.Банни.

Блять, я же не так хотел выразиться! Ну, ла-а-а-адно, вижу по охреневшим лицам братьев, что сейчас что-то будет. Ага, Серж медленно встал с кресла, вправил на место выпавшую челюсть и мягкой походкой подошёл ко мне, босиком ступая по мягкому ковру цвета мокрой шерсти. Все остальные так и играли в "замри", напряжённо рассматривая меня. Серёжа встал рядом, осмотрел меня с одной стороны сверху вниз и обратно, потом с другой. Его широкая ладонь метнулась ко мне. Крик сердца в виске. Схватил меня за шею. Кислород острым комом в горле. Рванул моё тело на себя. Шаг к нему по инерции. Испуг. В груди ритм бега «сто метров за пять секунд». Зажмурился. Ловя губами ощущения… Поцелуя не произошло. Губам, пиздец, одиноко. Не понял! Зато Серж почти оторвал мне ухо, крутя мою голову из стороны в сторону под разными углами. Чуть шею не свело от неудобных поз её выгибания братом. Я раскрыл робко веки и боковым зрением попытался понять парня*. Тот отчаянно кусал нижнюю губу, сосредоточенно что-то выискивая в моём ухе, при этом удерживая мою голову за подбородок сильной хваткой. - Не, мозг на месте! - констатировал он. - Значит... - встрял Григорий и, не закончив фразы, подскочил ко мне, заходя по дуге за спину. А у меня нервы ни к чёрту. Стрёмно мне. Громко сглатываю и ловлю взгляды зрителей, им явно интересно. Руки Грига легли на мои бока, пробежав невесомо ладонями вниз, сильно сжали мою талию, прижимая попу к его паху. Вплотную. Я вздрогнул. Уже сто раз пожалел, что подписался под этой идеей. Но, чёрт, интересно же, что из этого получится! Одна рука Грига плотно прижимала меня к его роскошному телу, вторая скользнула вперёд, подцепила резинку шорт и оттянула её в сторону вместе с бельём. Брат заглянул мне в штаны, усиленно хмуря брови, крутя головой с боку на бок, высматривая что-то в паху. Мой член мгновенно испугался такого тяжёлого взгляда и, став ещё меньше, чем был, скукожился совсем, потерявшись в жидких завитках волос. Ну, и как мне его теперь искать? С собаками, что ли? Пипец, как стыдно. Лучше бы он встал, а так, блин, мой член на девочку похож, тоже смущается и опускает голову. И в отличие от человека, с хером этот номер НЕ выглядит мило! - Не, на нижний мозг ничё не давит! - многозначительно изрёк Григ, оставляя мои вещи в покое, как и убирая руки от моего тела. Да. Они. Издеваются. - Ясно, итак, вопрос: ты никаких странных или просроченных продуктов не ел? - спросил Лёша, пристально глядя мне в глаза. - Носки нюхал! – огрызнулся я. - Которые стояли месяц за диваном! Стою. Краснею и понимаю, умом понимаю, что меня просто стебут, играючи проверяют мою реакцию, моё решение, твёрдое ли оно или спонтанное. Понимаю, что они хотят от меня обдуманных поступков, да только думать я явно разучился. Понимаю, что они просто боятся причинить мне вред или сделать то, что потом будет не исправить. Я всё понимаю, но телу не объяснишь. Оно похолодело от ужаса, что я не прав. Что я не так всё понял, что выставил себя в их глазах ещё большим кретином, что мне всё просто показалось, или ещё того хуже, я сам себе всё придумал. - Да ты ледяной! – испуганно вскричал Серёжа, касаясь моего лба тыльной стороной ладони. Снова «замри». Все ждут моей реакции. Знаю, что выгляжу сейчас ужасно. Больше явно не красный, чувствую, как краска схлынула с лица, оставив кожу белым полотном. Ощущаю, что тело потряхивает мелкой дрожью, и она отчётливо видна моим братьям. Трус, какой же я трус. И как я вообще смог пойти на это? Как я мог ляпнуть: - Так согрей, - нервно облизывая губы пересохшим языком. И все, кто был в комнате, ясно поняли, что речь идёт отнюдь не об одеяле и горячем кофе. А я снова теряюсь в ситуации и в себе. Если честно, то я не совсем уверен в том, что именно сподвигло меня на столь радикальные действия. Но я точно знаю, что хочу быть нужным, нужным именно им. Хочу, чтобы они во мне видели не только человека, а личность. Хочу, чтобы братья относились ко мне не как к принцесске, за которой нужен уход и потакание капризам. Честно? Да, я хотел, чтобы они меня хотели, и похуй на тавтологию. Нет, не так, ХОТЕЛИ! Да, именно большими буквами. Хотели именно такие самцы, как они, именно такого дохляка, как я. Самооценка – штука страшная, а главное - непредсказуемая, и именно она меня и ломала всё это время. И уже не важно: братья, друзья они или мужчины по половой принадлежности, важно, что они такие же, как и все, но именно эти люди мне так безумно важны. - Согласен! – отойдя от шока, сказали весёлым хором все, кроме… - Я против! – резко отрезал Ян, метая молнии глазами. Его руки стиснулись в кулаки, пальцы разжимались на выдохе и сжимались вновь на входе, впиваясь короткими ноготками в кожу ладоней. Мышцы натягивались под загорелой кожей, расчерчивая тело оригинальным рисунком вен. Тонкая майка-сеточка открыла вид на конвульсии груди и постоянно напрягающийся пресс. Я вздрогнул. Нет, это не испуг и не страх. Это боль. Мне было физически больно смотреть на Яна. Такого Яна. У него на лбу было написано: убью любого! Неужели он готов растерзать своих братьев за меня? Но почему? Ведь я так откровенно предложил себя, а он отказался. Может, он не хочет делиться? Если честно, то я только сейчас понял, как я ступил, я пришёл к ним всем, а не к кому-то конкретному. Вопрос: секс с ними всеми я буду в состоянии пережить? Стало откровенно не по себе. Хочу ли я спать с ними всеми? Хм, а почему бы и нет?! - Ян… - начал я, - …но вы же сами сказали, что будете меня соблазнять, - и глаза НЕ в пол. Нет, нет, нет, покраснел, позеленел, в кровь прикусил щёку изнутри, но глаз не отвёл. Медь во рту солью дразнит рецепторы. Дыхание сбито. Как же мне это тяжко далось. - Хахаха, - рассмеялся Макс. - А-та-та, а наш Зайчонок-то ушки грел! – веселился брат. - Если ты нас слышал, то должен был бы знать, что я изначально был против таких мер, - прорычал Ян, жёстко сверля меня взглядом, под которым я невольно поёжился. Умеет он жуть нагонять. - Сядьте, - попросил я братьев, - все. И они, молча, заняли свои места, рассматривая меня. Я знал, что должен спросить, мне это необходимо, просто невыносимо накручивать себя и дальше, но язык присох к горлу и отказывался ворочаться во рту. Горькая слюна пробежалась по горлу, оставляя неприятное послевкусие. Сжавшись в комок, я резко выдохнул и, на миг зажмурившись, на одном дыхании выпалил: - Почему я? Почему именно я? Я не такой. Как вы. Я не подхожу. Вам. Но вы всегда заботитесь обо мне, и это понятно, я для вас, как нечто нежное, что нужно блюсти и ограждать. Но я… Я не такой беспомощный. Ну, не всегда, - здесь послышались глухие смешки. - Почему вы решили меня искусить? Я же… Я… - ну не мог я закончить предложение. По глазам братьев я сообразил, что меня поняли. - Саш, не надо занижать себя, - взял первое слово рассудительный Григ. - Ты не такой, каким видишь себя сам. Да, мы заботимся о тебе, приняли в семью. Мы любим тебя, каждый по-своему, но любим. Ты часть нас. А тот факт, что ты не перекачанная груда мяса, не говорит о том, что ты хуже нас. Просто ты другой, но не плохой, совсем не плохой, просто другой. Мы все - люди разные, и не должны быть одинаковы. Да, мы пятеро имеем крупные тела, - меня поняли, поняли то, что я пытался выразить подходящими словами. - Но это потому, что папа и мама изначально подбирали крупных деток, и мы по своему строению тел имеем возможность развивать мускулатуру. Кто-то один из нас начал, остальные подтянулись по принципу стадности, просто чтобы доказать другим и самим себе, что они тоже так могут. Просто дух соперничества. Но дело ведь не только во внешности… - Ты же тоже пытался. Но твоему телу не свойственно развитие в этом ключе. Тебя родители выбрали за твои глаза. Они были… такими живыми, ты не потерял волю к жизни в том кошмаре, который каждому из нас когда-то был временным домом, в отличие от других детей, что жили в детдоме, – тихо сказал Макс. А я и не знал. - Но почему именно я? Я не достоин вас! – да, я был в этом уверен. – И ведь внешность не главный фактор. Просто вы… Вы так дружны, так общаетесь друг с другом, с другими, я так не могу. У вас почти всё с ходу получается, а у меня будто руки из попы растут. Да, это зависть. Тупая, глупая, никому не нужная, ёбаная зависть. Самому муторно и омерзительно от неё, но все мы чему-то завидуем. Это неотъемлемая часть нас. - Зато золотые! - усмехнулся Лёша. - И кто это решил? Ты? На каком основании? – горько вопросил Макс, почти одновременно с Алексеем. Ну вот, такое чувство, что я предал его. - Я… - а я и не знал, что именно им на это сказать. - Брось, Лекс, ты нам нравишься таким, какой ты есть. Нельзя любить только за достоинства, это неполноценная любовь. Не настоящая. Мы любим тебя и за твои недостатки, целиком и полностью. И опять же, то что ТЫ называешь недостатками, для НАС видится в свете именно достоинства! - скромно проговорил Серж, чуть склонив голову к плечу. - Но любовь тоже разная бывает. Почему же вы меня хотите? – не унимался я, теряясь в том, что мне говорили братья. Почему они меня хотят? Это был главный вопрос. Как такие, как ОНИ, могут желать такого, как Я?! - А почему ты любишь кошек? – спросил осторожно Лёша. – Не собак, не хомяков, не рыбок, а именно кошек? Тупиковый вопрос. А действительно, почему? - Не можешь ответить? Хм! Да! И не сможешь. Никогда. Это просто есть и всё, прими, как данность, - развёл руками Григ. Значит, я всё-таки что-то для них значу? Значит, я зря себя терзал всё это время? Они не видят во мне облезлую мышь, они видят во мне равного себе. От этой мысли тянуло улыбаться, внутри заискрило тепло, напряжение отпустило и… - Лекс, не смей! – рыкнул Ян. - Почему нет? – не понял я. Почему он так против? - Ты достоин лучшего! – ответил Ян, резко выдыхая. Что? Он думает, что это ОНИ не достойны МЕНЯ? Я решительно ничего не понимаю в этой жизни. Укол боли в груди, всё не так, как мне казалось минутами ранее. - Я сам решу, чего я достоин и что мне необходимо! Не маленький ребёнок. И я - уже всё решил! – грубо ответил я и понял, что сделал ошибку, я задел Яна за живое. Он по-настоящему такой ранимый. Он во мне всегда видит нечто мягкое, ласковое и чуткое, того, кого непременно нужно холить и лелеять, с кого нужно сдувая пылинки. - Отлично! – взревел Ян и унёсся в свою комнату, громко топая ногами, выражая этим зло и ярый протест. Я быстро сник, вся радость и гордость за себя и их, только что давшая ростки новому началу во мне – завяла на корню. - Пошли, - озорно блеснув глазами, сказал Макс, подходя ко мне. Поцелуй в висок, как ежедневный ритуал. Протянутая рука, как предложение помощи во имя спасения разума, терзаемого колкими мыслями. Я принял его поддержку, крепко переплетая пальцы, и отправился за братом, замечая, что все остальные идут следом. Лестница. Второй этаж. Дверь с рисунком постапокалиптического мира в чёрно-белых тонах. В комнате Яна было темно. Шторы массивным полотном закрывали окна. Серж включил бра, и мы уставились на Яна, тот лежал на постели в позе морской звезды в бездумном полумраке светильника, рассматривая потолок с рисунком неба, охваченного огнём. Мне всегда нравилось здесь бывать, Ян любит тематику гибели прошлого, потому что переступив прошедшее, движешься вперёд, в будущее. А в постапокалиптике можно построить мир заново, на свой вкус. И всё это одним словом – Надежда. - Ян… - тихо начал я, но осёкся, Макс резко развернул меня к себе, сминая губы в поцелуе.