То, чего не видел Джон. The Story

      Улыбчивая девушка вся сияла:       — Вы — мистер Холмс?       Хан кивнул.       — Я так рада, я так много слышала о вас! Чем могу быть полезна?       Хан обернулся вокруг себя. Именно здесь он найдет то, что сейчас больше всего необходимо.       — Хочу завести мышь.       — О, как мило! У нас есть разные, вот, видите, здесь простые, здесь песчанки, есть еще маленькие совсем…       — Выберите живучую. Моему ужу понравится размяться перед обедом.       Она сомкнула накрашенные губы. Улыбка медленно сползла с лица, следом появился дежурный холодный оскал.       — Да, конечно, мистер Холмс. Вот эта, думаю, подойдет.       — К ней подберите клетку и немного опилок. Нужно все, что понадобится для содержания. Уверен, вы знаете, — Хан лучезарно улыбнулся.       Она кивнула. Споро пробежала по магазину, водрузила на прилавок кучу шуршащей упаковки. Хан протянул пачку бумажек.       — Этого хватит?       — Вполне. Ваша сдача. Приятного дня.       — Благодарю.       Теперь не отвертеться от журналистов и кричащих заголовков в стиле «Детектив пригрел в доме змею». Проблемы Майкрофта; Хан просто будет отчаянно, до хамоватости вежлив.       На 221б уже ждал своего часа шприц с тщательнейше очищенной жидкостью: Хан потратил на это не одни сутки. Сначала — адаптация. Хан выбрал место для клетки, установил все на место. Распечатал пачку опилок, и несколько из них тут же спланировали на пол. Мышь отрешенно наблюдала за ним из прозрачного контейнера, в котором была доставлена в дом. Через несколько дней Хан растер в руках охлажденный шприц и медленно ввел все до последней капли под серый мех. Мышь внимательно проследила за его рукой. Почти сразу же закрыла глаза. Он осторожно переложил бездыханную тушку на дно клетки и уселся перед ней, положив подбородок на ладони, сложенные в молитвенном жесте. Через двадцать с небольшим часов мех дернулся, и Хан будто начал дышать тоже. Если она проживет еще неделю — можно будет начинать вторую часть опытов.       Из-за открытой настежь двери спальни один за другим раздавались женские вздохи. Хан откинул одеяло в сторону и вперился глазами в потолок: хоть он уже и проснулся, но из принципа не издаст ни звука. Воздух сквозь распахнутое окно сдвигал легкие цветастые шторки, лунный свет оседал на обстановке. Зазвонил телефон. Хан не глядя скинул вызов.       На второй раз трубку пришлось взять.       — Хан.       — Ты отправил тысячу СМС посреди ночи. Это невежливо, братишка.       — Всего одно. Приезжай, — сказал Майкрофт севшим голосом. Потом вызов был завершен.       У Хана похолодело в груди. Он знал две причины, почему Майкрофт мог трезвонить так нагло, однако одна из них неудачно упала с крыши. Вторая перенесла индийского медного слона на ковер перед креслом Хана, который сейчас терял время, тщетно успокаивая взвившееся сердце. Хорошо, что окно было открыто: Хан бы его выбил иначе.       Он ворвался в лабораторию спустя четыре минуты, как был: босой и в одних пижамных штанах. Ступни, порезанные битым кирпичом, оставляли темные следы. Он застыл среди разрухи: разбитых колб, разорванных проводов. Слои магнитной линзы были сдвинуты как попало, и от этого ровный проход стал похож на рваные жвала. В стороне тихо стоял Майкрофт, побелевшими руками вцепившись в ручку зонта. Он размеренно дышал.       — Пропал только черный ящик, — раздался глухой голос.       Хан сжал руками голову. Он медленно обошел всю лабораторию: ему не мешали выбитые лампы и осколки аквариума. Сплошной мусор, ни единого следа, ни одной зацепки. Он навис над Майкрофтом:       — Если узнаю, что это ты, — прорычал он.       Он удалился на улицу. Растерянный взгляд Майкрофта не оставлял сомнений: камень уже далеко, и Хан в одиночку его не отыщет. Он руками вытащил из ран осколки стекла, каменную крошку, застрявший между пальцами кусок полиэтилена. Чувства отрезвляли. Адреналин хлестал по венам так, что темнело в глазах, но он первый раз в жизни не хотел упиться чьей-то смертью. Хан вернулся на Бейкер-стрит и рваным движением выдрал скрипку со своего места. Пролистал свои записи, выбрал одну. Щелкнул магнитофоном. Боль полилась наружу по звенящим нотам; безысходность, тщетность всех трепыханий рвала на смычке нити одну за другой, и они свисали безжизненными ошметками, лишь колыхались в такт движениям руки. Музыка была то громкой, то проваливалась в бездну бесполезной боли, то взвивалась криком к небесам. Без сил Хан свалился в продавленное черное кресло. Безжизненной рукой нажал окончание записи; перемотал на начало. Неизвестно, что заставило его снова нажать на кнопку, но с кассеты в ту же секунду вместо адского вопля, разрывавшего его минуту назад, послышался тихий, отчаянный безудержный плач.       — Ты будешь продолжать? — осторожный голос Майкрофта приглушенно слышался через динамик телефона.       — Где тот морозильный шкаф, который я делал?       — Все на складах лаборатории, Хан.       — Тогда все в силе. От тебя требуется найти аккумулятор подходящей мощности, дальше я сам.       — Я найду.       — Не сомневаюсь.       Лоб упирался в ладони, лист бумаги перед Ханом был девственно чист уже несколько часов. Ровно с тех пор, как он сел за стол и взял в руки карандаш. Лист никак не хотел наполняться содержимым, и был заменен на ноутбук, но тот также вопросительно мигал курсором на пустом листе. Хан сверился с инструкцией: начинать надо было так: «Леди и джентльмены, родственники и друзья!». Он послушно переписал это и еще несколько абзацев, после чего окончательно застрял. Он теребил в руках телефон, и в голову пришла замечательная идея. Лестраду ушло несколько СМС:       «Помогите»       «Бейкер-стрит»       «Срочно»       И, через несколько секунд,       «Помогите мне»       «Прошу»       За окнами зашелестел винтами полицейский джампер — зачем им такой формы хвосты? — и раздался визг тормозов. Что там происходит? Мешают работать. Хан помассировал виски. В гостиную вбежал Лестрад:       — Что такое?!       — Это тяжко.       — Что?!       — Очень тяжко. Ничего труднее еще не было.       Хан подобрал книгу, из которой недавно копировал слова: «Как написать незабываемую речь шафера».       — Знаете что-нибудь смешное про Джона?       — Что?       — Какие-то анекдоты, — Хан был убийственно спокоен. — Я вас не оторвал ни от чего?       Порывы ветра от винтов джампера взвили в воздух ноты с пюпитра. Лестрад никак не мог отдышаться после гонки через весь Лондон.       — Придурок, — беззлобно выпалил он. — Отбой, повторяю, на Бейкер-стрит все спокойно, отбой. Нет, ничего не надо. Да, все живы. Понял, — он опустил телефон. — Ты мог бы и предупредить, не находишь?       — Я просто спросил… — Хан развел руками. Он не понимал, почему Грэхем… Грег? так злится. Речь шафера — это сложно.       Лестрад махнул на него рукой и оставил наедине с ноутбуком. Хан вздохнул: всегда все надо делать самому. Итак, анекдоты про Джона…       И так — до самого вечера. Хан поднял глаза от монитора: внимательные черные бусины мыши по имени В не сводили с него взгляда. Он сунул в клетку палец и был незамедлительно укушен до крови: в последние несколько дней В стала особенно агрессивна. Хан усмехнулся: все логично, все предсказуемо. Интересно, как поживает экипаж Энтерпрайза: иметь капитаном Кирка теперь не столь безопасно.       Хан открыл одни из написанных им нот, включил последнюю запись. Сверил начало, доделал конец, переписал листы заново. Подойдет, ведь Джон не знает, какой ценой это было написано.       А жаль?       Возможно. Хан включил запись снова. Размер в три четверти — то, что нужно. Он закружил по комнате невидимую партнершу. В дверях показалась Хадсон с подносом и чашками.       — Замолчите, миссис Хадсон.       — Я и слова не сказала!       — Вы формулируете вопрос, ваш мыслительный процесс вызывает физическую боль, — Хан опустил руки, и партнерша растворилась в воздухе.       — Я решила, это вы играли.       — Разумеется, кто же еще, — раздраженно ответил Хан. — Я сочиняю, — он наклонился над нотами и дописал сверху: «Вальс для Мэри и Джона. От Шерлока Холмса».       — Вы танцевали.       — Это проверка.       — Проверка?       — Что вам надо?       — Я принесла вам утренний чай. Обычно вы еще спите.       — Вы приносите мне чай по утрам? — Хан сел в кресло. Хадсон засмеялась.       — А вы думали, откуда он берется?       — Не знаю, я думал, это одна из тех вещей, что случаются сами по себе.       — Маме надо многое вам объяснить.       — Знаю, — Хан принял теплую чашку. — Составил список. У Майкрофта есть целый файл.       — Сегодня такой важный день! — Хадсон свалилась в кресло Джона. Руки нетерпеливо скакали по коленям. Хан положил свои на подлокотники.       — Чем он важный?       — Ну как же? У Джона и Мэри — свадьба!       Хан скептически на нее посмотрел:       — Люди живут вместе, потом отправляются в церковь, на вечеринку, едут отдохнуть, а вернувшись, снова живут вместе.       — Однако свадьба их меняет!       — Хм, не думаю.       — Вы живете один, так что вам этого не понять.       — Ваш муж был казнен за двойное убийство, едва ли вы можете ратовать за брак.       — Брак так человека меняет, вы и представить себе не можете!       — Как и смертельная инъекция, — Хан улыбнулся.       — Моя подруга Маргарет была у меня подружкой невесты. Мы думали, что останемся лучшими друзьями, навсегда! И вот, я ее с тех пор не видела.       Хан извелся в кресле от осознания теряемого времени.       — А печенье не полагается?       — Закончилось.       — Повсюду?       — Она плакала всю свадьбу, говорила, что закончилась эпоха.       — Магазин на углу работает! — напомнил Хан.       — Наверное, она была права. Я помню, она рано ушла. Ну кто со свадьбы уходит рано? Грустно это.       — Хм. Ну что ж, у вас много забот, — Хан стоял возле дверей.       — Да не очень. Я успею приготовиться.       — Печенье!       — Я перекинусь парой слов с вашей мамой, — Хадсон заспешила на выход.       — Как угодно. Но она неважно соображает.       Хан закрыл за ней дверь, а сам направился в спальню. Там, на двери шкафа, его уже ждал траурный наряд с мертвой розой в петлице. Хан встал перед ним, окинул взглядом.       Ну что ж. В бой.       Кэб медленно плелся по улицам зевающего Лондона. Хан исподлобья оглядывал еще пустые улицы: кому захочется в такую рань выходить даже за газетой? Он же был шафером, главным другом и помощником, важнейшим элементом, способным испортить весь день. Он постарался расправить лицо: надо держать себя в руках и не исполнить последнее. Ничего не изменится после. Ничего нового, ничего ужасающего.       Правда?       Или все повторяется, едва кто-то стал чуть дороже пепельницы?       Неважно.       Хан откинулся на спинку сиденья.       — Почему не едем?       — Дальше нельзя, сэр. Там закрыли дорогу.       — Есть других по крайней мере две. Так почему не едем?       — Э-м, сэр…       Время замерло вокруг Хана. Он двинулся к торпеде, а рука с растопыренными пальцами потянулась вперед еще раньше. Доли секунды хватило, чтобы обхватить рыхлую шею кэбмена и, полувылезши почти на руль, внимательно посмотреть ему в глаза. Мертвая белая роза печально качнулась в петлице. Таксист издал странный свистящий звук. Хан склонил голову вбок:       — Есть. Еще. Две. Дороги. По. Крайней. Мере, — ноздри раздуты до предела. Дернись, кэбмен, пожалуйста, дай только повод. Дернись.       Таксист медленно кивнул. Выпученные его глаза покраснели, и как дышать, он, видно, тоже забыл. Хан аккуратно убрался на свое место, и кэб как ни в чем не бывало развернулся и двинулся дальше по тонкой мощеной дороге, ведущей в обход.       К Хану приблизилась завитая женщина в… Сиреневом, верно. Легкий призывный аромат, настороженные взгляды по сторонам. Заправски встала рядом для фото.       — Знаменитый мистер Холмс? Рада с вами познакомиться. Давайте без секса, ладно?       — То есть? — едва не поперхнулся Хан. Он, конечно, непривередлив, но…       — Не нужно так трястись! Это только шутка! Шафер спит с подружкой невесты, — маленькая ладонь притронулась к животу фрака, — такая уж традиция.       — Неужели.       — Вовсе необязательная…       Хан уже немного осмотрелся, так что…       — Если вы этого хотите, то мужчина в синем лучше подойдет: недавно разведенный доктор с рыжей кошкой, перестраивал конюшню, лечил эректильную дисфунк… Обновлю информацию: возможно, не лучше подойдет.       — Да, возможно.       — Узнал чуть больше деталей, чем предполагал.       — Мистер Холмс. Вы можете, — рука прошлась по его плечу. Хан напряг спину невольно, — мне оказать огромную услугу.       Хан нахмурился: эта самка, как ни странно, необычна. Хотя и озабочена ясной проблемой.       Когда гости собрались, все, наконец, вошли в зал. Празднество еще не началось, так что толпа гудела разговорами, а мимо мелькали юркие официанты.       — М, милый, — Джанин проводила очередного взглядом. Хан поморщился:       — Шлейф от двух брендовых парфюмов предполагает проблему неприятного запаха, который проявляется во время стресса.       — Что ж, понятно. Тогда проверим его друга.       Хан проследил за направлением взгляда. Повар проверял готовность мяса, ткнув в него шпажкой. Хан бы такое и съел: из-под острой шпажки из самой середины говяжьего рулета полилась густая темно-бордовая кровь.       — Долгая связь. Непреодолимая тяга к обману.       Или к радио в душе.       — Смартфон в непромокаемом чехле. Судя по цвету лица, работает в помещении. Значит, берет телефон с собой в душ, потому что получает сообщения и не хочет, чтобы их видели.       — Останусь с вами?       — Любите раскрывать преступления?       — А что, есть вакансия?       Джон о чем-то болтал с Мэри. Он обернулся к выходу, когда в дверях показался краснолицый человек в военной форме.       — О, боже мой! — воскликнул Джон. — Пришел! — и поспешил навстречу.       — Прошу меня извинить, — Хан оставил Джанин, разглядывающую каждого в зале.       — Тот самый майор Шолто? — спросил он, не глядя на Мэри.       — Ага!       Хан набрал побольше воздуха.       — Если уж они такие друзья, то почему Джон почти не говорил про него?       — Мне он все время говорил, не умолкая.       — Про него?       Шерлок же был эгоцентричен?       — Ага, — Мэри отпила из бокала, но лицо сморщилось так, будто это был сироп. — Жуткое вино, напрасно выбрала.       — Он про него говорил, ты уверена?       — Угу.       — Даже имя его прежде не называл, — Хан неестественно выпрямился.       — Он живет уединенно, с тех пор…       — Да.       — Я даже не думала, что он придет.       Хан нахмурился. Мэри продолжила:       — Джон сказал, он самый нелюдимый на свете.       — Да? Самый нелюдимый?       И самовлюблен.       — Оттого он прыгает вокруг него как… Собачонка, — Хан раздраженно поглядел в сторону.       — О, Шерлок! — Мэри обняла его руку. Хан заинтересованно осмотрел место контакта: он не почувствовал никаких ответных рефлексов, вплавленных в него. Будто тело не признавало прикосновение за угрозу. — Ни один из нас не был первым!       Хан смерил ее белую фигуру взглядом.       — Хватит улыбаться.       И консервативен. Узкое пальто, как и широкие взгляды Шерлока, теперь Хану впору.       — На свадьбе-то?       Хан вспомнил, что не видел среди толпы одного человека… Он отошел в сторону от людских разговоров. В трубке раздался неровный голос:       — Да, что? Хан?       — Почему ты запыхался?       — Вкалываю!       — Либо ты в компрометирующей позе, либо опять на беговой дорожке. Лучше последнее.       — Что тебе надо?       — Ответ, Майкрофт, и, по возможности, срочно.       — Ответ?       — И в одиннадцатом часу еще совсем не поздно.       — О, ужас.       — Машину можно заказать. Самолет реквизировать…       — Ах да, ведь это — сегодня. Нет, Хан, я не приеду на этот ночной разгул, по твоему поэтичному выражению.       — Очень жаль. Мэри с Джоном будут чрезвычайно…       — Рады моему отсутствию.       — Не знаю, не знаю. На любом пиру есть место призраку.       — Что ж, ты ведь уже там. Вот это и свершилось. Великий день. Полагаю, теперь мы будем видеться чаще.       — В смысле?       — Как в старые добрые времена.       — Мысль все еще не ясна.       — Ну, это же конец эпохи. Джон и Мэри, — голос Майкрофта треснул, — совет да любовь.       — Нет-нет, я предпочитаю думать, что это — начало новой главы, — Хан так и не дождался ответа. — Что?       — Ничего!       — Я знаю эту тишину. Что?       — Пожалуй, отпущу тебя, ты ведь шафер. Тебе скоро произносить речь.       — Что?!       — Торт, какаоке. Всякое-разное…       — Майкрофт!       — Люди так поступают, Сингх. Играют свадьбы. Я предупреждал, только не впутывайся.       — Ни во что я не впутывался.       — Нет.       — Джон позвал меня в шаферы, что здесь такого?       The best man*. The best friend.       — Ничего.       — Я не впутывался!       — Я тебе верю, правда, верю. Хорошего тебе дня. А счастливой паре — мои самые лучшие пожелания.       — Я передам.       — Кстати, Хан… Ты помнишь… Ани?       Пока Хан Сингх собственноручно упаковывал неопрятного вида электронику в ровные тюки, Майкрофт приказал осмотреть здание. Двое незаметно отделились, пока все были заняты перетаскиванием добра наружу, и углубились в темные недружелюбные коридоры. Затхлый запах. Пыль, сырость. Нанесенная грязь. Сколько времени здесь не было людей? Двое крались друг за другом, в свете фонарей двоились тени. Они заходили в комнаты, оставленные будто памятниками былых времен: почти все было на своих местах, только время сдуло былой лоск. Под ногами — сплошная пыль, даже Холмс, этот сумасшедший одиночка, похоже, здесь не бывал. Жесткой перчаткой один толкнул очередную дверь. На многочисленных полках располагались в образцовом порядке прямоугольные папки.       — Мистер Холмс, — спутниковый телефон не подвел даже здесь. Не зря повесили при входе очередной усилитель. — Здесь, похоже, архив.       — Что в нем? — спросил жесткий голос.       — Э-мм… Так… Здесь, посмотрим, — в телефоне отдавались шуршанием шаги, — похоже, только личные дела, сэр.       — Читайте.       — Их много, сэр, мы не успеем со всеми ознакомиться…       — Имена читайте, мистер Бик! — раздраженно перебил Майкрофт.       — Так точно, то есть… Сейчас. Так. Абигейл Амдерс. Аманда Азари. Аннита Берельман. Хельга Хопкинс. Оле Шварц… … Марла МакГиверс. Саймон Огиленд. Хан Нуньен Сингх. Мейр О`Хайс. Все.       Сосредоточенное молчание в трубке все не заканчивалось. Солдат хотел было напомнить о своем присутствии, как раздался сухой голос:       — Вернитесь-ка немного назад…       Хан пропустил четыре вдоха.       — Я уже далеко не ребенок, Майкрофт.       — Нет, конечно нет. Радуйся, что ты не впутался, Сингх.       Вилка прозвучала по бокалу до паршивого звонко, и седой управитель возвестил то, ради чего вчера почти весь день Хан просидел за пустым листом.       — Речь шафера, прошу тишины.       Раздались аплодисменты. Хан был удивлен, поскольку со многими он уже был знаком. Не иначе, только ради Джона и Мэри. И пусть. Он поднялся. Оглядел собравшихся; неуютно среди ярких блестящих глаз. Воскресил в памяти слова с бумаги. Застегнул пуговицу на фраке — так лучше.       — Леди и джентльмены. Родственники и друзья. И… Э-мм. Другие. П-прочие.       Джон, сидящий по правую руку, качнул головой:       — Телеграммы.       — Да, — Хан хлопнул себя по карманам. Перед ним на столе лежала стопка цветного картона. — В первую очередь — телеграммы. То есть, это не телеграммы, мы их просто так зовем, не знаю, почему. Свадебная традиция, — он взял первую. — Видимо, всего остального нам недостаточно. Хм.       «Мистеру и миссис Ватсон, жаль, что не могу быть с вами в этот прекрасный день. Удачи и всего лучшего, Майк Стэмфорд.»       — О, Майк, — улыбнулись Ватсоны.       — «Джону и Мэри. Всего наилучшего в этот важный день, мы вас любим и… посылаем теплые и нежные… — Хан был готов провалиться сквозь землю или сколлапсировать прямо здесь, только бы не читать дальше, — об-обжимашки.»       — «Мэри, много любви… О…       — Да?       — …Пупсик.»       Джон сдавленно захихикал. Заткнись, Джон! Разве этого мало, о боги!       — «Немерено любви и до тучи хороших пожеланий от Кэма.» Вот бы у вашей семьи это было. Так. «Важный день…», «Очень важный день…», — открытки небрежно летели на стол. — «Желаю», «Желаю», «Любви», «Любви»… — он отбросил остальные, даже не заглянув. — Вы уловили главную мысль? Люди вас в основном любят.       Из зала раздались смешки.       Пора поставить все точки над i. Хватит плясать круговерть, Хан никогда раньше не бегал от себя самого. Как пластырь, только вдохни поглубже.       — Джон Ватсон, — Хан указал на него ладонью, будто никто не знал. — Мой друг Джон Ватсон, — он опустил голову. Никто не кинул в него помидор, не обрушилось небо, не воскрес Маркус. Все ждали. Хан собрался с мыслями. — Джон! Когда Джон впервые поднял вопрос о шафере, я был смущен. Я признаюсь, что сперва не совсем уловил суть. А уловив, был весьма польщен и… Удивлен. Я объяснил, что, поскольку просьба была внезапной, она меня немного обескуражила. Как бы то ни было, я пообещал ему предпринять все, что от меня зависит, чтобы выполнить труднейшее задание в моей практике. В заключение я его поблагодарил за доверие, оказанное мне, и засвидетельствовал, что я в некотором роде почти взволнован этим…       Хватит!       Хан перевел дух. Если держать себя в руках, сердце успокоится быстрее. Он до боли вцепился в собственные пальцы за спиной.       И больше не теряй нить разговора.       — Правда, позже выяснилось, что я ни звука не произнес.       Улыбки озарили лица людей, Джон расслабленно засмеялся.       — То есть ты имеешь в виду, что я…       — Точно, — Джон улыбнулся.       — Я — твой лучший…       — Правильно.       — Друг?       — Ну, разумеется. А кто же? Ты — мой лучший друг.       Холодная липкая ладонь неохотно отпустила сердце Хана. Конечно, откуда Джону знать?       — Хм, — Хан бездумно отпил из кружки.       — Понравилось?       Хан распробовал получше. И не такое жевали.       — Удивительно, но да.       На поверхность всплыл глаз.       — Тебе придется подготовить речь.       Хан извлек из-за пазухи карточки с кусочками речи. Это было, это тоже было, и это… Наконец, нужная часть была найдена.       — Увы, Джон, я вас не поздравляю, — лицо Мэри вытянулось. Джон вопросительно на него посмотрел. — Все эмоции, и, в частности, любовь, противоположны рассудку, который я ставлю превыше всего.       Главное — удержать жесткий взгляд, и все подумают, что так оно и есть.       — Свадьба, по моему личному мнению, не что иное, как прославление лжи и лицемерия. И бессмысленных сантиментов в этом больном аморальном мире, — Хан за спиной забытым движением вдруг провел большим пальцем по основанию безымянного. Там было пусто. — Сегодня мы чествуем древоточцев, губителей нашего общества, а со временем — и всего нашего вида.       Зал замер. Мэри усиленно смотрела в потолок, чтобы ни одна слеза не покатилась вниз. Хан ощутил…       Сожаление.       — Мы отвлеклись. Поговорим о Джоне.       — Да, пожалста, — вставил Джон.       — Я обременил себя дружеской услугой во время сложного расследования не из сантиментов или каприза, а из-за того, что он обладает многими прекрасными качествами, которые не замечает в одержимости мной. На самом деле, моя репутация блистательного умника — результат того беспримерного контраста, который Джон так бескорыстно проявляет. Ни для кого не секрет, что невеста выбирает самых невзрачных подружек для свадьбы. Тут аналогичная контрастная ситуация. В конце концов, у бога есть план, как подчеркнуть красоту своих созданий, — Хан развел руками, — то есть, был бы, не будь бог абсурдной фантазией, придуманной, чтобы оправдать служебные успехи идиотов…       ХВАТИТ! Хан закрыл рот. Но надо продолжать.       — Суть моей мысли в том, что я — самый невозможный, премерзкий, грубый, дремучий и круглосуточно брюзжащий козел, которого вам может не посчастливиться встретить. Я пренебрегаю добродетелью; не замечаю красоту; и недоумеваю, когда смотрю в лицо счастью. Так что я не понял приглашения стать шафером, поскольку не предполагал, что могу быть лучшим другом. И уж точно не его — самого доброго, отважного, мудрого существа, которого мне в дар послала судьба. Джон, я нелепый человек. Спасенный только теплотой и верностью твоей дружбы.       Пусть ты и не видишь.       — Признав факт, что я — твой лучший друг, я не могу поздравить тебя, что ты выбрал себе спутницу, — он снова провел по безымянному пальцу. След уже давно стерся. Хан печально улыбнулся. — Хотя, могу, пожалуй. Мэри. Мои слова, что ты заслуживаешь этого человека — высшая похвала, на которую я способен. Джон, ты многое вынес. Войну. Ранение. Трагическую потерю. Знай, сегодня ты сидишь между женщиной, которую ты назвал своей женой, и мужчиной, которого ты спас. Эти двое любят тебя больше всего на свете. И я знаю, Мэри подтвердит мои уверения, мы тебя не подведем, и будем убеждать в этом всю жизнь.       Из зала раздались всхлипы. Люди подносили к глазам платки, женщины аккуратно промакивали уголки век. Хан обескураженно посмотрел на них.       — Кинусь его обнимать — останови, — прошептал Джон.       — Ни за что, — ответила Мэри. Надо будет сказать им, что со слухом у него лучше, чем у людей. Хан перебрал карточки с основой речи.       — Ах, да. Пара забавных историй про Джона… В чем дело, почему все рыдают? Джон? Я сделал что-то не то?       — О, вовсе нет. Дай я… — Джон крепко обнял его и постучал ладонью по спине. Не надо так — ладонью — по спине, Джон. Ты же не Маркус. Хан нахмурился:       — Я еще не закончил.       — Я знаю, знаю.       — Так вот, забавные истории про Джона, — Хан повысил голос, но не услышал себя в гуле аплодисментов.       — Может, подождешь, я сяду? — Джон еле отпустил Хана и теперь садился на место. Мэри сияла. Хан покорно ждал, пока все утихнут.       — Так вот, смешные истории про Джона… Забавные истории обнаруживаются в избытке у Джона в блоге, — Хан помахал своим смартом, — отчеты о совместных делах. Джон, конечно, романтизирует, но ведь все знают, что он романтик. Мы брались за необычные дела: исчезнувший клиент — один костюм остался; и ядовитые колючки. Были и неудачные дела. Тысяча восемьсот двенадцать спичечных коробков; трогательные дела, после которых пришлось долго отходить, — Хан с содроганием вспомнил костыли, — ну, а как слона в комнате не упомянуть, — он улыбнулся: индийского медного слона, приветствующего солнце задранным начищенным хоботом. — Но сегодня давайте вспомним какую-нибудь специфическую историю. Окровавленный гвардеец! Суть истории такова…       Гвардеец Бэйнбридж только что возвратился из караула, проведя на глазах у туристов много часов без всяких происшествий, а спустя буквально пять минут он оказался при смерти от раны в животе. Оружия вокруг не было. Куда оно делось? Леди и джентльмены, предлагаю вам загадку: убийца проходит сквозь стены. Оружие улетучивается. В головоломке есть только один элемент, вызывающий подлинное любопытство, — Хан моргнул. — Кто-нибудь хочет угадать?       Зал молчал. Лишь через некоторое время люди хотя бы зашептались. Хан скептически глядел на шушукающуюся толпу.       — Боже мой, это всего лишь игра в вопросы и ответы, больше ничего! К-хм. Скотланд Ярд, у вас есть версии? — Лестрад поднял хмурящееся лицо и вопросительно выпучил глаза. — Да, вы тут детектив, более-менее! Есть версия?       Лестрад сложил руки на груди. Локти покоились на скатерти в обход всех норм этикета.       — Э-м, версия? Ну, предположим, лезвие кто-нибудь протолкнул, — он кивнул своим мыслям, — сквозь вентиляционную решетку? М-м, использовав баллисту или катапульту? Кто-то маленький мог в нее заползти. Так что да, мы ищем карлика какого-нибудь…       — Блестяще.       — Честно?!       — Нет! Дальше. Так. Кто там шепчет? Том.       Том невыносимо долго поднимался на свои длинные ноги. Стул за ним с протестующим громким звуком отодвинулся назад. Том поморщился. Хан повернулся к нему:       — Есть версия?       — Попытка суицида с помощью ножа… Из костной пластины и прессованной крови. Сломался, после того, как проткнул живот, как мясной… Кинжал.       — Как мясной кинжал… — раздельно повторил Хан. Интересно, как этот человек дожил до своего возраста без значительных травм?       — Да…       Молли сидела рядом с ним. Нелепый желтый бант в волосах — чуть всколочен.       Широко раскрытые глаза следили за происходящим, несмотря на дуло, с готовностью упиравшееся в голову. Через дорогу — недосягаемые сто футов — Шерлок и Мориарти кружили по крыше. Разрывался телефон: Майкрофт. Нет-нет-нет, нет! Мориарти упал и так и не поднялся, но почему — неизвестно: спина Шерлока закрыла произошедшее. Дуло вдавилось в затылок увереннее. Внизу Майкрофт вытащил каталку с телом, уже подготовленным, уже одетым. Так похожим! Скатилась слеза: а что, если не выйдет?! Шерлок подошел к краю; о чем-то говорит по телефону. Лицо расплылось в глазах. Известно: пошел отсчет. Пожалуйста, Господи, пусть все получится! У него не может не получиться! Плевать на того, кто сейчас позади, лишь бы ты выжил! Шерлок шагает, раскинув руки, но в последнее мгновение запинается и, скорее всего, не преодолевает расстояния, нужного для удачного приземления. Он плывет вниз. Задевает подошвой барельеф, поворачивается в воздухе, рукой пытается зацепиться за что-то, и пальцы как будто скользят по гладкой стене некоторое время. Он удивленно смотрит вперед и скрывается за краем батута.       Раздается непонятный звук, и дуло пропадает, а из-за спины доносится глухое падение. Неважно, что теперь у человека дырка в черепе — этого и раньше было вдоволь — важно сейчас набрать номер, который трезвонил последние пятнадцать минут. Гудки и…       — Майкрофт?!       — Мисс Хупер, где… Где мой зонт?       — Сядь, ради бога, — прошипела Молли. Том сел так же неуклюже, как и поднялся.       С кухни в зал тихо просочился человек. Он бесшумно занял место у самых дверей, чтобы не мешать никому. Хан проводил его взглядом: и не понадобилось реквизировать самолет, Майкрофт волшебным образом добрался без него.       — Не то, — констатировал Хан. — Там была только одна особенность в этом необъяснимом случае, которая, вообще говоря, всем знающим не в диковинку. Джон Ватсон.       Улыбка Мэри пришлась не к случаю, ведь Хан старательно вспоминал, что он должен сейчас сказать.       — Пока я пытался распутать убийство, он спасал жизни. Некоторые тайны просто необходимо обнародовать, а истории — поведать, — при этих словах Майкрофт посерьезнел. Хан бы сказал, что он побледнел — если бы смотрел на него. — Он — самый лучший и храбрый из всех, кого я знаю, и ему действительно все под силу. Лишь в планировании свадеб и складывании салфеток он пень.       Это было самое изобретательное убийство, обернувшееся покушением на убийство, с которым мне повезло столкнуться, — Хан поднял голову выше. — Более совершенную загадку запертой комнаты я прежде не встречал, — он глянул на Майкрофта. Узнать об Ани он мог только из архивов станции. Что еще ему известно? — Я призван не только хвалить Джона, но также и смущать его, так что… Двигаемся дальше.       — Нет, постой, ответ скажи! — Лестрад до сих пор был задумчив.       — Какой ответ?       — Ребуса!       Хан на мгновение замешкался.       — У меня его нет. Я это убийство не раскрыл. Такое порой случается, к моему великому разочарованию… Замешательство вернет нас назад! Мальчишник — тема обширная, но я расскажу лучшие моменты.       Мы с Джоном, — Хан кивнул на него и на мгновение прищурился, — планировали провести вечер крайне банально, однако… История с человеком-однодневкой отодвинула этот план в сторону. Девушка встречалась с мужчиной, умершим неделю назад! А затем — он исчез. Ни звонков, ни встреч, и она такая не одна. Семьянин! Все очевидно. Дабы смягчить удушающую хватку домашнего уюта, и все вечера не проводить перед телеком, а все выходные — за барбекю с мерзкими занудами, наш однодневка использовал весь свой ум и талант для милого флирта. Он был… — почему все заняты своими делами? Люди смотрят куда угодно, но не на него. Мэри жестом показала, что эта история — не фонтан. — С другой стороны… Возможно, вам лучше послушать про слона в комнате. Любой рассказ послужит иллюстрацией моей уверенности в бесценности Джона, — Хан улыбнулся. — Я читаю место преступления так же, как он — человека, я думал, это выделяет меня среди других, да и сейчас так думаю. Умные поняли, что, если вам понадобятся услуги, пригодится каждый из нас: я буду раскрывать убийства, пока Джон Ватсон спасает вашу жизнь. Поверьте мне, я знаю, что говорю: он спасал мою разными способами и многократно.       Его блог — это история двух мужчин и их, в общем, дурацких приключений, — зал тихо засмеялся, — убийств, загадок и суматохи. Но теперь черед другой истории. Более захватывающего приключения. Леди и джентльмены! Прошу поднять бокалы и встать. Начинаются великие приключения Мэри Элизабет Ватсон и Джона Хэмиша Ватсона. Две причины, по которым любому из нас здесь…       Защелкал фотоаппарат. Люди стояли и улыбались, Майкрофт не сводил с Хана настороженного взгляда. Одна и та же мысль с каждой вспышкой объектива становилась все отчетливее. Пальцы Хана разжались, и бокал накренился и вовсе выскользнул. Шампанское растеклось по падающим стенкам.       Что сказала медсестра? Она сказала: «Джон. Хэмиш. Ватсон.» Вот так, точно. Там, в душном угаре чужой съемной квартиры: «Хэмиш.»:       «— Не нужно: это очень известный детектив Шерлок Холмс и его напарник Джон Хэмиш Ватсон.»       Как она узнала? Как она узнала его второе имя? Он его никому не называет. Шерлок прочел сам, и то только через пару лет. Хан — увидел незадолго до свадьбы. Его знала та женщина… И только раз его второе имя было предано огласке! Оно обязательно должно было быть на приглашении. И Тесса написала «Веселой свадьбы!» Ну конечно! Она не только про свадьбу знала, но, что важнее, видела приглашение. Его видели полсотни людей, а призрак встречался всего с пятью. В обеих группах — один человек… Может и совпадение, но вселенная в редких случаях ленива.       Майкрофт растерянно провожал летящий бокал.       Так что, взвесив все факты, решим, что кто-то пошел на многое, чтобы узнать о свадьбе. Солгали, представили фальшивые личности, что означает злой умысел. А значит — интеллект, планирование. Но, что важнее, —       Бокал, наконец, разбился о каменный пол. Белая праздничная пена забрызгала Хану ботинки.       — Привидение сегодня здесь! О, простите, я, — осколки бокала даже еще не замерли.       — Еще бокал, сэр?       — Хм, да. Спасибо, да, спасибо.       Оставить себя в руках так сложно, если заволакивает неудержимый инстинкт! Хан обозрел зал: все эти яркие одеяния стали еще ярче, и он слышал каждое сердце в этой толпе. Одно из них пропустило удар и пошло, как прежде. Что-то произойдет! Именно здесь.       — На чем мы остановились?       В любую секунду. Но все под контролем. Держи все под контролем.       — Ах, да. Подняли бокалы и встали. Очень хорошо, спасибо. И снова садитесь!       Только не упустить его. Хан опустил бокал на стол.       — Народная мудрость гласит, что хорошую речь лучше не затягивать. «Закончи раньше, пускай смеются». Воспользуюсь этой мудростью без сомнений. Но потом…       Хан перепрыгнул стол новобрачных, за которым находился все это время. Все сидят, все дышат, каждый вздрогнул от резкого движения.       — Продолжим! — он двинулся вперед по проходу. — Второе действие — динамичное. Я пройдусь. Пройдусь по залу, встряхну вас немного, — Хан вслушивался в собственные ощущения. Охотничья лихорадка все наступала, но пока он держал ее за уздцы. — Кто пойдет на свадьбу? — вот вопрос. Кто приложит максимум усилий, чтобы его пригласили? — он развернулся на месте и хлопнул в ладоши… — Ну, господа?! Свадьбы — это прекрасно, обожаю их! — тело становится все мягче и пластичнее. Хан сделал еще один текучий шаг. — И Джон тоже хорош! Я далеко не все о нем сказал — лишь мазнул по поверхности, — он осматривал каждого, каждый мог быть ИМ — тем, кого Хан мог спасти, раскрыв лицо прямо сейчас — свое и чужое. — Я могу всю ночь говорить о цвете… И… Сложности рисунка…       — Шерлок? — раздался чей-то обеспокоенный возглас.       — Его джемперов. А еще он готовит такую… — болтать языком, когда пытаешься унять рвущееся тело — пр-р-р-озаичное р-решение, — эм, штуку… Из гороха… А может, это был и не горох, и не Джон… Но у него прекрасный голос и-и… У кого-то еще. Как много-много-много-МНОГО! — каждый из них смотрел на него непонимающе. Кружащийся аугмент в окружении сапиенсов — держи себя в руках, Майкрофт тоже держит, хотя испуган, Хан видел. — Извините. Очень много шуток про Джона. Ну, на чем я остановился? А, да. Я произношу речь!       Злой умысел. Исключительные усилия.       — Давайте поговорим о…       Все это наводит на размышления о… Из души наружу холодными глазами глянул хищник, что готов преследовать кого угодно, пока в нем теплится жизнь; и раздался хриплый голос:       — Об убийце.       — Ох! — сказал Джон и опустил голову.       — Я сказал «убийце»? Я хотел сказать, о браке! Хотя, если подумать, в этом можно усмотреть определенное сходство: участники знают друг друга и после смерти одного все заканчивается. Строго говоря, убийство все ускорит. Джанин! — Хан рванулся вперед. Он подошел к ближайшему гостю. — Внимание сюда. Вот этот горяч, куда важнее, что его девушка, облачившись в новое и очень тесное платье, не удосужилась убрать нитку с его пиджака и грязь с его шеи. Ясно, что он пойдет домой один, а еще он из фанатов комиксов и научной фантастики, — палец за спиной скользил по экрану смартфона, слова через секунду улетели адресату. — Джеф, пора, — Хан кивнул Лестраду. — Тебе нужно в уборную.       — Грег!       — В уборную, пожалуйста!       У Лестрада щелкнул СМСкой телефон. Он посмотрел в экран.       — С чего это?       — Ну не знаю, может быть, уже стоит?       «Перекрой все» — гласило СМС.       — Да, спасибо, что напомнил, — Лестрад пошел на выход, а Хан двинулся к одному из столов — там была бумага и ручка.       — Шерлок?! — возмутился Джон. — Есть шанс, что твоя речь когда-нибудь закончится? Торт пора резать.       — О, леди и джентльмены! — Хан в танцевальных па пронесся к цели, — никогда не упускаю возможность обсудить ватиканскую камею…