То, чего не видел Джон. The Story

      — Что это значит, о чем он? — прошептала Мэри.       — Боевая готовность, кто-то в опасности, — Джон подобрался. С Хана он теперь не сводил взгляда, и был вынужден твердо придержать Мэри за руку. — Тихо.       Хан вился по проходу между столиками, скользил по гостям глазами, но в голове вертелась единственная мысль:       Надо сужать круг.       Биения чужих сердец слились в беспорядочный хор, и все они смотрели на него.       Надо сужать круг.       Лишь один из них был спокоен. Он не взглянул на Хана, когда тот двинулся вперед, и сейчас только он безучастно дышал, и его не беспокоили метания гражданского в черном фраке. Все чувства Хана обострились, и то, что он до сих пор не ринулся в схватку, было чистой случайностью.       Круг надо замкнуть!       — А-а-ар-р-р! — Хан хлестнул себя по щеке, затем по другой. Голова чуть прояснилась от лихорадки, в которой он тонул все больше, нужно за что-то зацепиться! — Нет! Нет! Не он! Не он, не он! — Хан указал на Джона. — Он. Только он. Джон Ватсон. Он направляет меня. — Хан двинулся к столу новобрачных. Походка была тихой и скользящей: Хан был поглощен инстинктами. Майкрофт незаметно поднялся со своего места и начал вытягивать из трости револьвер. Хан приближался к Джону. Тот встал:       — Что мне нужно делать?       — Что и всегда, — Хан остановился. Человек, полезший за ним в металлическую кашу, не мог быть разорван. Фокус сместился. Надо взять себя в руки. — Не убийство раскрывай, а спасай людей. — Хан развернулся к залу, развел руками. — Извините! С пути сбился. Возвращаюсь. Ух! Давайте поиграем. Например, — он отбросил лицо Шерлока. — В убийство.       Плавные, хищные шаги. Голова склонена чуть вбок, глаза цепки.       — Шерлок! — воскликнула Хадсон.       — Представьте, что на свадьбе убьют кого-то, — Хан соединил ладони у губ, и чужой жест вязкой слизью сполз вниз. — Вот кого бы вы выбрали?       — Самый популярный выбор в этот момент — ты.       — Если бы кто-нибудь отодвинул от миссис Хадсон бокал, было бы славно. Сформулирую иначе. Кого можно убить только на свадьбе? — толпа странно воззрилась на него. — Большинство людей можно убить где угодно. В качестве зарядки для ума я планировал убийство друзей и коллег. Вот Джона я бы отравил. Раз плюнуть: он неразборчивый едок. Я подсыпал ему химикаты, он и не замечал. Как-то он потерял вторник и не понял, почему. Лестрад — такая легкая мишень! Удивлен, что он еще жив. К дому брата я подобрал ключи и могу зайти и задушить его, приди мне в голову такая, — Хан посмотрел на обескураженного Майкрофта, — блажь.       Итак, кого можно убить только здесь? Ясно, что возможность редкая, раз выбрана столь необычная обстановка, — он провел пальцами по воздуху, будто по клавишам рояля, отсекая людей одного за другим, словно вынимал булавки из карты и складывал обратно в коробку, — это тот, для кого запланированный выход в общество с предварительным приглашением — исключение. Это просто уникальная возможность! — Хан развернулся. — Коль скоро убийство на публике затруднительно, надо совершить его тайно. Забраться в глушь, куда никто не доедет, либо никто не узнает. Вот почему мы ищем того, кто помешан на собственной безопасности. Может быть того, кому угрожают, — все сердца в этом зале будто исчезли — кроме одного, владелец которого сидел прямо и смотрел строго вперед. Майор Джеймс Шолто повернул голову и посмотрел прямо на Хана. — Затворник. Небольшой домашний штат. Повышенная заинтересованность в охране. Все подписали конфиденциальную бумагу, — Хан положил перед майором маленький лист с карандашной надписью. — Остается, однако, еще один вопрос. Большой вопрос, огромный вопрос! Как вы кого-то убьете публично?       Надпись гласила: «Это вы».       — Должен быть способ, раз был такой план.       — Мистер Холмс, мистер Холмс! — маленький Арчи, которого родители оставляли с ним на целый день, вскочил с места.       — Слушаю, Арчи! Получишь безголовую монашку, если ответишь правильно.       Еще теплую, с неровно разорванным горлом. Тебе понравится!       — Человек-невидимка мог бы!       — Кто-чем-почему-где?       — Человек-невидимка невидимым ножом! Тот, кто пытался убить гвардейца!       Хан выпрямился. В голове с громким щелчком встали на место все детали. Он увидел приглашение. Он смог проникнуть сюда. У него был план. Хан зажмурился.       — А-а, не только план, но и репетиция, — прошептал он. Шолто выскользнул из зала. — Леди и джентльмены! Небольшой перерыв! — Хан в два шага оказался у стола Джона и схватил его бокал. Пена чуть колыхнулась, когда бокал взмыл над головой и замер, будто на вершине мира. — Совет да любовь!       Люди понимались с мест, протягивали вперед бокалы, повторяли хановы слова. Он развернулся, навис над Джоном:       — Майора Шолто убьют, не знаю, как и кто, но это случится, — Хан двинулся к выходу, — простите! Позвольте, работа…       Он почти уже взбежал на второй этаж, как понял, что не знает, куда идти. Нагнал Джон.       — Где его комната?       — Я вспоминаю. Джон, я забыл! — Хан сжал пальцами виски.       — Как ты мог забыть, какой у него номер, ты же помнишь все!       — Что-то удалять приходится!       — Два ноль семь! — Мэри пробежала наверх, опередив их обоих. На повороте Хан вырвался вперед: он не знал, чего ждать, и с ним были люди, а в таких условиях удобно идти первым. Он вцепился в ручку двери:       — Майор Шолто? Майор Шолто?! — ладонь несколько раз постучалась о запертое желтое полотно. — Майор Шолто?!       — Если кто-то собирается покуситься на мою жизнь, то это не в первый раз, я готов, — раздался приглушенный голос. Он был взволнован, черт, здесь все были взволнованы. Джон наклонился к косяку:       — Майор! Откройте нам, прошу!       — Выбей дверь, — сказала Мэри. Еще минута — и Хан сам это сделает.       — Я бы не стал, — сказал Шолто. — Я вооружен пистолетом и обретенными нехорошими рефлексами.       — В номере небезопасно! Кто бы он ни был, но дверной замок его не остановит.       — Человек-невидимка с невидимым ножом.       — Я не знаю, как он это делает, поэтому не могу его остановить, — Хан почти уперся в дверь лбом.       — Так узнайте.       — Не понял?       — Вы же знаменитый Шерлок Холмс. Раскройте дело. Скажите, как он это провернул, и я открою дверь.       Хан решил отступить на пару шагов для разбега.       — Майор, сейчас не время для игр. Впустите нас, вы в опасности, — Джон перегородил вход, и Хан не смог бы вынести дверь.       — Как и вы, пока находитесь здесь. Пожалуйста, оставьте меня. Несмотря на свою репутацию, я не признаю сопутствующего ущерба.       — Раскрой дело, — Мэри уверенно смотрела на Хана.       — Что?       — И он откроет дверь, как и сказал.       — Я уже пробовал, и ничего не вышло, — жестко ответил Хан.       — Но теперь это значимо!       — О чем ты? О чем она говорит, успокой свою жену!       — Она права.       — Ты изменился!       — Ну, конечно. Она права! Ты любишь не паззлы складывать, и не ребусы решать, ты любишь актерствовать! — Хан открыл было рот, но Джон продолжил кричать. — Там сидит человек, который вот-вот умрет, вступай в игру! Раскрой дело!       Как он может, если он уже пытался! То, что Джон бывший военный, не дает ему…       Военный.       Форма.       У гвардейца и у майора есть форма. Основные элементы одинаковы, и в их число входит ремень. Жгут. Сквозь него очень легко незаметно ударить тонкой шпажкой, словно говяжий рулет, и густая, горячая кровь польется, лишь когда он будет расстегнут… Хан на мгновение застыл. Он смог! Смог! Он схватил ладонями голову Мэри и чмокнул ее в лоб:       — Справедливости ради, он тоже любит актерствовать.       — Я знаю.       — Майор Шолто, убийца к вам не придет! Вы уже были убиты некоторое время назад!       Через паузу раздался голос Шолто:       — Что вы сказали?       — Не трогайте свой ремень.       — Свой ремень?       Хан обернулся к Ватсонам:       — А, ремень. Да. Бейнбридж был заколот задолго до того, как мы его увидели. Сквозь ремень! Тугой ремень давил на пояс, легко уколоть тонким лезвием через ткань. Вы и не почувствуете.       — Пока ремень был застегнут, он соединял плоть… — Джон нахмурился.       — Конечно.       — А сняв его…       — … он открыл шлюзы. У убийцы все время мира для алиби. Майор Шолто! — Хан ударил ладонью по ручке.       — Выходит… Я был убит с помощью своей формы? — раздался из-за двери тихий голос. — Все закономерно!       — Он раскрыл дело! Ваш ход, майор. Откройте дверь! — сказала Мэри. — Соглашение есть соглашение.       — Я больше не имею права носить форму, но получил спецразрешение оставить ее. Я не мог представить себе жизнь без формы. Видимо, учитывая обстоятельства, и не придется. Когда многие желают твоей смерти, невежливо возражать им, — послышались тихие щелчки замка пряжки.       — Что бы вы ни делали там, Джеймс, остановитесь сию минуту! — Джон грозил пальцем, будто Шолто мог увидеть его. — Я эту дверь к черту вышибу!       — Мистер Холмс, думаю, мы с вами похожи.       — Я полагаю, да, — Хан подошел к двери.       — Ведь есть урочный час для смерти.       — Разумеется.       — Мы должны принять ее, когда она приходит. Как солдаты.       — Должны, но не на свадьбе у Джона! Мы бы не поступили так, верно? Мы оба. Мы бы не поступили так с Джоном Ватсоном.       Хан отошел. Нужна всего лишь четверка шагов для разбега. Джон снял пиджак:       — Я ее вышибу.       — Постой-постой, не придется, — Мэри удержала его за плечо.       — М?       Дверь щелкнула ручкой и приоткрылась. Майор Джеймс Шолто показался на пороге, и только многолетняя выправка не давала спине потерянно согнуться.       — Мне нужна медицинская помощь, вероятно.       — Я вам ее окажу, — Джон перехватил поудобнее свой пиджак.       Пока Джон звонил в свою клинику, а Шолто сидел и ждал на краю кровати, Хан рассматривал розовые деревья за окном. Уже прошел почти весь день, и все почти гладко. Если можно назвать гладким едва не свершившееся, конечно. Но в остальном… Хану даже будто понравилось раскрыть убийство, а не стать его причиной. Занятно. Он оглянулся на Джона. Тот спокойно о чем-то беседовал с Шолто и даже чуть улыбался. Все ждали врачей. Аугмент немного пошарился в интернете, а затем скинул Лестраду еще одно СМС с инструкцией задержать кое-кого. Он вышел из комнаты и спустился обратно в зал, где управляющий, решив разрядить обстановку в отсутствие жениха и невесты, поставил музыкальную паузу. Старательно обошел толпу и уже почти добрался до выхода, когда на пути возникла Джанин. Она кружилась с кем-то в паре, и Хан вспомнил кое о чем. Он небрежно выдернул Джанин из рук партнера и закружил в собственном танце. Эта женщина отвратительно двигается! Он потянул ее к выходу из зала: здесь где-то недалеко есть просторный пустой коридор.       — Что вы делаете? — улыбнулась Джанин.       — Увожу вас подальше от этого шума.       — Зачем?       — Пора перейти на ты.       — Так скоро?       — Не обольщайтесь. Мы пришли. Теперь клади руку сюда, а вторую держу я, вот так. И на счет три, па-ра-а, пара-пам-пам-па-пара-па-па-ам, пам-пам, — Хан сделал широкий круг по коридору из самых простейших па. Был бы человеком, получил бы ласты вместо ног. — Прилично, только аккуратнее на поворотах.       — Почему нужно репетировать?       — Потому что нам придется танцевать на публике, а твоя техника устрашает.       — Ну, ты хороший учитель, — рассмеялась Джанин.       — Угу.       — И замечательный танцор.       — Открою тебе секрет, — Хан наклонился ближе.       — Буду рада.       — Я люблю танцевать, всегда любил.       — Серьезно?       — В сторонку, — он воровато оглянулся. Никого. Встал в балетную стойку и, будто оттолкнувшись от воздуха, взмыл в многократный пируэт.*       — Оу!       — Ни разу не понадобилось в моей работе, но я надеюсь на подходящее дело.       — Ах, вот бы ты не был… Ну… Кем бы ты ни был…       — Знаю.       В дверях показался Джон:       — Рад, что хоть кто-то отвлек Шерлока от убийц, бегающих у меня на свадьбе.       — Всего одного едва не убийцы, — Хан поморщился. — Любит преувеличивать, — он повернулся к Джанин, — ты бы с ним пожила.       — Шерлок? Я его привел, — Лестрад раскрыл дверь шире, а за ним в холл протиснулся человек.       — А, фотограф, отлично. Спасибо, — он кивнул инспектору. — Можно, я посмотрю фотографии?       — Зачем? Я уже был на полпути домой, — уставшая рука протянула Хану тяжелую камеру со вспышкой.       — Нужно было ехать быстрее.       Он перелистывал фото — плоские и размытые, как и большинство других фотографий в этом мире. Что еще будешь делать с такой техникой?       — Да, да. Очень хорошо. Все ясно, — он улыбнулся. — Превосходно.       — Что такое? — Лестрад хотел заглянуть в экран, но Хан опустил руку с аппаратом. — Покажешь нам?       — Попробуйте сами найти, — вспышка уперлась в живот Лестраду.       — Что? Кого найти? — Джон и Джанин тоже вглядывались в изображения. — Убийца что, на фотографиях?       — Дело не в том, что там есть, а кого нет там. Вообще нет.       — Шерлок… Ты помнишь, мы говорили про любителя актерствовать?       Все-таки Джон был прав: это забавляет Хана.       — На любой свадьбе всегда есть человек, которого нет ни на одном фото, но он может быть везде. Может даже носить кофр с оборудованием, при желании. И вы не видите его лица. Вы всегда видите лишь камеру! — Хан молниеносно пристегнул наручниками фотографа к трубе телеги носильщика, по счастливой случайности оставившего ее здесь.       — В чем дело? — возмутился он. — Что такое?       — Джонатан Смолл, заменяющий сегодня свадебного фотографа, известен нам как человек-однодневка. Его брат был одним из новобранцев, погибших в той атаке. Джонни замыслил совершить возмездие. Пообщался с обслугой Шолто и нашел то, что нужно. Приглашение на свадьбу. Единственная возможность увидеть Шолто на людях. И вот, он составил план и отрепетировал убийство, проработав все до мельчайших деталей. Гениальный, безжалостный, практически мономаньяк. Но признаюсь, фотографии у него вполне приличные. Наверное, его следует арестовать, или что-то в этом роде.       — У тебя всегда с собой наручники? — Джанин заинтересованно осматривала потолок.       — Дрянная девчонка, — Хан чуть улыбнулся. В холл вбежала Мэри, схватила Джона за руку:       — Пойдем скорей!       — Вам не меня нужно арестовывать, мистер Холмс, — Смолл насупился.       — Я не произвожу арестов. Доверяю это ему, — он посмотрел на Лестрада.       — Шолто. Вот кто истинный убийца. Надо было убить его быстрее, — он горько улыбнулся. — И умничать особо не стоило.       — Нужно было быстрее ехать.       Хан и Джанин покинули холл, следом вышли Джон и Мэри. Гул голосов нарастал, и вот они снова в зале, заполненном музыкой. Мэри попросила слова и в шепчущейся тишине торжественно провозгласила:       — А теперь — торт! — и, отложив микрофон, шепнула Джону, — умереть как хочу чего-нибудь сладкого.       — Отправим и Шолто кусочек как компенсацию за пропуск вечера.       — Точно.       Хан развернул вынутый из конверта лист, разгладил ладонями, чтобы не сворачивался снова. Толпа плескалась по залу, сытая и хмельная, она даже не заметила пропажи одного человека. Кому какое дело до другого? Хан положил ноты на пюпитр, в последний раз коснулся струн, проверяя настройку. Все затихли. Взяли традиционные свечи, освободили для новобрачных круг в центре. Людской зоопарк. Хан прижал подбородком деревянный лакированный бок скрипки, пальцы легли на гриф. Скрипка зазвучала, и Хан подарил Джону единственное свое, что у него было в этом мире — тоску по дому и невыплаканное отчаянье в размере три четверти. Пара кружилась по залу, и подошвы шуршали об полированный мрамор, пока вокруг них таяли до отчаянья высокие ноты, оседая на них самих и на всем вокруг волшебной вуалью. Джон подхватил Мэри под спину.       — Ты серьезно?       — Конечно.       Они засмеялись, и поцелуй утонул в аплодисментах. Хан окинул взглядом зал. Остановился на Джанин, и зачем-то бросил ей свою мертвую розу из петлицы. Когда смог говорить, подошел к микрофону:       — Леди и джентльмены, еще кое-что, прежде чем вечер войдет в нужное русло. Извините, что отвлекался, но возник непредвиденный кризис, и он был ликвидирован. Между тем, намного важнее, что сегодня двое принесли клятвы. Я никогда в жизни не клялся, и впредь не собираюсь, так что… Я приношу свою первую и последнюю клятву. Мэри и Джон. Что бы ни понадобилось. Что бы ни случилось. С сегодняшнего дня и всегда, я вам клянусь быть там, где нужно. Клянусь вам троим… Э-м, простите. Простите, вам двоим… Двоим, конечно. Вам обоим. Я просто оговорился. Все равно пора танцевать! Дайте музыку, прошу, спасибо! Прошу вас, друзья, не стесняйтесь! Танцуйте, пожалуйста, хорошо!       Хан спустился к новобрачным; Мэри имела крайне кислый вид.       — Я сегодня еще кое в чем применил дедукцию.       — Дедукцию? — Мэри поморщилась. Хан посмотрел на нее:       — Возрос аппетит. Смена предпочтений. С утра тебя тошнило. Я подумал, предсвадебный мандраж, но когда упомянул об этом — ты рассердилась. Все знаки налицо.       Просто изменился запах, и Хан знал, что значит эта перемена.       — Знаки?       — Знаки трех, — Хан опустил глаза на живот Мэри.       — Что?       — Мэри, думаю, тебе надо сделать тест на беременность, — Джон закрыл глаза рукой и согнулся пополам. С чего бы. — Видишь ли, по статистике в первом триместре…       — Закрой рот.       Джон, быстро же ты отошел.       — Сказал, закрой рот.       — Извини.       — Как он узнал прежде меня? Я ведь чертов врач!       — Ты выходной.       — Это ты выходной!       — Все, без паники.       — Я — без паники.       — Я беременная, я в панике!       — Напрасно. Никто не дергается. Нет ни одной причины для паники.       — Ну, ты-то знаешь все! — Джон растеряно посмотрел на Хана.       — Разумеется. Вы лучшие мама с папой, посмотрите, сколько у вас опыта.       — Откуда? — Джон нахмурился.       — Раз у вас настоящий ребенок на подходе, я вам больше не понадоблюсь, — Хан растянул губы в стороны.       — Ха-ха. Друг! — Джон приобнял его за плечо. Посмотрел на Мэри. — Все нормально?       — Да.       — Танцуйте.       — М?       — Идите танцуйте. Мы не можем просто стоять: подумают, что мы плетем заговор, — Хан отошел на полшага.       — Верно, — сказал Джон.       — Постой, а ты что? — Мэри потянулась к нему рукой.       — Ну мы же не можем втроем танцевать! — Джон улыбнулся.       — Ты прав.       — Пойдем танцевать, муж.       — Это ведь не вальс?       — Нет!       — Не волнуйся, Мэри, я его обучил.       — Да, на Бейкер-стрит с закрытыми шторами. Миссис Хадсон нагрянула к нам, не знаю, откуда пошли слухи?       Мэри и Джон растворились в танцующей толпе. Хан оглянулся. Поймал улыбку Джанин, показавшую на своего нового, хм, знакомого, верно. Он вернулся к пюпитру, бережно упаковал ноты в конверт и оставил там же, и часть его надеялась, что конверт просто выбросят с утра, несмотря на красноречивую надпись «Доктору и миссис Ватсон» на нем. Увидел Молли с Томом; миссис Хадсон.       Вокруг сверкала цветными огнями оглушающая музыка. Он терпеливо закрыл глаза, глубоко вдохнул. Двинулся к выходу из ставшей тесной залы большого дома.       Свежий воздух окатил, как из душа. Глаза привычно быстро свыклись с переменой освещения. Поправив воротник ненавистного пальто ставшим привычным жестом, пошел прочь. Он снова (или наконец-то?) никому не нужен.       Сзади хлопнула дверь. Он остановился, сжав зубы. Из-за спины раздался голос:       — Далеко?       Его ноздри раздулись.       — Не дальше Лондона, — прорычал он.       Майкрофт сделал несколько шагов вперед. Откинул голову, разглядывая небо. Пауза затягивалась.       — Нет, Хан, это не все.       Хан развернулся и быстрым шагом направился к Майкрофту, наслаждаясь тем, что можно на мгновение вернуть свою походку.       — Он теперь женат, у него будет ребенок, я ДАЖЕ играл ему на скрипке, у него вечеринка, он счастлив. Что. Еще. От. Меня. Требуется? — тихо пророкотал Хан в сантиметре от лица Майкрофта.       — Холодильные установки в нашем веке столь несовершенны, — протянул Майкрофт, глядя в небо.       Хан молча посмотрел на Майкрофта еще пару секунд, развернулся и пошел.       — И смени походку, — раздался спокойный приказ.       Страницы интернета мелькали перед глазами. Щелчки клавиш иногда оттеняли ритмичную мелодию в динамиках ноутбука, но чаще — просто не попадали в такт. Хан оставлял запись на стене блога Джона — потому что самому ему невдомек описать произошедшее, ведь вчера был «Самый Важный День». Хан поморщился. Посмотрел в сторону — и пустое кресло Джона привлекло внимание. С чего бы это? Хан вернулся к заметке. На чем он закончил? А, вот. Итак…       Полуденный час, полуденный чай! Хан заварил себе чашку, бросил лимон. Сел возле камина. Да, не хватает огня за решеткой, это верно. Он завалился набок — прислонился к хромированной ноге своего кресла, пустого, как и то, второе. Нет ни одного дела, которым можно было бы заняться. Хотя, есть одно. Хан допил горячий чай и покинул 221б.       Аугмент застыл над бездомным, который его пока что не видел, поскольку был крайне занят выпрашиванием горсти мелочи у очередного прохожего. Прохожий не сдавался, а улица была не сказать, чтобы населенной, и скоро бездомный вместо бесполезного хватания за рукава достал нож. Прохожий отпрянул, а Хан положил на плечо руку:       — Не стоит.       Бездомный вздрогнул от неожиданности. Нож описал кривую дугу, утоп в полах пальто Хана, но держащая его рука ослабла в жесткой хватке.       — О-о, это вы, — бездомный сразу же сник. Он попытался вырвать руку, но все было тщетно. Тогда он просто бросил бесполезный нож.       — Ты ведь окажешь мне услугу, Вилли? М? — Хан был отточенно спокоен. Тот закивал, словно болванчик.       — Да-да, конечно!       Хан наклонился ближе к дурно пахнущим волосам под дырявой шапкой и шепотом поведал о том, что хотел бы заполучить, а также уверил, что за оплатой дело не встанет. Потом он разжал, наконец, пальцы, и Вилли громко потопал прочь. Хан же продолжил свой путь, и скоро под ногами зашуршали обломки кирпичей, показалась железная дверь. Пароль был назван, и Хана впустили внутрь. Он по-хозяйски обошел лабораторию, но скоро был остановлен одним из людей.       — Мистер… Кто вы? Как вы сюда попали?!       Хан остановился. Он внимательно рассмотрел человека: подтянутое лицо, не подернутое еще возрастом, однако имеющее печать интеллекта, ровные волосы с небольшими залысинами у висков. Очки в современной легкой оправе и надменная поза со спрятанными в карманы ладонями. На бейдже значилось: «Стивен Беллами».       — Я, вероятно, Шерлок Холмс. Где мистер Моррисон?       — Какой мистер Моррисон? Вы — брат мистера Холмса, верно?       — Верно, — Хан набрал на телефоне номер. — Майкрофт, позволь поинтересоваться, куда ты дел Моррисона?       — Он, хм. Был выведен из строя.       — Надолго? Он был смышлен достаточно хотя бы для того, чтобы узнавать меня.       — Шерлок, вся команда сменилась.       — Да? Не заметил, — Хан оглянулся. Все на него смотрели с легким непониманием. — И почему же?       — Они все были найдены мертвыми тогда… В ту ночь.       — Ясно, — Хан положил трубку. — Мистер Беллами. Давно вы здесь?       — Нет, пару недель, и только.       — Вы в курсе, что это? — он указал на магнитную линзу, а затем на мозг телепорта.       — Насколько я знаю, это секретная информация…       — Я. Эту секретную информацию создал, мистер Беллами. Отвечайте, что это, иначе я решу, что вы совершенно некомпетентны.       — Это компьютер, он контролирует вот эту капсулу и систему наведения. Здесь у нас приемник, а это аккумулятор, — он показал на морозильный шкаф. Хан открыл его. Клеммы мирно покоились рядом с емкостью.       — Значит, вы ничего не знаете.       Беллами сник.       — Не особо.       — А что будет, если я сделаю вот так? — Хан повернул в сторону последнее кольцо линзы. Беллами молчал. Хан оглядел людей, громко хлопнул в ладоши. Все посмотрели на него. — Кто-нибудь мне ответит, что будет, если я сделаю так?       Вот же черт, Майкрофт им хоть что-то рассказал?       Хан вернул линзу в исходное положение.       — Через полчаса здесь будет лекция. В ваших интересах присутствовать в полном составе, и я не буду тратить ваше время лишними разговорами, — он исподлобья посмотрел на каждого. Если оставить все так, как есть, то они прямо завтра все здесь взорвут.       Гостиная на Бейкер-стрит встретила тишиной. Даже миссис Хадсон не было дома. Хан прошелся по этажу, выглянул в каждое окно. Обернулся в центр комнаты и уперся взглядом в пустое кресло. Спустя минуту раздумий оно было легко подхвачено и унесено этажом выше. Там — надежно заперто в комнате Джона. Хан вернулся в гостиную. Теперь будет удобнее смотреть… В окно, пожалуй. Да, точно. В окно.       Когда в гостиной начало темнеть, Хан покинул 221б. Он прошелся по освещенным улицам, скрываясь от редких прохожих, тенями скользивших по тротуарам. Луну загородили облака. Хан остановился на набережной Темзы: в ее сумеречных водах, подернутых легкой рябью ночного свежего ветра, он и увидел рассвет.       — Ты начал набирать вес. Шерлоку это не свойственно, — Майкрофт даже не потрудился поздороваться и опустить газету. Хан уверено прошелся по кабинету. — Ты должен сесть на диету.        Хан молчал.       — И перестать бегать, — Майкрофт, наконец, отложил газету.       — Я не имею на это права? — ехидно осведомился Хан.       — Имеешь. Но не по шесть часов и не с утяжелителями по сорок фунтов. Кстати, я уже позаботился о возврате их в тот магазин, где ты их безвозмездно арендовал на прошлой неделе. И этот спортивный костюм тебе не идет.       Хан откинулся на гостевом кресле.       — А вот на это мне плевать. Как и на тебя.       — Осторожнее… — вкрадчиво начал Майкрофт.       — Чего ты от меня теперь хочешь? — прорычал Хан — Джон уже почти три недели не звонил. Шерлок ему больше не нужен. Отпусти нас.       — Ты нужен мне. Не обольщайся, тебе нужно решить как минимум еще пару очень важных для меня проблем. И первая из них — Магнуссен.       От Майкрофта Хан вышел небритый, взъерошенный, в мятом сером спортивном костюме спустя два дня, но мозг уже давно был занят только обработкой новой информации. Он огляделся и уверенной легкой трусцой двинулся по направлению к Бейкер-стрит.