Обернись и убегай (Непреложные истины)

      На следующее утро Арамин проснулся около полудня. Солнце нещадно палило в окно, нагревая комнату и в конце концов вырывая омегу из сна. Пальцы мужчины огладили пострадавшие бедра. На них выступили синяки, которые расцвели за ночь на нежной коже омеги. Красноватые, с синими краями, они были бы похожи на следы поцелуев, если бы трогать их было не так больно и мерзко. Арамин медленно встал, отмечая боль в спине отнюдь не из-за неловкого сна. Да, Талей вчера вволю поиздевался над своим любовником поневоле. Зеркало показало истинное состояние вещей. Исцарапанная грудь и спина, на боках остались синяки от мощного альфы, между ягодицами все еще саднило, а сидеть было больно. Арамин не смел жалеть себя, не смел плакать, смотря на свое отражение, но внутри погасло нечто, что держало его долгое время - гордость. Вопреки здравому смыслу, Арамин был уверен, что Талей все же не возьмет его силой. Омега не жалел своей красоты - были всякие ситуации, и золотоволосый бог, как называли его в одной из провинций, всегда возвращал себе былую стать. Красота в нем была яркой стороной, но отнюдь не главной, а Арамин был не против того, чтобы все любили его за лик и за его осанку.       В дверь тихонько постучали, и омега уж было напугался, что это снова его мучитель, но признав особый стук, расслабился. - Боже, Багир, быстрее, входи, - Арамин накинул на себя снова покрывало из парчи, расшитое золотом. Сейчас ткань немного царапала его, но Арамин не привык расхаживать нагим перед советником. Советник остановился у дверей и повел носом. Ярость наполнила его с ног до головы, он с трудом сдерживал себя, чтобы не пойти по запаху и не убить того, кто сотворил это. - Что он с тобой сделал? - зло спросил Багир, проходя в глубину комнаты. При виде развороченной кровати, советник рассердился еще больше. Тут и там были раскиданы вещи омеги, и на первый взгляд весь интерьер можно было принять за страстный: неряшливо незаправленная кровать, разбросанные тут и там вещи и белье омеги, даже окно было незаперто, как обычно в королевских спальнях. Но Багир сразу учуял, что все, что было в этой комнате происходило по желанию лишь одного. И сейчас его тяжелый запах оседал на покрывалах и полностью не успел выветриться из балдахина и занавесок. - Что он сделал с тобою, Арамин? - еще раз спросил Багир, смягчившись. Омега горько улыбнулся. - Ничего такого, чего нельзя было бы исправить, - печально усмехнулся он и подошел к своему советнику. Пальцы крепко сжали плечи мученика. Парча открыла царапины на них, синяки на горле и многое, что привело в ужас того, кто видел Арамина до этой ночи. Чистая и нежная кожа была усыпана знаками Талея. Он словно не жалел Арамина, тут и там помечая его, как одну из своих многочисленных омег. - Дай посмотрю, - парча шумно упала на пол. Арамин почувствовал, как Багир стоит на коленях, и тут горячие губы прикоснулись к одной из отметин на ноге. Омега шумно вздохнул, ничего не прося, но все же хотелось большего. Багир проследил языком путь, который вел от одного синяка к другому, пропустил саднящую промежность и перешел к спине. После его прикосновений становилось в разы легче, синяки переставали болеть, раны немного затягивались, царапины почти исчезали. Недаром говорили, что слюна оборотня - одно из лучших антисептиков и лечащих средств. Между тем язык Багира выводил узоры на плечах Арамина. - Что ты делаешь? - недовольным голосом поинтересовался Арамин, в блаженстве прикрыв глаза. Он почувствовал, как губы на плечах сложились в улыбку: -Забираю твою боль, что же еще. Омега шумно вдохнул. -Его запах даже еще не сошел с меня. Губы на плече сложились в усмешку: - Что поделать, если все равно я чувствую только твой, - нос Багира прошелся по плечу к затылку, где запаха было больше. Советник жадно вдохнул аромат своего аманта: терпкий, сладковатый, бессовестно желанный.       Руки сами напряглись, оглаживая бедра Арамина. Одежда внезапно стала неудобной и будто просила, чтобы ее сняли, но Багир лелеял каждое мгновение. Его любовь чуть не сломлена, и действия Багира никак не облегчали участь омеги. - До ужаса хочу тебя, - прошептал Багир, губами захватывая мочку Арамина и чувствуя, как тот словно струна напрягся. Да, еще не время, - завтра вечером я отлучусь на несколько дней, моя душа. Мне придется оставить тебя здесь в одиночестве. Если Талей еще раз посмеет... Арамин повернулся к нему лицом и посмотрел яростно в глаза: - Нет, он больше не посмеет, я уверен, а если даже его нога ступит в эту комнату, я не сдамся, - на ум Арамину сразу пришли последние минуты пытки Талея.       Через несколько минут Арамин в домашних одеждах разгуливал по королевскому саду, где было уединенно и тихо. Красные и пурпурные розы расточали дурманящий аромат, маленькие белые цветы, называемые шоколадницами за их запах, расстилались по земле. В углу росли гелиотропы, которые любил Арамин. Сад наполнял насыщенный восточный аромат, он словно садился на плечи, был тугим и нежным, если бы альфа и омега чувствовали хоть что-нибудь, кроме их собственных запахов. Они укрылись под низким раскидистым деревом. В это время в саду не было никого, кто мог бы им помешать, и Арамин начал тяжелый разговор: - Ты что-нибудь знаешь о несовместимости?       Багир посмотрел сверху вниз на своего любовника. Светлые волосы растрепались, голова покоилась на коленях самого советника, а пальцы Багира запутались в прядях Арамина. Голубые глаза смотрели с тревогой и любовью, словно Арамин знал то, чего знать бы ему не стоило. Взгляд омеги же был направлен на лицо советника: широкое мужественное лицо, большие открытые глаза с прямыми ресницами, всегда дружелюбное и открытое выражение. Багир был обладателем зычного и глубоко смеха, грубого голоса с чувственной хрипотцой, особенно когда он разговаривал с Арамином.       Советник огладил короткую широкую бороду, что еще совсем недавно была рыжеватой щетиной. - Знаю только, что несовместимость можно по запаху определить. Когда двое в постели, на нос только и полагайся. Когда альфа не подходит омеге, то он чувствует неприятный запах от нее, когда они занимаются сексом. Омега для него может совсем не пахнуть. И детей не получится, совсем. К чему ты это спрашиваешь? Талей?       Арамин закрыл глаза и глубоко вздохнул. Перед глазами вновь предстало лицо Талея, когда он сморщился от запаха Арамина и поспешил убраться из его покоев. Загадкой было для него то, что в обычное время омега пахла лучше некуда. Но зато теперь Талей вряд ли явится в его кровать за обещанным подарком. - Талей сказал, что я отвратительно воняю, когда кончил, - с трудом сказал Арамин, и тут же охнул, когда кулак Багира сжался в волосах золотистого цвета, - и я боюсь, что ребенка мы не зачали, и не сможем начать. Тогда к престолу придет какой-нибудь бастард, а над ним у меня совсем не будет власти, и я не смогу переубедить Совет.       Багир обернулся, чтобы еще раз проверить, не подслушивают ли их в этом уютном уголке, так как разговор повернул в опасное русло. Но, к счастью, только вдалеке находился отряд охраны, а в остальном пара никому не мешала. - Я не слышал, чтобы какая-нибудь омега понесла от Талея, никогда не слышал... и не придавал этому значения, - задумчиво сказал Багир, - а в юности я не слышал, чтобы он рассказывал о своих похождениях. Слишком много он просиживал в комнате да на ночных вылазках, где мучил животных. Отец перед смертью боялся, что Талей бесплоден, так как для короля это самая ужасная участь - невозможность оставить после себя новую жизнь, - Багир затих, не в состоянии отвести глаз от любимого лица. Арамин так и тянул к себе, алый рот открывался в зове поцеловать, язык мокро облизывал губы, но оба знали, что хоть никого здесь и нет, глаз у охраны острее, чем слух. - Я хочу ребенка только от тебя, - тихонько сказал Арамин, вставая с колен и садясь напротив собеседника. Омега заглянул в глаза своему альфе, - я готов понести наказание за это. Но если нам удастся выдать твоего щеночка за наследие Талея, мы сможем выиграть время... И мы сможем уговорить совет, ведь старейшины смогут почувствовать твой запах. Тогда все вернется назад, мой король...