Вечеринка, изменившая жизнь.

Как же я глуп, творю то, от чего всю жизнь бегу, а теперь еще и это! Причиняю боль, а потом сам плачу в подушку. Кайл, если бы ты знал, что я чувствую! Что у меня зарыто, где то внутри. Но я снова боюсь, снова стыжусь, и превращаюсь в то, чем я являюсь. Если бы я только мог снова прикоснуться к твоим манящим губам, снова подарить тебе нежный поцелуй, я бы все отдал за твою любовь… Все… Из глаз Эрика потекли слезы, но дождь их смывает, а Картман, забив на все, курит, смотря в темно-синее небо, окутанное почти черными тучами. Выпускает дым и снова делает затяжку, и снова плачет, и снова разбавленные дождевой водой слезы текут по щекам. Рядом, сидит рыжеволосый парень, его глаза закрыты, а дыхание медленное и размеренное, лишь разовые, скорее от холода, чем от алкоголя, щеки кажутся ярким пятном на полумертвом бледном теле. Что же я за человек такой? Напоил того, кого люблю, так глупо, необдуманно. А теперь сижу тут под дождем, курю, и плачу… Но не кто не увидит моих слез, уеду, уложу Кайла и усну рядышком, пытаясь услышать каждый его вдох, каждый его выдох. Рядом с останавливается черная машина. Картман берет Кайла под мышки, еле как встав, доносит его на своих руках до машины, благо таксист сам открывает дверь, улаживает его на сидение, сам же обходит машины и садится с другой стороны. Сказав адрес он почти в миг засыпает рядом с Кайлом. А машина едет по ночному Южному Парку, от сильного дождя через окна машины можно разглядеть лишь слабые очертания других машин, домов, и яркое свечение окон, фонарей, да и просто всякой святящейся дребедени. А машина все мчится и мчится, проносится по лужам не щадя редких прохожих, проносится по дороге ровной, безлюдной. Так хочется чтобы это продолжалось вечно, как хочется ехать в этом уютном автомобиле, слышать стук ливня по крыше, и краем глаза смотреть на расплывчатое сияние огоньков за мокрым стеклом… Но машина потихоньку движется все медленнее и медленнее…. И все же заканчивает свой путь. Водитель будит Картмана, тот же с трудом роется в заднем кармане, ищет деньги, их он все же находит, расплачивается с водителем, выходит из такси, вытаскивает Кайла. А дождь все бьет по голове, а дождь все льет как из ведра, он и не думал становиться хоть немного слабее, он и не думал ни на минуту останавливаться. А Эрик уже не думал ни о чем, голову заполонили воспоминание, воспоминание о Кайле, только об этом рыжем еврее, которого он так любит. Но невольно эмоции им снова овладели, он положил мокрого Кайла на свою кровать, от этого ткань стала мокрой и почти прозрачной, взял подушку и упавши на колени закрыл ею лицо и закричал что есть мочи, а слезы лились из его глаз ручьем, а воспоминай становилось все больше и больше, оставалось только снова уснуть в слезах, ведь он уже привык, для него это не в новинку. -Картман… -послышался слабый хриплый голос за спиной. -А… -Эрик еще раз всхлипнул и сразу, на коленях, словно мышь подполз к Кайлу, он смотрел глазами испуганными, но такими нежными, такими любящими… Он по-настоящему беспокоился, он по настоящему боялся, и по настоящему любил. Любил, как никто не любил, страдал, как никто еще не страдал. -Эрик, поцелуй меня, пожалуйста, Эрик, только раз –умолял хриплым голосом рыжий, его глаза засверкали от слез, а взгляд был не такой как всегда, нежный, особенный. -Кайл…-промямлил полный парниша, их губы слились воедино, даря друг другу нежность, даря друг другу тонны наслаждения. Все было так по детски, так… нежно и так прекрасно. Это были лучшие минуты жизни Картмана. Он был счастлив как никогда, и как никто. Дальше полетела одежда оголяя молодые тела. Картман казался толстым двенадцатилетним ребенком под крылом своего старшего брата. Но… все закончилось так и не начавшись. -Завтра Кайл, завтра… А теперь спи… -Сказал Эрик после длительного поцелуя. Кайл словно покоряясь приказу отцепился от уже порванной рубашки Эрика и закрыл глаза. Нет… Я так не могу… Это все алкоголь, это мог быть кто угодно… Любой… -Подумал Эрик вместе с Кайлом закрыл глаза…