Оружие судного дня

Монотонная деятельность быстро надоедает, не говоря уже о том, что ты делаешь из года в год, из столетия в столетие. Даже самое любимое занятие лет через сто-двести заставит только при одном его упоминании бросаться в ближайшие кусты и распрощаться со своим обедом, а может и ужином. Единственные вещи, которые никогда не надоедают — алкоголь и секс. Когда-то Томоэ удивлялся тому, как можно проживать свою практически бессмертную жизнь, занимаясь только грабежом, убийствами и занимаясь любовью. Но довольно быстро втянулся и в первое, и во второе, и, конечно же, в третье. Луна сегодня светила особенно ярко, особенно желто и особенно доставляла демону-лису неудобства. Квартал Красных Фонарей был невероятно красочным местом (одни только эти самые фонари выделялись на фоне ночного неба ярко-алыми вспышками), но ничто не могло скрыть демонической вони из каждого закутка этого места. Звериный нюх не всегда хорош, когда дело касается городского смрада и вообще запахов в целом. Из-за него он чаще всего срывался при человеческой девчонке, которую так и не смог выгнать из головы, как бы не старался, а ведь он очень старался. Об этом говорили минимум двадцать две с половиной бутылки саке и пара куртизанок, которые почему-то невероятно верещали, чем изводили нервные клетки мозга демона. Он уже давно потерял нить разговора, но закончил он на том, что девушки были рады его видеть. Это было примерно бутылок десять назад… — Вас так давно не было, Томоэ-доно! — возмущалась худощавая Тануки, надувая щечки и всем своим видом показывая, как же сильно были оскорблены ее чувства. — Мы уже не знали, куда нам деваться от горя! — поддакивала вторая, сжимая руку альбиноса в железной хватке. Она была значительно ниже первой, ярче накрашена и голос у нее был такой, будто бы кто-то постоянно выжимал на клавишах фортепьяно ноту «си». — Вы совсем о нас забыли! Нам было страшно одиноко. У третьей было похожее мнение, судя по тому, что она неизменно поддакивала двум первым, оставаясь поодаль. Первая Тануки что-то еще говорила, перебивая вторую, и тогда третьей было невероятно сложно поддакивать обоим, а затем она вообще, как какой-то балванчик начала быстро-быстро качать головой в такт каждому слову куртизанок. Выглядела эта постановка максимально нелепо. — Хотите ли еще саке? Может, вина? А может, вам хочется чего-то более экзотического? — это уже начинало потихоньку раздражать. Раньше он был бы не польщен, а скорее обыденно согласен с таким вниманием Тануки, но теперь это вызывало в нем только раздражение. «Из года в год», — думал лис, потирая переносицу двумя пальцами. Ничего не приносило ему радости, даже такое большое количество алкоголя, даже эти невероятно красивые девушки не могли его удовлетворить. Они с Акурой-Оу расстались прямо около входа в бордель. Внезапно в поле зрения Кровавого короля появился их старый знакомый, а по совместительству и шестерка, который явно собирался обрадовать предводители нечисти чем-то коварным и жестоким. Демон был похож на смесь быка, мула и человека. От человека была только пятипалая конечность и прямо хождение. Однако как же друг лиса обрадовался, увидев его в паре шагов от них, аж подпрыгнул и завизжал нечеловеческим голосом, быстро прощаясь с Томоэ всего одно фразой, из-за которой по телу его пробежал просто триллион мурашек: «потом мы обязаны поговорить о жрице, брат». В сухом остатке демон был даже не состояние веселиться. Все его сознание заполонило беспокойство о судьбе человеческой девчонке и прочая связанная с этим ересь. Не будь он демоном, то уже свихнулся бы от количества ненужных мыслей. К примеру, он всерьез задумывался над тем, чтобы, во что бы то ни стало заставить Нанами перейти на их сторону, а то пришлось бы применить силу (что даже не рассматривается!). Тусклый свет свечей невероятно тянул его ко сну. Все же даже для него столько алкоголя было слишком. Нужно было остановиться на двадцатой и продолжить заниматься чем-нибудь более энергозатратным. — Томоэ-доно..? — нежно звал голос «си». Стоило ему открыть глаза, как прямо перед его носом возникла тануки с широко распахнутыми глазами и чуть приоткрытым ртом. В ее глазах и чертах лица читалось беспокойство: брови приподняты, зрачки подрагивают от пристального вглядывания в лицо демона, даже макияж не может выдать легкую морщинку на лбу. Даже ее откровенный наряд его не так сильно беспокоил, как это беспокойство в глазах девушки. — Я слышала, что сейчас разразиться настоящая война между богами и людьми! — переводила тему третья. За все то время, что он находился в борделе, она впервые подала голос. Он был адекватнее, чем даже у первой тануки и звучал куда мелодичнее, чем у той, которая так была обеспокоена его состоянием. — Вы наверняка знаете все подробности, верно? Он даже не сразу сообразил, что обращаются к нему. Вот о чем ему точно не хотелось говорить, так это о войне. В печенках уже, честное слово. Он был сразу на двух фронтах, а работа двойного агента невероятно выматывала, что даже удивляло. Никогда бы Томоэ не подумал, что променяет своего брата на какую-то человеческую девчонку, а тут он в разгар войны, которая способна перевернуть мир, больше беспокоится за сохранность жизни одной-единственной смертной. — В этой войне участвует и третья сторона, — нехотя начал рассказ демон-лис, замечая как девушки тут же оживились. Поползут сплетни — это даже на руку. — Есть так называемое «оружие», которое может убить и Богов, ну и екаев. Так уж получилось, что эта третья сторона нашла чертеж оружия, ну и само оружие, если кому интересно… Вот они — будни! Демону было трудно в этом признаться, но он скучал по этим обыденным байкам из склепа. Девчонка постоянно возражала ему, ничего никогда не спрашивала, ей было неинтересно, что же твориться в ином мире. Почему она была уверена лишь в своей правоте. Люди… как же они уже достали его, то же высокомерие, что и у Богов. — Невероятно! — в ужасе воскликнули сразу трое, прижав ладошки к губам и переглядываясь, словно говоря глазами «ты тоже это слышала?». Они даже подползли ближе к альбиносу, прижавшись друг к другу, напоминая лису маленьких зверушек под холодным ветром. Никакой другой реакции екай и не ждал. Он ухмыльнулся собственным мыслям, которые все же пришли в привычное русло. Устроившись поудобнее на татами, Томоэ одной рукой убрал волосы с лица и пожирающе взглянул на слушателей. Девушки были возбуждены таким началом и во все глаза смотрели на него так, словно впервые видели. — Могу сказать только то, что Богам не устоять в этой войне. У них-то даже оружия нет — я лично уничтожил его, когда оно попало мне в руку, — победоносно проговорил Томоэ таким голосом, как будто совершил нечто героическое. А это было уже смешно, потому что демон в принципе не мог быть героем, если только анти-героем и то врятли. — Но самое интересное, что против это третьей стороны всполошится весь мир, вот тогда и начнется настоящее веселье. В голове тут же вспыхнули воспоминания битв. Он скучал по былым дням, когда не нужно было беспокоиться о мнение ребенка с гонором сапожника, который каждый раз возмущался, стоило ему хоть что-то сделать «не по совести». Он почти почувствовал на языке вкус металла и приятную шероховатость чьей-то плоти на кончиках пальцев. Под ноготками начался процесс горения: полетели еле заметные сине-голубые искры, но этого не хватит, что бы разжечь здесь пожар. Перед глазами встали алые пятна, от которых так приятно, но в тоже время и отвратительно смердело смертью. Странное чувство, когда собственные рецепторы противоречат друг другу. Толи он обожал вкус битвы, запах крови, толи просто терпел и сглатывал рвотные позывы. Все вперемешку приносило божественный экстаз, от которого голова шла кругом, прогоняя прочь любые мысли. В туже секунду появилось желание убивать, как будто впервые вспыхнуло в нем, за долгие месяцы. Он точно понимал, что чувствует Кровавый король, но устраивать беспредел в борделе — не его стезя, чтобы там не говорили о нем в мире. Девушки заметно оживились, придумывая концовки войны. Настоящие дуры, честное слово, неужели им невдомек, что первыми полягут мелкоуровневые демоны, вроде них? Смеху ради он мог бы показать, как это больно, когда сгораешь заживо, или когтями вскрывают живот и твои внутренности вываливаются наружу, будто бы не свои. — Это же замечательно! — воскликнула одна из них, подпрыгнув. — Если в войне убьют Богов, а людишек накажут за их высокомерие, то все останутся только в плюсе! Две проблемы одним махом! «Не логика, а шутка природы…» — Точно-точно! — подхватила первая тануки, улыбаясь и хлопая в ладоши, как настоящая идиотка.

***

За окном появились первые признаки восхода солнца, а в воздухе слышался свежий запах, который никогда не спутаешь ни с чем другим в этом мире. Екай чертыхнулся, смотря в полураскрытые татами, вглядываясь в порозовевшее небо. Вот чего ему не хватало, так это напоминания, что прошел еще один день. Он нарушил данное им слово, намеренно оттягивая свое возвращение в Изумо. Не потому что ему не хотелось возвращаться, — хотя это вполне-таки смахивает на причину его отлучки, — а скорее из-за того, что не знает, как поступить со жрицей. Не девушка, а наказание ему за все «хорошее» в жизни. Тяжело вздыхая, демон-лис насилу поднялся с татами. Никогда еще подъем на ноги не казался ему настолько непосильной задачей. Казалось, словно его ноги стали ни то свинцовыми, ни то чертовски ватными. Руки тоже не слушались хозяина: не сжимались в кулаки, действовали с задержкой на несколько секунд. Ко всему прочему присоединилась невыносимая головная боль, которая скорее походила на смертельную пытку. Будто бы кто-то вкручивал в виски по два стальных болта. Схватившись за голову одной рукой, Томоэ звучно выдохнул через стиснутые зубы. Со стороны седзи послышались приглушенные шаги. Так мог шагать только представитель нечеловеческой расы, ведь настолько тихо можно было ходить, если твои ноги еле касаются земли, а сам ты чуть ли не паришь в воздухе. В комнату проник могильный холод и запах застывшей в веках смерти. Демон снова выругался: ему не знакомо ни одно существо с похожим запахом. В дверях появилась худощавая женская фигура, одетая полностью в черное. Даже ее лицо закрывала черная вуаль, а над головой кружевной непроницаемый черный зонтик от солнца, который отбрасывал на землю просто огромную тень. Рука в перчатке до локтя протянула ему свиток, раскрытый так, чтобы звериное зрение заметило Божественную печать. — Ла-адно, я понял, что отпуск затянулся… — на это Хельга Шварц только пожала плечами, еле заметно улыбаясь.