Оружие судного дня

Момозоно на мгновение потеряла дар речи. В висках пульсировала кровь, не давая даже продохнуть спокойно: только прерывистые вдохи в приоткрытый рот. И без того большие и округлые глаза стали походить на блюдца. В голову не укладывалось, что от нее хотят услышать и как можно понять этот вопрос. Жрица с силой сжала складки плотной ткани, стараясь выровнять дыхание, но оно все равно сбивалось, и все начиналось снова. Как в чертовом замкнутом круге! — Оокуни-нуси-сама, я не понимаю вопроса. Разве можно как-то их не исполнять? — Когда девушка произносила эти слова, черты ее лица изменились, словно бы она стала совсем иным человеком: глаза сузились, прищурились; зрачки стали почти не видны, как матовые стекла; сама она вся выпрямилась, натянулась как струна и величаво приподняла подбородок. Такой ее еще богу не доводилось видеть. Нанами немного наклонила голову в сторону, убирая надоедливую, мокрую от пота челку с лица и чуть заметно ухмыльнулась. В эти несколько секунд она вовсе не напоминала миловидную жрицу, а скорее благородную даму, аристократку. Зрачки божества сузились, чтобы сфокусировать взгляд на ней, но было уже поздно: ведь Момозоно снова стала сама собой. В ее мозгу будто бы щелкнул переключатель, отвечающий за сарказм и странные выражения лица. «Все из-за него!» — озлобленно прошипело сознание девушки, вспоминая саркастическую ухмылку лиса, которую она только что чуть ли не скопировала в совершенстве. На ум всегда приходит самое яркое впечатление дня, а этим впечатлением стал он. Шатенка тряхнула волосами, убирая челку руками и приводя в порядок кимоно, пока божество шокировано смотрело на нее с туповатым выражением лица. — Оокуни-нуси-сама! — Помахала она рукой напротив лица мужчины, заглядывая в его глаза, но отклика реальности он не воспринимал. Момозоно боязливо отошла на пару шагов и попрыгала на месте, затем помахала обеими руками около лица Бога, и только тогда тот наконец-то сфокусировал на обеспокоенной девчушке растерянный взгляд. — Это было неожиданно, — наконец выдал он, запуская пятерню в блондинистую шевелюру аккуратно, чтобы не повредить прическу, а затем снова принял свое величавое расположение и, прокашлявшись, продолжил. — Но мы поговорим об этом позднее, а сейчас я бы пояснил: Томоэ не просто какой-то преступник, он — огромная угроза и серьезный враг нашего царства… и человеческого рода, разумеется. Я хочу контролировать хотя бы часть его действий… Девушка гулко вдохнула воздух. Возникший из ниоткуда гнев поработил ее чувства и уважение к Богу, вставая нерушимой стенок между ними. Что Томоэ, что Божество — они оба говорили ужасные вещи, которые понять девчушке было явно не дано. Сжимая кулаки, она засунула свое уважение и почтение куда подальше и яростно сверкнула глазами в сторону божества, заставив остановить речь. — Так, вот что. Вы совершенно одинаковые: что вы, что он! Даже его отвратительные манеры не стоят рядом с вашим высокомерием и лицемерием, когда вы небрежно добавили человечество к своему царству! Я что… надзиратель, а демон-лис Томоэ — каторжник? Он… делает, все по вашему соглашению, насколько мне известно. Мы не настолько близки, чтобы я каким-либо образом могла затесаться в его шайку. И не собираюсь докладывать о каждом его шаге! — Девушка прервалась, переводя дыхание, но через несколько секунд продолжила с новой силой сокрушаться. – Да, его методы, да и он сам, меня пугают, но это не значит, что я считаю его поступки неправильными! Он спас меня… у меня нет причин сомневаться в нем… «Каким бы он не был, он все же бывает добрым…» — в уме добавила шатенка. Мозг осознавал, что с ней что-то явно не так: она защищает мужчину, который во всех формах над ней издевался, не испытывает отвращения к нему или ненависти, что было как минимум странно. Момозоно неуверенно отторгла эти мысли, погружаясь в другие, более важные: к примеру, о том, что бог до сих пор стоял напротив и смотрел на нее абсолютно удивленными глазами. Где-то в голове промелькнула мысль, что стоило бы ей извиниться за такую грубость и неуважение, и даже появился страх, но он довольно быстро прошел, когда Оокуни-нуси очнулся от своего блистательного оцепенения и сфокусировал его на спокойном лице девчушки. На секунду он показался озлобленным, но в то же мгновение счастливо заулыбался и возник прямо за спиной шатенки. — Момозоно-сан, я и подумать не мог, что вы к нему привяжетесь! — внезапно начал фамильярничать мужчина, похлопывая Нанами по плечу с убийственной силой, от чего та чуть не согнулась вдвое, но устояла. Тогда он положил голову на ее плечо. — Можно подумать, что вы влюблены… Глаза распахнулись, а сердце пропустило несколько ударов. Нарочито медленно девчушка перевела на божество взгляд. В нем не читалась удивление, страх или что-то еще, что могло бы подтвердить его слова — она просто смотрела с таким видом, будто бы только что ее жестоко оклеветали и втоптали в грязь ее чувство собственного достоинства. Жрица снова его удивила, а удивить бога — дар богов, как ни странно. — Не стоит так смотреть, будто бы я обвиняю вас в страшном грехе, — Атмосфера вокруг него сама собой становилась легкой, но окаменевшая и разозленная девчушка, явно не вписывающаяся в эту идиллию, нагнетали обстановку больше, чем недавние собрание. Бог расставил руки, поднимая их в воздух, вздыхая. — Это шутка-шутка. Ох, мои европейские коллеги заразили меня бестактностью. Но вы, и правда, заступились за него. Он похож на вашего скоропостижно умершего щенка? — начал строить версии бог с невинным видом. Одна версия была нелепее другой. — Сбежавшего из дома маленького братика? Бывшую любовь? .. нет, это слишком скучно. А, знаю! Микаге же не выносит собак, а ты, наверное, их любишь и решила завести себе зверюшку в виде демона? Опасно, но я приятно удивлен… Ошарашенная и сконфуженная девчушка просто выслушивала все эти бредовые версии скучающего божества и медленно понимала, что еще немного, и она точно начнет читать нотации, как некогда читала их богу земли. Поддергивая правой бровью, Момозоно почтительно стояла, сжимая руки в кулаки до белизны пальцев. Нервный тик нарастал с умопомрачительной скоростью, но не с такой же выдержкой: чем больше она стояла, тем больше хотелось резко его остановить. Однако, была и часть ее, которая хотела дослушать все версии и выбрать понравившуюся (за одно, это могло бы стать отличной шуткой, которую она могла бы применить против лиса). Но вот ее собственное самолюбие ущемлялось с каждой секундой все сильнее и сильнее, заставляя натягивать легкую, «рабочую» улыбку, чтобы, не дай бог, не ударить блондина. — Я могу идти? — сквозь зубы процедила шатенка, пытаясь скрыть глаза за тенью от густой каштановой челкой, но это были тщетные попытки. Подобная поза только показывала ее неудовольствие еще сильнее. Особенно хорошо это было видно, когда ее голова опускалась медленно все ниже и ниже к шее, показывая дрожащие от напряжения плечи. Пульсирующая боль в висках нарастала, перекликалась с неприятными ощущениями кожи живота, покалываниями, легким зудом. Это походило на настоящую пытку! Она могла только стоять и ждать, пока ее отпустят, но это было уже невыносимо. Хотелось прямо сейчас содрать кожу. Всю. Всю, где были его пальцы. — Мне не хорошо, — быстро пояснила девушка, после чего поклонилась и побежала в противоположную сторону от бога, настолько быстро, насколько только могла. Она бежала медленно, спотыкаясь, но все равно продолжала. Ей было все равно куда, лишь бы подальше от этих вездесущих мыслей и ощущений, застывших в разуме, будто бы въевшихся в ее мозг. Они как муравьи распространялись по ее телу и разуму, расхватывали новые территории, превращая все ее тело в колонию, свою собственную колонию. Воображаемые насекомые переговаривались, говорили на отвратительном скрежете, призывая. Шатенка схватилась за голову, останавливаясь напротив огромных красных ворот стен храма, приходя в сознание. На лице не выражалось ни одной эмоции, которая бы показывала мысли: словно гипсовая маска на прелестном личике Момозоно. Переведя дух, она все же приходит в себя и разворачивается в сторону главного храма. Дыхание гулкое и режет слух, смешиваясь с шумом листвы и городка. Сейчас утро. Небо ясное, не то что вчера, и ничего не предвещает особой беды, кроме самой девушки. Ее сознание… ее способность подсказывала ей, что следующая издевка лиса могла произойти с минуты на минуту. Она чувствовала приближение запаха крови и демоническую энергию вокруг этого места. Но что-то было не так… что-то не сходилось с ощущениями, которые она испытывала около демона-лиса: его энергия была густой, пропитанной едким запахом, не напоминающая железный запах крови, и что-то еще было в его энергии, что отделяло его от остальных. Такое странное волнение, испытываемое Нанами каждый раз, как только она чувствовала его. Сейчас же этого не было. Резко обернувшись, девушка думала увидеть обладателя ауры, но позади нее были лишь ворота и растительность храма. «Несправедливо, — бурчала про себя девушка, надувая щеки. — Я ведь точно чувствовала кого-то, кого могла бы ударить и избавиться от напряжения!» Момозоно жалобно выдохнула, сгорбившись и посмотрев уныло на землю. Ее чутье не обманывало ее никогда. А тут на тебе! Эта способность — видеть души других и чувствовать их — особенная, ведь мало кто из людей ей обладал, а тем более мог пользоваться в совершенстве. Такая сила никогда бы ее не подвела, если бы не надоедливый альбинос, который портил ее ауру домогательствами. В ту самую секунду размышлений до Нанами дошла ужасная истина — энергия демона могла быть в ее организме и путала все ее ощущения…притупила их. Жрица несильно сжалась всем телом, подрагивая и смотря пустым взглядом в одну точку. Этого не могло произойти — единственная мысль, которая крутилась в ее голове. Ей было как никогда страшно за саму себя. Эта сила была единственным, из-за чего ее можно было бы назвать жрицей храма, и если она исчезнет, то ей попросту будет негде жить. На теле почувствовался холодный пот и прилипшая одежда. Неприятное ощущение, перемешиваясь с собственным страхом шатенки, становилось буквально паранойей. На мгновение Нанами отчетливо почувствовала когтистые руки лиса около ее горла. Это были уже не видения, а ее собственная картина, которую она нарисовала в голове буквально за минуту. До произошедшего она этого не понимала, но она определенно боится этого мужчину.