От ненависти до любви путь труднее.

POV Китнисс. Не помню, как мы добрались до кровати, может? только обрывками... Машина с затонированными окнами — нас никто не видел... Лифт — значит, мы не у него дома... Щелчок входной двери — нас никто не застанет... Завтра придется бегать по комнате и собирать все свои вещи. Сейчас я абсолютно обнажена перед человеком, который является...любимым... моим врагом. Но алкоголь и успокаивающие фраза: "держи друзей близко, а врага еще ближе", делают свое дело.  Комнату озаряет лунный свет, и нам хорошо друг друга видно, слишком хорошо, чтобы видеть хищный взгляд победителя. Еще играем? Не-ет, слишком хорошо сейчас, чтобы об этом думать. Может, утром я отыграюсь. Умелые руки парня очерчивают каждый изгиб моего тела, запоминая каждую линию. Опаляя горячим дыханием кожу, Пит спускается к грудям. — Без одежды тебе определенно лучше! — не время, Мелларк, для издевок! Я запускаю пальцы в пепельные волосы Пита, прижимая ближе к себе. И он поддается, продолжает мучительно-сладкую муку. Обводит язычком контур бусинки соска и захватывает его в рот, вторая грудь не остается без внимания. Кладет ладонь сверху, чуть сжимая ее. Огонь внутри разгорается, не знаю, как можно терпеть это, слишком хорошо и невыносимо одновременно. Сколько прошло времени? Минута, две, десять, прежде чем Пит проделывает то же и с другим соском. Без него холодно... Он ушел. Зачем? Чтобы заставить краснеть, опозорить? Нескончаемое русло мыслей прерывается громким вскриком — моим. Парень резко вошел в меня, то ускоряясь во мне, то сбавляя темп. Я слишком недооценивала Мелларка. Он мой, а я его — мы единое целое. Сквозь затуманенное сознание ощущаю пульсацию внутри себя. Кажется, Пит достает до каждой клеточки моего тела, его слишком много во мне, и слишком горячо... Горло уже саднит от криков, но пока я не сорвала голос, что же не выпустить ощущения. — Пожалуйста-а-а... — вырывается полустон-полукрик у меня, я не могу терпеть, хочу испытать тот пик наслаждения... С ним, с мальчиком, о котором и мечтать не могла! Нет, мы теперь совсем другие, и можно ли говорить, что это тот мальчик, и я та девочка? Нет! Эту ночь провели вместе совсем другие люди. Мелларк сегодня благосклонен ко мне и выполняет эту просьбу, ускоряя движения до невероятного. Тело содрогается в конвульсиях, еще никогда такого со мной не было. Пора признать, что у Пита Мелларка изъян — это его чрезмерно напыщенное самолюбие. А в остальном он превосходен. Сквозь завесу страсти и эйфории, пробивается всего одно слово "враг". Он все еще враг — цель, которая попалась на мушку. Впиваюсь аккуратно накрашенными ноготками в мускулистую спину парня. Завтра будут отметены от нашей бурной ночи, только вот у Пита исполосованная спина, а у меня фиолетовый засос на изгибе шеи. — Ты прекрасна! — отдышавшись, шепчет Пит, поглаживая внутреннею сторону бедра. Тело еще сводит легкой судорогой, такой приятной и облегающей. — Мы еще не закончили! — с хрипотцой смело констатирую я. Теперь моя очередь доминировать. Минут пять мы еще лежим, приводя себя в чувства, но как только от прикосновение парня внутри начинают лететь искры, я тут же сажусь на него сверху. Реакция Мелларка не заставила ждать себя, упираясь мне в левое бедро. Моя очередь пытать. Полностью ложусь на Пита, целуя шею, плечи, губы, ключицу, не забывая дразнить его, ерзая и двигая тазом. О, нашему мальчику не нравятся, когда им играются, у Мелларка вырывается гортанный рык. Он быстро принимает сидячие положения, приподнимал меня за ягодицы, и насаживает на себя. Закидываю голову назад, что творится внутри... Будто взорвали миллионы фейерверков, переносящий свой жар по всему организму. Несколько секунд, и... Нет, я должна быть главной! Насколько позволяет сила, толкаю блондина в грудь, и этого хватает, парень падает спину, оставляя руки на моих бедрах. Прерываю ритмичные движения, растягивал их, продлевая пытку. Я сама на гране срыва, но я должна показать, кто здесь и сейчас лидер! Медленно и плавно опускаюсь и поднимаюсь, это сводит с ума. Тело и разум перестают слушаться, прибавляю темп, и каждое движения вниз теперь сопровождается звонкими ударами разгоряченной плоти...

***

Лучи солнца уже подобрались к моим закрытым векам, что абсолютно выводит из себя. После вчерашней выпивки меня немного мутит, что уж говорить про раскалывающуюся голову, ее будто свинцом налили. Видимо, уже день или поздние утро... А такое вообще бывает? Надо вставать, а то родные не дай бог в полицию за помощью обратятся. Иду в центр номера за своим бельем. Именно номер, мебель, расстановка — все говорит о том, что это гостиница, причем элитная. — Как спалось? — нагнувшись, услышала я голос блондина с издевательскими нотками. — Хорошо! Спасибо алкоголю, — быстро разогнувшись, говорю я и, вспомнив, что совсем голая, немедленно надеваю бюстгальтер. А хотя что он там не видел. Разворачиваюсь к собеседнику, который полусидя-полулежа подложил по голову руки, рассматривает мои ноги. От этой мысли становится тошно... Он видел все, что мое, мое и Гейла. Только ему позволено касаться меня. Понимаю, что и сама была не против, но Мелларк получил удовольствие, теперь моя очередь. Осталось только подождать. — Ну, малышка. Я же говорил, что не пожалеешь. Давно, наверно, такого не испытывала. Нет, я, конечно, был разочарован, что не первый, но, с другой стороны, набралась опыта, ты хороша во всем. Признай, мы созданы друг для друга, — о, а долго ждать и не пришлось. Его слова заставляют отойти от моего плана и переформатировать его в более жесткий, личностный. — Созданы?! Издеваешься?! Чем же ты так долго задерживал своих шалав в постели. Вроде ничем не выдающийся, бывает в сто раз лучше. Мне есть, с кем сравнивать, и он просто превосходен, идеал! Кстати, спасибо за комплимент, — надменно парирую я. Его перекосило от злости и ярости, его лицо сейчас для меня словно прекрасная картина, которой нет лучше в мире. — Да, вот только вчера ты так кричала подо Мной, — последние два слова он выделяет особо. Пит пытается сохранить твердость и спокойствие голоса, вот только это ему плохо удается. — Слышал о таком, как симуляция? Наверняка нет, ведь твои подстилки боялись признаться в этом, вдруг станут посмешищем, в которое превратил ты меня! — прошлое берет вверх над разумом, да и что терять, пусть знает. — А где ты так играть научилась? Небось Хоторн не так хорош. Вот только один вопрос, кто третий? Ведешь нечестную игру, малышка? С одним встречаешься, с другим спишь, а со мной... Решила попробовать выбить меня из колеи? Не удалось, — шипит Мелларк. Не удалось, говоришь? — Что ты, я верна своему избраннику, вот только вчера перебрала. Знаешь, ты ведь давно мне предлагал. Решила испытать, насколько ты себя словесно возвышаешь, чем есть на самом деле. Оказывается на сто процентов. Скажи, ты что-нибудь умеешь вообще? Уж куда легче, чем секс, дела я не знаю. Однако... Эта ноша не посильна для тебя, — спокойно и размерено проговариваю, попутно одеваясь. — Знаешь, дорогая, ты ведь все равно будешь моей. Рано или поздно, но ты признаёшь мое превосходство, — усмехается парень. Не попрощавшись, выхожу из номера и бреду к лифту.

***

— Где ты была? Твои родители так волновались! — заключив меня в объятия, с волнением, но отчитывает меня любимый. После того, что я сделала, разве имею право называть его... так? Мне в глаза ему стыдно смотреть, не то что обнять. Как другие женщины живут с этим?! — Родители? — родители, не родитель. Папа же уехал практически сразу после моего выступления. Нет, конечно, он обещал придумать что-то и взять отгул. И это притом, что он глава компании! — Солнышко, он вчера вечером приехал, — начинает Хеймитч. Сегодня он какой-то хмурый. — Если бы ты ночь не шлялась непонятно с кем, может, и знала об этом! — ядовито выплевывает Эбернетти, и... и его взгляд устремлен на сине-фиолетовое пятнышко на шеи. Стараюсь незаметно прикрыть отметину рукой и потираю, якобы от усталости. — Я была на вечеринке, Хеймитч! И ты это знаешь! — выплевываю ему слова я. — И накидалась хорошо, — все так же язвит дядя. — Хеймитч! — взвизгивает мама. И что-то ему кричит. У меня голова и так раскалывается, поэтому снимаю туфли на ужасном каблуке, беру в руки и подаюсь по лестнице, предварительно бросив: — Не стоит, мам, сам-то алкоголик со стажем, вот, наверно, за любимую племянницу беспокоится! — улыбаюсь я и продолжаю подъем. Может, это было слишком грубо, но похмелье и все эти издевки-подколы Эбернетти не дали мне выбора. А вот и моя обитель! Только вот один минус: кровать у меня на верхнем уровне комнаты, поэтому я без разбору падаю на диван. Все, что было сегодня ночью, останется в пределах того номера, это никак не должно повлиять на наши отношения. Отключиться бы сейчас и забыться в объятиях Морфея, но разве кого-нибудь интересовали мои желания? Рядом раздается пронзительный звон мобильника. Кто на этот раз мне мозги промывать? — Китнисс, дорогая! А ты быстро втянулась! — визжит Рона. — Что же так кричать! И о чем ты? — лежа, бурчу я. — Ты не в курсе? — про что вообще идет речь? — не важно, по просторам интернета гуляют фото. И при чем непростые, а ваши с Мелларком. Первой сняли тебя, а потом и Пита, который выходит из того же отеля, так еще и с царапинами на спине. Ты посмотри, буквально все сайты пестрят новостью о светских влюбленных. — Хорошо-хорошо, посмотрю! Пока! — сбрасываю и с немалым усилием открываю глаза. Принимаю сидячие положение и пытаюсь собрать все мысли в кучу. Вероника говорила про новости. Про нас. Открываю поисковую систему и вбиваю в строку "светские новости". Как обычно мне выдает тысячи сайтов . Открываю первый, и мне сразу попадается фото Пита. Он стоит боком, на нем красная бейсболка с черными очками и белая борцовка, а на открытых участках тела видны царапины. Понятно, что не кошка поцарапала. Машинально прикасаюсь к доказательству моей измены. Пролистываю сайт дальше и нахожу свое фото, да вот только отдельно выделили синячок на шее, супер! Хеймитч, наверно, это прочитал, вот и рассматривал меня. Дверь со скрипом открывается, так умеет только один человек. — Явился-не запылился! — Хватит! Ты молодец, быстро научилась слушаться советов. Я видел новости и сделаю все, чтобы об этом не узнал твой парень. — Не узнает?! А то, что ты сказал там, внизу, тоже для того, чтобы он не узнал? Да ты знаешь кто! — на меня наваливаются эмоции, слезы бегут по щекам, и я стремительно приближаюсь к дяде. — Тише ты! Твой отец уехал, и знаешь куда? На встречу с Мелларками, твоя интрижка с их сынком может сыграть ключевую роль. Если он тебя добился, то ты официально становишься ненужной. Твой отец хорошо задолжал им, и мы не знаем, что они могут попросить у него. А я ведь просил не связываться с этой семейкой! — А раньше нельзя было предупреждать? — с отчаянием в голосе произношу я. Я ведь не просто с ним переспала, я же сказала, что он и тут хуже всякого...черт! — Китнисс, легче и придумать нельзя! Что тут-то можно было натворить?! — хватаясь за голову, повышает голос Эбернетти. — Честно? Я сказала, что он не так хорош, и... — как-то неловко обсуждать это с дядей, Бррр. — Я сказала... сказала, что... с Гейлом лучше в сто крат, — Хеймитч издает какой-то нечленораздельный звук. — Ооо, ты не знаешь, чему подвергла всех нас, дорогуша! Мелларк-младший умеет управлять родителями, а ты знаешь, на что он способен. Ах да, и еще ты сумела и Гейла сюда втянуть. Молись, чтобы все прошло гладко! — он "мило" улыбнулся и вновь ушел. Я обессиленно падаю на диван. Ну почему все считают, что держать от меня все в секрете было бы лучше?! Если бы я знала про папины долги, то Мелларк бы уже давно вил из меня веревки, но все оказалось не так. Мы наносим друг другу удары, и таких попыток на моем счету больше, да еще многие из них удачны! Теперь понятно, почему Хеймитч так странно вел себя, только я обещала разобраться и что? И ничего не сделала! Поздно что-либо исправлять. Что могут предъявить Мелларки для выплаты долга? По словам дяди, не только деньгами, а если в этом участвует и звезда нашей школы, то их методы явно извращены. Лучший вариант — если они попросят наличные, а худший — если вовлекут сюда мою семью! Не могу больше! Срываюсь и швыряю телефон. С треском он бьется об стену и падает на пол. Подхожу к туалетному столику и смотрю на свое отражение. Растрепанные волосы, чуть заметные подтеки туши и засос. Беру пудру и скрываю под толстым слоем косметического средства метку. Стираю влажными салфетками тушь и расчесываю колтуны. Вроде стала похожа на себя, вот только... Глаза не горят, нет того запала. Расческа разбивает зеркало, а стул летит вдоль комнаты. За что?! Беру маленькую сумку через плечо, одеваю лишь балетки и вылетаю на улицу. Ноги сами несут меня в парк. Парк, в котором я призналась в любви. Который всегда спасал меня от депрессий, который стал мне родным. Иду вдоль аллей и рассматриваю окружающих красоту, меня всегда притягивала естественность. Что может быть чище природы. Особенность этого парка в дереве, которое стоит в самом центре местности. Это ирис — тонкий ствол, устремленный ввысь, с раскидистой листвой. Вокруг ствола повязывают ленточки. Ходят поверие, что ирис — божье дерево, оно такое высокое, что может достать до ворот Божьих. Так вот, люди повязывают ленточки с вопросом, а мысленно просят того, чего хотят. Раньше я не верила в это, но времена меняются и человек вместе с ним. Беру фиолетовую ленточку и аккуратным почерком вывожу "За что?". А про себя прошу, чтобы я стала счастливой с любимым человеком. Большего мне и не нужно!

***

Только под вечер я прихожу домой. Но, кажется, обстановка там накаленная, слышен чей-то плач и чьи-то успокаивающие слова. Вдохнув свежего воздуха побольше, я вхожу в дом. Я всех узнала по голосу. Мама плачет! Бегу на кухню и, кажется, не вовремя. Мама бьется в истерике, а папа, обняв, пытается успокоить. Хеймитч с целой бутылкой виски или бренди, а Прим, оперевшись локтями на стол, закрылась ладонями лицо — тоже плачет. — Что случилось? — решившись, спрашиваю я. Все как по команде затихают и поворачиваются ко мне. — А, Солнышко, садись, — грустно улыбается дядя. — Пока не скажете, что произошло... — мой тон переходит на более грубые ноты. — Если хочешь упасть на пол, то стой, но послушай меня с первого раза хоть раз, натворила уже! Так что сядь! — прервав мою тираду, приказывает Хеймитч. Я повинуюсь. — Доченька, милая, я во всем виноват, прости меня, — начинает отец. — Дэвид, переходит ближе к делу, так будет легче всем, — говорит Эбернетти. Папа мнется, а мама вновь начинает реветь, по-другому не скажешь. — Понятно все с вами, — бурчит дядя и обращает свой взгляд на меня. — Днем я тебе говорил, что твой отец ездил на встречу. Еще я говорил, что беда может настичь нас всех. Ошибся, — я внимательно слушаю и жду решения, которое приняли Мелларки. — Я никогда не хотел для тебя такой судьбы. Но порой ты бываешь непослушной, пропускаешь советы мимо ушей и живешь по своим правилам. Мелларки поставили твоему отцу условия. Либо он отдает долг с процентами, что означало для вас отдать компанию Дэвида, продать ваш дом и добровольно вручить им все ваши сбережения, плюс минус сколько украшения из семейной реликвии, — какую сумму занял папа, что мы можем остаться бездомными. — Либо, — зачем томить себя в ожидании, лучше уж все и сразу. — Либо ты выходишь замуж за Пита Мелларка, — как гром среди ясного неба. Я хватаю воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. Где-то вдалеке я слышу всхлипывания матери, прощения отца, мольбы Прим и какие-то слова Хеймитча. Может, лучше повесится? Зачем мне такая жизнь под гнетом? Я хочу сбежать, но не могу — все тело будто сковало. В сознания меня приводит тряска. — Китнисс, Китнисс! — это Эбернетти. — Эй, решение за тобой. Дэвиду дали время подумать. — Это все? — Не совсем. Может это глупо, но ты сможешь развестись с Мелларком, если подаришь наследника. — А если эта будет девочка? — Тогда уже решать Питу. Но в большей вероятности, что он даст согласие на развод. Вот только и тут есть уловка: тебе больше нельзя будет видеться с ребенком и ты откажешься от него, — грубо говоря, я просто им нужна для хорошей родословной! Нет, я не хочу, чтобы мой ребенок жил в этой семейке, а тем более один. — Соглашайся, — говорю я в адрес отцу. — Я выйду за него, — к телу вновь приливает кровь, и я могу двигаться. И я пользуюсь этим, просто сбегаю.       Я не плачу, нет. Просто, обхватив коленки, качаюсь из стороны в сторону, как ненормальная. Мне можно. Моя жизнь закончена. Что от нее осталось? Возможно, только танцы. А если мой женишок запретит и это... Помимо всего прочего, согласие с их условиями негласно означало расставание с Гейлом. И так будет даже правильно. Я ему изменила, так что так будет правильнее. Только вот всю правду знать ему не обязательно... Одно знаю точно: я на всю оставшихся жизнь стану рабыней, которая с "гордостью" носит титул Миссис Мелларк. Надеюсь, что мой в скором времени муж будет "не верен" мне, и для своих потребностей все так же будет использовать своих подружек. — Ты как? — голос Эбернетти выводит из транса. — Нам всего лишь восемнадцать, какая свадьба? — пропуская вопрос мимо ушей, задаю свой. — Знаю, но, Китнисс... Я тебя предупреждал! Мелларк всегда добивается своего, а ты... ты оказалась крепким орешком. Ему не важно, как ты станешь его, главное, что будешь Его! — он прав, виновата в этом только я сама. Но и здесь есть положительная сторона: кроме меня никого этот приговор не затронул. — Хеймитч, я же смогу видеться с вами? — он понимает, что я прощаюсь. Ведь если Пит запретит и это, то боюсь я точно стану рабыней. — Солнышко, ты же можешь... — Нет! Я не окажу им такой чести! Рожать ему ребенка, это будет не честно по отношению к самому ребенку. Я не хочу, чтобы мой малыш стал таким же, как и его отец, — зло цежу я. — Ясно! Только вот, Китнисс, если уж ты и не отдалась ему просто так в руки, что раскисаешь сейчас? Наоборот, теперь можешь включить свою дерзость на полную мощность. Может, он не выдержит и бросит эту затею, — и опять дядя прав. Слишком рано опускать руки, игра только набрала обороты. И многое становится ясно. Понятно, почему на той фотосессии я снималась вместе с Мелларком, что на показах со мной рядом сидели или его представители или он сам. Раньше я не придавала всему этому значения, а зря. Он готовился к такой новости, все должно было быть осторожным, а не так, что в один прекрасный день все узнали про этот союз. Нет, разные снимки и новости, которые заставали меня в его обществе, говорили, что у нас отношения. А сегодняшние фотографии только подлили масло в огонь. — Только Гейлу ничего не говори, я сама все сделаю. — Хорошо, Солнышко! — дядя уже собирался выходить, но не удержался и обнял меня. Такое происходит очень редко. Еще один плюс в сложившейся ситуации.

***

      День не задался еще с утра. Ночью меня продуло, так что у меня нос заложило, в школе три теста, и все я завалила, а еще ведь нужно на работу... На работу к Гейлу. Дети, как всегда, рады меня видеть, нет, с ними мне определенно лучше. Все просят научить их станцевать хоть один из танцев в шоу Марка. Вот этим мы и занимаемся. С другими группами сложнее. Например, многие подростки пытались разглядеть место засоса, а взрослые просто кидали сочувственные взгляды, они знали, что мы с Хоторном пара. Конец дня, и осталось одно незавершенное дело. Аккуратно стучусь в дверь моего "начальника". С разрешения я вхожу в кабинет. — Привет, — говорю я, на что парень просто целует меня. Это только усугубляет положение. Я должна порвать с ним. Я не перенесу этого! — Я тут наблюдал, как ты занималась с младшими, и знаешь.... Ты стала бы прекрасной мамой для нашего ребенка! — все еще придерживая меня за талию, восхищенно говорит Гейл. Только этому не бывать, все решили за меня. А я ведь хотела стать матерью, жаль, что не стану. Собираю силу воли в кулак и вырываюсь из кольца рук парня. Тяжело и больно. Внутри будто вырвали сердце, я не смогу сказать этого... Но должна. — Кискис, что случилось? — недоумевая, делает шаг ко мне Хоторн. Я же отступаю. — Гейл, не надо, — голос подрагивает, ну и пусть, пусть знает, что мне тоже не хочется с ним расставаться. — Нам лучше больше не видеться, — отрывисто выдыхаю я. Дело сделано, только легче не становится, что-то не понятное происходит со мной, хочется кричать, выть. Это будто сон, кошмар, и я стою в надежде, что вот-вот проснусь. Да, только минуты идут, а я не просыпаюсь. — Мы должны расстаться? Китнисс, если к этому причастен Мелларк, я разберусь с ним! — Нет! Прошу, не усложняй все! — я должна... Ему больно, но он не оступится от меня. Поэтому нужно сделать решительный шаг. — Я... Я не люблю тебя, — Не верю! Ты никогда не умела врать мне. Китнисс, не надо. Помнишь, мы же хотели уехать в Бостон весной... — Да что же ты такой упертый! — мысли сами слетают с языка. Нужно что-то делать. — Я изменила тебе, переспала с другим, — но Хоторн не сдается и целует меня в губы. Лучше бы пощечиной наградил! — Мне с ним было хорошо! Отпусти меня, пожалуйста, — почему все так? Почему Гейл не слышит того, что я говорю? Я бы наорала на него, услышав такое. Наорала и пустила наши отношения на самотек! — Скажи, что ты меня не любишь еще раз, скажи, что я тебе не нужен! — напористо требует парень. Я лишь молчу. Я не могу этого сказать. — Так я и знал, так почему же мы не можем быть вместе? Я не выдерживаю и со слезами на глазах выкрикиваю то, что не должна: — Я выхожу замуж!