Чёрный ястреб

Сны были какие-то смутные, но в общем было спокойно. Вдруг всё почернело, и я почувствовал боль. Я кричал и кричал без остановки от боли, что пронзала каждый участок моего тела. «Я ничего не делал, пожалуйста, не надо! Пожалуйста, Натаниэль, не надо, мне больно!» Перед глазами была пелена из крови, и только боль пронзала меня всего, и хотелось её прекратить, чтобы больше не чувствовать, тот холод и боль, что была невыносима. И вот наступила темнота, опять меня кто-то звал, и я знал, что пойду на голос, что не могу не пойти, ведь он мой хозяин. И я проснулся. Мой хозяин сжимал меня в объятиях и укачивал, только не понятно кого – меня или себя. В его взгляде был страх. Почему же, я что-то сделал не то? И только я хотел спросить его, как он меня перебил: - Все хорошо, просто дурной сон. Спи, Дамиан. Странно, он знает мое имя, а я его - нет, но я вспомнил сон, имя всплыло само - Натаниэль. Какое красиво имя, я так и катал его на языке: Натан, Тани, какие красивые звуки! Но, конечно, я не позволю себе так звать его, но так хотелось. Я уснул и больше мне ничего не снилось. Проснулся я рано, но хозяина не было рядом. И опять было холодно, но, стиснув зубы, я оделся и вышел из комнаты. Хозяин, оказывается, был в ванной. Надо помочь, ведь я хороший слуга. Я вошёл в ванную, которая была в два раза больше моей комнаты, и такая красивая, что я сначала загляделся на белизну плитки и красивую ванну на львиных лапах. Хозяин сидел в ванне, прикрыв глаза, а его волосы, словно шелк, струились на пол. Мне показалось это не правильным, чтобы такая красота была на полу. Подойдя к нему, я сел на колени и, взяв волосы в руки, понюхал их. Они пахли медом и травами, как и сам хозяин. Сначала он вздрогнул от моего прикосновения, но потом расслабился. А я был рад, мне стало тепло. Странно, как только я дотрагиваюсь до него, тот жуткий холод пропадает. И становится так тепло и правильно. У него такие красивые волосы, что я просто наслаждался ими, они, словно шёлк, просачивались сквозь пальцы. Тяжело, наверное, ухаживать за такими одному, но теперь у него есть я. Я так замечтался, что чуть не пропустил стон хозяина - оказывается, ему нравится, когда ему массируют голову. Ну что ж, запомним, мне надо о нём заботиться. Попросив встать его в ванной, я начал мочалкой мыть его ноги… Они такие красивые, мускулистые, сразу видно, что это ноги настоящего воина. Потом, чуть сжав мочалку, я начал мыть его руки и грудь. Какое же у него красивое тело, просто сказка! Кинув мочалку в ванну, я намылил руки и провёл по всему телу и, услышав стон, поднял глаза на хозяина и увидел там искры наслаждения. Ему нравилось то, что я делал, а я был счастлив. Взяв кувшин, я ополоснул его и подал большой белый халат. Выйдя, я был доволен собой, что смог помочь моему хозяину. Но тепло сразу же пропало и стало опять плохо. Как можно чаще я пытался до него дотрагиваться, было невыносимо постоянно ощущать холод. Сначала я боялся, что он будет против, но после нескольких прикосновений я успокоился. Казалось, что и ему это необходимо, он сразу расслаблялся, а на губах появлялась чуть заметная улыбка. Целый день я пытался сделать всё, чтобы ему было хорошо, и, кажется, мне это удавалось: он всё чаще улыбался и уже сам брал меня за руку. Вечером он попросил меня посидеть в комнате, а сам стал ждать кого-то. Но, видно, он понял, что без его прикосновений мне плохо и, сильно натопив камин, принёс мне тёплое одеяло. Но этого мне мало, нужен был он, но я терпел. Услышав, что кто-то зашёл, я не смог удержаться и не послушать. А вдруг я узнаю что-то, что мне поможет быть лучшим слугой? Выглянув из комнатки, я увидел красивого мужчину с короной на голове. Мне не понравилось, как он обнял моего хозяина, но я взял себя в руки и стал слушать. - Я не узнаю тебя, мой друг, ты словно поменялся за последние дни. - А что, я не должен был измениться? После того, что я сотворил, я вообще не достоин носить титул советника, - в голосе хозяина звучала грусть. - Ты понимаешь… если бы ты не зашёл, то я бы просто убил его. И ладно бы, если я бы его допрашивал, и он не говорил, но ведь я не задал ни одного вопроса! - Как это — не задал? Я думал, он тебе что-то сказал, и поэтому ты с катушек слетел. - А вот так, ваше величество. Ни одного! Я просто пристегнул его к стене и лупил до тех пор, пока он не издал вопль. Я не понимал, что ошейник его поддерживает в сознании и немного подлечивает, хотя обычно все начинают кричать после 10-ого удара. Смотритель сказал, что я нанес больше 50 ударов. Ты в это можешь поверить? Больше 50! Да он мертв должен был быть после 30, а он чувствовал абсолютно всё. Я чувствую себя животным после того, что сделал. Ну, не мог я в здравом уме сотворить такое. - А кто сказал, что в здравом, а? - О чем ты? - Наш маг, когда обследовал твоего раба, увидел на тебе остаточные нити заклинания усиления эмоций. - Это мог сделать только Эдмонд, его надо срочно найти. - Нашли уже твоего любовничка с перерезанным горлом за дворцом. - Всё равно это не оправдывает того, что я натворил даже под заклинанием. Я его в прямом смысле уничтожил. Ты видел его глаза? Они пустые, там нет ничего, кроме подчинения моим приказам. Как маг сказал: на той стороне осталась его личность, а поскольку вернуть-то мы его вернули, нужно было что-то, и ошейник с рунами подчинения сделал его рабом. А ещё ему вечно холодно, только когда я дотрагиваюсь, он перестает дрожать. Это потому, что нет души. Он бездушная послушная кукла. Ты понимаешь, что я натворил? - хозяин чуть не орал на своего собеседника. - Тебе ведь принесли доклад уже по нему. Ты понимаешь, что это всё подстава? И в его стране, и тут его хотят убить и причем чужими руками. Он равен мне по положению, а уж боевых наград и того больше. Он воин-стратег, я его превратил в ничтожество без своего я. Я не могу так, мне надо что-то сделать, я хочу вернуть его прежнего! - А зачем? Всё равно от ошейника ты его освободить не сможешь. Ты хочешь, чтобы он мучился, считая себя рабом? Так он хоть счастлив. Ты представь: если бы ты был на его месте, ты бы выдержал? Каково это - всё осознавать и при этом ничего не можешь сделать? Я увидел ужас на лице хозяина, плечи его опустились, и он упал в кресло как подкошенный. Мне стало больно от его вида. Вся его поза показывала как ему плохо. Вся моя натура хотела рвануть к нему и прижаться к ногам, чтобы ему стало легче. К его собеседнику я испытывал ненависть, причем настолько сильную, что самому стало страшно. Ведь именно он довёл моего хозяина до такого состояния. Надо оградить его от хозяина, а то потом будет трудно привести его в хорошее настроение. - Нет, я так не могу, он должен быть нормальным. - А вот теперь ты действительно чудовище! Ты думаешь только о себе, а каково ему будет быть твоим рабом после того, как он всё вспомнит? - хозяин аж вздрогнул, но глаза его горели решимостью. И тут я понял, что это они про меня говорили, и что хозяин хочет сделать что-то, за что я потом его возненавижу. Нет, я не хочу, я хочу быть рядом с хозяином, он хороший, от него исходит тепло. Как же он не понимает, что я счастлив, мне кажется, что до этого я никогда не был так счастлив. Сейчас мне хорошо, тепло, и я не хочу всё это терять. Это просто не справедливо, почему он решает всё за меня? Хотя о чем я говорю? Я всего лишь раб, кто будет спрашивать мнение раба? В душе опять стало тоскливо и горько. За что? Я ведь всё делаю, чтобы он был счастлив, а он за это хочет лишить меня тепла. По моим щекам текли слёзы, мне было больно от несправедливости. Уйдя на свою кровать и закутавшись в одеяло, я беззвучно плакал, не хотелось никого видеть. Я услышал, как гость хлопнул дверью. В комнату зашёл хозяин и сел рядом со мной. Видно, он почувствовал, что мне плохо, и притянул к себе, обнимая. Подняв на него взгляд, я заметил, как он вздрогнул. Отвел глаза в строну, а руками ещё сильнее прижал меня к себе. Мне было так хорошо, не хочу ничего менять. - Я тебе помогу, подожди немного и будет всё как раньше, – я не знал, как раньше было, но почему-то не хотел этого. Слёзы, что чуть подсохли, опять полились из глаз. - Пожалуйста, хозяин, не надо, прошу вас, я не хочу, пожалуйста, я буду лучше стараться, чтобы не расстраивать вас, и у нас всё будет хорошо! Я сильнее прижался к нему. Мне было страшно, что накажет меня за дерзость, но то, что он собирался сделать, было в сто раз хуже любого наказания. Он застыл в моих объятиях, но потом твердо сказал: - Нет, я верну тебе память, а уж потом будем решать всё остальное.