.Банни.

Мои руки дрогнули, и я с силой, напитанной страхом, с остервенением оцарапал Мазура по шее с переходом на грудь. Шипение. И парень сильнее притиснулся ко мне, вжимая моё хлипкое тельце в Оли. - Хахаха, смотри-ка, Леж*, а он ца-ра-па-ет-ся! - процедил парень сквозь зубы, но со смешинками в глазах. Блять, давно надо было уволиться. Ведь видел же, КАК они на меня смотрят. Слышал их шепотки за спиной. Чувствовал липкие, противные взгляды, вызывающие тошноту. Ведь знал же, что парни любят добиваться своего любой ценой. Но постоянное участие братьев в моей жизни разнежило меня, я привык быть под их покровом и защитой. А ещё любят, когда эта цена запредельно высока, потому что так интереснее. Блять. Блять. Блять. Пиздец. И ещё раз блять! Я мальчик культурный, но тут только нецензурщина и вертится в голове, подгоняемая всполохами зарождающегося пламени предстоящего ужаса. Я затравленно уставился на Романа, который стал раздеваться. Фига у него размер! Эта мысль сильно ударила по самолюбию, ага, вовремя, блин. Ужас, страх, паника, всё смешалось вихрем внутри, и я забился в чужих руках, будто отмерев от изваяния из ледяного камня, пытаясь получить необходимую свободу. - Не бойся, прыткий, мы подарим тебе счастье, восторг и радость, - сладко пропел Оли со спины, прижимая мои руки к моим же бокам. Из горла вырвалось булькающее шипение. Я и сам не осознавал, что произвожу эти звуки. Я понимал только то, что тупо перевожу взгляд с одного на другого мудака, лихорадочно рыпаясь в стальной хватке. Оли лизнул шею сзади. Мерзко. Трепыхнулся. Дёрнулся головой назад, резко и неожиданно для нас обоих, желая избежать этой "ласки". - Ау-у-у... - взвыл парень в мой затылок. Кажется, я попал ему закосьем** по носу. - С-сука, - выдохнул Мазур и, согнув ногу в колене, ударил меня коленом в пах. Мушки. Большие. Жирные. Пережравшие неизвестно чего. Перед глазами. Пятнами по радужке. Тошно. Как же дышать-то? Так ни одного звука я из себя выдавить и не смог. Просто чуть согнулся пополам, насколько позволяло тело Мазура, и под громкий хохот Ромы, перемежающийся едкими комментариями, сполз на пол. Колени больно врезались в кафельную плитку ужасного, типа голубого цвета с зашарканными золотистыми рисунками. В голове вспышки, ненависть к этим ублюдкам и тупой, бесконтрольный страх. - Смотрите-ка, парни, а мальчик-то уже и нужные позы принимает, - издевался Оли. Голову дёрнуло назад рукой Романа. - Развлеки меня! - приказал он и притянул меня за лохмы к своим волосатым причиндалам. Тошно, как же тошно. Не хочу. Не могу. Не буду. Не так. Не надо. Хочу всё это кричать, но не выходит. Горло будто широкой ладонью сдавило, потными пальцами оставляя на коже бурые следы. Проникая ногтями внутрь, в меня, сдавливая трахею. Бесконтрольные слёзы из подавленных глаз. Только и могу, что хрипеть. Ужас. Это тихий ужас. Рома меня вновь подтолкнул к себе, ожидая необходимой реакции от моего несчастного тела, его мои муки веселят, он словно энергетический вампир, питается моими отрицательными ощущениями, всасывая в себя мои загнанные инстинкты, ощущая от этого дикий экстаз. Одновременно он и сам двинул бёдрами на меня, тыкаясь своим хером в моё бескровное лицо. - Нет. Нет. Нет. Не надо. Не заставляй. Я сам. САМ! САМ!!! - залепетал я надломленным голосом, царапая горло. При этом я усиленно мотал головой, задевая носом резко пахнущую головку, пачкая кожу прозрачной жидкостью. Каждое движение головы лишало меня волос, выдираемых Романом с корнем, держал он меня с медвежьей силой. Но я этого всего не замечал. Я знал, что выгляжу сейчас слишком жалко и затравленно. Знал, что у меня нет выбора. Знал, что дальше будет только хуже. - Хахаха! - рассмеялся Мазур. - А ты быстро понял, что к чему. Давай, заткнись и распахни варежку. - Чё, тепла захотелось, раз вспоминаешь вязаные вещи? - усмехнулся Оли. - Иди... домой! Херок в кулачок и всю ночь письку лимонить! - Хахаха! - смехом на колкость ответил Оли. Я с ужасом уставился на огромный пульсирующий член парня. Во рту тут же пересохло, и что-то дрогнуло в груди. Венки на этом возбуждении сильно вздулись и росчерками молний не украшали, уродовали орган. Багровая головка чуть сочилась смазкой, от которой несло мускусом и потом. Мои глаза хотели закрыться, чтобы не видеть этого кошмара, но я не мог себе этого позволить. Телом робко и ненавязчиво двинулся вперёд, ощутив на плечах руки Оли, он сжимал меня, чтобы я не дёргался. Пришлось повести плечами, негласно повторяя: "Я сам!", чем вызвал новую порцию смешков. Руки тут же исчезли, но взгляд прожигал, я чувствовал спиной. Разомкнул губы и вобрал в себя этот пиздец. Рвотный позыв. Стерпел. Решимость. Смежил глаза. Стон удовольствия сверху. Медленно двинулся к телу Романа, поглощая как можно больше длины. Завистливые и тяжёлые выдохи сбоку и со спины. Смотрят. Новый стон удовольствия. Ненависть через край. Зубы. Я остервенело сжал челюсть, распахивая глаза под чужие завывания. И резко назад, сильнее давя на нежный орган зубами, сдирая кожу с чужой противной хотелки. Откинулся на спину, заводя руки за ноги Оли, обхватил, дёрнул на себя, пользуясь весом тела, сбивая парня с высоты маленького, но роста. Он не удержал равновесия, слишком резко, слишком неожиданно, черепушка глухо стукнулась об пол. Стон боли. Мат. Мазур в позе ловца, чуть согнув колени широко расставленных ног, протянул ко мне свои лапищи. А вот, хер тебе! Терять нечего. Мазур двинулся на меня, я на него, всё делаю на инстинктах и адреналине, что топит моё тело желанием сорваться с места и бежать отсюда прочь. Шаг. Подгибаю ноги и проскальзываю между ногами Мазура, толкая его в спину на двух завывающих парней. И дальше, по коридору. Вперёд. Как можно дальше. Дверь-то на выход заперта, щелчок её замка прозвучал для меня выстрелом и приговором. Бежал как ненормальный, ошалело думая, куда скрыться. Бежал и бежал, разрывая кислородом лёгкие. А за спиной маячил ушибленный чёрт, обманутый бес и покоцанный дьявол, уроды, одним словом. Мат на задворках сознания, а я сбиваюсь с ритма. В боку колет. Не раздевалка, а лабиринт для крыс с длинным извилистым коридором. Нафига? Несусь. Повороты, я в них врезаюсь, остро ударяясь грудью об углы. Больно. Невыносимо. Дальше. Только вперёд. Вещи, капли крови на кафеле. Сука, мы бегали по кругу. Юркнул вправо, в душевую. Успеваю закрыть дверь непослушными пальцами и позволяю себе короткую передышку. На губах вкус металла и соли. Понимаю, что они не мне принадлежат. Это ЕГО. Романа. Выворачивает сухими спазмами, и снова слёзы в глазах. Трясёт. Удар сердца. Удар в дверь. Рёв и мат. Пульс стучит в висках. Адреналин гонит действовать на пределе возможностей. Быстро осматриваюсь. Перед глазами плывёт, и картинка словно тает, тут же возвращая фокус назад, а в мозгу стучит лишь одно слово в такт сердцу: "Бежать! Бежать! Бежать!". Вот только куда? Град ударов в дверь, хорошо, что она открывается от меня, а то бы давно вышибли. А так сложнее дёргать за круглую гладь медной ручки, да и косяк по периметру двери мешает. Снова грохот. Крови снова гон. Дёргаюсь вперёд. Пустые стены, окна под потолком, узкие, прямоугольные. Ощущаю себя зверем, пойманным в капкан, понимаю, что придётся "отгрызть себе лапу". Выдираю душевую головку вместе со шлангом и, не задумываясь, кидаю её в окно. Звон битого стекла и острые осколки россыпью сверху вниз, прямо на меня, как искры сварки - жгут кожу и сверкают оранжевым в свете жёлтой лампы. Царапают кожу. Не замечаю. Кое-как, держась за хлипкие крепления - крючки для одежды - в стене, стопами на переключатели воды. Вентили хоть и вмурованы в стену, но явно безнадёжно дохлые. Грохот двери и крики из-за неё же уже не замечаю, их глушат мысли о спасении. Стою неровно, балансируя на носочках, подпрыгиваю вверх, хватаясь за разбитую раму. Краны срывает, вода хлещет на пол с шипением, звонкое "бряк" сопровождает отлетевшие в сторону барашки. Ладони режет острое стекло, не замечаю, подтягиваюсь, руки предают, но всё же проталкиваю тело в окошко чисто на силе упорства и желании скрыться подальше. Проползаю на улицу, двигаясь резво и совсем не осторожно, портя новыми царапинами кожу живота. Хорошо, что стекло разбилось в крошево, а не в клины. Ущерб есть, но он минимален. Хотя, меня это сейчас вообще не волнует. Во мне проснулся дикий зверь, ощутивший запах свободы. Хромая, доковылял до стоянки такси, плюхнулся на заднее сидение, тут же называя водиле свой адрес. Мужик лет пятидесяти, седой и с мудрым лицом несколько раз предлагал мне направиться в больницу. Но я отказался. Домой, это единственное, что я действительно хочу. Родная дверь. Звонок. Открыл охеревший Серёга. - За такси заплати. Там. На улице... - промямлил я, пряча от него глаза. Прозвучали мои слова не просьбой, приказом. Вверх по лестнице. Комната. Дверь. Запираюсь, позволяя себе завыть от боли и пережитого стресса. Только сейчас понимаю, что я босиком. Джинсы плотно сидят на бёдрах, но ширинка и пуговица расстёгнуты, хорошо, что футболка закрывает этот вид, но и она в грязи, траве и крови. Снова крики, требования, стуки в дверь. Но эти иные. Эти добрые, тёплые, с беспокойством. Нет сил открыть замок. Нет сил плакать. Нет сил думать и осознавать. Просто. Нет. Сил. Адреналин отпустил. Слабость. Боль в ударенном паху до сих пор отзывается спазмами, ступни ноют и руки дрожат. Кровь мелкими пятнами подсохла на коже, царапины саднят. Гам и стук стихают. Братья просто упрашивают открыть злополучную деревяшку, говорят со мной тихо и спокойно. А голоса плавают, им страшно за меня. Переживают. Я знаю. Мне так жаль, что заставляю их волноваться. Умоляющие нотки добивают меня совсем. Не сейчас. Нет. Определённо нет. Сам себе мотаю головой, не позволяя пойти на поводу у слабости. Кое-как на четвереньках доползаю до постели и, забравшись на подушки, начинаю рыдать. Тихо, скромно, сухо. На слёзы тоже нет сил.