Аугмент находился в небольшом тесном пространстве, окруженный со всех сторон холодными стенами с многочисленными прозрачными потеками. Сверху струилась вода — и пробивала среди спутанных волос себе путь к железному полу. Капала с кончика носа, стекала ручьями меж лопаток. До одежды было не добраться, и Хан склонил голову ниже, чтобы хотя бы суметь открыть глаза в потоке, льющемся на него сверху. За гладкой стеной прошла вибрация. Хан насторожился. Кого еще принесло? Он скользнул пальцами по серебрёной ручке смесителя, выключил воду; натянув на себя полотенце, вышел из ванной.
— Шерлок? — Джон заглядывал в коридор. Ты слышал душ, Джон. Нет сомнений, что ты сейчас валяешь дурака.
— М? — откликнулся Хан из спальной.
— Я ненадолго, перед работой решил заскочить, — Джон мялся посреди гостиной. Хан открыл дверь. Полы бордового домашнего халата, надетого на рубашку, висели у щиколоток, — я подумал, Шерлок, нам нужен мальчишник. Да, он будет, понятно? — он погрозил Хану пальцем. Тот скривился:
— Мальчишник? У тебя не найдется столько народу.
— А мне и не надо, — Джон выпрямился. — Будем только мы с тобой.
Хан склонил голову вбок. Прищурился.
— Двадцатого вечером.
— А…
— Возражения не принимаются, — Джон улыбнулся и скрылся с глаз. Хлопнула дверь.
Мальчишник?! Это где требуется напиться в стельку и оставить содержимое желудка на чьем-нибудь платье, насколько Хан был в курсе стандартных традиций. Такому не бывать, решил Хан. Он прошелся по гостиной: сегодня решительно нечем заняться. Яблоко — на полке в банке, Майкрофт не подходит к пульту ближе, чем на три фута, никто никого не убил и не ограбил. Скуш-шно. Даже из списка гостей он со всеми знаком. Однако, не все знакомы с ним, но это мелочи. Взгляд Хана упал на старый, кассетный магнитофон. Он разгреб кучу бумаг, в которой он был погребен, и неподалеку откопал вполне неплохой микрофон, даже шнур цел — заключил он после беглой проверки. Хан соединил его с гнездом розового цвета, нажал кнопку.
— Раз. Два.
Щелк. Хан перемотал кассету на самое начало. Утопил первый переключатель в корпус; пленка завертелась. Из динамика послышался шерстяной шум — вдох — а затем, после мимолетной паузы, раздался знакомый голос:
— Раз. Два.
Хм. Занятно. Микрофон действительно неплохой. Хан установил его на стопке книг на столе, а сам подтянул поближе бархатный кофр. Смычок как старый знакомый лег в ладонь, щелчок кнопки записи — и через минуту еще один. Хан снова перемотал на начало, и даже не знал, что он услышит — голова была забита глухой пустотой. Скрипка разлилась по комнате, как воздушный ручей. Она взмывала ввысь, а затем опадала листьями, растворявшимися в воздухе. Тонко скользила невесомой, легкой тоской, отдававшейся в сердце звенящими бликами, и обещала исчезнуть в то же мгновение, как будут открыты глаза. Запись закончилась, а Хан все слушал тишину. Он медленно раскрыл ноутбук и секунду поразмышлял, а затем бегло набрал в поиске «нотная грамота основы самоучитель».
Двадцатое июля. Джон сказал, двадцатое. Хан был против традиций такого рода, конечно, однако Шерлок… А что бы сделал Шерлок? Легенда должна быть правдивой, но Хану было почти плевать. Джон теперь примет его, даже если он еще раз спрыгнет с крыши — и приземлится на соседнюю, не повредив даже пальца. Так что отказу он не удивится, а Хан лучше потратит это время с пользой. Как же найти ту самую тонкую точку, через ткань которой просвечивает то Солнце, под которым Хан вырос? Он пока не представлял, но был уверен, что, сколько бы времени ни понадобилось, он найдет ответ. Он раскрыл холодильник, понадеявшись на предусмотрительность Хадсон. Хм. Двадцатое число? Еще три недели. Если все пройдет по другим правилам, то… Он захлопнул белую дверцу, так и оставшись с пустыми руками: необходимо естественным путем ослабить организм до степени, которая не позволила бы Хану быстро регенерировать кровь в присутствии некоторого количества алкоголя. Иначе будет подозрительно, если к ночи он останется трезв.
Хан вдруг понял, что никогда не напивался до этого случая. Лучше обрести подобный опыт в сравнительно благоприятной обстановке, — подумал он. Итак, подготовка началась.
Хан отложил скрипку в сторону, в другую — исписанные нотами листы. Обучение шло быстро, Хан уже немного понимал чужие письмена и мог строчить свои — примитивные и простые, но факт оставался фактом. Если бы он был до сих пор в Индии, насколько далеко бы он зашел? Собрал бы уже линзу, или нет? Смог бы запустить все это без желтого кристалла, подчиняющего разум? Вопросы сыпались один за другим, и сливались в одну огромную кучу, а затем в еще одну, и те начали образовывать простое и отрезвляющее слово. «Нет.» Хану, как и прежде, требовалась свобода действий, но Майкрофт, сующий свой длинный нос, куда не следует, грозил испортить всю подготовку. Хан выжал из него многое — и все это мог потерять, если сейчас действовать неразумно. Один вопрос волновал его все это время, но не было никак свободной минуты, чтобы задуматься: как же Майкрофт обнаружил его? Хан нахмурился. Он скрылся ни разу не подводившим способом, он замел все следы и мог поклясться, что Мэри ни слова не проронила. Майкрофт не мог ниоткуда узнать. Тайна кроется в другом, в чем? Хан потер шею. С удивлением посмотрел на свою руку — такие движения были ему не свойственны. Аугмент привык доверяться интуиции и своему телу, и что-то здесь было, в этом порыве. Он медленно прошелся по собственному загривку — как всегда, под кожей бугрились твердые позвонки. Хан закрыл глаза. А если отсечь сигналы, подаваемые пальцами? Ногтями задел кожу рядом с волосами. Будто почувствовал вспышку: именно к той точке прикасалась холодная игла, пробурившая кожу насквозь и поместившая возле позвонка капсулу не больше пули с простым, самым обычным радиомаяком внутри, защищенным от разрушительных реакций организма тонким слоем органического силикона — это и запомнило полубессознательное в тот момент тело, и об этом попыталось сообщить сознанию непривычным движением руки. Хан выдохнул. Зубы сжались крепче: если бы он вспомнил об этом раньше! При первой же возможности он избавится от маяка. Сейчас этого делать нельзя: Майкрофт наверняка иногда проверяет его местонахождение, и, если сигнал вдруг пропадет — это вызовет вопросы. Другое дело, если Хан растворится вместе с ним — вот тогда есть шанс. Сначала нужно доделать телепорт, и Хан исчезнет, а уж там… Земля станет иной — и полетит в космос, совсем скоро.
Хан откинул в сторону половицу, прикрывавшую тайник. Вилли принес ему несколько граммов героина — давным-давно. Тогда Хан считал, что они — часть антуража новой кожи, и лучше, чтобы они здесь были. Сейчас настало время проверить их на анестезирующие свойства — морфин достать сложнее — и, пока организм ослаблен полуторанедельной голодовкой, самое время заняться исследованием влияния на него местных наркотиков. Хан сгреб из тайника шуршащий скомканный пакет, лежавший рядом жгут и шприц в упаковке; ноги несли быстро, и в какой-то пустынной подворотне под неверным светом луны Хан сбросил пальто на пыльный асфальт и закатал рукав выше.
Пылли перед галзами цветыне пянта, складывалитсь в неопрятные фигуыр. Хан стряхнул с себя желтолицую яшерицу с переливчатыми галзами и побрел вперед. Слабый георин или непонятно что; Хана мотнуло в сторону. Под ногами меашлись обломки красных бесформенынынх камней, они щелкали своими крошащимися зуабми возле ног, но Хану было нестрашно. О, пропассть со ступеньками кривыми сталагмитами растущими из стен — Хан напарвился к ним, сосичтал пальцами ног в ластокожаных ботинках. Немало. Стальная стена с… с… стальная. Холодная; Хан приложил ладони — почему пальцы, словно черви, змеятся до саамого гоирзонта? Хан стоит в белом вокруг себя — и стены, и пол, и Хана заливает белизна, просачивается в глотку густой краской и сбивается там внутри, где что-то шевелится, и душит, и тошнит. Цевтные пянта расступились по сторонам. Хан увидел в руке прозрачный бокал. Знакомое лицо кружило вокург и завораживало разветвлялось срасталось обратно глотало серыми глазами.
— Тоже решил окунуться в наркотики, по примеру моего брата? И как?
— Эму помгало, — Хан неопределенно взмахнул рукой. Перед глазами плыли странные звери, но Хан не давал им утянуть себя в забытье.
— Помогало от чего? — язвительно спросил Майкрофт.
— От с-скуки, братишка. От с-с-скуки. Тебе это рзве не знкомо? — Хан подозрительно прищурился.
Майкрофт фыркнул.
— Обдолбанный ты еще невыносимее.
— Разве это не пркрасно? Ты можешь на секунду расслабиться и поверить, нконц, что ничего не было. Что ты не профукал собысытвнного брата в обмен на смнительное право добрться до нескольких зудящих под кожй людишек, а?
Зубы Майкрофта сжались, послышались знакомые стальные интонации:
— Хватит, Сингх.
Партия началась. Карты — розданы.
Хан повертел в руках пустой бокал безо льда.
— Зчем ты на самом деле здсь?
— Я не могу пригласить тебя на бокал виски?
Хан промолчал. Взгляд его собирался в одну точку на соседней стене, и она вертелась, вертелась, вертелась. Гипнотизировала узорами, которых на самом деле не было. Он тряхнул головой. Майкрофт сделал небольшой глоток.
— Я хотел сообщить тебе, что знаю координаты твоих людей.
— Ва-банк, братишка? — голос Хана стал низким. Он посмотрел на Майкрофта исподлобья. Легкая добыча. — Так нзови их.
— Сначала я хочу понять устройство и принцип работы этой конструкции, — Майкрофт махнул рукой в сторону. — И научиться задавать точку назначения.
Хан засмеялся. Расхохотался, как в детстве. Звуки вырывались из горла, будто звонили в тамтам.
— Как ты вычислил координаты, если не скрет? — отсмеявшись, спросил Хан.
Майкрофт насупился.
— Вижу, ты мне не веришь. Как угодно, — напускное безразличие сквозило в каждом слове.
— Я же сказал тебе, что они не здесь, — пояснил Хан. Речь возвращалась к нему, а пятна по сторонам гасли.
— Как знаешь, — Майкрофт отвернулся к магнитной линзе. Он рассматривал ее несколько секунд. — Кедд и Фокс — кто это?
— Пара людей, которые оказались чуть умнее остальных, — Хан прикладывал усилия, чтобы глаза предательски не закрылись.
— И как же это произошло? — Майкрофт лучился интересом, если это кислое выражение лица можно было так назвать.
— Случайно, как и половина открытий.
— Да только я о таком не слышал, — обернулся Майкрофт. Пристальный его взгляд остановился на Хане.
— Не удивлен.
Ставки сделаны, флоп* на столе.
— И все же?
— Все же — что, — не понял Хан.
— Как Кедд и Фокс открыли эти лучи?
Но Хан замер, опустив голову вбок. Майкрофт подошел к нему ближе. Под закрытыми веками Хана незакатившиеся недвижимые зрачки видели что-то свое. Майкрофт раздраженно огляделся. Наклонился и в самое ухо тихо произнес:
— Не залипай, Хан.
Хан раскрыл набитые опилками и свинцом веки.
— Не пристало Главе Британии произносить такие вещи. Тебе впору жить в Кларенс-Хаус, а ты позволяешь себе подобное. Майкрофт.
Майкрофт усмехнулся. Шерлок бы сказал иначе, это точно.
— Ну, так что, — Майкрофт снова был серьезен и прям, как стальной прут. Он подошел к компьютеру, служившему одновременно частью мозга телепорта и терминалом управления. — Каким образом задать координаты, Хан? — пальцы его скользили по клавиатуре: невесомо, так, что ни одна клавиша не опустилась.
Хан поднял на него тяжелый взгляд. Терн* на столе.
— Сначала надо мне самому настроить его.
Майкрофт обернулся к Хану вполоборота:
— Не пытайся увильнуть, — голос его упал звенящим грузом в мозг Хана. — Иначе я буду забирать с собой вот это, — он указал на черный ящик с кристаллом внутри, — и никто без меня не сможет запустить это чудо. Даже ты, — он поднял подбородок повыше. — Могу поставить тебе вместо него беговое колесо. Ты же в состоянии набрать нужную скорость? — он кивнул на вывороченные с частью стены петли стальной двери, отделяющей подвал от лаборатории.
Хан слышал все как из-под воды, однако смысл слов до него долетел всего лишь с небольшим запозданием. Если Майкрофт действительно так поступит — то конец опытам, поскольку под его взглядом Хан сможет лишь создавать видимость работы. Конец надеждам, и конец экспериментам для аугментов. Как бы после этого сам Хан не отправился на операционный стол. Он мотнул головой, в которой от таких мыслей начало проясняться**.
— Перестань угрожать на каждом шагу — и я покажу тебе. Нам понадобится здание, в котором нет никого, на случай, если ты его разнесешь.
— Ведешь себя, как ребенок, — отвернулся Майкрофт. — Пара соседних домов на Лейнстер-Гарденс тебя устроят?
— Что там рядом?
— Соседи — жилые дома, от номеров 22 и 24 остался только фасад, за ним проходят поезда. Места там немного, но должно хватить.
— Любишь пощекотать нервы? — прищурился Хан. Конечно, что может быть лучше для экспериментов, способных аннигилировать небольшой астероид, чем пара домов в центре Лондона, под которыми ходят поезда?
— Люблю знать границы.
Ривер* выложен. Близится вскрытие.
— Как пожелаешь, — легко сказал Хан. По большому счету, ему совершенно плевать, какие будут жертвы, ведь не может же у Майкрофта все произойти гладко с первого раза? А большой провал, возможно, отобьет желание вмешиваться. Хан отставил свой по-прежнему пустой бокал в сторону, прямо на пол.
— Я надеюсь участвовать в следующем эксперименте. Что ты планировал делать дальше?
Руки Хана сомкнулись на круглом черепе Майкрофта. Хан не стал применять силу, просто подтянул его ближе к своему лицу:
— Мы с тобой одной масти, Майкрофт. К тому же, королевской когорты, разве не так? Так не пытайся нарушить правила игры, хорошие карты попадаются не каждый день.
Стрит-флеш*. Да только неясно, какая фигура старше.
Хан обернулся к выходу. Захламленный подвал в ночной тьме не казался дружелюбным, и, хотя Хан слышал и точно знал, что никого здесь на ближайшие полтора этажа нет, недавний приход не давал расслабиться: Хан все еще чувствовал непонятные реакции своего тела и решил, что все же нужно достать морфий: героин не сможет оказать нужного эффекта. Аугмент до самого утра прослонялся по просыпающемуся Лондону, а когда город, наконец, выпил бодрящий утренний кофе, взгляд Хана упал на витрину книжного магазина на углу. Он хлопнул звякнувшей музыкой ветра дверью и приобрел занимательную книгу, которая должна была пригодиться позже: «Как написать незабываемую речь шафера».
— Что дальше? — требовательно спросил Майкрофт. Пальцы его зависли в доле дюйма от панели.
— Дальше, будь добр, убери руки от кнопок, пока я не закончу, — Хан открыл контейнер с яблоком — выловленным и высушенным, чуть обрюзгшим после большого времени в жидкости, но все еще достаточно твердым, чтобы не разваливаться в руках. Он осторожно положил фрукт в центр постамента, тщательно обтер салфеткой руки — чтобы ничего не осталось на них — на всякий случай. Еще раз осмотрел всю аппаратуру. Оттеснив Майкрофта от пульта, он бегло задал координаты стеклянной камеры. Он повернул голову и наткнулся на нос Майкрофта.
— Отойди, — тихо сказал он, — пока рано. Достаточно того, что ты запустишь установку.
Майкрофт отступил на полшага назад, но, словно пакостливый школьник, продолжал одним глазом тянуться в сторону монитора. Хан отвернул экран в другую сторону; Майкрофт вздохнул. Хан проверил настройки. Похоже, никто действительно здесь не бывал после него. Хороший знак: люди не понимают его действий и не вмешиваются. Так и должно быть. Он приглашающе махнул ладонью; Майкрофт снова недоверчиво разглядывал клавиатуру перед собой.
— Сюда. Нажми один раз и сразу отпусти, — Хан указал на Enter.
Майкрофт смерил взглядом яблоко. Одно движение — и кнопка сравнялась высотой с корпусом клавиатуры; кристалл ожил; Хан напряженно следил за учеными и лаборантами: он объяснял, чего делать не следует, и все же костюм Моррисона каким-то образом оказался в кресле Джона. Лучи Кедда-Фокса окатили яблоко и рассыпались. Оно исчезло на мгновение, а затем появилось из ничего семью футами левее, но первая точка была не пуста. Хан отключил установку. Опустился на колени у постамента внутри линзы и бережно переложил на ладонь пару обрезков косточек яблока, будто разорванных прямо по ядру. Недопропитались.
— Вот так может случиться с любым, кто будет это использовать, — Хан протянул ладонь на обозрение. Майкрофт побледнел. — Это называется расщепление. Для яблока — нечувствительно, для человека, — он обвел присутствующих тяжелым взглядом, — фатально. Вам ясно, мистер Моррисон? — он повысил голос.
Моррисон лишь закивал — он был в этой камере, и лишь бог помог тогда ему не разделиться на несколько рваных костей. Хан знал: имя этого бога — Предусмотрительность. Яблоко следовало держать дольше. Скоро Хан выкачает из себя пару пробирок, очистит по всем правилам, а затем купит мышь — и смешает сыворотку с ее кровью, чтобы получить жизнеспособный движущийся экземпляр. Хан вернул конечные координаты на Бейкер-стрит. Можно было бы сейчас войти в линзу и оказаться прямиком дома, но Хан еще не был уверен, что не потеряет что-то нужное в пути.
Хан хотел размяться по дороге на 221б. После серии однотипных экспериментов, разжевавших яблоко в клочки, дверь за спиной, наконец, закрылась, и даже с некоторых пор пустынная подворотня осталась позади, а Хан так и не перешел на бег. Что-то свербило в мозгу, не давало сосредоточиться, мельтешило на грани восприятия, но никак не давалось. Хан тщетно пытался поймать эту мысль, но она явно не хотела, чтобы ее думали, и упорно ускользала еще глубже, как только Хан делал шаг ей навстречу. Он перешел на бег — бег очищает голову и проветривает чувства — но все еще никак не мог понять, что не так. В конце концов это надоело, и Хан решил, что, если эта мысль действительно важна, то она вернется, — и выкинул ее из головы. Он свернул в переулок к дому Джона. Впереди мелькала женская фигура в яркой одежде; Хан нагонял ее все быстрее, когда его обогнул скутер. Водитель дал больше газу — скутер поскакал по мощеной дороге, все ближе к прохожей и ближе. Как только поравнялся с нею — протянул руку и ловко подцепил сумку с правого плеча. Ручки соскользнули с красного драпа, но женщина уцепилась за них, сделала шаг в сторону — скутер закрутило, он потерял управление, боком проскользил по брусчатке — а женщина дернула сумку и — следом — так и не разжавшего пальцы горе-вора, потянувшегося за ней. Хан ринулся вперед, но остановился: она явно не была в проигрыше; удобнее было не вмешиваться. Она скользнула подошвой по колену водителя — он, пытающийся восстановить равновесие, потерял его окончательно — затем быстрая серия коротких и сильных, о, Хан видел!, ударов в пах, солнечное сплетение, и быстрый разрыв дистанции — достаточно пары шагов — для оценки последующих действий. Она оглянулась по сторонам — и увидела Хана, застывшего посреди подворотни и изучающего ее. Аугмент двинулся ближе: опасность ему не грозила.
— Почему я не удивлен? — он указал взглядом на поверженного, сжимающего в руках остатки побитого достоинства. Не важен был вопрос, важен ответ. Мэри твердо на него посмотрела:
— Я же не могла отдать сумку молча.
— Ты бы отдала, я бы забрал.
— А если бы тебя здесь не было? — Мэри подхватила Хана за локоть и потащила дальше. Хан не сопротивлялся.
— Джон ведь не в курсе? — тихо спросил он. Мэри потупилась.
— Не думаю, что это важно.
— Хм. Все же лучше так больше не делать, Мэри.
— Я подумаю, — лукаво улыбнулась она и похлопала Хана ладонью по груди.
— Джон, мы дома! — проорал Хан, как только дверь отворилась. Мэри захихикала. Из-за стены послышалось бормотание, и скоро явился заспанный и взлохмаченный Джон в домашней футболке.
— Я надеюсь услышать сейчас что-то важное, Шерлок, иначе я за себя не отвечаю, — он рассеянно погрозил Хану пальцем, — погоди, кофе поставлю.
Мэри чмокнула Джона в растрепанную макушку; скрылась куда-то, а Хан не горел желанием двигаться: в прошлый раз это закончилось более чем плачевно. Джон показался из кухни с дымящейся чашкой в руках:
— Итак?
— Я серьезно подумал, Джон.
— Не так уж и необычно, — Джон шумно отхлебнул кофе.
— Я пойду с тобой на мальчишник. И я все устрою.
— О! Молодец! — донесся из недр дома голос Мэри, уже жующей что-то.
— Удивительно, — констатировал Джон и отвалился от дверного проема, чтобы уйти на кухню. — Я искренне рад, Шерлок, только вот сообщать об этом в шесть утра — признак плохих манер, ты знал? Шерлок? Шерлок?! Вот черт. Мэри, можно я хоть раз назову вещи своими именами?!
— Нельзя, — Мэри пожала плечами. Снова улыбнулась. — Ты обещал на него не злиться, м?
Хан давно покинул дом Джона. Полы размеренно хлопали по икрам, и та мысль, наконец, оформилась в одно слово: мясо. Малой прожарки, сочащийся кровью и соком, большой стейк. Хан так сильно хотел есть, но помнил об обещании, данном самому себе. Осталось немного — и можно будет восстановиться питательными веществами, а пока — лучше не попадать в крупные неприятности: двадцатого он должен быть пьян. Хан заскочил на 221б за папкой документов и направился дальше — туда, где его примут независимо от степени наличия жизни в организме — в Бартс.
— Что интересует? — Молли подняла голову от своих пробирок. — Места чего? Убийств?
— М… Пара пабов.
— По-моему, проще в метро спуститься, — Молли заглянула в чашку Петри.
Хан сморщил нос:
— Там нет индивидуальности, мы хотим выпить на каждой улице…
— Улице, где находили труп, — Молли посмотрела ему в глаза. — Очаровательно. А в чем моя роль?
— Заболеть не хочу. А то буду совсем не в духе.
— Ты дипломированный химик, сам все утрясешь.
Химик — да, дипломированный — нет. Хан растянул щеки для улыбки:
— Да мне практики… Не хватает.
Молли замерла:
— Ты полагаешь, что я напиваюсь? — медленно спросила она.
— Временами.
— Выходит, что я пьяница.
— Нет, что ты, — Хан вдруг смутился от такого прямого взгляда, — выглядишь, — он помотал головой в поисках слова, — нормальной.
— Так и есть.
— Как… Том?
— Он не социопат!
— Еще нет, хорошо, — Хан отчего-то был растерян и никак не мог вернуть разговор в нужное русло.
— И у нас довольно много секса.
Хан подозрительно осмотрел Молли на предмет окровавленной головы или чего-то подобного: иначе почему, обычно сдержанная, она сейчас это сказала?
— Ну, что ж, — Хан вытянул из-за пазухи объемную папку, — вычисли идеальные дозы для нас с женихом, чтобы мы оставались в золотой середине. Головокружение — хорошо…
— Мочеиспускание в шкаф — плохо.
Хан еще раз посмотрел на нее. Состояние возбуждения явно сквозило изо всех щелей. Что с тобой, Молли? Нечеловеческие феромоны не предназначены для твоего вида, ты не должна так на них реагировать. Ты вообще не должна на них реагировать. Так какие же мысли роятся в твоей гладко причесанной голове?
— Хм.
— Ладно, Шерлок, — Молли вздохнула. — Я надеюсь, что ты все и так рассчитал, но все же. Будь осторожен, ладно?
— Сколько миллилитров?
В первом пабе — при свете солнца из окна за спиной — Хан впервые в жизни сказал что-то, что совершенно не вязалось с философией, тщательно вогнанной в подкорку много лет назад:
— Два э-м. Пива, пожалуйста.
— Пинты?
— Четыреста сорок три и семь миллилитра, — он бесшумно поставил на стойку два мерных цилиндра и щелкнул по ним пальцами. Звонкий звук мгновенно облетел паб и затих где-то в углу. Лицо человека было бесценно, как и лицо Джона, сначала выдохнувшего, а затем смерившего Хана взглядом. Правильно, Джон. Бесполезно что-то возражать, Шерлок тебя этому уже научил. Хан запустил на телефоне счетчик, написанный пару дней назад.
— Ну, — Джон взял в руки цилиндр. Время пошло. — Что, у нас график?
— Скажешь спасибо, — улыбнулся Хан. Раздался звон стеклянных цилиндров.
— А здесь ничего, — Джон осмотрелся. — Вон столик. Пошли.
Неудивительный выбор места, Джон. Ты еще солдат — спина должна быть в безопасности. Возможность осмотреть зал и улицу из окна — хорошее решение. Хан поднял вторую недопинту, плещущуюся в мернике.
Третье место было клубом. Вечер только начинался, сумерки выдавливали Солнце на ту сторону планеты. Хан звонко опустил цилиндр на барную стойку. Горячее опускалось по пищеводу, это ощущение ему не очень нравилось.
— У тебя там капля осталась! — прокричал Джон. Ткнул в область ханова лица; Хан прислушался к ощущениям. Осторожным изящным жестом утер нижнюю губу. Джон кивнул.
В ушах уже некоторое время немного звенело, но Хан не обращал внимания: они шли в бар на соседней улице. Джон, судя по всему, был достаточно трезв еще, а Хан… Хану не с чем было сравнивать, однако он считал, что легкая ватность мышц и повышенная контрастность расплывающегося зрения — это те симптомы, которые и были нужны.
Джон не смог снова одолеть все миллилитры. Хан всмотрелся в пляшущие по стеклянному боку серые цифры: триста, если доверять глазам. Он сверился со счетчиком на смарте; Джон оглянулся по сторонам.
— Едем?
— Едем!
Громкая музыка ошеломляла звенящую голову, но Хан влил в себя новую порцию. Одновременно было и тепло, и холодно; хотелось и выпить еще, и остановиться, заменить следующую недопинту водой. Он уверенно втолковывал Джону о видах оружия, и уже хотел переходить к атомарно-лазерной подгруппе, но Джон заерзал на месте. Хан заглянул в счетчик.
— Он там, — Хан махнул расслабленной рукой.
— Что?
— Туалет. Тебе в любую секунду понадобится.
— Не забудь свою мысль, я отойду.
— Угу. Точно по графику.
— А?
— Туалет ждет, — Хан размашисто внес новые данные в счетчик.
Пока Джон пропадал, Хан собрал глаза в кучу и заставил себя отключиться от сверлящей сознание музыки. Он, казалось, стал даже чуть более трезв, когда Джон вернулся.
— Сколько минут? По времени пребывания в туалете мы вычислим примерный объем…
— Все. Больше ни слова, — Джон сложил руки на груди. Но почему, ведь атомарное оружие — переходный вид, Джон, тебе бы было интересно! А, это про счетчик…
Эта порция была чуть более горькой? Или показалось? Хан посмотрел по сторонам: Джон расплылся на глазах и теперь контрастным пятном мельтешил со своими словами; лампы стали светящимися голубыми шарами. В целом Хан передвигался достаточно прямым зигзагом и не ощущал неудобств.
Э-э, желтая кирпичная стена возле столика такая красочная. Хан всмотрелся в нее: черт, да кирпич же ненастоящий! Горло и нутро сдавило что-то незнакомое, и Хан оглянулся в поисках того, что могло бы снять спазм. В другом конце бара кто-то выпускал заманчивые облака дыма. Хан направился в ту сторону: это именно то, что сейчас нужно. Джон полз следом и приземлился за столик рядом, когда Хан, наконец, остановился. Он мельком глянул в пепельницу.
— Дай мне свой Бонд, — Хан уверенно протянул руку к тлеющей сигарете.
— Ты, часом, не очешуел? Какой Бонд? — человек отдернул руку, — это Хилтон.
Хан был уверен в своих знаниях. По настоянию Майкрофта он провел несколько дней за изучением разных сортов.
— Это Бонд. Я его знаю! — Хан ударил себя в грудь, — и не говори, что я вру!
Человек приблизился к нему на дюйм, и Хан ткнул в него пальцем. В ответ должен был получить в челюсть, но эти люди такие медленные! Хан неторопливо отклонился, и человек чуть было не свалился на пол. Джон вскочил и подхватил его за подмышки:
— Оу-оу-оу-оу! Шерлок, хватит!
Конечно, не хватит! Хан еще даже не начинал! Он бессвязно махнул рукой, но Джон на удивление профессионально оттаскивал его назад. Хан не сопротивлялся: Джон может повредить себе что-то, если он начнет.
— Довольно, Шерлок! Стой, — Джон позволил ему встать на ноги и развернул к себе, — ну все, все.
— Пепел я знаю. Я разбираюсь в пепле! — Хан обвиняюще указал на человека с Бондом.
— Я известен во всем мире, — говорил Хан. Под собой он чувствовал поверхность настолько мягкую и удобную, что можно было провалиться в нее целиком. Хан бы так и сделал: голова шла ходуном, в мозгах раскис квадратным комом ленивый бархатный слизняк, заменивший все мысли. — Ты вот известен во всем мире? — неразборчиво спросил он. Хан обернулся к Джону, лежащему рядом, но в глазах помутнело; он улегся обратно.
— М… Мнет, я не исвестен во всем мире, с чего бы…
— Нет… — Хан закрыл такие уставшие веки. — А я даже не помню, почему. Шо-та, связанное… С преступлениями.
Послышались тихие шаги. Высокий голос произнес:
— О! Уже вернулись! Я думала, не придете до утра.
— А-ах, — протянул Хан, — Хаддерс… Который час?
— Вас два часа всего не было, — шаги возобновились. Хан попробовал сесть; заскользил по ступеням и, наконец, принял условно вертикальное положение. Джон, словно вурдалак, уже с прямой спиной сидел рядом.
— Чем займемш-ся? — спросил Джон. Хан смерил его мутным взглядом. — Не смотри так на меня, спать ешо все равно рано. Так что пойдем, — он попытался приподнять Хана за шкирку, чтобы затащить вверх по лестнице. Хан всхрюкнул от смеха: Джон, человек, пытающийся сдвинуть его с места. Можно заносить в классику юмора для аугментов, безо всякого сомнения. Хан на четвереньках преодолел подъем, для которого следовало бы выдавать альпинистское снаряжение, он был в этом уверен. На последней ступеньке он ухватился изо всех сил за затрещавшие перила и дернул себя вверх, заставляя стоять на ногах непослушный организм. Неловко ввалился в комнату и упал в свое кресло. Джон копошился где-то за спиной, но Хану было спокойно. Он прикрыл глаза.
— На, держи, — на колени ему упал бумажный блок и ручка. Хан осмотрел находки. Что ты хочешь, Джон? — Давай, пиши.
— Что писать? — Хан уставился на Джона.
— Имя пиши, иг-храть будем.
— Чье? — смутился Хан.
— Ха. Ха, — раздельно сказал Джон, — Шерлок, пиши уже что-нибудь, я напишу тоже.
— Зачем?
— Приклеим на лоб и будем угадывать. Отвечать «да» или «нет», после «нет» ход заканчивается. Ферштейн?
— Э-м… — Хан припоминал хоть что-нибудь, что можно было бы написать. В мозгу всплыло какое-то неоднозначное слово, но Хан решил, что оно подойдет. Большими печатными буквами он вывел: «МАДОННА» — Йя, ун ви ман гевинт?
— Что? Шерлок, говори по-английски. Держи, — Джон шлепнул Хана по лбу, а когда убрал ладонь, на коже остался висеть желтоватый лист. Хан скосил на него глаза.
— Я и говорю. Как выиграть?
— К-хто угадал, что на нем, тот и гевинт, — передразнил Джон.
— Н-ну давай, — Хан откинулся на спинку. Колени нелепо торчали в стороны. — Ты первый.
Джон подался чуть вперед. Прищурился зачем-то:
— Йя случшайно не овощ?
— Тсы, или тот, кто он, — Хан указал на бумажку на Джоне. Оба фыркнули, раздался тихий смех.
— Ха, весельчак.
— Спас-сибо.
— Ну?
— Нет, ты не овощ.
Совсем не овощ, Джон, совсем. Джон разочарованно развел ладони в стороны:
— Твой ход.
— М-хга. Я кто — челаэк?
— Временами.
— Нельзя говорить «временами», — Хан по-джоновски погрозил пальцем. Движение вышло смазанным, и Хана это рассмешило. Джон махнул рукой:
— Человек-человек.
Хан подобрался.
— Теперь выясним, я, х-м. Мужчина?
Очередь Джона откидываться на кресло. Перед этим он пригубил бокал со стола.
— Да.
— Высокий?
— Не такой, как все думают, — Джон развел руками.
— М-мм. Милый? — Хан провел по губам пальцем.
— Отчасти.
— Умный?
— Я бы сказал, что да.
— Он бы сказал… — Хан пренебрежительно посмотрел в сторону. Джон засмеялся. — М, я важная персона?
— Для кой-кого, — Джон улыбнулся, но сложил руки на груди.
— Люди, — Хан скорчил неопределенного назначения гримасу, — расположены ко мне?
— Э-м, — Джон нахмурился. — Не особо. Ты довольно плохо с ними сходишься, — он прижал кулак ко рту и засмеялся снова. — Хм-хм-хм-хм-хм.
— Ладно, — Хан сложил два и два, — я правящий король Англии?
Джон залился пьяным смехом:
— Ты же в курс-се, что у нас нет короля?
— Нет? — Хан опешил.
— Не-а. Хы.
— Твой ход, — безапелляционно заявил Хан. Туман в голове начал расступаться, так что он сделал еще пару глотков. Джон вдруг кинулся к нему, сполз почти на пол, но в последний момент завис на самом краю своего кресла. Положил руку на колено Хана:
— Не возражаю.
— Да? — Хан заинтересованно прищурился.
— Отвечай, я — девушка?
Хан прыснул и покачал головой.
— Что?
— Да.
— Девушка, значит. Хорошенькая? Она? — Джон ткнул пальцем себе в лоб. Хан собрал себя с кресла в более-менее сформованное нечто.
— Красота — это только порождение детских впечатлений и примеров для подражания.
— Да, но я привлекательная?
Хан прищурился и всмотрелся в слово, написанное им самим.
— Я не знаю, кто ты, и не могу судить.
— Ты выбрал имя!
— Я выбрал наугад из бульварной газетки, — Хан махнул слабой рукой в сторону. Джон упал в кресло и поместился в нем почти полностью.
— Ты не понял, я вижу, смысла игры.
Хан смерил взглядом клочок на своем лбу.
— Я, стало быть, мужчина, не такой высокий, как обо мне считают, я мил, отчасти умен, для кого-то важен, правда, плохо схожусь с людьми. Рр-р-аха-ха. Дошло.
— Говори!
— Я Джон Ватсон! — Хан указал на Джона.
— Что?
— Ку-ку, — раздался тонкий голос от двери. Хан повернулся туда: Хадсон стояла рядом с некой женщиной. — Посетитель!
— Привет, — сказал Джон.
— Здравствуйте, — поприветствовал Хан. Пока выговаривал, успел ухватить взглядом заношенную форму, медицинские часы на нагрудном кармане, небольшие каблуки. Непривлекательна.
— Просим, — Джон даже в состоянии оранжевого клингонца остался гостеприимным.
— Кто из вас двоих Шерлок Холмс? — она нерешительно мялась в дверях. «Женщина не должна быть такой размазней!» — раздраженно подумал Хан. Он натянул на лицо что-то, смахивающее на оскал. Джон просвистел на одной ноте и уперся пальцем в лоб Хана. Было бы это сделано полугодом ранее — ни пальца, ни Джона никто бы больше не видел. Хан даже не обратил внимания на тычок в череп. Женщина уселась на предложенный Джоном стул для клиентов.
— Я немного… То есть, у меня не так уж часто бывают свидания. Но… Он был… Такой хороший. Между нами непроизвольно установилась связь. Всего одно свидание, — чужой голос завораживал, и Хан, как ни старался, начал все же клевать носом, — ужин, такая заманчивая беседа. Все было… Славно. Если честно, я с радостью пошла бы дальше, но подумала — не стоит. Здесь все по-другому, не будем торопиться, — Хан, чтобы не уснуть, положил подбородок на скрещенные пальцы. — Обменялись телефонами, он сказал, что позвонит и исчез… — улыбка сползла с лица. — Может быть, он не увлекся так сильно, как я, но я думала, что он… Он хоть позвонит и скажет, — она заплакала, — что все кончено!
Хан зажал рот рукой. Ее темные волосы не были черными, а внешность — даже похожей, но Хан тоже не дождался счастливой жизни хотя бы для двоих, и дальше пошел один. Его лицо сморщилось, он не смог это остановить.
— Я пошла по адресу, который он дал, а там и следа его нет, — ее голос уплыл за пределы мироздания и теперь кружился удивительной колыбельной. — Мистер Холмс, я серьезно считаю, что ходила на свидание… С привидением.
Хан был на Кроносе, увидел маленький шаттл, полный суицидально настроенных людей с корабля, угрожавшего ему. Он прыгнул к ним, но под ногами разверзлась пропасть, и он падал целую вечность, прежде чем встрепенулся и повалился с сиденья вперед.
— С привидением, мистер Холмс!
— Скука-скука-скука-стоп! — Хан осознал последнюю фразу. Сейчас ему как раз очень нужно было дело, иначе Джон бы что-то заподозрил. — Поразительно! Джон, Джон, подъем, — Джон совсем не по-джентльменски начинал уже похрапывать у Хана за спиной. Хан толкнул его в процент силы. — Простите моего, ну, его, — Хан обернулся к Джону. — Очень некультурно.
— Я выяснила у владельца дома, что мужчина, который там жил, скончался. Сердце, кажется. А я с ним встречалась. Спустя неделю! После похорон! А в интернете я нашла что-то вроде сетевого общения девушек, которые встречались с людьми из загробного мира, — она протянула несколько распечаток отвратительного качества. Хан поднялся на негнущиеся ноги:
— Не тревожьтесь. Найдем за десять минут. Как зовут вашего пса?
— Да, еси нуно, я сзесь, — промямлил Джон не раскрывая глаз. Хан толкнул его в плечо.
— Джон, проснись. Пошли.
— Куда? — Джон скорчил недовольную гримасу.
— В эту, как там ее?
— В игру?
— Да, точно, туда.
Они вышли из дома, а первой бежала эта женщина. Она подозвала кэб, и недовольный водитель узрел двух полуспящих джентльменов в компании медсестры, чему не был крайне удивлен: кого только не носит по Лондону теплыми летними ночами. К тому же, он совсем не говорил по-английски.
— Подъем! Подъем.
— О, Боже… — сквозь отчетливый шум раздался тихий голос Джона. Хан не стал размыкать век: все кружилось под ними и без того. Он услышал гулкие шаги. Молотом по мягким-мягким невыносимо огромным мозгам. — Грэг. Это Грэг?
— Подъем, я посажу вас в такси, — эхо отражалось от стен и от стенок черепа. Во рту творилось нечто невообразимое. — С сержантом в участке я все уладил. Ха-ха! Ну вы и слабаки! Даже до закрытия не досидели.
— Лучше шепотом…
— НЕУЖЕЛИ! — Хан усилием воли поднялся на локти на кушетке. Джон покидал пустую тесную камеру. В дверях Лестрад поманил его пальцем:
— Идем!
Хан поднялся, но голодное тело осело обратно, не желая больше потакать всем подряд. Он сконцентрировался хотя бы на равновесии. Стоило встать — и виски прошила зыбкая боль. Пол скакал под ногами, но Хан смог преодолеть расстояние до выхода. Принял из рук офицера свои вещи, натянул на себя. Невыносимо жесткая ткань! Он ненавидел Шерлока в эту секунду, как никогда.
— В общем, спасибо. Ну, это. За вечер, — неразборчиво сказал Джон.
— Он был жуткий.
— Да уж. Я думал, притворюсь, но он был… Жутким.
Хан тщетно стремился унять боль, пронзающую мозг. Всплыл в памяти вчерашний вечер, когда они пришли в чью-то квартиру, с незнакомой медсестрой. Он, помнится, старался удержаться в рамках, но позорно оставил содержимое себя на ковре. Чертов свихнувшийся аугмент.
— Я вспомнил Тессу.
— Что?
— Дело о призраке. Похоже, лучшее за много месяцев, — Хан зло оскалился, — упущенная возможность.
— Ладно.
Кэб отвез их прямиком на Бейкер-стрит. Хан взобрался на второй этаж. Окатил себя ледяной водой, открыл дверь холодильника. Он не в силах был больше стоять, и по-турецки опустился на пол у разверзнутого нутра. Ничего не хотелось, но что-то надо было в себя положить. Хан откусил от колбасной палки и медленно, через силу прожевал. Второй не лез. Он оторвал зубами кусок хлеба, до которого дотянулся еле-еле. Запил молоком прямо из бутылки, положил сверху еще немного чего-то застывшего и пахучего из небольшой кастрюли. Сил не было никаких. Хан отполз от холодильника в сторону спальни, но не смог сделать и шага, прежде чем глаза закрылись.
Через час он встрепенулся под столом, чуть не сшибив с него что-то звенящее. Тяжело поднялся на ноги. Облачился в стандартный костюм. В голове больше не гулял ветер, а зрение не расплывалось, и Хан решил заняться делом, пока организм восстанавливается. В глазах отражалось свечение экрана ноутбука, когда к нему поднялся Джон. Хан щелкнул по клавиатуре: «Я_встречалась_с_призраком.ком».
— Появятся и другие.
— Другие?
— Обманутые женщины. Привидения чаще обитают в одиноких домах, этот — напротив, предпочитает общество.
Хан разложил на столе карту Лондона, воткнул в нее несколько булавок, каждая — место встречи с женщиной. Большая часть из них была явно случайной, но несколько… Хан листал страницы сайта, перечитывал истории, сличал почерки. На экране мелькали вкладки. Одна за другой булавки отправлялись в коробку, пока он не дошел до одной. Подозрительно. Хан в нерешительности сжал над ней руку, но интуиция подсказывала, что она — не та. Он убрал и ее тоже. И вон ту. И эту. Карта пустела, круг редел. Булавки цветной молчаливой массой покоились в коробке. После последних двух он остановился, осмотрел творение своих рук. Контакты женщин найти было несложно. Он написал в личный чат одной из них: «Здравствуй». Затем — остальным. Посыпались ответы.
— Я Гейл
— Шарлота
— Робин
— Вики
Как вы познакомились? —
— ко мне подошел в пабе
— ходим в один спортзал
— мы разговорились в автобусе
— онлайн
Имя? —
—я уже говорила
Его имя. —
— оскар
— майк)
— Тэри
— эм. Шалунишка XD
Где встречались? —
— в его квартире — единогласно.
По адресу —
— Блум стрит
— Бэфорт плейс
— Бамбри роял
— неподалеку от британского музея ;)
Хм.
— Ничего не было! Кроме одной романтики))
Новый день — новая женщина. Видимо, в нем что-то было.
Что в нем было? —
— он очаровывал
— он слушал
— он был милый
— он такой…
— Ты как?
Хан обернулся. Джон указывал взглядом на тарелку, наполненную жареными круглыми кусками.
— Опять все остыло. У миссис Хадсон будет истерика.
— Не до этого, — Хан положил на язык кусок. Вкус заволок нёбо, и он не удержался, пододвинул тарелку ближе.
— … учтивый
Новые имена, новые адреса.
Опишите мне его! —
— он блондин
— волосы длинные темные
— рыжий ¯\_(ツ)_/¯ обожаю рыжих
— не могу сказать
? —
— надевал маску XD
Хан задумался. Человек, выглядящий ежедневно иначе, зачем? Взгляд упал на вчерашний номер «таймс» на столе. Он открыл последний разворот.
Он присваивает личности —
умерших! Берет их имена из —
некрологов. Все — холостяки —
или вдовцы. Занимает их —
квартиры, зная, что какое-то —
время они будут пустовать. —
Любовные гнездышки. —
— фу тошнит!
— это просто гнусно
— до чего мерзко
— умно
!
— подонок, — что? Хан всмотрелся в новый ник. Тесса?!
Здравствуй, Тесса. —
Вернемся к делу. Никто не хочет жить —
в доме покойника. —
—?
Его нужно хотя бы очистить. —
— Он меняет свою внешность, крадет чужой дом и чужую личность.
— Но лишь на одну ночь, — сказал Джон. Через плечо Хана он заглядывал в переписку. Хан смерил его взглядом, но ничего опасного не почувствовал. — И исчезает.
— Он — однодневка, Джон, а не привидение. Живет всего день. Что ж, выясним, что ему все-таки нужно.
ваша работа —
— садовник
— повар
— я медсестра
— я работаю в охране
— горничная
Хан нахмурился. В голову пришла идеальная мысль: они все работают на одного человека! Он погрузился в интернет на предмет этих сведений. Молниеносно просматривал страницы и отсекал лишнее. Не то… Нет. Хан помотал головой. На разных людей! Черт! Напряги извилины.
Идеальное свидание? — разное
косметика? — разное
парфюм? —
— шанель
— шанель
— шанель
— шанель — ДА!
— эсте лаудер
Черт. Что-то должно их объединять. Никто из них не заявил о краже. Охранник, садовник, повар, горничная, медсестра. Он должен соблюдать определенную систему. А если…
есть у вас секрет неизвестный никому? —
— нет!
Многоголосо.
— Вот оно! — Хан не сдержал улыбки.
— О чем ты? — нахмурился Джон.
— Уж очень резво они опровергли очевидное.
— ухожу
— счастливо
Стойте! Куда? —
— всего
— прости красавчик, но секретам лучше оставаться секретами ;))
— веселой свадьбы!
Черт. Дьявол!
— Почему он встречается с девушками, а потом не отвечает на их звонки?!
— Ответ лежит на поверхности, — Джон посмотрел в сторону.
— Какой?
— Он — мужчина.
— Но зачем менять личность?
— Может быть, он женат, — Джон пожал плечами.
