не ощущалось ни времени, ни пространства.
— Смотри, — прошептал Вийнор. И Лиарт увидел, как мерцающий сгусток энергии, внезапно возникший перед ним, вдруг обрел очертания, превратившись в прекрасную деву. Лиарту казалось, что он ослепнет от ее красоты, так захватывающей дух. Медовые волосы, забранные в высокую затейливую прическу, переплетенную с живыми жемчужно-белыми цветами, локоны волос, обрамляющие безупречный овал лица, миндалевидные янтарные глаза, обрамленные густыми ресницами, причудливый изгиб бровей. Улыбка на тонких губах, цветом напоминающих спелую вишню. Стройный стан, затянутый в изумительное, цвета ночного неба, сияющего мириадами звезд, платье.
— Владычица Виирдаану, — снова тихо пояснил Вийнор. А потом Лиарт услышал:
— Я отдаю тебе то, что сохраняла многие века, Вийнор. Осталось еще совсем немного, и я должна буду вернуть тебя твоему Дракону. Ты нужен ему и мне. Твоя душа выкуплена, и я должна позволить тебе вернуться.
— Выкуплена? Кем?
Но Виирдаану лишь отрицательно покачала головой.
— Этого я сказать тебе не могу, Древний. Правила договора связывают меня. Но не это главное. Я не отниму у тебя память, ты будешь помнить все, что произошло. Сегодня в твоей реальности волшебная ночь — ночь Праздника Огней. И если ты помнишь, то в эту ночь возможно все.
— Если в сердце есть сокровенное желание, то оно будет исполнено. Я знаю об этом, прекраснейшая.
— Твой Дракон загадал свое желание…
— Он…
— Ты все увидишь сам, Древний. Тебе пора…
Ослепительная вспышка окутала их обоих, и все вдруг померкло.
***
А в следующее мгновение Лиарт осознал, что снова находится в своей постели и смотрит в глаза своего вернувшегося из небытия возлюбленного.
— Она отпустила меня, — произнес Вийнор. — Не знаю, как, не знаю, почему, но, если мне позволено снова быть с тобой… — задыхаясь от переполняющей его нежности, Вийнор прильнул к своему любимому, мягко касаясь своими губами его губ. — Ke’aire больше не властно над нами, — прошептал он, вовлекая Лиарта в чувственный поцелуй. — И в жизни, и в смерти — я твой! Больше ничто не сможет разлучить нас.
