Оружие судного дня

Мадемуазель Николь — самое странное создание из всех, которых когда-либо встречала Нанами. Именно так и никак иначе девчушка повторяла себе каждую секунду, каждую встречу с очаровательной иностранкой. Николь сидела в резном кресле в стиле барокко, томно попивая нечто, смутно напоминающее чай, из невероятно красивого чайного сервиза. Девушка даже боялась его взять в руки: тонкий фарфор с росписью цветов казался таким хрупким, что всего одно прикосновение к нему оставит вмятину или трещину. Но эта удивительная особа с такой грацией и женственностью держала чашку двумя пальчиками, еле касаясь ее, что даже не верилось в это. Они будто были созданы друг для друга: она в кресле и эта изысканная чашка. Блондинка смотрела на нее из-под опущенных ресниц, не отрывая взгляда, пока Нанами точно так же глазела на нее. На столике, из того же комплекта мебели, что и кресло, стояло множество тарелочек и подносов с различными сладостями, по бокам стояли два изогнутых, пузатых чайника розового цвета. Николь иногда поглядывала на пирожные с заварным кремом так плотоядно, что казалось сейчас кинется на них, но тут же отворачивалась, делая вид, будто бы ничего не происходило. Даже без макияжа ее лицо было невероятно красивым, как у европейских кукол, и ее очаровательная улыбка без извечно красной помады смотрелась куда элегантнее и женственнее, особенно, когда женщина начинала щебетать про свои былые деньки во Франции. — А потом мой дорогой, — так мадемуазель Николь называла своего мужа, когда была на него не в обиде или просто в хорошем расположение духа, — повез нас в знаменитую оперу! О, что было за представление! Мадемуазель Нанами, вам тоже стоит хотя бы раз послушать оперу, поверьте, вы будете в щенячьем восторге, mon Chere! Ну, что же вы ничего не кушаете? Налетайте и не беспокойтесь о своем весе, как полная идиотка напротив вас, вам абсолютно ничего бояться. Вот пирожные, чай, молоко, сливки, сандвичи – все, что душа пожелает! — тараторила женщина с широкой улыбкой на лице, махая рукой напротив своего лица, будто бы ей было жарко. В туже минуту на коленях Нанами уже стояла тарелочка с двумя эклерами, а напротив стояла невероятно красивая чашка с блюдцем, в которую Николь уже грациозно наливала чай из пузатого чайничка. Момозоно даже не знала, как ей отказать, старалась что-то возразить, но та ее абсолютно не слушала, продолжая свой рассказ: — Милый тогда купил мне огромный букет белых роз! Представляете, мадемуазель Нанами, целый букет — это безумно дорого, но он сказал: «ради моей любимой Николь я могу растратить все свое состояние!». Такой чудной, не правда ли? — Николь некоторое время говорила это, а потом ее лицо помрачнело, словно она вспомнила что-то ужасно неприятное, и та замолкла, потягивая чай, глядя в сторону. Когда же она снова заговорила, то от «милого» не осталось и следа. — И вот этот кобель, чтоб его волки на переправе загрызли, теперь растрачивает свое состояние на молоденьких куртизанок, раздаривая им мое фамильное серебро. Невыносимая атмосфера ненависти накрыла жрицу, стоило ей почувствовать душу женщины. Француженка абсолютно не скрывала своего отношения к мужу, и в этом негласно обзавелась поддержкой Момозоно, но это не изменяло того факта, что во всей ненависти была частичка чего-то иного. Чего-то такого, что заставляло Николь по-настоящему страдать и плакать. Девчушка подалась вперед, не выпуская из рук приподнятую со стола чашку. — Но ведь… вы все еще любите его, так? — Нанами наклонила голову, держа чашку около своих губ. Ниманс занервничала и поспешила положить в свою тарелочку канапе. — Люблю, но от этого легче все равно не становиться. И вот я сижу тут, пью чай с вами, пока у месье Людвига Ниманс намечается очередной променад. Когда я уехала, он даже и не попрощался со мной. Странное дело, мадемуазель Нанами, когда мужчина изменяет своей жене — это нормально, но стоит тебе просто взглянуть на кого-то другого, как ты тут же записана в девушки легкого поведения, — иностранка выдержала паузу, уныло вглядываясь в блестящую гладь напитка, и грустно улыбнулась. — Завидую я сверхъестественной любви. Полюбив единожды, они хранят верность до конца своих дней… В комнате повисло неловкое молчание. Нанами ерзала на стуле, пытаясь пропихнуть в себя уже четвертый эклер с шоколадным муссом, пока Ниманс тихо пила чай, отводя взгляд в сторону. Момозоно знала, к чему француженка завела этот разговор, пусть и понимала, что ее доводы могут быть слишком субъективными. Блондинка хотела добавить: «Месье Томоэ будет любить вас всегда и никогда не изменит, как мой муж», но оборвала фразу на пол пути. Жрица специально пыталась избежать разговор, в которых мог фигурировать этот извращенец, пытаясь напрочь забыть обо всем, что было в полнолуние. Это было просто какое-то недоразумение, а не любовь. Просто поддались моменту, хоть это и звучит глупо. Нанами жадно проглотила последний кусок эклера, смачно закидывая чашку в воздух, чтобы залпом выпить все ее содержимое. Эклеры были невыносимо сладкими, вязкими по ощущениям языка и в тоже время воздушными, что не могло не порадовать ее. Девушка впервые пробовала эклеры, понимая, что будет любить их вечно. — У вас с месье Томоэ что-то произошло? — Нанами чуть не подпрыгнула на месте, когда блондинка вновь заговорила, смотря куда-то в сторону. Жрица тихо молилась всем известным богам, чтобы ей это просто послышалось, но Ниманс покосилась на нее недоверчивым, озорным взглядом, не оставляя и шансов уйти от этого разговора снова. — Вы сама не своя последнее время. Шатенка крепко ухватилась обеими руками за чашку, опустив голову. Что же ответить? Ни за что она бы не рассказала о событиях под луной и об их разговоре. Она хранила эту тайну уже два дня, иногда и сама забывая о том, кто для нее демон-лис, но Ниманс каждый раз бороздила старые раны, не давая им затянуться. Девушке оставалось только гадать, правда ли, что все иностранки помешаны на теме любви и сплетнях. Нанами ухватилась пальчиками за пузатый чайник и медленно налила еще божественного напитка в чашку, стараясь выглядеть как можно более спокойной. Руки чуть подрагивали, чайник был невероятно тяжелым, а девушка так и норовила уронить его себе на колени, выплеснув весь кипяток на ноги. Но все-таки справилась с миссией, поставила чайник обратно и тихо заговорила, снова склонив голову к чашке: — Недавно мы с ним целовались… и не только. Он говорил такие вещи, что я сама подалась искушению. Он вел себя, как обычно издевательски, но все равно был таким нежным и по своему галантным. А потом все лопнуло, словно мыльный пузырь. Он попросил меня забыть обо всем… — шатенка сгорбилась, поставив чашку на столик. Ее руки уперлись в колени, когда голова упала в ладони. — Я наспех придумала что-то про гормоны и прочую чушь. Сказала, что меня это не волнует, но… Боже, я так хотела… так хотела, чтобы этот идиот остался со мной. Женщина с минуту смотрела на нее скептически, затем встала со своего места, поправляя шелковую ночнушку и халатик, расшитый золотыми нитями. Она подошла к Нанами и положила руку ей на голову, успокаивая. Она медленно проводила ладошкой по волнистым локонам девчушки, затем села около нее на колени. — Мадемуазель Нанами, а «не только» — это чем? — внутри Николь бегала девочка-подросток, хихикая и восторгаясь такому повороту событий. Женщина улыбнулась ей кошачьей улыбкой и уверенно посмотрела ей в глаза. — Эм, ну… Все началось с того, что сюда пробрались демоны. Они хотели напасть на… демона-лиса, но тот их убил, разумеется. Я прибежала посмотреть, мы ругались и тут он меня поцеловал. Сказал, что причина его странного поведения – я. Потом он стащил с меня всю одежду и начал ей вытирать пол, ибо он был весь в крови. Нет, он пообещал, что так и сделает, если я не пойду спать, но я думала это блеф. Взамен я получила его хаори, которое, кстати, я так и не вручила ему обратно. Ну, а потом я ляпнула, что он обещал оставить меня голой, а не одетой в его вещь. И тут он полез… — воспоминания нахлынули на нее водопадом, и девчушка резко покраснела. Она не смела ничего более сказать, пока Ниманс смотрела на нее пожирающе. — И целовал меня, говорил, что я пахну… божественно, — шатенка смущенно прислонила ладони к щекам, когда ее глаза невольно уставились в совершенно противоположную сторону от собеседницы, — божественно. А потом резко как от огня от меня отпрыгнул, начал ругаться и потом, то что я сказала. — Да я смотрю вы там не хило развлеклись, — присвистнула Николь, сгорая от белой зависти. Блондинка уныло улыбнулась, когда ее рука удручающее, театрально закрыла пол лица, - ну, и где, называется, была моя персона, когда вы там таким занимались? Я же могла все увидеть… такая страсть. В то же мгновение жрица подскочила со своего места, направляясь к двери. Ее лицо горело краской, пока она всеми силами старалась пересилить смущение, росшее буквально на глазах. Казалось, даже пальчики ее ног покрылись румянцем от воспоминаний. Француженка смотрела на девушку недоумевающе, когда та быстрым шагом направлялась к выходу из комнаты, но внезапно остановилась. Ее плечи подрагивали в такт сердцебиению. Девчушка опустила голову, борясь сама с собой, развернулась и уселась обратно на свое креслице, надувшись. — Не страсть это! — тут же вскрикнула Момозоно, как только уселась поудобнее и схватилась за чашку обеими руками. Ее тонкие пальчики обхватили обжигающий фарфор, смотря на блестящий напиток. — Просто поддались моменту, я так думаю. Ниманс фыркнула. Впервые за все то время, что девушка знала блондинку она фыркнула, полностью копируя манеру лиса. Женщина вскочила со своего места и поспешила к переносному чемодану-шкафу, который был чуть ли не с нее ростом. Раскрыв его, она порылась там с минуту, смотря на чехлы и квадратные бурачки на них. Затем вытащила какой-то из чехлов и рывком раскрыла его, всматриваясь в прелестные белые кружева платья. Женщина распахнула халат и швырнула его в шкафчик, пытаясь самолично надеть кружевное платье. Выглядело это до боли нелепо, но Ниманс и не подавила виду, что ее это как-то смущает или же ей неудобно. — Когда мой муж куда-то уходил, и я прекрасно знала зачем, я всегда сама одевала лучшее платье из всех, что у меня было, и гуляла по проспектам в полном одиночестве. Я думаю, нам стоит сейчас прогуляться вдвоем, — Николь натянула платье и затянула корсет, после чего повернулась к шатенке. — Мы могли бы обсудить ваши отношение с месье Томоэ более подробно в неформальной обстановке. Нанами выругалась себе под нос, поднялась со своего места и кивнула. В воздухе все еще витал запах сладостей и чая, заставляя девушку принюхиваться в наслаждении. И почему пирожные так удивительно, волшебно пахнут? На вкус и запах они были как облака: воздушные, неземные. Жрица была зачарована этим ароматом, когда схватила «корзинку» с лесными ягодами и откусила от нее довольно большой кусок. Коржик раскрошился у нее во рту, а воздушный крем обволакивал зубы и десна. А вкуснейшие ягоды — восхитительно. — Похоже на поцелуй, да? — послышался голос блондинки почти над ухом жрицы. Та снова подскочила на месте, побаиваясь состояния своих нервов. Последнее время они уж больно расшалились. — У меня на родине говорят, что сладости по ощущениям похожи на поцелуй. Шатенка доела пирожное и облизнула пальцы, скептически поглядывая на женщину из-под полуопущенных ресниц: — Как романтично. Вот только на поцелуй не похоже. Момозоно поспешила к выходу, задерживая взгляд на своей спутнице. Женщина хитро улыбалась, приоткрыв рот. В воздухе повисла недосказанность, которая резала слух хуже сирены. Ниманс осторожно проскользнула между дверью и жрицей, из-за плеча взглянув на нее. — У нас есть час, а затем у вас с месье Томоэ будет задание. Нашли нового клиента. Вам не обязательно переодеваться, так что мы потратим все время на нашу милую прогулку и поговорим о своем, о девичьем, — блондинка кокетливо подмигнула Нанами, от чего та на секунду замерла. И как только ей это удавалось: быть такой утонченной и элегантной даже в таких ситуациях? Казалось, женщина так и испускала феромоны. Девушка и ее спутница не спеша прошлись мимо «живого уголка» и уперлись почти в комнату лиса. Нанами резко напряглась, когда Ниманс улыбнулась своей кокетливой улыбкой и рванула на всей своей скорости к комнате демона. В голове жрица уже успела обругать мир, на чем он стоит, и проклясть любопытство подруги, но было поздно. Француженка с силой начала стучать в дверь, не подавая больше не звука. Видимо, чтобы не спугнуть несчастного екая, который невзлюбил женщину с первой секунды. Нанами подозревала, что все дело было в работе мадемуазель Николь, но старалась не думать, как бы сложились их отношения в противном случае. Седзи раздвинулись и в дверях появился полусонный альбинос. Сказать, что, когда он сонный он до одури милый, значит, ничего не сказать. Лис выглядел очаровательно со своими длинными спутанные серебристыми волосами и распахнутым на груди кимоно. Он ленно потирал левый глаз, смотря на иностранку непонимающим взглядом. Нанами тут же почувствовала себя пустым местом. — Месье Томоэ, а не хотите ли прогуляться? — кокетливо промурлыкала она, наблюдая, как екая приходил в свой обыденный, саркастичный вид и наиопаснейшее расположение духа. — Мадемуазель Нанами и я приглашаем вас. Глаза лиса расширились и заметались в поисках девчушки. Когда он нашел ее взглядом, то тут же выдохнул, словно был ужасно зол, затем снова посмотрел на девчушку, принимая окаменевшее выражение лица. Блондинка замялась, не понимая, что происходит. — А она и правда меня приглашает, или находится в такой же безвыходной ситуации, как и я? — Николь хихикнула, когда демон произнес это, но не ответила. Она все так же безапелляционно улыбалась, не давая екаю и повода усомниться в их приглашение. Однако Томоэ посмотрел на девушку снова, уже по-другому. На секунду земля вновь ушла из-под ног жрицы, и та поняла, где видела этот взгляд прежде. Точно так же лис смотрел на нее, когда снимал ее кимоно. Еще немного и она потеряет сознание. — Ты хочешь, чтобы я пошел с вами, Нанами? В голосе альбиноса чувствовалась боль. Шатенка нервно кивнула, хоть и не особо хотела, чтобы демон шел с ними. Николь точно что-то задумала, а это никогда не сулило ничего хорошего для Нанами. Девушка сглотнула, стараясь оторвать взгляд от демона, но ее снова взяли в заложники. Ниманс ткнула мужчину в грудь и добавила: — Еще как хочет. Но сначала ответьте на один вопрос! — «Началось!» — невольно проговорила про себя девчушка, приготовившись бежать в любом направление, только бы подальше от этого места. Мысленно она уже проклинала свою наивность, надо было сразу догадаться, что мадемуазель Николь что-то задумала. — На что похож поцелуй? Время остановилось. У демона-лиса и Нанами были схожие реакции — абсолютный ступор и абсолютный шок. Блондин уставился на женщину, как будто впервые видит ее, не моргая. Его явно озадачила просьба Ниманс, но он быстрее отошел от шока, чем того хотела француженка. Екай взглянул на жрицу — та уже закрыла лицо руками, скрывая колоссальное смущение. Соблазн обнять ее и поцеловать, чтобы нагляднее ответить на поставленный вопрос, был велик, но не переступал за границу фантазий. Лис слишком хорошо знал, что не смог бы остановиться. — На алкоголь, — демон хищно ухмыльнулся. — Поцелуй похож на алкоголь. Сначала ты выпиваешь чуть-чуть и думаешь, что этим будешь доволен, но вот ты пробуешь снова и снова, — Томоэ прислонил пальцы к губам, облизывая их. Глаза смотрели за реакцией Момозоно. Девушка краснела с каждой секундой все сильнее и сильнее, смущенно прижимая обе руки к своим губам, — и понимаешь, что с каждым разом все сложнее остановиться. Исчерпывающе? Женщина начала махать руками перед лицом, будто бы ей стало дурно, говоря что-то по-французски зачаровывающим голоском. Она активно закивала, когда пришла в себя, но тут же обратилась к Нанами: — Мадемуазель Нанами, сможем ли мы стерпеть такого неприличного мужчину в нашем скромном женском обществе? — Ниманс хихикала как девочка-подросток, пока наблюдала, как краска потихоньку сходила с лица Момозоно. — Кажется, мы не сможем стерпеть ваше общество, месье Томоэ. Вам стоит быть менее открытым в своих желаниях. — Пожалуй, но я привык получать то, что хочу, — Демон тут же осекся. Его лицо исказила гримаса отвращения к собственным словам, он тут же нервно издал смешок и заговорил с горькой ухмылкой. — В прочем, в последнее время я стараюсь быть менее эгоистичным. Шатенка тут же издала нервное фырканье: «да неужели?». — Тогда мы забираем свои слова обратно. Вы не идете с нами, раз вы так неучтивы с моей подругой, — лукаво смеялась блондинка. Нанами все удивлялась, почему она все еще стоит в дверях и спокойно с ним разговаривает, а не горит синим лисьим пламенем. Лис облокотился на седзе плечом и внимательно слушал ее, улыбаясь одно из своих дежурных улыбок. — Через сорок минут ждем вас около входа. У вас задание. И прошу, в этот раз не создавайте моей юной подопечной проблем, иначе она уйдет от нас в больницу с нервным срывом. — Всенепременно, — улыбнулся лис и захлопнул седзи прямо у носа иностранки. В этой его улыбке было такое раздражение, как когда они были на балу, и он сказал, что еще чуть-чуть и его улыбка срастется на затылке. Девушка почувствовала, как задело лиса высказывание манекенщицы, но не понимала с чего бы.

***

Вызов оказался ложным. Напарники бесцельно провели целый час в карете напротив здания немецкого посольства и теперь направлялись обратно в Идзумо пешком. Видите ли, у екая возникло необъяснимое желание часик другой провести на свежем воздухе, в грязи, идя по лесу, чтобы не скрывать своей истинной сущности. Нанами не могла отказать ему в этой просьбе, то есть настоятельной просьбе, которая так и попахивала добровольно-принудительными нотками. Молча, демон-лис прошел около пяти метров по горной тропе, затем начал раздавать едкие комментарии в сторону физического воспитания жрицы. Его так и распирало. Он успел за несколько минут опустить самооценку девушки от низкой до максимально низкой, около ядра земли, и заметить, что он «шел бы в тысячу раз быстрее, если бы ты шевелила своей задницей, а не приземлялась ей на камни и прочую микрофлору леса». Спустя минуту они уже шли по лесу, где было на так уж и сухо. Альбинос закурил, пока смотрел как девушка перебиралась через деревья и камни. Эта тропа явно была звериной. Ландшафт поменялся почти мгновенно. Непроходимая чаща леса с поваленными деревьями и свежим земляным запахом. Было холодно, но девушка даже не смела как-то не так чихнуть, ведь демон был на взводе. — Напомни мне, с чего у тебя должен был бы случиться нервный срыв? — ворчал демон, прикусывая мундштук с сигаретой, направив голову в противоположную от жрицы сторону. По его хвосту и ушам было понятно, насколько зол и раздражен мужчина. Степень раздраженности — максимальная, степень злости — критическая. Момозоно не знала, что так разозлило демона с самого начала операции, но он так вел себя ровно с разговора между ним и Ниманс. Было что-то в нем такого, что девчушка не могла понять. Екай вел себя непринужденно, но его уши слишком сильно прижались к голове, а хвост, как хлыст, бил своего хозяина по ногам. Из его рта то и дело вырывались нечленораздельные ругательства, сопровождаемые цыканьем. — Людей ты убиваешь, не считаясь с моим присутствием, а у меня психика детская, не приучена я к этому, — отозвалась она безучастно. Вранье вышло на удивление убедительным. Демон даже сбавил шаг, оказавшись всего на два шага впереди девчушки. Выпуская самокруточный дым изо рта, лис повернул голову к жрице и уставился на нее, как будто проверяя что-то. Нанами даже думала добавить побольше мелких деталей, типа не переносит она крови или еще чего, но это было бы уже слишком. Жидкое золото в глазах демона светилось ярче, чем огни города вдалеке, и смотрело прямо на нее. Шатенка на минуту замялась, заерзав, пока Томоэ изучающе смотрел на нее. Пронзительный взгляд буквально чувствовался на коже. — Странно, — тихо проговорил он, а затем добавил со своей хитрой ухмылкой и хищным выражением лица. — А когда я того урода до хрустящей корочки поджарил, ты и не пискнула. Даже я удивился. У тебя на удивление крепкие нервы, однако, ты утверждаешь, словно бы мои методы вызывают у тебя нервные срывы? А не завралось ли ты, божественное создание? На секунду зрачки девушки расширились от удивления, а румянец на щеках не скрывал даже ночной сумрак. Жрица скрестила руки на груди, стараясь сохранить непроницаемое выражение лица, и скептически выплюнула: — Это что комплимент? — Можешь считать и так, — на вздохе протянул екай, идя впереди нее. Он уже не смотрел на нее, чем сильно облегчил Нанами жизнь. Еще не хватало, чтобы этот извращенец увидел, как она покраснела из-за этой непонятной фразочки. — Ты помнишь, что я сказал по поводу того, что будет, если кому-то приспичит меня побесить? Воспоминания вспыхнули в голове как спички и заставили девушку ускорить темп. Она уже стояла около него и смотрела на него неподдельно раздраженным взглядом. Как будто для него все происходящее было забавной игрой, правила которой он устанавливает самолично и не позволяет никому их нарушить. Нарушивший будет подвергнут тяжкому наказанию. Как будто бы шатенка сама не знала, что этот дико раздражительный мужчина имеет в виду. — Как такое забудешь, — процедила сквозь зубы она, посмотрев вокруг. — Тебе не кажется, что здесь слишком уж тихо? Пока они шли Нанами ни разу не услышала ни пения птиц, ни шуршания листвы — ничего. Лис навострил свой нечеловеческий слух, притягивая девушку ближе к себе за плечи. Запах табака резко ударил в ноздри девушки, как только он сомкнул объятия, и трубка оказалась около ее тела. С минуту он прислушивался, положив подбородок на макушку жрицы, пока его руки сильно прижимали ее к рельефному торсу. Голова у девушки поплыла, стоило ее пальчикам нащупать пальцы зверя и покрепче сжать. У него были такие красивые, сильные руки…, а что он ими недавно вытворял. Шатенка пыталась сосредоточиться, но в его объятиях она могла думать только обо одном, и это абсолютно точно было не задание. Демон еще сильнее прижал ее к себе, снова напрягся, и очень медленно сделал пару шагов назад. — Когда я скажу, ты со всех ног кинешься вперед, не будешь оглядываться или еще что-то. Я понятно разъяснил? — шепот около уха девушки щекотал их. Голос демона звучал хрипло и настороженно. Нанами сдавленно кивнула, собрав все свои растекшиеся от наслаждения части воедино. — И еще кое-что… думаю, меня не будет какое-то время. Скажи блондинчику с трона, что у меня дела, но я вернусь. Ничего не предпринимай, пока меня нет рядом. Лучше всего оставайся постоянно в храме и не высовывайся. — Неужели ты волнуешься? — ехидничала жрица, всеми силами стараясь отвлечься от мысли о его голом торсе и мускулистых руках. — Да, волнуюсь. Ты ведь не хочешь познакомиться с моим Братом? Поверь, мои закидоны — цветочки, по сравнению с его методами. — Он снова стих, прижимаясь губами к ее мочке уха, и намного тише, почти не шевеля губами, добавил: — Только, пожалуйста, не оглядывайся. Момозоно снова кивнула. Лис чуть разжал свои объятья и убрал голову, отстраняясь. Затем жестом указал тропу, по которой гипотетически могла бы скрыться девушка. В голове не осталось мыслей, кроме как всепоглощающий страх. Аура этого места похолодела, изменилась. Шатенка затылком ощущала, что сзади них кто-то есть. И эту ауру она уже чувствовала ранее. Существо было все еще довольно далеко, но всепоглощающая злоба и ненависть захлестнули ее, как если бы он стоял прямо перед ней и смотрел ей в глаза. Собравшись, уже в третий раз, Нанами косо взглянула на Томоэ и тот шепнул: «иди». В секунду она сорвалась с того места и побежала, как и обещала, не оглядываясь. В глаза летели листья, кимоно невероятно распахивалось, покрылось грязью, а девчушка все бежала по тропе, всеми силами борясь с собой. Внутри нее скрывалось желание оглянуться, остаться, но липкий страх проскользнул по позвоночнику, и девушка исчезла в нескольких метрах от лиса. Альбинос сразу же повернулся кругом, сделав глубокий вдох никотина в легкие. Из чащи леса на него смотрели два демонических ярко-красных глаза. Несколько шагов и перед ним уже стоял высокий красноволосый мужчина чуть выше лиса. Акура-Оу широко улыбнулся приятелю, цокая каблуками по выступающим из земли камням. Откровенно говоря, этот парень был последним, кого бы сейчас хотел видеть Томоэ. Мало того, что он не успел как следует допросить Нанами, так еще и докладывать этому придется. Лис снова вдохнул дым в легкие, и уже на подходе друга, выдохнул его прямо в лицо королю. — Брат! — потянулся он обнимать приятеля так, как будто они не виделись несколько лет, тут он осекся с любопытством огляделся, всматриваясь в лес и вокруг екая. Прислонив кулак к подбородку, он снова оглядел Томоэ с ног до головы. Тот все так же бесстрастно смотрел на него, докуривая. — А где жрица, из-за которой ты меня кинул? Лису чуть хватало терпения, чтобы прямо сейчас не заехать закадычному товарищу в нос. Но Акура-Оу все же сделал то, что хотел, и заключил несчастного альбиноса в объятьях. На лице демона-лиса появилась еле заметная улыбка: «ну, и как на него злиться?». Не будь Акура-Оу кровавым королем, жестоким тираном и демоном, то вполне мог бы сойти за жизнерадостного горожанина-пьянчугу. Спустя некоторое время друзья все же снова оказалась в нескольких шагах друг от друга. И тут Томоэ заметил одну очень раздражающую вещь… — И тебе добрый вечер. Ее здесь нет, а ты разве не ко мне? — лис показывал чудеса выносливости. Демон напротив него стоял в расшитом шелковыми нитями кимоно, некогда принадлежащем ему. Раздражение росло с умопомрачительной скоростью, когда он спокойно подошел к другу и ухватился за рукав одежды, скептически осматривая его. — Хороший выбор. Не то чтобы екаю было жалко давать свои вещи «поносить», но ведь бессмертный Акура-Оу не мог обойтись без драк и минуты. В отличие от короля, кимоно нельзя было восстановить после очередной драки. Мало того, что оно было рваным — это еще можно пережить, —, но с запахом падали и смерти лис и его нюх не намерены были мириться ни в коем случае. На высказывание друга, демон пожал плечами. — Я вот все думал, не взять ли мне твое кимоно с журавлями, но, черт возьми, я перерыл всю твою гардеробную, а найти его так и не смог! — Кровавый король добродушно размахивал руками напротив альбиноса, ребячески улыбаясь. — Обещаю, я не буду сильно баловаться в них. Парочка деревень или армия, и все твои вещи окажутся обратно у тебя. Классно же иметь такого друга: и со вкусом, и с хорошим гардеробом! «И крепкими нервами, » — тут же закончил в уме обладатель кимоно. Раздражение стихало, оставляя место легкому наслаждению от беседы. Он все еще рассматривал, пока целое, кимоно, вдыхания и выдыхая никотин. Дурманящий запах проникал в легкие, оставался на кончике языка. — Ты даже не представляешь, сколько раз ты это говорил, — хохотал он, отпустив материю. — Но всегда возвращаются кровяные тряпки. Поэтому я настоятельно рекомендовал тебе следовать одному лишь правилу: не трогать мои вещи. Единственное, что нашлось ответить Акуре-Оу так это сконфуженно промолчать, почесав затылок. Не смотря на весь свой эксцентричный вид, мужчина чувствовал себя маленьким мальчиком рядом с лисом, особенно, когда тот начинал его поучать. Это было частью их игры в прекрасную пару убийц: щит и меч. Томоэ закатил глаза, понимая, что тирада, которую он подготовил на этот случай, сейчас вылетит из остроконечных ушей демона и даже не задержится, однако, все равно начал поучение спокойным тоном, когда тот нетерпеливо перебил его: — Брат, у меня же есть просто невероятно классные новости! Ты будешь в восторге, ну или в чем ты там прибываешь, когда счастлив, — такое замечание было как раз в духе кровавого короля. Последний раз, когда демон-лис слышал подобное, Акура-Оу сидел посреди разрушенной деревни и ребячливо капризничал: «ты совсем не умеешь веселиться, брат!». — В общем, у меня есть эта фиговая железяка, прозванная «оружием». — Тут Томоэ потерял нить разговора, уставившись на друга во все глаза. — И это не все! У меня есть чертеж. Всего парочка чиновников в расход, а какая выгода! Демон-лис устремил на знакомого хищный взгляд цвета янтаря и ухмыльнулся, словно бы и в правду был рад этой новости. Хотя ничего плохого в том, что и у них теперь есть эта пушка, и не было. Почему-то Томоэ почувствовал превосходство, ведь теперь у него был и чертеж, который мог бы изменить все планы надоедливых богов. Все шло как по маслу, если бы только не одна миниатюрная жрица с ее убеждениями. Другая женщина сразу же перешла на его сторону, сторону победителей в этой войне, но не она. Некоторое время лис изучал восторженное лицо брата, который чуть ли не прыгал от возбуждения, а в голове все прокручивались события, которые могли бы заставить божеств кардинально поменять свое представление о мире. Чертеж давал ему возможность самому наладить производство «оружия» и всколыхнуть этот мир. Сначала он и вправду заинтересовался отпущением грехов, хотя и остался в этот божественном храме, только из-за девушки, которая который месяц оставляла лиса с бессонницей, но теперь, когда кровавый король тоже вступил в игру, баловаться такими пустяками было некогда. Жрица может и подождать, в конце концов, он же сообщил ей, что его не будет какое-то время. Странное стечение обстоятельств: он хочет сбежать от девушки, дурманящей его рассудок, и тут же появляется возможность. Лис с полной уверенностью мог заверить, что узнай Нанами правду, то не стала бы помогать божествам в их самовлюбленном возвышение. Они лишь боялись за свою шкуру, не щадя даже хрупкую девушку, пуская в расход, только бы уничтожить все, связанное с «оружием». Акура-Оу глядел на товарища с нетерпением, как ребенок смотрит на рождественскую елку и подарки под ней. Лис не изменил своего хищного выражение лица. Ухмылка обнажила два звериных белоснежных клыка, когда зверь потянулся к другу с нескрываемым интересом в глазах: — Отличные новости, — Томоэ потянулся к кимоно Акуры-оу и продолжил, разглаживая складки. — Как насчет это обсудить в более удачном месте? Только сначала ты отдашь мне кимоно, а то вдруг нам захочется повеселиться…