Оружие судного дня

      Момозоно проснулась под вечер, когда сумрак коснулся неба, и солнце уже собиралось уходить за горизонт. Ее тело онемело от сна, горло пересохло, и каждое движение отдавалось в ней звоном и хрустом. Словно бы трупное окоченение охватило ее ноги и руки, не давая свободу действий. Минут пять она пыталась справиться с этим, но с каждой попыткой теряла больше, чем могла бы приобрести. Верхнее кимоно скомкалось, волосы спутались в клубок. Беспокойство ее не покидало еще пару часов, после пробуждения.       Ей до невероятия хотелось кинуться сразу в покои лиса или попросить кого-нибудь позвать его, но слабость с каждым часом лишь прибывала. Вампирша с явным немецким акцентом рассказывала ей о новой фазе борьбы с демонической угрозой. С каждой строчкой страх окутывал Нанами сильнее, зажимая в тиски. Она, гулко выдыхала в такт скверным новостям, особенно, когда узнала, что оружие в руках одного из страшнейших екайев Японии, у Акуры-Оу. Он был другом и боевым товарищем Томоэ; это не могло обойти его стороной: он всегда знал, что рано или поздно Король выйдет на тропу войны, но так ничего и не сделал. Момозоно ругала альбиноса лишь про себя, но внешне никак не выдавала своего беспокойства.       Внутри все клокотало от раздражения. Двойственные чувства одолевали жрицу. С одной стороны ей хотелось верить, что лис совершенно не причастен к происходящему, а с другой — он все-таки демон. «Будь реалисткой, — грозно сказала Нанами сама себя, сжав пальцы на руках так, что те побелели, — он не раз дал тебе понять, что действует лишь из своих интересов. Ему все равно на то, что творится вокруг».       За пределами Изумо творились бесчинства. Буквально за пару дней мир разрушился под ногами девчушки. Люди, которым оружие, так или иначе, попадало в руки, тут же нацеливали его на демонов, не страшась нечеловеческих способностей, и погибали в неравной битве. На фоне бездействия властей, недовольства со стороны дворянства и простого народа, а так же бесчисленного количества жертв самураев и падения феодальных господ, творилась война за обладание власти над богами. Люди, демоны и боги в трехсторонней битве угрожали самому существованию земли под ногами.       Сокрушающим ударом было и осознание того, что Божества проигрывали демонам и людям по всем фронтам, заперевшись за высокими стенами храма в Изумо. Европеизация Японии отходила на второй план, являясь лишь первопричиной конфликта, а все, что теперь имело значение, это жизни, которые нужно было хоть как-то спасти.       — Мы не на той стороне, Priesterin, — проговорила, наконец, немка, отставляя пергамент в сторону. Ее безразличный вид делал девушку еще более неживой, чем она была. Глаза, искрящиеся в темноте, смотрели на нее пронзительно. Все же еле живые не могли понять испуга и страдания других, тех, кто еще был с бьющимся сердцем. — Если у вас есть хоть капля мозгов, вы закончите все здесь и сейчас. Вам необходимо вернуться обратно в храм Микаге. Здесь становится слишком опасно для смертного.       Да, все верно.       Момозоно знала все слова, сказанные вампиршей, потому что сама произносила их в полголоса, слушая ее рассказ. Люди погибали, Боги и демоны вступили в трехстороннюю битву. Божества никогда не смогут выстоять против Нового века. Гражданские войны никак не касались шатенки, но и о них она знала достаточно много, чтобы ужаснуться. Япония терпела тяжелые времена, а она ничем не могла помочь. Единственным способом хоть как-то спастись от смерти в лапах демонических существ, было бежать в любую другую сторону. Но ни гордость, ни чувство долга не хотели отпускать Нанами на свободу. Сколько бы она ни пыталась убедить себя в правильности своего решения, но ноги не слушались ее, а мысли все пытались ухватиться за надежду.       «Боги на то и боги, чтобы быть всемогущими существами, способными выиграть в любой войне — думала про себя она, пытаясь успокоиться. — Я должна остаться здесь. Дав слово однажды, я не имею права нарушать его.»       Больше всего ее беспокоил демон-лис. Если он знал обо всем, то его скептицизм был понятен. Альбинос мог вообще не помогать ей, а только мешать каждому ее заданию. Он мог уехать специально, переметнуться на сторону их врага так же, как переметнулся на сторону Божеств, увидев выгоду. Лисы по своей природе хитры и коварны, думала Момозоно, нет и шанса, что он искренне хотел помочь людям и богам прийти к согласию. Оружие было проблемой и для демонов, и, заполучив его, они уже не будут просто так стоять в стороне.       

Рано или поздно, но это бы случилось.

      Слова, как гром, прогремели в голове девушки. Она недвижно сидела на своем футоне, с пониманием вглядываясь в нечеловеческие глаза графини. Возможно, впервые за долгое время Момозоно могла так четко и ясно понять другого человека… некогда человека. Темные волосы ниспадали на хрупкие плечи, сливаясь с черным строгим жакетом и темно-синем платьем, переходящим в тень. Вампирша была образцом элегантности, причем не вычурной, какая была у Ниманс и других французских дамочек, которых девчушка насмотрелась на паре приемов, а холодной и прекрасной. Даже черты ее лица были настолько мягкими и невесомыми, что сливались с волосами и тенью.       Хельга больше ничего не говорила, понимая, как все выстроилось в голове Нанами. Даже у нее не было сомнений в причастности лиса к нынешним событиям. Почему-то Момозоно знала, что мысли их сейчас совпадают, и нет другого выхода, кроме как согласиться с нежитью и поскорее убраться из храма. Это была настоящая война. И видение, увиденное жрицей в эти отсутствующие полтора дня, было вестником новостей. Сразу после этого в голове шатенки возник вопрос: зачем же тогда лис зовет ее к себе?..       — Ниманс уже собирает вещи, — прислушавшись, изрекла немка, вставая со стула даже слишком быстрым для человека движением. От резкого подъема Хельги голова Нанами слегка закружилось: она попросту не была готова к таким кульбитам, даже к наблюдению за ними. — И вам бы следовало. Люди, имеющие такую духовную энергию как у Вас, сейчас ценнее всего. Вас на клочки порвут, если все же удастся прорваться в храм. Вы — Opfer…       Округлив глаза, девушка ругнулась. Она вновь ничего не понимала из того, что ей говорили, а эти вставки на родном языке вампира только сбивали ее с толку. Из вежливости она не стала показывать своего недовольства.       — Я не совсем…       Видимо, какую-то часть из монолога графини она упустила, потому что предпоследняя фраза для нее была все равно, что набор слов, не связанных по смыслу. Только она хотела закончить фразу и задать, наконец, вопрос, как женщина испарилась в тени. Шумно выругавшись, Момозоно не нашла другого выхода, кроме как пойти на разговор с лисом, но решила вести себя крайне настороженно.       Пока она собиралась, в голове роились мысли, тысячи тысяч мыслей, и каждая хуже предыдущей. То альбинос был в сговоре с Акурой-Оу с самого начала, то в свое отсутствие вновь вернулся к темным делам, по старой привычке или просто потому, что ему стало скучно — не важно! — главное, что он мог быть предателем и вот так спокойно сейчас находился здесь. Неужели, это была часть безумного плана Оокуни-нуси-сама? Божество не имело и представления о том, как кружатся мысли в человеческой голове, но рьяно строил догадки и выстраивал планы на человеческий род прямо сейчас. Чего только стоит совет, собравшийся, чтобы обсудить войну с людьми за оружие. И это в такое-то время!       Теперь те дни казались далекими и навсегда утерянными. Когда Момозоно впервые вошла в храм, то ее позиция была ясна и понятна, но сейчас — Боже! — все было так сложно. Она вовсе не импонировала демоническому роду, но после рассказов Томоэ, ей пришлось поверить в то, что и Боги могут совершать зло, даже не совсем во благо. От таких мыслей голова гудела и болела со страшной силой.       Не успела она опомниться, как уже стояла напротив покоев лиса, даже не зная, там ли он. Неуверенно поднимая руку, девушка про себя подбирала слова. Стоило ли ей начать сразу с главного вопроса или для начала задать общий вопрос; зачем альбинос позвал ее и главное… бросил ли он ее здесь специально, чтобы посмотреть как ее затравят за соучастие? Нет, такие мысли сейчас были самыми гадкими и противными из всех, что когда-либо появлялись в ее голове. Люди погибают, а она думает лишь о своем разбитом сердце — это уже слишком! Девушка постучала о деревяшку так тихо, что даже сама не расслышала стука. Раздраженно глядя на свои непослушные руки, она уже снова собиралась постучать, но не успела.       Не прошло и пол секунды, как раздвижная дверь отворилась. Альбинос только протянул руку и втолкнул ее в помещение так, словно бы она ничего не весила. От резкости движений в глазах потемнело, а голова чуточку пошла кругом, но стоило ей встать на твердую поверхность, как она взяла себя в руки. «Будь сильной» — говорила она себе, пока собиралась с духом, чтобы задать вопрос, но она так и не решила, как начать. Безвольно открыв рот, она так и застыла посреди комнаты, потупив взгляд в пол. Шумно вдохнув воздух, она снова попыталась заговорить, но наткнулась только на искрящийся взгляд лиса. И снова фиаско.       Демон вальяжно облокотился на стену, стоя настолько близко, что мысы их гетто соприкасались. Полтора дня промедления должны были сказаться на нем хоть как-то, но он все также выглядел отстраненно властно, по отношению к жрице. Его взгляд блуждал по лицу и шее девушки, пока та заливалась краской. Не прошло и секунды, но она уже чувствовала себя крайне неловко.       — Выглядишь лучше, чем я предполагал, — раздалось над ее головой, когда екай приблизился к ее лицу, полностью наплевав на личное пространство. Длинные пальцы скользнули по нежной коже шеи под подбородком, поднимаясь все выше и выше. — Я страшно хочу с тобой поговорить.       Жар в теле нарастал, будто бы она стояла на раскаленных углях. Пальцы лиса обжигали кожу даже в местах, где та горела. Шумно вдыхая воздух ртом, она пыталась прийти в сознание, прочистить мысли, но снова и снова упиралась взглядом в широкую грудь мужчины и снова теряла контроль. Пару минут назад она была полна решимости устроить ему расспросы с пристрастием, а тут он… одним своим видом не дает ей даже рта раскрыть.       — Какое совпадение, — хохотнула Нанами. Рука сама собой отмахнулась от руки демона, когда тот дошел до ее щеки. От неожиданности его глаза чуточку раскрылись, а зрачки моментально сузились до щелочек. Даже уши навострились, что говорило только о том, что ему явно это не по нраву. — Как и мне.       Выпрямившись, Томоэ пожал плечами. Воинственность девушки была ему не понятна, но она и раньше проявляла упрямство, хоть сейчас для игр не было времени. Нанами прекрасно понимала, что их разговор может уложиться в пару минут, а может длиться и несколько часов — все зависит от настроения демона, которое она нехотя портит своим угрюмым видом. Лисий хвост бил по ногам хозяина, выдавая нервозность, а уши настороженно прижались к серебристым волосам.       — Раз ты молчишь, то начну я, — раздраженно произнес демон, снова облокотившись на стенку напротив девчушки. Взгляд и поза мужчины выдали его с головой. Девушка занервничала, понимая, что он подготовился к разговору, куда лучше него. — Не обессудь, что задержался. Нужно было отвести подозрения. А теперь о главном: тебе немедленно нужно покинуть это место. Любой, кто владеет оружием, сейчас представляет для тебя угрозу. Не будь дурой и просто смирись с этим.       «Почему сейчас каждый решает, что я должна делать?!» — взорвалась шатенка в мыслях, но ее лицо вновь стало спокойным буквально через пару минут.       — Я никуда не поеду. Мой долг быть здесь, — твердо высказалась она. — Если тебе хочется бежать, поджав хвост, то вперед.       Она даже удивилась сама себя. Пару минут назад решимости в ней не было и на грамм, а сейчас она готова была пнуть лиса и уйти с гордо поднятой головой. То есть… метафорически пнуть. Жить-то ей все еще хотелось. Она не до конца понимала, кто из них сейчас прав, но чуть подсказывало, что сейчас лучше вообще не выяснять это. Если и Хельга считала опасным ее пребывание здесь, то дела, и впрямь, плохи.       Демон фыркнул: — Подохнуть хочешь? Оружие работает на силе духовной энергии, которой в тебе, упрямое ты дитя, слишком много. С самого начала было понятно, что нас в команду поставили не просто так, но Брат разъяснил, что к чему, когда рассказал об оружие. Тебя используют, как источник энергии, а ты и рада. Так получается?       — Это не… — слова застряли в горле девушки. — Это неправда!       Руки постепенно онемели еще сильнее, а слабость обострилась. Ноги совсем не держали ее, и Нанами пришлось упасть на пол самым беспомощным и жалким из всех возможных способов. Слезы горели в глазах, но она все пыталась сдержать их.       «Это совпадает со словами графини, » — беспомощно проносилось в ее голове.       Но это просто не могло быть правдой. Микагэ и остальные Божества были так добры к ней, точнее бы не стали замышлять чего-то подобного. Возможно, они просто еще ничего не знают. А может и хотят уничтожить оружие, чтобы больше никто из людей не страдал.       Демон-лис опустился перед ней на корточки, рассматривая заплаканное лицо. Его лицо не выражало сочувствия или жалости, оно было непроницаемым и холодным. Янтарные глаза искрились все ярче, обращая на себя внимание, но девушка не могла себя заставить посмотреть на него сейчас, когда силы покинули ее.       — Ты сейчас думаешь, что мои слова — ложь, — начал лис, когда уголки его рта медленно поднимались вверх. Его лицо исказилось в животном оскале. — Но я не лгу. Ты думаешь, что Богам нужны люди, и поэтому они хотят получить оружие лишь для уничтожения его самого, но это не так. — Он поднял ее голову за подбородок. Она уже ничего не видела. Только слова лиса ядом распространялись в ее теле. — Богам не нужна ваша любовь, им нужно ваше раболепие пред ними. Убьют они тебя или нет — дело второстепенное, им нужна власть, как и мне, как и Вам, как и Акура-Оу и другим демонам. А теперь улыбнись, потому что я тут, чтобы тебя спасти.