То, чего не видел Джон. The Story

      Когда по паркету простучали башмаки, Антея, не подняв головы от телефона, бесцветно возразила:       — Мистер Холмс занят.       — Вы уверены? — вкрадчиво прошипел Хан, упершись руками в двери. Она поджала губы. Он чуть поднажал, и проход открылся. Майкрофт шелестел бумагами с озадаченным видом. Они перекочевывали из стопки в стопку совершенно бессистемно.       — Я тебя не звал, Шерлок, — глава Британии сделал ударение на последнее слово. Хан без размаха бросил нечто небольшое ему на стол, прямо под нос. Майкрофт остановился. Перед ним раскрывал объятия кожаный браслет с чем-то, очень похожим на часы. Майкрофт расправил плечи.       — Где ты его нашел? — металлически сказал он.       — Хотел у тебя уточнить. Братиш-шка.       — Хм-м… — Майкрофт задумчиво вертел вещицу в руках. — Я думал, оно выглядит значимее.       Хан стоял на месте.       — Если ты думаешь, что это моя шутка, то это не так. Оно работает?       — Нет. Не работает.       Главный мозг Британии сложил пальцы в замок. Телепорт все так же лежал рядом с его ладонями.       — Что я могу сделать, чтобы ты сделал так, чтобы он заработал? Не стой истуканом, это не слишком сложное предложение для тебя.       Хан медленно двинулся к гостевому креслу. Неторопливо отодвинул его от стола, держась за спинку, и втек в него, не отрывая глаз от Майкрофта.       — Я не знаю, — он покачал головой.       — И что ты будешь делать?       — Ничего.       Майкрофт моргнул несколько раз. Он поднял подбородок повыше, словно не желая видеть то, что сейчас происходит.       — Ничего?!       — Ничего. Хватит. Мы не достигли цели. Технологии слишком отсталые для таких разработок. Я хочу заниматься тем, чем должен.       — И чем же? — он прищурился, пробуравливая Хана взглядом, хоть и знал, что ему нипочем.       — Быть Шерлоком Холмсом, как ты и просил. Прошло время, и я согласен.       Майкрофт замер в своем кресле с высокой спинкой, призванной пугать незваных — и званых — гостей, заявляя о главенстве своего владельца. Теперь же он сидел в нем, как спущенный воздушный шар, поблекший от солнца. Из спины будто выдернули стержень, и она, словно по памяти сохраняя свое положение, чуть согнулась вперед.       — Ты не можешь прекратить разработку, — тихо сказал он, покачав головой.       — Ты меня заставишь? — Хан ухмыльнулся. Он предпочел не вспоминать свой последний сон, кошмар, и Маркуса наперевес с двумя длинными увенчанными клеммами проводами.       — Не думаю.       Майкрофт замолчал.       — И что ты теперь будешь делать? — спросил он через несколько тихих минут.       — Для начала, отведу удар от Мэри.       — От Мэри?       — Не прикидывайся незнающим, ты видел записи и знаешь, почему она стреляла.       — И чем ты ей поможешь?       — Архив Эплдора…       — Не смей, Шер…       Хан улыбнулся, показав зубы.       — Никто не слышит, Майкрофт. Не утруждайся. Или ты настолько привык к своей иллюзии, что забыл правду? Могу тебе ее напомнить, а могу смирно жить многие годы, и даже ты — не заметишь разницы. Могу оставлять за собой реки крови, а могу жевать черничные пирожные и раскрывать дела, — он склонил голову вбок. — Так что ты выберешь? Братиш-шка.       Майкрофт сжал кулаки так, что ногти врезались в ладони. Он разглядывал нейтральное выражение лица своего собеседника, и не мог не видеть того, чего так хотел. Он дергано схватил свой зонт и прошел быстрый круг по комнате. Когда он вернулся к столу, в него вперился взгляд широко раскрытых, холодных и любопытных глаз из-под темных кудрей. Не выдержав его и минуты, Майкрофт направился к дверям, но не успел он взяться за ручку, увидел, как дорогу ему преградила гибкая, хоть и не такая тонкая, как прежде, фигура.       — Не уходи, Майкрофт, — сказала она.       Он дернул за ручку и выскочил за дверь.       — Делай, что хочешь, — тихо выдавил он.       Антея проводила Главу Британии обеспокоенным взглядом.       — Тогда я сожгу Эплдор.       — Что ты сказал? — Майкрофт обернулся.       — Я. Сожгу. Эплдор. Архивы в самом низу, в подвале, а значит, пламя перекинется и выше. Это будет не моя вина.       Майкрофт закрыл глаза ладонью.       — Твоя взяла. Я помогу тебе с Мэри, насколько смогу, и ваша компашка, — лицо его скривилось в пренебрежении, — заживет по-прежнему. Но не трогай Магнуссена.       — Почему же?       — По условию игры.       — Какой игры?       — Нашей с тобой игры. Ты не убиваешь, я говорил в самом начале. Лишить его документов — это то же самое.       Хан чуть повернул голову. От Майкрофта это не скрылось.       — Оставь его. Тем более, скоро Рождество…       — Я не люблю рождество…       — Я в курсе.       — Тем не менее, нас звали родители, — сказал Хан.       — Нас? Они позвонили — тебе?       — Что тебя удивляет, у них, вообще-то два ребенка.       — Это точно.       Майкрофт кивнул, удобнее перехватил трость и направился дальше, показав Антее, что им пора по делам.       — Джон с Мэри будут.       — А как же, — Майкрофт закатил глаза.       Хан прильнул к изогнутой стене так близко, как мог: у него есть только двенадцать дюймов между ней и датчиком движения. Он подкрался к краю огромного панорамного окна, и именно этот факт позволил удержаться на тонком торчащем карнизе между первым и вторым этажом, держась за стену из стекла силой волшебства и кончиками пальцев. Внутри дома был большой сад, тут и там перемежавшийся дорожками, отдельными кустами и невысокими деревцами; и открывавшийся на него внутренний балкон второго этажа. Он и интересовал Хана больше всего, ведь за ним, в сумраке извивающегося коридора, была видна полуоткрытая дверь, из-за которой выхлестывался яркий желтый свет, оседая на той стороне коридора. Хан поежился: холод начал проникать под одежду, и, хотя была еще только середина ноября, островной климат уже давал почувствовать малоснежную, но влажную и холодную зиму.       Закрома Эплдора. Туда было необходимо попасть, а иначе Магнуссен разрушит так кропотливо построенную Майкрофтом и Ханом жизнь на Бейкер-стрит. У Магнуссена есть что-то на Мэри, и этого чего-то должно быть очень, очень много, раз ей пришлось самостоятельно выходить на охоту, бросив новую жизнь.       В просвете показалась тень, и Хан отпрянул за край окна, чтобы не быть замеченным. Магнуссен, одетый так, словно была середина дня, а не ночи, осторожно затворил за собой вход в архивы, щелкнул тут же погасшим светом и удалился в глубину коридора. Теперь наблюдать было не за чем, и аугмент сполз вниз, на подстриженную траву, покрытую изморозью, но все еще зеленую. По саду, что на первом этаже, прошел охранник с фонариком. Сквозь окно он заметил темный силуэт, и лишь успел оповестить рацию, когда пришелец взглянул на него и бросился прочь. Магнуссену после тщательного обыска территории передали лишь свернутую бумажку с мелкой надписью внутри: «25, в обед. Ш.Х.»       — Боже правый, еще только два часа! Мне кажется, Рождество длится уже неделю. Почему еще только два часа? Я в агонии, — причитал Майкрофт, держась ладонью за собственный лоб.       — Чей это ноутбук?       — Мой. И от него зависит безопасность всего мира. А ты поставила на него картошку. Майкрофт язвительно воззрился на полную пожилую женщину с седыми, аккуратно убранными кудрями. На ноутбуке, лежавшем на краю стола, стояла разделочная доска, и крахмальный картофельный сок, сочась по каплям с края, чудом не попадал на него.       — Раз он так важен, не бросай его где попало.       — С чего вдруг все это? Мы никогда этого не делали?!       Женщина вздохнула, уперев руки в стол.       — Мы собрались потому, что Шерлок дома после больницы, и мы все очень счастливы!       — Правда? Я тоже? Это новость.       — Манеры, Микки!       — Майкрофт. Ты дала мне это имя, так произноси его до конца.       Хан перелистнул газету. Он предполагал, что будет маленькая семейная перепалка, но это оказалось действительно забавно.       — Миссис Холмс?       Билли Уиггинс, обдолбыш с улицы, который показывал замечательные результаты в дедукции и некоторых других областях, протягивал матери Шерлока стакан с пуншем.       — О! Спасибо, милый. Не припомню, откуда вы здесь.       — Я пригласил, — подал голос Хан. Со времени, когда, охая от радости, родители Холмсов с утра встретили их на пороге своего дома, это была, возможно, его вторая или третья фраза, точнее он вспомнить затруднялся.       — Я его пртеже, миссис Холмс.       «Мог бы и не колоться перед поездкой, речь бы сохранилась» — подумал Хан.       — Когда он умрет, я плучу все его вещи и работу.       Миссис Холмс оторвала от губ бокал с пуншем в немом недоумении.       — Нет, — сказал Хан.       — Ну, я типа, его помщник.       — Теплее.       — Но есили его убьют или еще что-то…       — Самое время закрыть рот.       — Ладыно.       — Люблю, когда ты приглашаешь друзей, — сказал Майкрофт.       — Все. Довольно. Кто-то всадил в моего сына пулю, и когда я узнаю, кто, я превращусь в абсолютное чудовище. А! Я же приготовила Мэри чай! Сейчас вернусь.       Хан мельком засек время. Минут через семь-десять он будет свободен.       — Зачем мы сюда приехали? — воззвал Майкрофт.       — Держи себя в руках, братишка, и все будет хорошо.       — Предлагаю выйти перекурить.       — Ты куришь? — Хан поднял одну бровь. Уиггинс отвлекся от пейзажа за окном с удивленным лицом.       — Пошли уже, — Майкрофт поднялся и выскочил на улицу. Хан предпочел надеть пальто, и у выхода столкнулся со старым мистером Холмсом.       — У этих двоих все в порядке?       — Ну, у всех бывают взлеты и падения.       С тех самых пор, насколько Хан знал, чета Ватсонов предпочитала молчать.       На улице Майкрофт протянул пачку Benson&Hedges. Взяли по одной, но Хан не знал, что с нею делать, и Майкрофт картинно подкурил свою, а потом вторую, которую протянул в сторону.       — Ты отлично себя вел целых полтора месяца. Я думал, смена обстановки будет тебе в радость.       — Кто сказал, что эта жизнь мне вообще в радость.       — Хм. Я рад, что ты бросил дело Магнуссена. Но вот, что странно: ты никогда не воевал с такими, как он, почему ты его ненавидишь?       — Он нападает на тех, кто живет не как все, и питается их тайнами. Тебе этого мало?       — Он никогда не вредит могущественным людям, для этого он слишком умен. Он бизнесмен, и только. Иногда он бывает нам полезен. Он — необходимое зло, а не дракон, с которыми ты борешься.       — Охотник на драконов, — Хан растянул губы. — Вот, кем ты меня считаешь, — он затянулся, и горячий дым прошел по глотке до самых легких.       — Нет. Ты сам себя им считаешь.       Охотником или драконом?       — Вы что, курите?! — гневно спросила миссис Холмс. Хан даже не заметил, как она открыла дверь. Сигареты — явно не то, что нужно для хорошего функционирования чувств.       — Нет!       — Это Майкрофт, — они обернулись к миссис, спрятав сигареты за спины.       — Хм! — она закрыла дверь.       — Кстати, тебе предлагают работу, но я бы предпочел, чтобы ты отказался.       — Я? Отказываюсь от предложения?       — Я передам, что ты расстроен.       — Что за работа?       — Разведка, Ми-шесть. Тебя хотят снова отправить в восточную Европу. Работа под прикрытием, в результате которой ты погибнешь, думаю, через шесть месяцев.       — И ты просишь меня отказаться? Тебе не надоел этот театр?       — Соблазн велик. Но есть вероятность, что ты больше пригодишься дома.       — Пригожусь. Для чего бы это, интересно.       — Ну, здесь бывают драконы…— Майкрофт внимательно посмотрел на остаток сигареты. — Они мне не подходят. Пойду в дом.       — Покупай легкие, — бросил Хан вслед, — ты куришь, как новичок.       — И еще, — Майкрофт остановился перед самыми дверями. — Твоя смерть разбила бы мне сердце.       Хан закашлялся. Прошло некоторое время, прежде чем он отдышался.       — И что, по-твоему, я должен на это ответить?       — С Рождеством!       — Ты его ненавидишь.       — Да. Видимо, в пунше что-то было.       — Точно. Иди выпей еще.       Через несколько минут Хан сверился с часами на мобильнике, затушил сигаретный бычок о стену дома, отчего на ней остался маленький черный след, и прошел в гостиную. Джон как раз наклонился над Мэри, и мимолетного взгляда хватило, чтобы понять, что он крайне обеспокоен. Еще бы: она спала, словно труп, но ей ничего не угрожает.       — Чай Мэри не пей, — сказал Хан, и через пару секунд уже был на кухне. — И пунш тоже!       Джон ринулся следом:       — Шерлок! Ты опоил мою беременную жену?!       В кресле тихо сопела миссис Холмс, мистер Холмс-старший мирно лежал на диване в комнате. Майкрофт спасал данные — успел накрыть ладонью бесценный ноутбук, прежде чем отключиться и упасть лицом в стол. Хан ухмыльнулся.       — Не волнуйся. Уиггинс — отличный химик.       — Я сам рсчитал дозу вашей жены, — отозвался Билли, что стоял на кухне, заботливо осматривая спящих. — На малыша не пвлияет. Я присмотрю за ними.       — Я специально его пригласил, — сказал Хан. — Это — его сегодняшняя работа.       — Что ты решил устроить? — опешил Джон.       — Сделку… С дьяволом.       Аугмент бесцеремонно откинул руку, лежащую на серой пластиковой крышке, и забрал ноутбук себе. В открытую дверь залетел холодный ветер. Хан обернулся к Джону, по-прежнему стоявшему посреди кухни и размышлявшему, а не вывихнуть ли Уиггинсу вторую руку.       — Ты идешь?       Поколебавшись, Джон двинулся к выходу.       — Боже правый. Шерлок! Пожалуйста, скажи мне, что ты не спятил?!       — Оставлю тебя теряться в догадках. А, вот и транспорт.       Раздался приближающийся вертоплановый гул. Несуразная тонкохвостая железная консерва села прямо на дорогу перед домом Холмсов.       — Полетели?       — Куда?       — Ты хочешь спасти жену?       — Хочу, конечно!..       — Отлично, потому что риск огромен: любой неверный шаг — угроза безопасности Англии. И тогда нас посадят за измену. Магнуссен — самый опасный человек из всех, кого мы встречали, и у нас крайне мало шансов его обыграть.       — Да сегодня же праздник! Шерлок!       — Я чувствую то же самое… — Хан воспрял, и только незаросшая дырка в коже на груди мешала окунуться в воодушевление. — А, ты про рождество… Ты взял пистолет, как я просил?       — Зачем брать пистолет в дом твоих родителей на рождественский ужин?!       — Он в пальто?       — Да!       — Тогда пошли.       — Куда мы?       — В Эплдор.       Поджарый вертоплан приземлился перед домом Магнуссена, как раз перед тем самым панорамным окном. Пытавшаяся быть незаметной охрана в количестве около десятка, если считать и тех из них, кто старательно прятался, провожала гостей настороженным взглядом. Они были уверены — все под контролем, ведь их пиджаки недвусмысленно топорщились на боку. Было двое левшей, и один из них был главным надо всеми. Хан вдохнул глубже свежий ветер от винтов вертоплана. Завязывается неплохая охота!       На балконе над садом оказался огромный диван из белой кожи. На нем устроился, положив локоть на спинку, высокий худой Магнуссен с маленьким квадратным бокалом крепкой выпивки. Дно бокала занимало не меньше четверти его высоты, а содержимое — точно не меньше половины годового жалованья Джона. Магнуссен кивнул охране, отпуская ее. Стекла в его очках блеснули.       — Я бы предложил вам выпить, но виски очень дорогое и редкое.       Хан по-хозяйски уселся рядом с ним, и ноутбук, бывший у него в руках, оказался между ними. За спиной Джона, оставшегося на ногах, был развернут экран, где он увидел себя в нелепом черном пальто, расталкивавшего толпу, пробивавшегося к начавшему разгораться костру, разгребая наваленное дерево и за плечи вытаскивая оттуда погребенного Джона.       — О, так это были вы.       — Да, конечно.       — Хм.       — Нелегко найти вашу болевую точку, мистер Холмс.       Шерлока.       — В наркотики я не поверил ни на минуту. Да и вам было бы все равно, если бы это выплыло наружу, верно? Ну поглядите, как вы всполошились из-за Джона Ватсона. Ваша принцесса оказалась в беде.       И Хана.       Джон наблюдал пленку, на которой Мэри помогала разгребать горящий завал. Он обернулся к Магнуссену:       — Вы! Засунули меня в костер! Чтобы надавить на него?!       — Сгореть бы я вам не́ дал, доктор Ватсон, — он поставил бокал на маленький стеклянный столик. — Там были наготове мои люди. Я не убийца. В отличие от вашей жены. Позвольте мне объяснить, как работают рычаги давления, доктор Ватсон, — он поднялся на ноги, подошел к экрану и легким касанием свернул запись. — Те, кто посвящен в суть дела, знают, что Майкрофт Холмс — самый влиятельный человек в стране. Ну… Кроме меня. Болевая точка Майкрофта — его брат, детектив и наркоман, Шерлок.       Ошибаешься. Это будет стоить тебе Эплдора.       — Болевая точка Шерлока — его лучший друг Джон Ватсон, болевая точка Джона Ватсона — его жена. Заполучив жену Джона Ватсона, я заполучу Майкрофта, — он мягко опустился на диван, ладонью указав на ноутбук, — и вот он, мой подарок на Рождество.       — Это обмен, а не подарок, — Хан подтолкнул компьютер ближе к нему.       — Прошу меня извинить. Но похоже, он уже у меня, — тонкие пальцы Магнуссена гладили заднюю стенку ноутбука, огибая каждое отверстие для вентиляции, каждый шов и шляпку винта.       — Разумеется, он запаролен. Я открою вам его пароль, если вы отдадите мне все материалы, касающиеся женщины, которую я знаю, как Мэри Ватсон.       — О-о, она плохая девочка. Столько трупов… Видели бы вы то, что видел я.       — Мне это не нужно, — возразил Джон.       — Возможно, вам бы понравилось. Я наслаждался.       — Так покажите нам, — не к месту разболелась рана, и Хан заложил руки за спину, чтобы не согнуться пополам.       — Показать вам Эплдор? Его тайные подвалы? Это — то, чего вы хотите? — он отложил информационное сокровище.       — Я хочу. Увидеть все. Что у вас есть на Мэри.       — Ну… — Магнуссен почесал затылок и засмеялся. Джон нетерпеливо переступил на месте, а Хан старательно, осторожно наблюдал. Он не шутил, пребывание здесь на самом деле опасно. Даже, а тем более, для Хана.       — Знаете, если честно, я ожидал чего-то большего.       — Ну, я уверен, что в этом ноутбуке…       — Установлен GPS-локатор. К этому моменту ваш брат уже заметил кражу, и агенты службы безопасности скоро будут здесь. Явившись, они обнаружат ноутбук со сверхсекретными данными, и у них будут все основания для тщательного обыска. Они найдут столько секретной информации, что я попаду в тюрьму, а вас оправдают и вернут вашу вонючую квартирку, где вы продолжите искать преступников в компании мистера и миссис Психопат.       Майкрофт искал подобную возможность долгое время. Ваш брат сможет гордиться вами по праву, — он допил виски из квадратного бокала.       — Вы это знаете, но не сможете это остановить.       — Так почему же я улыбаюсь? Спросите меня.       Хан недоверчиво его осмотрел. Его тонкие бескровные губы действительно стали тоньше и длиннее.       — Ну и почему же, — не выдержал Джон.       — Потому что Шерлок Холмс совершил одну огромную ошибку. Которая разрушит жизнь всех, кого он любит. Уничтожит все, что ему дорого, — он поднялся, одернул безупречный пиджак. — Позвольте мне показать вам закрома Эплдора, — и двинулся по белому глянцевому полу в тот самый коридор, откуда выходил ночью месяцем раньше. Ноутбук выпустил восемь маленьких суставчатых лап и сначала медленно и осторожно, а затем все быстрее и быстрее, рывками двинулся в другую сторону. Хан отвел от него взгляд.       — Эта дверь ведет к ним. Здесь я храню все.       В самом начале коридора в белой стене всю высоту от пола до потолка занимали две широкие двери, покрытые гладким деревянным полотном. Две идентичные золоченые ручки повернулись разом, когда Магнуссен нажал на одну из них. Он широким жестом распахнул врата в свою сокровищницу, и одновременно за ними вспыхнул свет — тот самый яркий желтоватый поток, который Хан уже видел. Свет осел на Хане, замершем в непонимании, и Джоне, нахмурившемся почти сразу же. А Магнуссен прошел дальше, в свои закрома, прямо к цельносветящимся стенам, между которыми стоял один-единственный предмет мебели, вместо лестниц и стеллажей.       — Ну, и где же вход в подвалы? — спросил Джон. Магнуссен обернулся:       — Подвалы? Какие подвалы? В этом здании нет подвалов, — он опустился в черное кожаное кресло с блестящими хромом подлокотниками. — Все хранится здесь. Сокровища Эплдора — в моих чертогах разума. Вы ведь понимаете, о чем я, Шерлок?       Хан рассматривал пустые светящиеся стены. Ни единой тени, ни единого файла. Только тонкие, словно паучьи, лапы кресла и хрупкие деревянные двери.       — Способ хранить информацию вечно. Визуализация. Я сажусь сюда, закрываю глаза, а затем спускаюсь в подвалы.       Майкрофт не найдет ни одной папки. Он не сможет ничего предъявить этому магнату информации.       — Я хорошо ориентируюсь в своих закромах. В своей памяти. Сейчас я загляну в файлы миссис Ватсон. Хм-хм-хм, — он перебирал пальцами перед собой, будто искал что-то в архивном ящике. — Мда, это моя любимая. Все так интересно. Эхех! Сколько грязных дел по заказу ЦРУ! Ух! А тут она фрилансит! Плохая девчонка, — он засмеялся. Хан закрыл глаза. — Какая она испорченная! Ясно, почему она вам так нравится.       Видите?       Джон прокашлялся. Ему зрелище перебирающего в воздухе с закрытыми глазами Магнуссена показалось забавным:       — Значит, никаких документов у вас нет, и вообще ничего нет.       — Ну, время от времени я что-то добываю в случае необходимости. Но в основном, просто запоминаю.       — Я не понимаю, — Джон покачал головой.       — Этот слоган вам подходит.       — Запоминаете — и все?       — Главное — знать, это решает все. Знание — это обладание.       — Но доказать-то вы ничего не можете.       — Доказать? Да зачем мне это, болван. Я сам создаю новости, мне незачем что-то доказывать, достаточно напечатать. Кстати, о новостях. Вы оба завтра прославитесь как люди, которые пытались продать государственную тайну. Ц-ц-ц-ц! — он поцокал языком; одернул костюм и посмотрел на часы. — Выйдем на улицу. Скоро они будут здесь. Мне не терпится увидеть, как вас арестуют.       Магнуссен прошел мимо них. Джон заглянул Хану в глаза.       — Шерлок, у нас есть план?       Мэри не сможет жить спокойно, пока Магнуссен ей угрожает. И Хан не сможет жить спокойно, пока Мэри угрожают. Он уже терял всю свою семью, и снова этого не допустит. Хотя бы на этот раз он сможет поступить верно, пусть и пойдет против Майкрофта — не впервые, но впервые настолько беспринципно.       — Шерлок?       Джон ушел следом за хозяином дома.       Хан зажмурился.       Нет. Нет плана. Он все испортил. На этот раз — окончательно.       На улице уже вечерело. Сине-серые сумерки наползали с востока, а на другом краю небо было еще ярким, светлым в просвете полосатых облаков.       — Что-то они не торопятся, — Магнуссен заложил руки за спину.       — До меня все же не доходит, — начал Джон.       — Слегка однообразные у вас слоганы.       — Знать — без возможности доказать, как это работает?       Хан выполз следом, встал у самых дверей, которые никак не отличались от прочего панорамного окна, и были совершенно прозрачны.       — Мне так нравится ваше солдатское лицо, — заверил Магнуссен. — Хочется щелкнуть. Подойдите на минутку. Ну же. Ради Мэри. Подойдите сюда.       Джон обернулся к Хану, и тому пришлось кивнуть. Джон подошел.       — Вытяните шею вперед, подставьте мне лицо. Пожалста! — он показал зубы. — А теперь. Можно — щелкнуть? Можно щелкнуть вас по лицу?       Джон подобрался, а магнат склонился пониже, чтобы быть с ним на одном уровне. Он протянул сложенные пальцы, а когда они внезапно распрямились, кожа Джона под ногтем издала щелкающий звук.       Щелк. Щелк.       — Мне хватит трех недель, я знаю, что надо делать.       Кирк подошел к нему.       — Зачем мне это, если я всегда могу взять свежее? А тебя просто снова заморозить? Буди́те любого другого. Хотя нет, выберите из женской половины наиболее крепкую. Думаю, от женщины будет меньше проблем.       — Обожаю это делать! Могу так развлекаться весь день! А работает это так: Джон, я знаю, кого Мэри убила.       Щелк.       — Оно было сзади. Я бежал вперед. Как я мог его увидеть? — насупился он.       — Это ты должен понять сам! Я бы на твоем месте полагался на слух и внимательность, мальчик.       — Знаю, где найти людей, которые ее ненавидят.       Щелк. Щелк.       — Ани, зачем это?       — Это копия твоего дела, Ханни. Никому не говори про этот подарок, ладно?       — Я знаю их адреса. Знаю их телефоны.       Щелк. Щелк.       — Я должен, мисс Берельман. Приказ директора.       — Отсрочьте приказ! Вы можете это сделать, я знаю. Хотя бы на несколько дней!       — Зачем?       — Все это хранится в моих чертогах разума. Я могу позвонить им прямо сейчас. И уничтожить всю вашу жизнь. И я сделаю это. Если вы не дадите мне щелкнуть вас по лицу.       Щелк. Щелк. Щелк.       Маркус нажал на курок, и волна инфразвука ударила через восприимчивую кость, казалось, в самый центр мозга, разрывая его на части и топя Хана в его собственном вопле.       Адмирал опустил руку. Хан дрожал, ресницы никак не разлеплялись. Он не чувствовал ничего, кроме расплавившихся нервов. Трясло. Маркус заботливо убрал выпавшую прядь волос. Хан слабо мотнул головой, раздался тихий голос:       — Не… Не надо. Я буду… буду… — и так сухой голос вовсе сорвался. Он прохрипел:       — Не будите остальных…       — Я знал, что всего лишь пара-тройка месяцев — и мы договоримся, — губы Маркуса растянулись в отеческой улыбке.       — Вот что я делаю с людьми. Вот что я делаю с целыми странами.       Щелк.       Над столом растянулась голограмма корабля. Дикие животные линии корпуса, переходящего в клешни пушек с одной стороны и в самые мощные из всех сопла двигателей — с другой. Темная обшивка чуть переливалась под лучами невидимого солнечного ветра. Случись это в других обстоятельствах — Хан был бы горд.       — И все потому, что я знаю. А теперь можно по глазу? Посмотрим, сможете ли вы не закрыть его!       Щелк. Щелк.       На животе было тепло, слишком тепло, и он позволил себе взглянуть туда: все было залито кровью. Она тихо сочилась из рваной раны, стекала по животу на штаны и капала на тропинку, бегущую под ногами. Хан с ужасом считал невесомые вдохи, становившиеся все слабее. Ани бледнела и стала липкой, холодной, словно кусок кровоточащего мяса.       Охрана встрепенулась, увидев их, и моментально ощерилась оружием.       — Позовите кого-нибудь, — выдохнул аугмент. Он бережно опустил ее на пыльную тропинку. Скоро наружу выбежал отдаленно знакомый пожилой человек с бейджем на груди.       — Кто это сделал?! — профессор проверил пульс, которого не было, заглянул в потухшие пустые глаза.       — Шерлок! — проскрипел Джон.       — Прости, Джон, ты должен. Дать ему это сделать.       — Попробуем! Глядите на меня.       Щелк. Щелк.       Сколько времени прошло, ему не было известно. Туман, обложивший сознание, позволял осознавать только текущее действие. Он помнил большой камень в руках, которым ковырял неподатливый дерн — до вечера. Помнил большие листы того растения, в которых была драгоценная влага. Помнил запах земли, крови и Марлы.       — Довольно трудно, верно? У Джанин получилось как-то раз, — он выпрямился. — Какие смешные звуки она издавала!       Раздался стрекот, и почти сразу за ним в небе появилась летающая машина. Она сделала крутой разворот и зависла над землей, направив прожектор вниз, прямо на них, стоящих у дома. Раздался громоподобный, искаженный динамиком голос Майкрофта Холмса:       — Шерлок Холмс и доктор Ватсон! Отойдите от него подальше!       — Началось, мистер Холмс! — возвестил Магнуссен. Он радостно улыбался, предвкушая представление. Хан решился.       — Внесем ясность. Эплдор — просто сведения, которые хранятся у вас в голове, больше их нигде нет?       — Хранилища нет. И никогда не было, — они перекрикивали шум от винтов. Динамик повторил:       — Шерлок Холмс и доктор Ватсон! Отойдите от него!       — Я в порядке! Они безобидны! — Магнуссен махнул рукой пилоту.       — Что делать, Шерлок? — оглянулся Джон.       — Ничего. Тут ничего не сделаешь, — ответил Магнуссен вместо него. — Я не преступник. У меня нет коварного плана. Я — бизнесмен, скупающий активы. И вы — один из них. Простите! На этот раз шансов стать героем у вас нет, мистер Холмс.       — Шерлок Холмс и Джон Ватсон! Отойдите от этого человека! Немедленно! — повторял Майкрофт.       Хан посмотрел на Джона, растеряно жмурившегося от света прожекторов. Он выступил вперед, закрывая его. А пока обходил, вытащил из кармана у Джона тяжелый, надежный кусок железа.       — У вас неверные сведения. Я не герой. Я высокофункциональный социопат. Счастливого Рождества!       Он оскалился и направил дуло прямо в лицо Магнуссену. Раздался короткий громкий выстрел, и пистолет был сразу же брошен. Магнат упал ничком, его очки отлетели в сторону и затерялись в траве. Хан очень, очень надеялся, что Джона оставят в покое, и лучшим вариантом было бы, если бы и ему удалось выжить. Однако, это было не так важно. Он поднял пустые руки в жесте безоружности.       — Отойди от меня, Джон! Держись подальше!       — Проклятье, Шерлок!       Вокруг стягивались люди, ощерившиеся оружием. Из динамика визгливо раздалось:       — Не стрелять! Не стрелять в Шерлока Холмса! НЕ СТРЕЛЯТЬ!       По лицу Хана дрожали красные точки, и волосы развевались от ветра вертоплана… Вертолета, так их здесь зовут.       — О Боже, Шерлок! — Джон держался сзади, хрупкий, смертный человек. Хан медленно обернулся. Его друг держал руки на виду, и был растерян и испуган. Он должен выжить.       — Передай привет Мэри. Теперь она в безопасности.       Хан медленно опустился на колени, и к нему со всех сторон стеклись люди в толстых бронежилетах с лицами, закрытыми масками так, что даже цвета кожи не различить. Они не знали, против кого их бросили, но на этот раз Хан сдастся добровольно. У него снова есть, за кого жить.       Эта квартира была даже уютной. Уют в основном выражался в отсутствии решеток на окнах, отдельном от комнаты душе и сетчатой кровати с имеющимся на ней не только матрасом, но и одеялом. Еду приносили трижды в день, но запрещали прогулки. Лишь открытые форточки позволяли иногда дышать морозным воздухом, а в углу валялись несколько прочтенных книг. Сразу после того, как его здесь заперли, пришел Майкрофт. Постоял в дверях. Прочистив горло, поставил зонт в угол и сел рядом с Ханом на застеленную кровать.       — Зачем ты это сделал? — тихо спросил глава Британии.       — Я уничтожил архив, — просто ответил Хан.       — А я теперь буду вынужден принять предложение о работе на полгода, ты это понимаешь?       — Что, так не хочешь лишиться меня снова? — усмехнулся Хан.       Майкрофт помолчал.       — Почему здесь так высоко?       — Камеры засекли, как ты однажды ночью лазил по стенам на заднем дворе.       — Поэтому ты думаешь, что двадцатый этаж меня остановит?       — Двадцать первый. Послушай,…       — Хватит, Майкрофт, — Хан встал и медленно обернулся. — Я не твой брат, ты это знаешь. Я согласен на твои условия, ты — на мои. Не стоит любезничать дольше принятого, — он сорвал с раскрытой двери в ванную полотенце и прошел дальше, плотно закрывшись. Когда Майкрофт встал, прошелестела сеткой кровать, потом было слышно несколько ударов по полу от каблуков и, наконец, звук повернувшегося в двери ключа. Хан выкрутил горячую воду на полную мощь и встал под душ.       Вода заливала глаза, пар окутывал с ног до головы. Аугмент сел на пол по-турецки, сомкнув ресницы, как не делал уже много дней. По спине прошелся холод, будто от ветра. Раздалось чириканье птицы над головой. Он оглянулся и мгновенно вскочил на ноги, подтянув к себе полотенце — единственное, что осталось от прежней обстановки. Ступни холодил уже остывший кусок ванны, а слева прямо из земли торчал огрызок стены с полкой, покрытой плиткой под камень. Вокруг нависали деревья, запорошенные снегом, а сам он находился на поляне, посередине перечеркнутой длинным нешироким снежным холмом. Аугмент обмотался полотенцем и смахнул с холмика снег — под ним оказалось сухое дерево с растрескавшейся и кое-где отвалившейся корой. Сверху летели мелкие снежинки, оседали на плечах и тут же таяли, оставляя микроскопические капли. Хан мерз все сильнее, а вокруг не было ни души. Не было тропинок и дорог, лишь припорошенная жухлая трава и серое, закрытое высокими светлыми облаками небо.       Он глубоко вдохнул и сделал шаг. Земля холодила ступни, колола их опавшими иглами елей, и становилось будто все холоднее. Хан брел, куда глаза глядят. Иногда он подавал голос, но в лесу не было никого, кто бы мог ему ответить. Полотенце было большим, и его хватило прикрыть спину от снега и ветра, но не больше, и Хан побежал, стараясь экономить силы и тепло. Лес не кончался; лишь иногда попадались проблески, оказывавшиеся такими же полянами, на которой он оказался. Снег был то глубже, то мельче, а иногда доходил до щиколотки, и тогда становилось еще холоднее. Хан потерял счет времени и ему казалось, что уже начало темнеть, когда земля вдруг пошла в гору, а на ее вершине оказалась дорога.       Воздух обжигал горло, еще оставшееся чувствительным, но остальное он уже почти не ощущал. Пальцы посинели: даже такому, как он холод опасен. Скрючившись, он брел по обочине в непонятной надежде, прикрытый заиндевевшим синим куском некогда пушистой ткани. Иней осел на ресницах, и кожа покрылась тонким слоем льда. Силы стремительно таяли, болело сердце. На дороге никого не было. Никто не мог помочь. Справа, в стороне от дороги, он увидел кучу снега. Не задумываясь, откуда бы ей здесь взяться, аугмент свернул туда в надежде закопаться в нее и хоть немного сохранить оставшееся тепло. Он начал рыть сугроб. Заледенелые пальцы наткнулись лишь на камни. Хан моргнул. Он не помнил точного места, не знал, и было ли это тем самым… Он сгреб снег с оставшихся камней и дерна, а рядом обнаружил старую поросль лопуха, и пожухшие его листья были огромны и сухи. Он попробовал взять один, но тот просто рассыпался прямо в руках. Сил на эмоции больше не осталось. Он свернулся клубком рядом с курганом, собранным полторы зимы назад собственными руками, и закрыл глаза. Мягкая тьма накрыла сразу, лишь перемежаясь короткими вскриками птиц и глубокой, черной тишиной.       Иногда он чувствовал тряску, однажды ему показалось, что холод отступает, и кожа становится мягче и живее. Хан видел сны, и кошмары, и Марлу, которая мягко успокаивала его, сидя на холме из холодных острых камней. Постепенно холод отступил, и тогда Хан смог открыть глаза. Рядом с ним сидел ребенок, что-то рисовавший на куске бумаги синей ручкой. Он заметил, как Хан наблюдает за ним, и вскочил, умчавшись с криком:       — Отац! Отац! Пробудио се!       — Пробудио се? Добро си лавшио! Трчите играти, Павло… — тон его был обеспокоенным. Он торопливо направился за ребенком, что-то повторяя, и Хан никак не мог перевести его речь. Наконец, когда человек уже что-то ему втолковывал, он начал понимать:       — … целый день. Я уж думал, надо будет везти в город. Можете говорить?       Хан попробовал, но горло словно одеревенело, и тогда человек ушел и вернулся со стаканом теплой воды.       — Меня зовут Марко, это Павле, — он показал на сына.       — Джон… Харрисон, — прохрипел Хан.       — Так вы американец? Нет? Британец? Ничего себе. Как вы там оказались, на дороге, в таком положении?       — Не знаю…       — Вы, наверное, хотите есть. Отдохните пока, а я что-нибудь приготовлю.       Хан закрыл глаза. Здесь было тепло, но изморозь, казалось, теперь поселилась под кожей на всю жизнь. Охватила все внутри и отпускать не собирается. Несмотря на то, что Хан лежал рядом с горячей печью, ему было холодно. Павле собрал свои рисунки и куда-то ушел, а Марко был за стеной, на кухне, и все же Хану казалось, что стало слишком тихо. С кухни раздался тонкий напев, мычание без слов, а через мгновение прекратился. По полу цокнули каблуки, маленькая светлая ладошка зацепилась за наличник двери, а следом за ней показались объемные пушистые волосы, крепкое спортивное плечо и задорная улыбка на лице с крупными чертами. Хан сжал зубы:       — Сингер.       — Точно.       Он ухватился за край одеяла, хотел сбросить его, чтобы встать, но Сингер подоспела раньше, легкой походкой приблизившись к нему.       — Погоди-погоди, не так резко! Ты же болен, не суетись.       — Как ты меня нашла? Это ты меня сюда забросила?       — Конечно нет, мой дорогой. Ты сам себе все организовал, — улыбнулась она. — Побывал где хотел, увидел, что хотел, и вернулся. Разве не замечательно?       Хан с рычанием рванулся на нее, но промахнулся, и Сингер, словно в танце, обошла его вокруг.       — Зачем ты подкинула телепорт?       — Не могу тебе сказать, — она покачала головой, сочувственно глядя на Хана.       — Зачем?       — Все здесь, — она подняла толстую книжицу с восемью синими квадратами на плотной обложке, — но тебе это не прочесть, так что придется жить, как есть.       — Расскажи мне! Я могу исправить хоть что-то?       — Спойлеры!       Хан бросился вперед. Он болен, но не настолько, чтобы не вытрясти из женщины информацию. Сингер отступила на полшага, подтолкнула в спину, и пол стремительно начал приближаться. Боль застлала глаза, а потом наступила темнота.       — Шерлок, Шерлок! — знакомый высокий голос звал его уже битый час. Хан разлепил ресницы. Над ним сверху нависала миссис Хадсон, хлопая его по щекам. Он с трудом поднялся, с помощью Хадсон перелез на диван — мягкий и теплый. — Шерлок, ты весь горишь!       — Если вы будете продолжать так громко стенать, то я вовсе умру.       — Я принесу тебе чаю с лимоном и мятой, — заторопилась Хадсон.       Она пропала, а Хан ощутил, как проходит холод. Он будто наливался здоровьем, органы работали как надо, и противная изморозь на обратной стороне кожи больше не холодила изнутри.       Возможно, все наладится. Он поработает на Майкрофта, вернется, и все будет хорошо.