То, чего не видел Джон. The Story

      — … буду ждать.       Хан положил трубку.       Через рекордных сорок минут Молли Хупер поднялась по лестнице.       — Ты хотел меня видеть?       Хан обернулся. Несуразный полосатый розовый шарф до колен, черно-белая бесформенная сумка.       Какая разница, как она выглядит, это же Молли.       Бордовый халат Шерлока нравился ему все больше: в нем все было как-то по-домашнему, неопасно и уютно, как очень-очень давно, в прошлом. Хан сделал пару шагов ей навстречу.       — Да. Молли, ты не… Хм. Ты не хочешь со мной…       — Поужинать…       — … поработать?       Мда.       Знаешь что, Шерлок?! — спокойно проговорил Джон, — с меня хватит. Слышишь, ХВА-ТИТ; я больше не в деле.       Голос заглох, будто Джон опустил голову и помотал ею. Хан ждал продолжения.       — Ты меня слышишь, вообще?       — Да. Весьма внимательно слушаю.       — Не смей обижаться, Шерлок! У меня теперь есть женщина и работа, и смертельные игры больше не вписываются в мой распорядок дня.       — Угу.       — Угу?! И все?       — Нет. Будем видеться по праздникам и произносить ненужные слова. Так ведь люди делают?       Джон на том конце провода поперхнулся.       — Не смей мне напоминать, слышишь! Я и без тебя прекрасно все помню.       Хан поморщился: напоминать о чем?       — Ну, так что? Завтра с утра, как обычно?       — Нет, Шерлок.       — У нас будет дело.       — Нет.       — Как хочешь, — Хан пожал плечами. Раздался сигнал завершенного вызова: Джон нажал сброс первым.       Дело с опустошенным счетом…       Дело о брошенной переписке…       Отличный плацдарм для того, чтобы поработать над мимикой и пораскинуть мозгами. Увлекательно, но скучно. Хотелось действий. Бежать… стрелять… размять мышцы… да хоть что-нибудь, в конце концов! Молли исчеркала половину своего блокнота.       Молли.       Майкрофт сказал ей по телефону, что Шерлок все же жив, и она поверила — безоговорочно, не задав ни единого вопроса. Поверила — та, кто нашел похожий труп — один на весь Лондон — и видела собственными глазами, что он не понадобился. Та, которая потом посещала Шерлока в больнице: переломанного, загипсованного.       Неподвижного.       Видела овощ вместо человека, которого любила (и никогда бы не призналась в этом, в первую очередь, себе), утыканного трубками и проводами, в тот момент, когда его сердце еще билось.       Потом надрывно запищал аппарат — и толпа оплаченных врачей ринулась к койке, оттирая ее в коридор. Оттуда, из-за мутного стекла, она видела лишь тонкую зеленую безжизненную нить на плоском экране медицинского аппарата. В тот день она первый и последний раз курила, нервно стряхивая злые слезы, стоя на пороге больницы. Он прожил тридцать четыре часа и шестнадцать минут после падения; теперь в Лондоне было два похожих трупа.       Люди, наконец, удалились. Молли потерянно сидела на краешке стула, перебирая исписанные страницы.       — А… Эти записи. Мне передать их Джону?       Хан безразлично махнул рукой.       — Как хочешь. Это твоя собственность.       — А… ну…       С первого этажа раздался голос миссис Хадсон:       — Вы будете чаю?       — Да, спасибо, — отозвался Хан. Он начинал привыкать к ее непоседливости.       Засигналил телефон Шерлока. Хан прочел сообщение и поднял взгляд на Молли.       — Скотланд Ярд просит о помощи. Я не могу этого упустить. Поедешь?       Молли кивнула.       Они взяли такси. Молли покраснела, когда он открыл перед ней дверь. Но села первой. Хан решил больше так не делать — похоже, это грубое несоответствие. В старом жилом здании на третьем этаже возле заклеенной желтыми лентами двери их ждал Лестрад.       — Короче, мы совсем сбиты с толку.       — Не сомневаюсь.       Они зашли в открытую дверь. За ней оказалась обычная квартира, однако прямо возле входа зиял пролом в стене. Лестрад свернул туда и включил свет. Лампы осветили запыленную комнату, в середине которой размещался одинокий стол. На стуле с сосредоточенным видом восседал скелет, замерший в такой позе, будто умер, когда рассказывал что-то удивительно смешное.       Лестрад отошел к стенке. Его растерянный взгляд искал в лице Хана какую-нибудь подсказку, но Хан этого не видел. Он обошел стол и приблизился к скелету. От него шел слабый аромат, знакомый, но при этом ненастоящий. Он внимательно осмотрел одеяние трупа. Пришло осознание — это химический антимоль. Осмотрев истлевший труп, Хан заключил, что ему около полугода — уж в трупах-то он разбирался, — а костюм — лишь декорация.       Лестрад приблизился к нему со спины и наклонился к уху. Опасно, Грег, опасно. Хан напрягся, сдерживая рефлексы.       — Она что теперь — твой новый ассистент? — прошептал инспектор.       — Решил попробовать.       — Ясно, — протянул Лестрад, — а Джон?       Хан выпрямился. Может вам выйти, инспектор?       — У Джона другая работа.       Раздался размеренный гул, с потолка посыпалась застарелая пыль.       — Поезд? — предположила Молли.       Хан прислушался. Кивнул.       — Поезд.       Молли решительно двинулась к столу. Она рассмотрела редкие зубы, состояние костей.       — Мужчина, от сорока до пятидесяти… Прости, или ты хотел?..       — Нет. Прошу, продолжай.       Молли вернулась к осмотру. Через пару секунд сморщила нос:       — Непонятно…       — Что именно? — встрял Лестрад.       — Скелет. Смерть наступила не больше шести…       — Полгода назад, — оборвал Хан, открывая дверцу стола. Он выудил оттуда нестарую, но пыльную книгу. Показал Молли.       «Как я это сделал. Джек Потрошитель»       — Ну и ну…       — Хм, — Хан кинул книгу на стол. Взметнулась пыль.       Лестрад вслух прочел заголовок.       — Это невозможно! — возразила Молли       — Добро пожаловать в мой мир, — заметил Хан.       Даже невозможное — возможно. Нужно лишь уметь ждать.       Лестрад облегченно засмеялся.       — Не стану оскорблять ваш интеллект, объясняя детали, — Хан решил отыграть ситуацию полностью.       — Не-ет, оскорбляй, сколько влезет! — Лестрад был рад избавлению от перспективы «висяка».       Хан, было, направился к выходу, но обернулся.       — Эм, трупу не больше полугода, он одет в дешевый костюм викторианской эпохи из музея. Его много лет выставляли на манекене у окна, выходящего на юго-восток, судя по тому, как выцвела ткань. Его продали на аукционе после пожара — неделю назад, — он быстро зашел с телефона на сайт музея и показал фото костюма.       Лестрад задумчиво чесал голову.       — Так все это подделка?       — Да.       — Выглядело многообещающе.       — Липа!       — Но зачем кому-то такие хлопоты? — а Молли иногда умеет задавать верные вопросы.       — Хороший вопрос, Джон… — бросил Хан уже из-за двери. Он давно был погружен в свои мысли.       Молли догнала его у выхода из здания. Хан ловил такси. Кэб повез их к тому человеку, шапку которого они с Майкрофтом так подробно разобрали.       — О! Спасибо, что занесли! — поприветствовал их невысокий полный хозяин шапки.       — Не за что.       Хан вошел в квартиру, наполненную модельками и моделями поездов самой различной наружности. Все-таки некоторые сумасшедшие бывают забавны.       Некоторые.       Молли озиралась с интересом.       — Итак, что у вас за вопрос, мистер Шилгот?       — Моя девушка — ваша поклонница, — невпопад похвастался Шилгот. На его месте Хан бы убил женщину, которая мало того, что мечтает о чужом мужчине, так еще и говорит об этом своему. Хан усмехнулся.       — Девушка? — называй вещи своими именами, человек.       Шилгот обернулся.       — Простите, я весь — внимание.       Шилгот окинул взглядом их с Молли и, будто выдавливая признание, сказал:       — Я торчу на поездах.       — О, да.       Краткая история карьеры Шилгота нисколько не интересовала Хана, поэтому ее он прослушал. А вот запись камер из метрополитена — наоборот. Хан раз за разом просматривал куски записи, но не мог понять две вещи: откуда ему знакомо лицо исчезнувшего человека; и в чем здесь секрет, ведь все просто обязано быть просто.       — А он не мог спрыгнуть? — спросила Молли. «Ты же прекрасно знаешь возможности человеческого тела, Молли!» — подумал Хан.       — Во время движения двери автоматически блокируются. Но есть еще кое-что. Машинист этого поезда больше не работает. По словам соседа, он уехал в отпуск: неплохие деньги получил.       Хан моргнул.       — Подкуп?       Шилгот скороговоркой отверг его мысль о том, что пассажир все же где-то сошел с поезда между станциями: идти там некуда, линия прямая, без ответвлений.       — Поезд не останавливается, пассажир исчезает, — подвел он итог, — Здорово, да?       Первой из квартиры вышла Молли. Она уже почти преодолела первый пролет, но услышала, что Хан не двигается. Она обернулась. Хан все еще стоял наверху, закрыв глаза, обдумывая различные версии и ища то, что он мог упустить. Молли медленно двинулась обратно к нему.       Хан посмотрел мимо нее.       — Обычно на этот перегон уходит пять минут, на этот раз — в два раза больше. От Вестминстер до Сент Джеймс Парка — десять минут! Нужны планы метро — как можно больше.       — Ясно, — согласилась Молли. Хан решил все-таки проверить одну свою теорию.       — Может перекусим?       — Что?       — Я знаю отличное кафе неподалеку. Владелец всегда дает мне большие порции, — после вчерашнего серьезного разговора, когда он без особого труда заставил владельца проглотить целых четыре.       — Ты снял с него обвинение в убийстве?       — Нет, помогал вешать полки.       Молли посмеялась.       Или не полки.       — Шерлок… — в ее тоне появилась женская кокетливость.       — М? — Хан, поскольку шел первым, приостановился и обернулся, глядя на нее. Молли продолжала медленно спускаться.       — Почему ты сегодня это устроил?       — В благодарность, — бархатно.       Молли нахмурилась.       — За что?       — За твою помощь, — и пусть она не знает правды. Молли улыбнулась.       — Не за что. Я была рада.       — Нет, — она уже протиснулась мимо него и вынуждена была обернуться, — Я так не думаю.       — Ну, может быть, не рада, но… Н-но. Мне хотелось помочь…       Хан сделал шаг к ней.       — Мориарти допустил большую ошибку. По его мнению, ты ничего не значила для меня, — Молли непонятливо хмурилась, — Но именно тебе я доверял больше всех. Все удалось благодаря тебе.       Он знал, что у нее сейчас перед глазами. Ее морщинки обозначились резче, на глазах выступили слезы.       — Но продолжать ты не станешь, так?       — Это был классный день, я бы с удовольствием, но… — она опустила глаза.       — М, кстати сказать, поздравляю, — простое кольцо с небольшим камушком говорило само за себя. Она смутилась.       — Он не с работы, — Хан приподнял уголки губ, — друзья познакомили. По старинке. Он славный. У нас есть собака. Мы ходим в паб по выходным, — Хан в ответ улыбался, сложив руки за спиной, но понимал, что она почему-то на грани истерики, — Я познакомилась с его родителями. Друзьями. Не знаю, зачем я тебе это рассказываю…       — Надеюсь, ты будешь очень счастлива, — Хан не смог отказать себе в удовольствии впустить в голос немного интима и посмотреть ей в глаза, — Молли Хупер. Ты этого заслуживаешь. Не все же мужчины, которые тебе нравятся, социопаты.       — Нет…       — Нет.       Он сделал неторопливый шаг, не отрывая от нее глаз. Расстояние становилось неприлично маленьким, взгляд — неприлично долгим. Молли смотрела на него с опаской. Он улыбнулся, чуть наклонился. Молли закрыла глаза.       Целомудренно чмокнул в щеку.       Отстранился, а она улыбалась.       Человеческие самки не умеют держать себя в руках.       Хан вышел на морозный воздух Лондона. Вслед раздался тихий, но уверенный голос:       — Может быть, это мой типаж.       Молли — умеет.       На Бейкер-стрит Хан возвращался пешком. Хотелось сорваться в безумный бег, размять мышцы. Вместо этого Хан обошел некоторых из своей агентской сети, узнавая новости, которых, как таковых, и не было. Однако бездомные работали на удивление хорошо, вызнавая такие подробности, какие были бы не под силу Скотланд-Ярду.       — Хан, расслабься, — медсестра, имени которой он не знал, держала в руках дезинфицирующий тампон и пустой шприц, — ты же не хочешь, чтобы мы потеряли вены?       — Позови Кирка, — тихо сказал он.       — Боюсь, я не могу этого сделать, — она покачала головой, — не двигайся, — предупредила она, вгоняя тонкую иглу.       Могла бы не утруждаться, аугмент все равно был обездвижен на кушетке. И, скорее всего, был бы уже неопасен даже без фиксаторов. Постоянные сдачи крови пагубно сказались на организме.       С тех пор, как с его косвенной помощью вернули Кирка, Хан находился в медблоке безвылазно. У него брали кровь: часто, по нескольку раз в сутки, но понемногу. Из пищи — концентрированные обеды, умещающиеся в объем таблетки — пару раз в сутки — и три стакана воды. Хан подозревал, что командование на Земле отлично знает, какие исследования проводит Энтерпрайз, но не торопится их прервать.       Медсестра закончила процедуру, встала, отошла. Просмотрела содержание пробирки на свет, поморщилась. Ей, как и всем, было почти все равно. Отошла к центру видеосвязи, нажала кнопку.       — Да, — раздался неискаженный голос. Хан сжал зубы и отвернулся.       — Капитан Кирк, не могли бы вы спуститься?       — Проблемы?       — Небольшие.       Еще бы. Хан бы посмотрел на Кирка, из которого месяцами качали бы кровь, кормя безвкусными таблетками. Хотя, если ему в течение четырех недель не сделают переливание, он вполне будет способен выдержать это: его волосы почернеют, а в сердце зажжется непогасимая жажда убийства.       — Как только смогу, — кивнул капитан. Связь прервалась.       Минут через пятнадцать активизировался телепорт-контур. Кирк прошелся по отсеку, подошел к рабочему столу медсестры. Она заговорила тихо, но Хан еще не настолько ослаб, чтобы не слышать.       — Капитан, он совсем истощен. Нужно хотя бы на время оставить его, иначе он не выдержит. На восстановление нужно около шести недель.       Кирк подошел к Хану. Небрежно осмотрел. Хан следил за ним из-под приоткрытых век — на большее не хватало сил. Кирк оттянул одно веко. Хан попытался отвернуться.       — Убери руки, — прошипел он. Кирк, не говоря ни слова, несильно ударил его по щеке, продолжая заглядывать в зрачки.       Наконец он отошел, брезгливо-показательно вытирая руки о штаны.       — Вы правы. Но у нас нет времени ждать.       — Тех запасов, что у нас есть, хватило бы на половину этого срока… — робко начала медсестра.       — Если не продолжать разработку для других групп — да. Но ведь только в четвертую можно переливать без очистки — вы же сами мне это говорили. Для остальных надо предварительно обрабатывать?       — Для первой группы разработка почти завершена, так что…       Кирк нахмурился, обернулся к Хану. Оценивающе еще раз оглядел его. Покачал головой. Медсестра ждала.       — Будите еще кого-нибудь, — наконец, сказал Кирк.       Хан, внимательно вслушивающийся в разговор, похолодел.       — Мне хватит трех недель, — прошептал он, — я знаю, что надо делать.       Кирк подошел к нему.       — Зачем мне это, если я всегда могу взять свежее? А тебя просто снова заморозить?       — Для четвертой группы тоже требуется фильтрация… — тихо продолжил Хан, — я покажу, как. А тебе, Кирк, нужно переливание, иначе ты умрешь.       Кирк удивленно поднял брови, а Хан надеялся, что этой информацией он купит еще полгода покоя для своего экипажа. Они и так многое пережили. Кирк задумался, но его уже грела какая-то мысль, порождающая мрачный огонь в глазах.       — Будите любого другого. Хотя нет, выберите из женской половины наиболее крепкую. Думаю, от женщины будет меньше проблем.       Он многозначительно посмотрел на Хана, который обессиленно закрыл глаза, услышав приказ. «Ты, видно, плохо знаешь женщин, капитан. Они — гремучая смесь.»       Хан зашел в кафешку рядом с 221-б, взял порцию фри с собой. Не успел он зайти к себе и притронуться к картошке, внизу раздалась трель звонка. Хан остановился, поднося ко рту картошку и прислушиваясь к голосам внизу.       — Миссис Хадсон! Простите, мне кажется, кто-то похитил Джона. Джона Ватсона! — прибавила она громче, протискиваясь в квартиру, но надеясь не тратить время на подъем. Хан вышел на лестницу. Миссис Хадсон поспешила следом за ней:       — Постойте, кто вы?       — О! Я его невеста…       — О! — Хадсон искренне была удивлена.       — Мэри? — Хан наблюдал за ней сверху. Она легко взбежала по лестнице и протянула телефон Хану, — Мне прислали вот это. Сперва я решила, что это что-то библейское, какой-то спам, но нет! Это явно код.       Хан посмотрел на нее. Мэри, Мэри. Да ты непроста.       Спасите свою душу!       Джон или Джеймс Ватсон? — гласила СМС       Хан быстро сориентировался. Они общались такими кракозябрами еще детьми, в лаборатории, чтобы медсестры не поняли смысла разговора.       — Каждое третье слово. «Спасите Джона Ватсона».       Святой или грешник?       Иаков или Иоанн?       младший или старший?       — Скорее! — фри выпала из рук, Хан рванулся к дверям.       — Куда?       — К Святому Иакову младшему, это храм! Двадцать минут на машине! Вы на машине?       — Э, да! — Мэри ориентировалась в ситуации очень быстро. Хан выбежал на дорогу. Быстрее было бы бегом, но нельзя, нельзя крушить свою легенду так нелепо!       — Нет, медленно, слишком медленно! — Хан завертелся на месте в поисках другого транспорта. Послышался приближающийся треск мотоциклетного двигателя.       — Не понимаю, чего мы ждем?!       — Вот это, — Хан твердо выставил вперед руку, навстречу приближающемуся мотоциклу. Люди, конечно же, пытались возражать.       Хан разогнал мотоцикл до максимальной скорости, на которой мог им управлять. Тело помнило, но полагаться только на рефлексы нельзя. Он построил для себя кратчайший маршрут и просчитал время: десять минут. Бегом было бы семь. Пришло новое СМС:       Становится теплее, мистер Холмс.       У вас около десяти минут.       Адреналин приятно разливался по венам, делая мир на порядок контрастнее. Мэри запаниковала.       — Что это все значит, что с ним хотят сделать?!       — Не знаю!       СМС.       8 минут       время идет…       Дорогу перекрыл полицейский заслон, на поиск решения ушло десять секунд. Слишком много. Он свернул в проулок, дорога по которому компенсирует эту задержку. Полицейские что-то кричали вслед, но он не слышал.       Впереди крутые ступени, резкий волнообразный спуск… Хан еще раз поразился Мэри: без практики удержаться на заднем сиденье было практически нереально.       Поторопитесь       Скоро тут станет жарко…       По шоссе, через мост… Город вокруг равнодушно провожает огнями. Ветер.       Отсрочка казни.       У вас есть еще две минуты       Хан знал эту часть города, причем в двух временах: он был здесь вчера и очень давно, как будто в прошлой жизни. Недалеко теперь есть подземная парковка с двумя выходами, позволяющая срезать путь в два раза. Хан уверенно свернул туда.       Они проезжали мимо парка рядом с нужным храмом, когда пришла новая СМС.       Какая жалость,       мистер Холмс,       Джон — отличный Гай!       Хан повернул голову. В парке небольшая толпа людей праздновала ночь Гая Фокса, и один из них поджигал уже приготовленный костер. Хан оценил его размеры…       Черт.       — О, боже.       Вход в парк был за углом, Хан вынужден был сбросить газ и заехать туда медленно.       Из зажженного костра раздался сдавленный крик Джона:       — Помогите!       Какой-то ребенок закричал, люди зажимали рты руками, пятились от костра.       Хан кинулся сквозь замершую толпу, раскидывая людей.       — С дороги, с дороги! Отойдите! Прочь! Джон!       Мэри чуть отстала. Бежала сзади по проторенной Ханом колее.       — Джо-он!       Из костра доносились крики Джона, Хан, стараясь не применять силы даже наполовину, разгребал горящие деревяшки. Люди замерли позади.       Хан видел, что огонь не успел бы добраться до Джона, основная опасность — дым. Черт, черт.       Он схватил Джона за куртку и потащил почти сквозь пламя наружу. Мэри вцепилась тоже, однако, не мешая, как ни странно. В толпе кто-то заплакал.       Хан оттащил Джона подальше от костра, перевернул лицом вверх. Он слабо шевелился, но висок его был в крови.       — Джон, Джон, боже, Джон!       Хан похлопал его по щекам. Джон приоткрыл глаза.       — Джон…       Утренние лучи пробрались сквозь прозрачное стекло и упали на лицо Хана. Он зажмурился и отвернулся, но спустя пару минут понял, что сон все же ушел, и сел на постели. Запустил руку в курчавую шевелюру. Как он гордился раньше своими волосами… Ну, чего нет, того нет. Надо одеваться.       Колокольчик над дверью затрезвонил, когда Хан входил в ателье. Китаянка подняла глаза от швейной машинки, узнала его, аккуратно встала.       — Доблый день, сэр.       Хан кивнул ей в ответ.       — Васа пидзак мерять? — Хан снова кивнул. Китаянка подошла к стойке-вешалке, стянула с одного из плечиков явно недоделанную вещь. Аккуратно накинула на руку, проскользнула мимо Хана на открытое пространство перед стойкой. Протянула ему руку:       — Одевайца.       Хан, как и в прошлый раз, оставил пальто и пиджак на вешалке у двери, принял из рук женщины недошиток, расправил, надел. Она в это время отодвинула две больших шторы, скрывавшие зеркала. Пуговицы были слабо пришиты, чтобы только суметь посмотреть в застегнутом виде. Хан расправил полы нового пиджака, подошел к зеркалу. Поправил рукава. Замер, пока женщина сновала вокруг, проверяя все размеры и прочее, о чем он не имел представления. На его взгляд, все было более чем хорошо. Наконец она заглянула ему в глаза:       — Сэр холосая фигура, пидзак будет готова веселом. Пясот пидесят.       Хан аккуратно стянул его с себя и направился домой.       Звонок телефона. Майкрофт. Хан беззвучно выругался.       — Алло, Шерлок.       — Мда.       — Я выяснил, что через пару часов приезжают наши родители, ты не хотел бы встретить их на Кингс-Кросс?       — Нет.       — Это не просьба, Шерлок. Через два часа, — голос Майкрофта приобрел знакомые стальные ноты, — Вечер — за мной.       — И куда же вечером?       — В оперу.       — Не завидую. Без меня.       — Это будет еще одна проверка, Шерлок. Слушай и не возражай: ты никогда не возражал. Не кури при них. Иногда задавай наводящие вопросы, не более. Они невнимательны, и они не знают о твоей смерти.       — Пришли мне их фото.       Хан положил трубку.       На Кингс-Кросс было удивительно мало народа. Хан еще раз сверился со временем: Майкрофт был столь любезен, что прислал подробные координаты прибытия поезда и фото родителей. На вид — милые люди. У него было три минуты, чтобы найти нужную платформу.       Хан подошел к ней через две.       Прибыл поезд, двери выплеснули спешащих людей. Хан стоял чуть поодаль, не смешиваясь с толпой, обозревая ее всю. Вот из второго вагона вышла пожилая пара, мужчина был учтив с женщиной; они жизнерадостно улыбались, оглядывая перрон. Хан направился к ним, желая попасть в их поле зрения до того, как подойдет: это сведет вероятность ошибки к минимуму. Женщина, покрутив головой, скользнула по нему взглядом, но тут же присмотрелась внимательнее и просияла. Дернув за руку мужа, она что-то сказала ему, и он также посмотрел на Хана. Пара поспешила к нему, он двинулся навстречу.       Хан сидел на белой кушетке своей камеры на Энтерпрайзе. Кирк стал проблемой, но вместе с тем — отличным способом вытащить экипаж.       Снаружи раздались тихие размеренные шаги. Хан поднял глаза. К камере четким шагом подошел вулканец. Хан читал о них в одной из тех книг, которые ему удалось раздобыть после пробуждения. Вулканец молча разглядывал Хана, впрочем, возможно, это был лишь профессиональный интерес.       — Как твое имя? — Хан даже не привстал.       Вулканец шумно вдохнул, пару секунд подумал.       — Спок.       — Кирк не забыл мои координаты?       — Нет.       — У меня есть еще кое-что. — Хан легко поднялся и подошел к стеклу. Спок не шелохнулся.       — Что именно? — спокойно осведомился вулканец.       — Нас никто не должен слышать.       Спок чуть приподнял одну бровь.       — Что ты хочешь сказать?       Хан подошел вплотную к стеклу. От его дыхания появилось мутное пятнышко, размывающее очертания губ.       — Кое-что о Маркусе. Ты ведь хочешь это знать? — он склонил голову набок.       Спок взглянул на него исподлобья:       — Я слушаю.       — Нужно, чтобы нас не слышали системы слежения, — Хан покачал головой. — Зайди ко мне.       Брови Спока непроизвольно поползли вверх. Хан пожал плечами, отвернулся, вернулся на кушетку. Спок скрылся из поля зрения.       Через десять минут огонек вечноследящего глаза видеокамеры погас; еще через десять дверь камеры зашипела. Хан соскользнул с кушетки и бросился к ней. Притаился справа от нее, ближе к стеклу, хотя темная форменная кофта мешала слиться с белыми стенами. Спок шагнул в камеру, сжимая фазер. Не увидев Хана на кушетке, Спок беспокойно посмотрел в основное пространство камеры. Хан, не теряя драгоценных мгновений, молниеносно выбросил вперед руку, ударив Спока снизу по запястью. Фазер сильно дрогнул, но не выпал, а Спок уже повернулся в сторону Хана. Аугмент схватил запястье Спока и повернул: пальцы разжались. Фазер почти беззвучно упал на прорезиненный пол. Вулканец понял, что если выбираться отсюда — то только врукопашную. Хан растянул губы в плотоядной усмешке. Почти без усилий, ловко, словно в танце, завел руку Спока за спину, поймал вторую и вывернул обе. Спок предсказуемо согнулся от натяжения мышц. Хан перехватил оба запястья в одну руку — материал одежды Спока не позволил бы им выскользнуть — и потянулся к пряжке ремня вулканца: своего у него не было. Спок пробовал вырываться, но чувствительно получил ребром ладони по шее. Когда ремень был выдернут, Хан сжал железную пряжку в кулаке и без размаха ударил вулканца в живот. Он согнулся пополам, а Хан быстро связал его руки за спиной — запястье к локтю — довольно своеобразно. Когда Спок отдышался и выпрямился, Хан все еще стоял у него за спиной, придерживая за завязанный ремень. Спок повернул голову:       — Ты что-то хотел сказать.       Хан недобро усмехнулся. Привстал на носки: когда оппонент одного с тобой роста, не так-то просто дотянуться до его уха.       — Я многое хотел тебе сказать, — тихо прошептал он. Спок сглотнул и замер с широко открытыми глазами.       — Не смей, — тихо, но твердо возразил вулканец.       Хан сместился к другому уху и намеренно беззвучно горячо дохнул на него. Спок попытался вырваться, но Хан недвузначно взял его за горло. Приподняв руку, он вынудил Спока откинуть голову назад. Неторопливо он приоткрыл рот и медлено провел по краю уха языком. От мочки до самого верха. Спок задышал чаще. Хан дохнул в другое ухо. Коснулся его сухими губами.       — Не трожь… — Спок часто дышал, но не пробовал вырываться: рука Хана все еще была на его горле.       — Хммм… — пророкотал Хан на грани слышимости. Спок попытался отстраниться, но Хан вторую руку положил ему на грудь, не давая сделать даже полшага. Крепко прижав к себе Спока, Хан начал плавно раскачиваться из стороны в сторону. Приоткрыв рот, он нарочито горячо дышал на уши Спока. На грани касания провел губами по козелку, лизнул мочку. Вулканец зажмурился. Уши дрогнули и чуть позеленели.       — Нет… Пожалуйста…       Хан взял в рот загнутый верх уха, провел по нему чувствительно, по-хозяйски. Спок обмяк и перестал сопротивляться, начал раскачиваться вместе с Ханом. Аугмент коснулся языком внутренней части уха. Спок закрыл глаза, рвано вдохнул; лицо его сморщилось, будто он сейчас заплачет. Хан тихо усмехнулся; вулканец вздрогнул, когда горячий воздух достиг раковины. Они равномерно раскачивались. Хан чувствовал, как сжимались и разжимались пальцы Спока, сминая его кофту. Частота качания увеличивалась, и чем больше, тем больше Спок оседал и тем чаще дышал. Иногда из его горла вырывался невразумительный протестующий шепот. Хан аккуратно опустился на колени, придерживая Спока, не выпуская из губ верхушку острого уха. Ритмично раскачиваясь, Хан в том же ритме водил языком по загнутому хрящу. Спок тихо скулил, облизывая сухие губы, запрокинув голову. Хан дунул на разгоряченные уши и удовлетворенно отметил протестующий звук, изданный Споком, кажется, далеко в обход мозга. Ритм увеличивался. Хан прикоснулся губами к верху и аккуратно, медленно, провел языком по самому кончику уха. Спок мелко задрожал. Хан тихо рыкнул; Спок внезапно выгнулся и завыл в голос; скрюченные пальцы вцепились в Хана, невидящие глаза широко распахнулись.       Хан почти перестал раскачиваться. Спок тяжело дышал, рука Хана на горле не давала голове вернуться в обычное положение. Аугмент все медленнее проводил языком по верхушке уха. Когда дыхание Спока выровнялось и он перестал дрожать, Хан одним движением освободил его руки. Текуче встал и направился к кушетке. Спок медленно опустил подбородок. Хан расслабленно сел, будто ничего не произошло. Спок продолжал сидеть на коленях, уставившись в пол. Хан с интересом взирал на него. Наконец Спок вздрогнул, медленно сполз на пол и закрыл дрожащими ладонями горящие уши.       Хан прождал еще несколько минут, но Спок не шелохнулся. Так и сидел, подтянув колени к подбородку и уставившись сквозь стекло камеры в сам космос.       — Тебе понравилось, — нарочито тихий, низкий голос.       Спок снова вздрогнул, поднял на него блестящие, полные влаги глаза.       — А по поводу Маркуса… — Хан склонил голову набок. — Это малая и безобидная часть того, что он со мной делал.       Спок неуверенно поднялся на ноги. Рассеянно оглянулся, подобрал валявшийся у двери фазер. Молча вышел. Зашипела дверь.       Через десять минут загорелся глаз видеокамеры.