То, чего не видел Джон. The Story

      Хан мельком отметил прямой молоток на двери 221б и движением пальца сделал, как надо. Скрип петель — и вот он в прихожей. Судя по всему, миссис Хадсон нет дома, иначе ее визг заставил бы шевелиться волосы на головах пары соседних кварталов. Ну, ничего. Хан поднялся наверх. Остановился в недоумении.       Джон, положив лоб на скрещенные пальцы, молча смотрел в пол и, судя по всему, давно. Мэри с дивана выпучила глаза на Хана, но слова где-то потерялись.       Джон подал усталый монотонный голос:       — Миссис Хадсон, спасибо, не надо чая, я скоро пойду.       Мэри, наконец, перестала изображать сома.       — Джон.       — Что.       — Джон, подними голову.       — Зачем.       Хан смягчил голос, насколько мог:       — Джон.       Куда уж неподвижнее, казалось бы, но Джон замер. Даже веки остановились в полудвижении на мгновение. Затем он поднял взгляд на Хана. Хан чуть растянул уголки губ.       — Мэри, я его сейчас убью. Придушу, — спокойно сообщил Джон.       — Неактуально, — отметил Хан.       — Не стоит, — сказала Мэри.       Хан бодро прошествовал на кухню, на ходу скидывая пальто и шарф.       — И ты вот так спокойно займешься своими делами? — Джон привстал в кресле.       — А-га*.       — После почти месяца отсутствия?       — А-га. Останешься?       Джон побагровел.       — Знаешь, что? — он вскочил. Затем выбежал на лестницу, прогремел ступенями, ощутимо хлопнул дверью.       — Зачем ты с ним так? — Мэри нахмурилась.       — А что не так? — Хан подошел к ней. — Кстати, спасибо.       — Джон беспокоился. А ты…       — Обо мне? — Хан скептически поднял брови.       Мэри раздраженно посмотрела в сторону.       — Ты понял, о чем я. Зачем ты так поступаешь, я не пойму.       — Почему ты такая сентиментальная?       Мэри нахмурилась:       — Что?       — Ты рассуждаешь так, будто случилась трагедия вселенского масштаба, когда я посвятил некоторое время личным делам, хотя ты, бывало, убивала настолько безжалостно, насколько возможно. Почему ты вдруг такая сентиментальная?       Мэри отступила на шаг.       — Как ты? Это вот этим ты занимался?!..       Хан покачал головой:       — Это в твоем дыхании, Мэри.       Не спрятать, не выжечь, не прикрыть.       Мэри с вызовом посмотрела на него:       — Как и в твоем.       Хан улыбнулся.       «возле 221б через 2.0»       Джон оторвал взгляд от экрана смартфона, где светилось очередное сообщение Ш…       Шерлока. Конечно, ни «Привет, Джон», ни «пожалуйста». Джон закатил глаза: несносен. Он потянулся, не вставая; хрустнула пара позвонков. Джон поводил головой из стороны в сторону. Закрыл глаза и расслабился. Глубоко вздохнул, наконец собравшись с мыслями, и поднялся с удобного рабочего кресла. Спросил у медсестры, сколько на сегодня еще запланировано, и с радостью услышал, что никого. Непроизвольно улыбнулся свободному времени и, накинув куртку, вышел в сырой лондонский день. До Шерлока решил прогуляться пешком. Мэри сегодня занята до самого вечера, так что Шерлок может рассчитывать на неплохой отрезок времени.       Джон зашел в забегаловку, перекусил бургером и фри. Поинтересовался у продавца, как дела, и пожелал хорошего дня. На перекрестке засмотрелся на какую-то рекламу, и чуть было не пропустил светофор. Надо зайти в тот магазинчик из рекламы и подобрать что-нибудь Мэри. Джон улыбнулся неторопливым мыслям: Мэри наверняка будет рада, но пожурит его за траты; он в любом случае будет рад услышать ее голос. От размышлений его отвлек попрошайка на углу, протянул к нему немытую ладонь в разорванной перчатке. Джон хмыкнул, покопался в карманах: где-то была сдача с бургера. Пересыпал в рваную перчатку горсть мелочи и внезапно получил за нее замысловато свернутую бумажку. Он разглядывал ее пару секунд, а когда хотел спросить, какого черта, попрошайка уже растворился в толпе.       Джон развернул листок.       «Опаздываешь. Ш.Х.»       Джон посмотрел время. И правда, осталось всего полчаса. Он улыбнулся, огляделся по сторонам — увидел только разношерстную безразличную толпу — и решил сесть на автобус.       — Что ты хотел? — Джон хмуро осматривал Хана, явно собирающегося взять дело.       — Судя по рукам в карманах, ты все еще злишься?       — О, ты так думаешь?       — Уверен.       — Так объясни тогда, наконец, хоть что-нибудь.       Хан покачал головой, поджал губы.       — Не могу, — он бросил Джону свой смарт. — Почитай пока, скоро клиент придет.       — Ну конечно.       Джон опустил глаза на экран. «— М-р Холмс, прошу помощи! Не знаю, как сказать вам, но — м-р холмс, я так боюсь — я думаю что меня хочет убить — моя жена — не знаю, почему — нет никакого повода — но она так изменилась — в последнее время — помогите мне — я постараюсь приехать — через два дня — к пяти часам пополудни

да —»

      — Что скажешь? — Хан испытующе посмотрел на Джона.       — Он испуган. Сообщения рвет.       — Но при этом не торопится явиться, вероятно, боится внезапных перемен, которые заметит жена, — кивнул Хан. — Он опоздает на пару минут, думаю, — он мягко опустился в свое кресло, закрыл глаза и сложил пальцы домиком. Джон отвернулся, увидев это. Подошел к окну.       — Шерлок, кажется, к нам гости.       — Это тот клиент?       — Похоже, нет. Девушка. Она подходит к дверному звонку. Нет, передумала. Нет, позвонит. Нет, она уходит. Уходит… А, нет, возвращается.       Хан откинул голову на спинку кресла.       — Она клиент, дело скучное. Я видел подобные симптомы. Топтание на тротуаре всегда говорит об интрижке.       — Нет, заходит.       В дверь постучались.       — Мистер Холмс? А…       Хан сделал пространный жест, указывая мимолетом на себя и Джона, и раздраженно сказал:       — Мистер Холмс, доктор Ватсон, что вы хотели, я занят?!       Девушка отступила на полшага:       — Я отправляла вам сообщение… Сегодня, в пять пополудни…       Хан замер, нахмурился:       — Так это были вы? Занятно.       Перед ними на простом стуле для гостей — чтобы не расслаблялись — девушка сидела, низко опустив голову. Плечи, поникшие после рассказа, тихо двигались в такт дыханию. Хан еще раз окинул ее взглядом: тонкая фигура, длинные волосы, темные, срыжа, ухоженная, в хорошей одежде — на всем печать спешки, неуверенности и подкашивающейся веры в мир. Она не выдержала, и стерла со щеки слезу. Хан наклонился вперед:       — Но вы так и не сказали, почему вы решили обвинить вашу… Хмм, половину, в грядущем покушении.       — Понимаете, мистер Холмс, — тихо сказала девушка, — я не знаю, как описать вам это. Вот, недавно: я захожу в комнату, а она уже там, она любит сидеть перед камином, — девушка зажмурилась от воспоминаний. — И вы понимаете, я захожу, а она таким взглядом смотрит. Думает, что я не вижу, и не прячется, и вы понимаете, я испугалась…       — Это стало последней каплей?       Девушка слабо кивнула, стесняясь слез.       — Я так испугалась!.. Так… Знаете, так смотрят на… На, не знаю, на… Не знаю, на что!       — Один лишь взгляд? И ради этого вы забрали столько моего времени? — Хану было все равно, но он должен был сказать это: Шерлок бы сказал.       Девушка еще ниже опустила голову:       — Простите, мистер Холмс. Я не знаю, куда еще идти.       — Идите в Скотланд-Ярд. Там отличные ребята, раскусят все за долю секунды, — иронию она, кажется, пропустила. Зато Джон понял. Хан раздраженно добавил, — или идите домой и поговорите. От одного разговора еще никто не умирал.       Девушка всхлипнула и покорно поднялась, взялась за ручку двери. Хан вскочил.       — Стойте!       — А? — девушка обернулась и тут же отшатнулась от Хана.       Хан бесцеремонно взял ее за плечи и развернул спиной к себе.       — Как вы относитесь к лилиям? — Хан разглядывал ее волосы и даже повел рядом с ними носом.       — Мистер Холмс, что вы делаете?!       — Лилии, — прорычал Хан, — вы их любите.       — Д-да.       — Вы сказали, что ухудшилось самочувствие. На что у вас аллергия?       — Н-на орехи. На грецкие о-орехи.       Хан отпрянул и развернул ее лицом к себе.       — Мне нужно осмотреть вашу спальню.       — Что?       — Вы поедете первой, мы следом на кэбе. Джон!       Хан бесцеремонно вытолкнул ее на лестницу и вышел следом. Джон покачал головой и выбрался из такого уютного кресла.       Хан взмахнул рукой, и у 221б тут же материализовалось такси. Похоже, они знают, как войти в другое измерение, и уже оттуда следят за надобностями горожан. Хан усмехнулся про себя. Конечно же, у них должны быть подходящие тела… Раса параллельных кэбменов?..       — Может быть, поделишься, чего это ты так вскочил? — оборвал Джон его мысли.       — Езжайте вон за той тойотой, — и Джону: — у нее волосы чуть рыжее с одной стороны.       — И что? — Джон был явно раздражен. Но ответа так и не дождался: Хан закрыл глаза и отключился от происходящего. Он считал повороты и засекал время, вспоминал расположение улиц и длительность светофоров: в своем доме надо уметь ориентироваться с закрытыми глазами. Хан нащупал кнопку и надавил; стекло съехало на полдюйма вниз, но этого было достаточно, чтобы впустить в салон городские запахи, ветер и сырость. Отлично. Полностью вслепую Хан еще передвигаться не умел, а так — уже достаточно сносно, хоть и терялся периодически, но ненадолго. Аугмент повел носом: он знает этот район, кэб движется на юго-юго восток от центра. Джон рядом громко сопел. Похоже, его не трогает это дело. Жаль, оно достаточно изощренно, чтобы вызвать интерес. Хан приподнял уголки губ.       — О чем ты там мечтаешь, Шерлок?       Хан открыл глаза.       — М?       Хан уловил краем глаза что-то слева, что-то не то, чего быть не должно. Он посмотрел в окно, и время стало ватным, липким и тягучим, как свернувшаяся кровь. Целую вечность он открывал рот, чтобы выдавить из себя:       — Джон, открывай дверь!       Джон еще половину вечности недоуменно смотрел на него, потом перевел взгляд за стекло, и его зрачки расширились. Он нашарил кнопку фиксатора, и невозможно медленно потянулся к язычку на двери. Хан отцепил свой ремень, двинулся к Джону. Слева на них с выключенными фарами, не сбавляя хода, мчалась огромная фура, и должна была размазать скорлупку кэба уже через несколько секунд. Джон, наконец, справился с дверью, но медлил; скорость была немалой. Кэбмен не волновался за свой счет: он осознает опасность слишком поздно, и кэб разлетится каплей металла по стенам улицы.       — Прыгай, Джон!       Хан запутался в ремне рукой, Джон оглянулся на него, схватил за лацкан и потащил на выход. Они уже не успевали. За две секунды не много-то сделаешь. Джон с нечеловеческой силой вытащил Хана следом, стоя на пороге открытой двери.       И они прыгнули.       Джон первым, Хан чуть отстал. Таксист, наконец, увидел опасность и попытался вильнуть в сторону, но громадный радиатор уже сминал стойки кузова, и кэб согнулся, потерял связь с дорогой, заскользил мертвым грузом по асфальту. Хан почувствовал, как кипятком ошпаривает ноги, как он плашмя падает на асфальт, и как Джон вытягивает его из-под многотонной смерти, а в дюйме от них скрежещет металл…       — Ханни…       — Ханни?       — А?       Ани укоризненно склонила голову, а Хан с вызовом посмотрел на нее.       — Хан. Нуньен. Сингх, — он изобразил «учтивый» поклон.       — Ханни, хватит. Пожалуйста.       — Хватит мне рассказывать, как должно быть! Я уже достаточно вырос, чтобы знать самому.       — Хан, послушай, — Ани присела рядом. Хан не шелохнулся, продолжал смотреть на шестилапого монстра на стене в футе от пола. Лохматого, нарисованного несколькими ломкими линиями неуверенной рукой ребенка. — Тебе всего шестнадцать…       — И поэтому я не имею права на собственное мнение?! — взорвался Хан. — Вы, конечно, все знаете, все умеете, и профессор понимает каждый чих симулятора, а я-то тут при чем? Он ошибся, Ани, не я.       — Возможно, и так, — Ани примирительно посмотрела на него.       — Возможно? Его приказ привел к моей гибели. Я — ведущий, без меня отряд рассыпается, ты знаешь? Я должен был спасти себя и найти способ вытащить максимум моих людей!       — Вместо этого ты увидел, как можно одним словом испортить результат большой работы, Ханни. И что своя голова никогда не должна отключаться.       Хан нахмурился. Ани была права. Так завалить тест, только потому, что вырубил мозг — это еще надо постараться. Никогда не повторится.       Ани обняла только начавшие раздаваться плечи Хана и заговорщицки понизила голос:       — Давай сегодня сходим на озеро? Я достала пропуск на час. М? Поплаваешь хоть в нормальной воде.       Хан скосил на нее глаза. Заманчиво, но… Ани улыбалась чему-то своему. Хан усмехнулся:       — С пиявками.       — Что?       — В воде. С пиявками.       Ани тихо замеялась.       — Ага.       — Пошли, — тень улыбки закралась и на ханово лицо.       Где-то раздались звонкие звуки. Хан нахмурился. Откуда такие…       — …лок! О…сь, Ше… Ан… Не снова… Господи… При… в себя же!.. лаза от… Й, Шерлок!.. — чей-то знакомый голос то звучал, будто из-под подушки, то слишком четко.       Хан ощутил хлесткие удары по лицу. Собрался с мыслями, с усилием заставил веки приоткрыться. Он еще не чувствовал весь организм и не знал, чего ждать. Сверху было слишком желтое пятно, режущее глаза, и второе — суетящееся, размытое, темное. Периодически оно заслоняло собой первое, и Хан был благодарен за это.       — Что?..       — Шерлок, — замерло пятно, — держись, уже вызвали врачей.       — Зачем? — голос был будто не свой, сухой.       — Все будет хорошо, Шерлок, говори со мной, только говори.       На лицо капнуло что-то. Изображение, наконец, начало проясняться.       — Джон… Тебе надо пластырь…       — Знаю, Шерлок. Тебе тоже, — Хан почувствовал под головой что-то мягкое. Странно, что так неравномерно чувствуется тело. Что-то явно не то.       — У тебя кровь идет, — Хан закрыл глаза. Шок начал отходить, и надо получить информацию о состоянии организма.       — Шерлок, не спи. Пожалуйста, не спи. Смотри на меня…       — Ты заноза, Джон. Дай прийти в себя, — сказал Хан и вздрогнул: на него обрушилась боль откуда-то снизу, — Что со мной?       — Все хорошо, Шерлок, ты главное, не отключайся. Расскажи мне что-нибудь, спой песенку.       — Джон, что со мной?       — Шерлок, расскажи мне сказку? А? Что тебе мама в детстве рассказывала?       — Что ты заладил?       — Тогда, не знаю… Шерлок, смотри на меня, слышишь? Почему мы поехали смотреть спальню той леди?       Хан, наконец, понял сквозь бессвязную болтовню Джона: ноги раздроблены.       Черт, черт.       Нельзя в больницу.       — Шерлок!       — Скажи Майкрофту, Джон! Скажи, пусть пришлет свою бригаду.       Зазвонил телефон. Джон торопливо обшарил карманы и извлек потрескавшийся мобильник.       — Да. Скорее, Майкрофт. Нет, не могу. Быстрее, Майкрофт. … Адреналина, и много. Анестетики, да, они все увидят сами. Быстрее. Да, — он отбросил мобильник. — Шерлок, говори со мной, пожалуйста.       Главное, что несмертельно.       — Спальня? Джон, ты так слеп. У нее же волосы с одной стороны чуть рыжее.       — Ты о чем? А, да, и что с этого?       — Это долговременное воздействие. У нее подушка, — Хан отдышался: перебитые ноги, все же, не сахар, — должна быть облита чем-то, что красит волосы. Зачем обливать подушку? Только для чего-то, что она знать не должна…       — Можно было просто попросить ее покрасить голову?       Вдали зазвучала сирена скорой помощи.       — Не в этом дело, ты не видишь дальше кончика своего носа.       — Да, да, говори.       — Ореховый отвар дает рыжину при долгом воздействии.       — А зачем ты спросил про лилии?       Хан закрыл глаза.       — Шерлок, зачем там лилии?       — Они сильно пахнут.       — Я знаю, что пахнут, и что с ними?       — Чтобы скрыть запах от подушки, Джон. Жена ее действительно доводит до больницы.       Хан обвел глазами людей, собравшихся вокруг.       — Джон, поздравляю, ты раскрыл дело. Напиши потом об этом в блоге.       — Шерлок, смотри на меня. Вода, у кого-нибудь есть вода? — закричал Джон.       Толпа смотрела зачарованно, будто загипнотизированная. Никто не шелохнулся.       — Господи, где же Майкрофт.       — Будет через пару минут, расслабься.       Людей растолкали врачи в белых халатах. Хан встрепенулся.       — Нет, отойдите, не трогайте меня.       Джон принялся быстро объяснять ситуацию. Халаты потянулись за шприцами и уже раскрыли свои чемоданчики. Хан вдохнул поглубже:       — НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ!       Даже Джон вздрогнул. Потом кивнул им. Врачи закрыли чемоданчики, озабоченно пополнили толпу, начавшую было редеть. Хан держал темп дыхания. Черт, надо быстрее собирать кость, иначе придется потом все ломать. Черт, черт. По асфальту зашелестели шины, Хан повернул голову. Ну наконец-то.       И с чистой совестью дал себе отключиться.       Сознание медленно возвращалось… Хан проверил все системы организма. Все работало, как надо, все было на своём месте. Глаза ещё не пришли в норму, изображение двоилось и расплывалось. Перед ним передвигалось какое-то светлое пятно, мельтешило, пробуждая охотничьи инстинкты. Хан сморгнул дымку.       Белый потолок, стены. Под спиной — в меру мягкая поверхность. Вокруг быстро ходят люди в белой униформе из неизвестного Хану материала. Он закрыл глаза. Они похожи на улей, и одежда их похожа на идентичные соты. Хан не любил пчел.       Спина затекла. Он хотел повернуться на бок, но помешали мягкие браслеты, которыми его руки и ноги были прикреплены к кушетке. Хан скосил глаза: всего лишь липучки, призванные защитить от самого себя. Послышались шаги. К нему подошел моложавый человек в той же униформе, что у остальных.       — Вы проснулись? Как чувствуете себя?       Хан смотрел на него молча. Человек забеспокоился:       — Вы меня слышите?       Хан попытался порвать браслеты на руках. Сел. Хмуро посмотрел на человека.       — Прекрасно слышу. Где мой экипаж?       Человек смешался:       — Эмм… Видите ли…       Хана пронзило нехорошее предчувствие. Он изо всех сил дернул руками, оборвал один из браслетов, остальные расстегнул. Человек пятился назад, крича что-то. Хан спрыгнул с кушетки, оглянулся. Похоже, что он в каком-то медпункте. Хана повело: сотни лет почти летаргического сна все же не могли не сказаться. Он ухватился за кушетку, выпрямился. К нему со всех сторон стягивались вооруженные люди, наставив на него дула неизвестного оружия. Хан замер. Они были слишком далеко, чтобы успеть их всех обезвредить до первого выстрела. Одной рукой держась за кушетку, успокаивая усиливающееся головокружение, вторую Хан медленно поднял вверх, изображая универсальный жест безоружности. Люди и не думали опускать дула. Раздался грубый голос одного из солдат:       — Обе руки вверх, на колени!       Главный.       Аугмент повернул в его сторону голову. На колени? Ну да, разбежался. Руки поднял, ожидая, когда к нему подойдут.       — На колени, — прорычал тот же голос. Теперь Хан увидел и его владельца — человека лет сорока восьми с улыбчивыми морщинами на лице. Хан сделал осторожный шаг по направлению к нему. Люди же на шаг отступили. Раздался глухой выстрел, Хан почувствовал укол сквозь тонкую ткань. Опустил взгляд на руку. Дротики для снотворного практически не изменили форму со временем, лишь оперение заменилось на явно искусственное. Сознание снова заволакивало. Тело потяжелело. Хан проморгался, пытаясь согнать пелену. Люди без опаски подошли, в руках — веревки. Хан хотел дать отпор, но стоило ему сделать шаг от кушетки, как ноги подогнулись, и Хан, безуспешно с ними борясь, опустился на пол. Его схватили за руки и ловко связали их за спиной. Он пытался пошевелиться — они были так близко, такие беззащитные без своего оружия, но тело отказывалось подчиняться, обмякло и не откликалось на приказы мозга. Его не без труда подняли и куда-то потащили. На выходе из медблока в нос ударил противный запах, сознание поплыло опять.       Снова приходить в себя, снова оглядываться. Признаться, во второй раз подряд это порядком бесит. К тому же, поза теперь не очень естественна. Хан увидел прямо перед собой ботинки, стоящие носками налево. Поднял взгляд — вывернутые плечи заныли от напряжения связок, сильно задранные соединенные запястьями сзади руки были к чему-то привязаны — и увидел того самого, главного, говорящего с кем-то, загороженным столом: стоя на полу на коленях, не очень-то разглядишь. Ступни Хана касались стены позади него.       Звуки доносились, как из бочки. Хан потряс головой. Немного прояснились зрение и слух. Главный, заметив возню, прервал разговор. Другой человек ушел, тихо прикрыв за собой дверь. Главный отошёл на пару шагов, но лишь затем, чтобы окинуть Хана взглядом.       — Расскажи мне, кто ты такой, — сказал он так, будто Хан сидел перед ним в кресле. Хан взглянул на него исподлобья.       — Если ты этого не знаешь, зачем тогда эти меры?       — Во-первых, будешь обращаться во мне на «Вы». Во-вторых, сынок, такие меры никогда не помешают.       Хан скривил губы. Ну да.       — Так как тебя зовут и кто ты такой?       Хан подумал пару секунд. Оценивающе посмотрел на главного. Судя по одежде, наука шагнула далеко вперёд. Человек — военный, это было бы видно, даже не будь Хан аугментом.       — Хан Нуньен Сингх.       — Адмирал Маркус.       Человек сделал круг по кабинету, будто обдумывая какую-то невероятную мысль.       — Почему ты и твои люди пошли на это?       — Пошли на что? — Хан спокойно смотрел на него снизу вверх: Маркуса это явно раздражало.       — На заморозку. Криогенный сон. В ваше время не была известна технология вывода из него, я прав?       Хан напрягся. Этот человек осведомлен о них?       — Какая разница? — уточнил он.       — Я знаю твою историю, Хан. Она, по правде говоря, довольно известна, но только в определенных кругах в курсе, что это действительно происходило, а не было придумано для детей. Знаешь, у меня к тебе предложение.       Хан неудобно вывернулся и посмотрел на свои запястья.       — Может быть, перейдем в более подходящую обстановку?       Маркус улыбнулся.       — Она более чем подходящая, сынок. Итак, я знаю, что ты был экспертом по оружию в свое время. Мне нужно, чтобы ты поучаствовал в одной интересной разработке…       — Не думаю, что это будет целесообразно. Мои знания устарели. Адмирал. К слову, какой сейчас год?       Маркус долго смотрел на него. Хан видел, как проскальзывают по его лицу мысли. Идея. Отброшена. Снова идея. Обдумывание, отброшена. Решение. Сомнение. Решимость. Уверенность. Маркус направился к Хану, неторопливо, как отец к ребенку, попросившему помощи. На лице — участие. Хан внимательно ловил его движения: все не может быть настолько просто. В жизни так не бывает.       За два шага до Хана лицо Маркуса переменилось. Его исказила гримаса злобы, и он с размаху ударил Хана кулаком по лицу. Голова Хана дернулась, ударилась о плечо и вернулась на место. Маркус схватил Хана за волосы, задрал лицом к себе.       — Ты будешь выполнять то, что я тебе скажу. Для тебя нет разницы, какое сейчас время: это всего лишь цифра. О тебе не знает никто, кроме моего персонала. И уж поверь, никто не узнает о твоем существовании, если я прикажу. Тебя нет. И твоих людей нет, — Хан дернулся в его руках, сдерживая оскал, — Ты всего лишь старая легенда, сказка. И никто не будет горевать, если вы внезапно умрете — твой экипаж и ты.       Кулак разжался, но Хан и не думал опускать голову. Он пронзительно смотрел в глаза Маркусу и, не задумываясь, плюнул ему в лицо. Маркус, казалось, был удивлен. Он медленно поднял руку, утерся форменным рукавом. В глазах зажглись яростные огни.       — Ты будешь мне повиноваться, обещаю тебе.       Хан молча мерил его взглядом. О, если бы руки были свободны, а тело — так же легко, как до сна. Этот человек увидел бы тогда свой позвоночник раньше, чем успел бы понять это.       Если бы руки были свободны.       Какого дьявола этот звук дробит череп уже, не соврать, неизвестно, которые сутки?       — Кто-нибудь может это заткнуть? — сказал Хан.       «Оиу-оэ-уэо-ауфь» — услышал он чей-то хриплый, еле слышный шепот.       Звук продолжал капать на мозги. Резкий, тонкий, как раскаленная игла, прошивал сознание насквозь и, как только мозг успокаивался после удара, возникал снова. Хан почти не чувствовал своего онемевшего тела, под закрытыми веками после каждого звука расцветали бесформенные пятна.       Когда же вернется Маркус? Хан знал, знал, что адмирал придет и подарит облегчение от боли: всегда так было. Выключит раскаленный писк, освободит запястья. Зальет воды в сухое горло; Хан будет благодарен и рад.       За стеной проходили люди, Хан слышал отголоски их шагов. Конечно же, никто не зайдет: запрещено, здесь не их территория. Аугмент старался дышать размеренно. Если не сосредоточиться, можно слишком быстро выпустить из легких такой успокаивающий, прохладный воздух, и потерять контроль над голосовыми связками. Надо просто не сорваться. Дышать. Медленно. Аккуратно. Хан зажмурился: сколько времени он здесь провел? Что на этот раз хотел знать Маркус? Он не смог вспомнить, что должен ответить, когда адмирал вернется, и похолодел: не будет тогда вожделенной тишины и воды. Его молча оставят здесь еще… Еще на сколько? Очередной писк пробил чувствительный слух, оставил после себя незаживающий след, и почти сразу повторился. За что?! Хана зазнобило. Вспоминай! Вспоминай же! Дьявол… Мозг взрывался все чаще, все меньше оставляя времени на отдых, и Хан застонал. Через невозможно долгие секунды дверь открыли ногой, и, судя по топоту, адмирал бежал. У Хана не оставалось сил, чтобы осознать всю странность этого; на все воля Маркуса, только бы выключил звук…       Маркус остановился возле него и отчего-то замер. Сухие потрескавшиеся губы не слушались Хана:       — Пожалуста… Амирал, я ничего не помню… Хватит… Прошу, хватит, — Хан понял, что голос слишком тих, и его попросту не услышат. Нет, нет. Нет, надо громче, черт! — Нет…       Душераздирающий писк стал реже и намного тише. Он украдкой напоминал о своих возможностях раз в несколько мгновений. Хан внезапно успокоился, хотя понимал: сейчас, если он промолчит, Маркус уйдет и заберет с собой мнимую смиренность раскаленного звука. Хан почему-то больше не мог вымолвить ничего, хотя очень, очень старался. Он ощутил дуновение воздуха и знакомый запах: Маркус наклонился над ним. Хан замер: раз уж не смог сказать, так хоть не провоцировать.       — Наверное, бредишь, — сказал Маркус.       Хану стало наплевать на происходящее, он соскальзывал в мутное забытье. Уже не хотелось ничего объяснять.       — Пожалуйста. Приди в себя, — настойчиво позвал адмирал.       Хан разлепил ресницы, насколько хватило сил. С чего бы такие любезности. Увидел темную куртку с кожаными плечами. Высоко подвесят, будет капать кровь — вот почему не спрашивает. Плеваааать. Маркус увидел его попытку и наклонился ближе, заглянул в мутные глаза.       — Я знаю, что ты в сознании, не притворяйся. Я открыл тебе побольше морфия.       Хан отвел взгляд в сторону. Пусть делает, что хочет. Не давала покоя неправильность происходящего.       Что?       Хан сфокусировал взгляд на лице и понял, что именно. Вспомнил, точнее.       — Джон? — прохрипел он.       — Отдыхай, Шерлок, ты в больнице, — Джон посмотрел на показания приборов. — Сердцебиение в норме, — он показал на монитор, — все, что нужно, тебе уже прокапали, так что, — Джон развел руками, — отдыхай!       В больнице? Черт, Майкрофт же должен был… У Джона зазвонил мобильник.       — Ну, вот и Майкрофт, — пояснил Джон.       — Воды.       Джон сбросил вызов и потянулся к кувшину — совсем рядом, на прикроватной тумбочке, — полтора литра жизни. Хан с наслаждением взял трубочку в зубы. Телефон зазвонил снова.       — Как там? — раздался искаженный голос.       — Если ты обо мне, то могло быть и хуже, — отозвался Хан, — скажи спасибо Джону.       Майкрофт помолчал.       — Я хотел сообщить… М, Шерлок, мои врачи собрали тебя буквально по кусочкам, теперь, будь добр, выздоравливай.       — Как скажешь, дорогой братишка.       Джон скептически смотрел в потолок.       — А, и еще, Шерлок. Тебе ввели экспериментальную сыворотку, ускоряющую регенерацию, так что не удивляйся.       — Не буду, — заверил Хан.       Джон сбросил вызов.       — Про какую сыворотку он говорил? — нахмурился Хан.       — Понятия не имею.       — Будем надеяться, обойдусь без лишних конечностей, — сказал Хан и устроился на подушках поудобнее.       ***       Хан разлепил веки после долгого восстанавливающего сна. Хорошая еда и покой делали свое дело: кости с каждыми сутками срастались все увереннее, и через пару месяцев он рассчитывал вернуть себе вертикальное положение.       — О, Хан, привет, — Мэри потянулась в кресле. — Ты будешь завтракать?       Хан кивнул. Мэри перенесла на постель с подноса несколько тарелок, поставила рядом молоко. Аугмент отвел взгляд.       — Спасибо, Мэри.       — Не стоит. Правда, странно завтракать в семь вечера, но какая разница?       — Я думал, утро.       Мэри засмеялась.       — Нет. Ешь, я сейчас вернусь.       Она выскользнула за дверь. Хан дожевал остатки тоста. За окном расстилался Лондон. И правда, не поймешь сразу, утреннее ли это свечение фонарей, или вечернее. Хан откинул одеяло. Обе ноги от бедра до пальцев были туго загипсованы; зачесалась коленка. Невыносимо! Хан сжал зубы: всего пара месяцев, и не такое перетерпевали. На полу появился отсвет из коридора и чья-то тень.       — Мэ… — Хан повернулся к двери, — Майкрофт.       Лицо Британии аккуратно закрыл за собой дверь, занял кресло Мэри. Хану это не понравилось. Причину он решил выяснить позже.       — Итак, Шерлок. Почему ты остался жив?       Хан внимательно на него посмотрел.       — Это точно не ты.       — Как ты выбрался?       Перед глазами промелькнул грузовик во тьме, рука, запутавшаяся в ремне и Джон, вытягивающий Хана из металлической каши. Не будь там Джона, Хан был бы зажат в консервной банке и был растоптан чуть менее чем полностью, однако это не помешало бы ему восстановиться заново, и через год-полтора снова быть в строю. Джон напрасно рисковал своей хрупкой жизнью.       — Неважно. Как Джон? — Хан даже не ожидал от себя такого вопроса. Вырвалось.       Майкрофт скептически поднял брови:       — С чего это ты о нем печешься?       — Есть разница?       Майкрофт растянул уголки губ и наклонил голову в сторону.       — Никакой. Кстати, о наших баранах: ты что-то рассказывал про телепорт.       Хан нахмурился:       — Сейчас это не имеет значения. Я должен встать на ноги.       — Зачем? Наблюдать ты можешь и отсюда, а руководить — тем более. Теперь у тебя много свободного времени.       Хан на минуту задумался. На самом деле, он не обязан даже присутствовать. Схемы можно собрать и удаленно, а код он напишет здесь.       — Ты уже собрал то, что я привез из Индии?       — Инструкции не нашел.       Хан пожевал губами. Потом твердо посмотрел на Майкрофта:       — Эта авантюра может обернуться крахом этой вселенной.       — Вселенной? Каким образом?       На этой недоразвитой Земле еще не открыты нужные законы физики, правда? Так что можно немного скривить душой.       — Метафорически, братец, телепорт рвет ткань мироздания, чтобы проделать дыру и переместить туда тебя. Поэтому все наши эксперименты — на страх и риск не только твой, но и всего мира. Ты готов пойти на это?       — Смею напомнить, ты собирался рвать мироздание посреди джунглей и никого не спрашивал. Кардинально ничего не изменилось.       Хан усмехнулся. Несмотря на странные отношения, быть собой получалось только с этим человеком. Ну что ж. Если все пойдет хорошо, у аугментов будет шанс на вторую эпоху, а Майкрофт будет неплохим звеном между ними и людьми. Если выживет, конечно.       — Кстати, Хан, — Майкрофт сидел прямо, как истукан, — хотел спросить. Почему бы не вызволить твоих людей моими силами, раз ты так к ним привязан. Где они?       Хан покачал головой, не сводя с Майкрофта пристального взгляда. Заложников он не планировал.       — Они не здесь.       — Как это понимать?       — Если телепорт заработает, я найду способ тебе показать.       В дверях показалась Мэри. Она не знала, как поступить, и так и стояла на пороге. Хан сказал, не отрывая взгляда от Майкрофта:       — Не беспокойся, он уже уходит.       Майкрофт чопорно поднялся, отыскал зонт и направился к выходу.       ***       — И не смей пробовать вставать, ты меня понял? — Джон грозил пальцем Хану, откинувшемуся на спинку своего кресла на Бейкер-стрит. — Тебе еще сто лет лежать, а потом — посмотрим.       Невыносимо чесалось колено. Все то же, все пять недель. От этого жутко хотелось убивать.       — Джон, можно тебя попросить?       — Конечно, — он с готовностью кивнул.       — Дай мне вон ту штуку, — Хан указал на ноутбук.       Открыл крышку.       — Зарядник, пожалуйста. Он некстати сдох.       Подсоединил провода.       — Воткни в розетку, будь добр. Спасибо. Не принесешь мне чаю?       …       — Печенья?       …       — Лимон?       …       — Джон, мне нужны мои препараты!       …       — Подай те письма с камина?       …       — Мне надо в туалет!       …       — Чаю!       …       — Джон, возьми уже телефон.       — Это твой мобильник, Шерлок.       — Все равно. Дребезжит, надоел.       …       — Там молоко было, налей стакан.       Джон протянул наполненную кружку. Хан хотел ее взять, но Джон отдернул руку. Хан вопросительно на него посмотрел.       — Двадцать минут, всего лишь двадцать минут, как ты дома, — Джон потряс кружкой. — Не пытайся быть несносным, Шерлок. Я все равно никуда не уйду. Вечером ждем Мэри.       Хан отобрал чашку.       — Не забывай, Шерлок, я могу сделать твое существование невыносимым, — предупредил Джон.       Хан фыркнул в молоко:       — Я учту.