White Nights/Белые Ночи

Чарльз       Пробуждение Чарльза было неспешным и ленивым. Воспоминания о вчерашнем навалились на него вместе с ворохом ощущений: мягкостью меха и одеял, под которыми он спал; слепящим солнцем, чьи лучи теперь проникали сквозь щели тяжёлых штор и плясали на постели; мускусным запахом альфы, а также неотступной болью в заднице, которой вчера порядком досталось.       Чарльз нутром чуял, что ещё очень рано, и до обычного времени подъёма оставалось несколько часов сладкого сна. Но безжалостный дневной свет этих мест притуплял чувство времени, так что ему пришлось положиться на собственные ощущения.       Чарльз вытянул босые ноги поверх шкур и судорожно втянул воздух, когда зад снова пронзила боль. Это окончательно сбросило остатки сонливости. Омега приоткрыл глаза и тут же застыл, обнаружив рядом с собой новоиспечённого супруга. Разум спящего дышал такой тишиной и спокойствием, что Чарльз без труда уловил лёгкую рябь его сознания.       Лицо Эрика отражало ту же безмятежность, резкие черты смягчились, и от этого он выглядел не моложе, а скорее… умиротворённым? Ресницы были по-девичьи длинными и бросали густую тень на щёки, а губы не кривились в усмешке.       Эти губы в дюйме от его собственных, капли пота падают со лба Эрика на его лицо, горячее влажное дыхание на коже Чарльза, и он сам, распростёртый на постели, раскрывшийся, принимающий в себя толчки…       Чарльза обдало жаром. Он вздрогнул, но явно не из-за тонкого одеяла. О боги.       Со всей возможной осторожностью Чарльз перевернулся на спину, затем на бок, подальше от Эрика, и закрыл глаза, пытаясь стереть из памяти воспоминания о том, каково это – быть настолько беззащитным, настолько открытым для другого человека. Его дыхание участилось, сердце сбилось с ритма. Это было… иначе в сравнении с тем, чего ожидал Чарльз. Тело лучше его самого знало, что делать, и реагировало на близость альфы инстинктивно. Чарльз принимал в себя член Эрика и испытывал удовольствие вместо боли, голод вместо отвращения. Даже когда Леншерр стал насмешничать над ним, желание затмило гордость.       Чарльз тряхнул головой: не об этом сейчас стоило думать. Он мысленно вернулся к их соглашению, обдумывая его со всех сторон.       Первое: Эрик понял, что граф Ксавьер – не изнеженный тупица. Крайне удачно, теперь Чарльз мог не изображать из себя идиота и не обдумывать каждое слово трижды только потому, что «пустоголовый Чарльз такого бы не спросил». Очко в его пользу.       Второе: если Эрик сдержит своё слово, Чарльз получит долгожданную свободу. Что бы Эрик ни думал об условии Чарльза, – а тот дал понять, что считал его крайне глупым, худшим выбором из возможных, – это существенно упростит воплощение его замысла. Конечно, Эрик понятия не имел о его истинных целях. Наверняка альфа решил, что Чарльзу взбрело в голову выбирать себе одежду или направление для прогулки, благо до этого он ясно дал понять, какого придерживался мнения о южных омегах. Но всё это не имело никакого значения, пока Эрик держал своё слово. По опыту Чарльза, многие альфы почти не придавали значения мнению своих омег: они просто делали, что вздумается, и плевать хотели на возражения. Кроме того, когда все гости разъедутся, Чарльз останется один в окружении северян. Тогда он никак не сможет выдать секрет Эрика, даже если захочет. Следовало выждать и убедиться, что Эрик сдержит данное обещание. В конце концов, дела всегда говорят о человеке больше слов.       Чарльз подложил руку под голову, и перешёл к третьему, пожалуй, самому важному факту: Эрик Леншерр, Железный Герцог, второй человек в королевстве, а теперь и муж Чарльза, оказался северянином – Frjälsman*, как он сам себя называл. И это, вынужденно признал Чарльз, стало для него полной неожиданностью.       Один этот случай продемонстрировал, насколько малы и обрывочны были познания Чарльза о событиях здесь, на Севере, во время завоевания. Очевидно, события той войны имели куда более сложные причины и последствия, чем ему представлялось. И всё же он не имел ни малейшего понятия, какие именно, равно как не имел разумных объяснений тому, как герцогу целой области, сыну одного из самых выдающихся полководцев Юга, удавалось столько лет скрывать свою принадлежность к варварам от королевского двора. Но если кто-то раскроет тайну Эрика, то всё пойдёт прахом. Будущее их детей окажется под угрозой, а ведь именно оно представлялось Чарльзу неопровержимой выгодой этого брака. Вывод напрашивался сам собой: необходимо было как можно больше узнать об истории этих земель, и поскорее. Так у него появится дополнительный рычаг давления на Эрика, да и действовать он сможет увереннее, вооружившись этими знаниями. Кроме того, придется тщательно следить, чтобы события развивались в выгодном им обоим направлении.       Однако между размышлениями о возможном наследии герцога Леншерра Чарльз невольно возвращался мыслями к члену Эрика в собственной заднице и упустил момент, когда постель позади него просела. Одеяла по чьей-то милости соскользнули с плеч, а затем сухая мускулистая рука обхватила его за талию и потянула назад, прижимая к горячему телу.       – О, ты всё ещё здесь, – от низкого, вибрирующего тембра по телу пробежали мурашки. Голос прозвучал сонно, похоже, Эрик только что проснулся.       – Всё ещё здесь, – эхом отозвался Чарльз. Эрик наверняка почувствовал его дрожь, грудь альфы теперь соприкасалась со спиной Чарльза.       Должно быть, ему почудилась насмешка в голосе Эрика, когда тот спросил:       – Замёрз, не так ли? – и развернул Чарльза к себе лицом, его рука ещё удерживала омегу рядом.       Теперь они лежали вплотную, лицом к лицу, ноги переплетены. Эрик смотрел на Чарльза в упор, но теплее, чем вчера, с сонной ленцой.       Чарльз сердито поджал губы. Он попытался приподняться и оттолкнуть Эрика, но рука на его талии напряглась, и Чарльз, поняв намёк, остался на месте.       – Доброе утро, – заговорил он вместо того, чтобы двигаться. – Если это можно назвать утром, раз уж такого времени, как ночь, здесь не существует.       – Четыре часа утра по южному времяисчислению, – Эрик изогнул губы в том, что с равной вероятностью могло быть и насмешкой, и улыбкой. – Лето, мой дорогой супруг. Поверь, когда наступит зима, твоя потребность в темноте удовлетворится сполна.       Боги. Даже от одной мысли об этом Чарльзу стало дурно. Он слышал о северных зимах достаточно, чтобы тут же пожелать бесконечного лета. Чарльз поёрзал и скривился от неприятного ощущения. Боль почти ушла, но он чувствовал себя грязным после вчерашнего.       – Тогда, возможно, ты отпустишь меня, чтобы мы оба могли поспать? Всё равно ещё слишком рано для подъёма.       Эрик смерил его долгим взглядом, и Чарльз вдруг как никогда отчётливо ощутил их разницу в возрасте. В комнате повисло напряжённое молчание. Эрик едва заметно дёрнул уголком губ, будто подавил улыбку, и вернул лицу нейтральное выражение. Он перевёл взгляд с лица Чарльза ниже. Ради всего святого, что творится у него в голове? Чарльз начинал понимать, каково это – не знать, о чём думает другой человек.       – Да, – согласился Эрик, в то время как его рука забралась под одеяло и скользнула по обнажённой спине Чарльза ниже, к ягодицам, – но тебе стоит начать перестраиваться. Обычно я просыпаюсь примерно в это время, и не думаю, что тебе стоит валяться в постели целыми днями. Думаю, как независимый омега, ты согласишься со мной.       Внимание Чарльза резко переключилось с собственных ощущений на слова супруга, он нахмурился и упёрся ладонями Эрику в грудь.       – Как независимый омега, я заслуживаю права не вставать в такую рань, – он предпочёл проигнорировать то, как напряглись мышцы под его пальцами. – Семь утра это страшная рань для кого угодно, кроме фермеров и сумасшедших.       – Если хочешь, можешь спать до семи, – Эрик явно не впечатлился протестом Чарльза. – Но я тренирую своих людей в пять утра, когда никому нет дела до церемоний, а ты, как и сам мог заметить, ещё не забеременел.       Чарльз немедленно ощетинился. Значит, такова эрикова версия независимости – действует до тех пор, пока не касается самого Эрика.       – И какое отношение это имеет ко времени моего пробуждения?       – Наше соглашение, если ты помнишь, – Боги, Эрик явно наслаждался ситуацией – его выдавали интонации и сквозившее во взгляде удовлетворение. – Ты пообещал мне наследников, и у тебя нет никаких причин отказываться от утреннего секса. Если мне не изменяет память, а она мне не изменяет, я сказал вчера, что ещё не решил, трахну ли тебя утром. Что ж, теперь я определился.       Всё нутро Чарльза запротестовало. Но он заключил соглашение, и отказ от обязательств, какими бы они ни были, приведёт к тому, что Эрик откажется от выполнения своих. Чарльз скрипнул зубами и неохотно поинтересовался:       – Полагаю, мне будет разрешено снова уснуть после?       – Разумеется, – ответил Эрик с таким видом, будто делал Чарльзу огромное одолжение. – Хотя, я предпочёл бы, чтобы сначала ты принял ванну – было бы жаль испортить мех. В конце концов, теперь это наша общая собственность.       Да пошёл ты, – мысленно ответил Чарльз, но тело внезапно проявило интерес к перспективе секса, и вслух он сказал другое:       – Хорошо. Трахни меня, и я снова лягу спать.       – С твоего позволения, – почти учтиво откликнулся Эрик, и снова уложил омегу к себе спиной, пресекая все попытки сохранить дистанцию. Раньше Чарльзу казалось, что в случае чего он всё же сумеет постоять за себя, но теперь все его иллюзии развеялись как дым. Эрик обращался с Чарльзом так, словно тот весил не больше пушинки.       Чарльз подозревал, что Эрик так нетороплив исключительно для того, чтобы лишний раз подчеркнуть своё превосходство. Грубоватая от мозолей ладонь альфы беспорядочно ласкала его тело, пока другая коротко задела соски, спустилась ниже и остановилась на изгибе бедра, совсем рядом с членом. Эрик обнял его за талию и привлёк к себе. Его член встал только наполовину, но Чарльз чувствовал, как он твердеет, пока Эрик лениво двигал бедрами, скользя головкой меж ягодиц.       Чарльз закусил щеку. Ни к чему издавать звуки, которые Эрик мог принять за поощрение. Но пьянящий запах возбуждения альфы разливался в воздухе, и тело Чарльза отвечало ему: сердце стучало так громко, что он мог ощутить биение пульса в венах на запястьях, шее и в собственном члене, прилипшем к животу.       – Хороший мальчик, – Эрик усмехнулся, убрал руку с бедра Чарльза и обхватил ладонью основание его члена.       – Ох! – как тут было не среагировать. Чарльз инстинктивно попытался насадиться и резко выдохнул, когда в паху сгустком жара вспыхнуло удовольствие. Запах альфы окутывал его, и это странным образом вызывало ощущение безопасности. Эрик коленом подтолкнул его бедро, заставив развести ноги, и мягко толкнулся навстречу.       Вопреки сказанному Чарльзом прошлой ночью, то, что прижималось к его входу, было отнюдь не маленьким. Наоборот, по ощущениям член Эрика казался огромным – тот лениво двигал бедрами вперёд и назад, скользил головкой между ягодиц Чарльза, давая ему в полной мере ощутить длину, жар и твёрдость. Чарльз непроизвольно представил, как этот член снова окажется внутри него, и сдавленно застонал.       – Знаешь, – заметил Эрик почти светским тоном, продолжая неспешно дрочить Чарльзу, – ты поразительно отзывчив для того, кто лишился девственности всего двенадцать часов назад. Ты всегда такой чувствительный? Или просто не привык, чтобы к тебе кто-то прикасался?       Чарльза обдало стыдом, и молча он уткнулся в подушку так, чтобы Эрик не заметил его пылающие щеки. К чёрту гордость, ему было так хорошо, а тот факт, что Эрику нравилось насмехаться над этим, необъяснимым образом придавал остроты ощущениям. Тело Чарльза просто пылало от возбуждения.       – Ну конечно, – Эрик продолжил говорить так, будто Чарльз ответил ему. – Стыдно. Всё это просто невероятно стыдно. Я забыл, – он сделал какое-то движение ладонью, от которого Чарльз чуть ли не извивался, пытаясь прижаться к Эрику таким образом, чтобы тому пришлось войти в него и начать двигаться. – Полагаю, очень скоро ты начнешь думать иначе. Жизнь среди дикарей, и всё такое…       Бесцеремонность Эрика возмутила Чарльза настолько, что он не выдержал.       – Если ты не будешь так груб, – его голос чуть подрагивал, – тогда, возможно, мне будет не так стыдно.       Чарльз тяжело дышал. Едва сдерживая удовольствие, его анус увлажнился и запульсировал, и он с внезапной ясностью понял, как ему нужно, чтобы Эрик снова вошёл в него, заполнил до конца. Но он заставлял себя говорить как можно ровнее, невзирая на стимуляцию.       – Как ты можешь утверждать, что я не должен стыдиться, а потом разговаривать со мной, будто я шлюха?       Стоило Чарльзу заговорить, как член Эрика дёрнулся. Рот альфы был совсем у его уха, и он ясно слышал, как тот резко выдохнул сквозь зубы. Похоже, Чарльз, сам того не ведая, нащупал уязвимое место в броне своего мужа. И это оказалось что-то серьёзное, хотя Эрик говорил почти нежно:       – Но ты и есть шлюха. Мы оба такие. Продаёмся за определённую цену, молчим о своих сокровенных тайнах и желаниях, манипулируем друг другом любыми средствами. Глупо прикидываться, что это не так.       Ох, черт возьми, это была ошибка. Чарльз сбросил руку Эрика со своего члена, и попытался высвободиться. Злость закипала внутри него, заменяя удовольствие, и эта злость придала ему сил.       – Отпусти меня, – выплюнул он и разразился проклятиями, когда альфа силком вернул его обратно, но сопротивляться не бросил. – Если ты и дальше собираешься вести себя как последняя сволочь, то я лучше вернусь в чертов Вестчестер пешком!..       Эрик рассмеялся, и Чарльз с удивлением отметил, что этот смех… В нём не было ни намека на злость, уже хорошо. Здесь крылось нечто другое. Нечто более яркое. Счастье? Нет. Нет… Удовлетворение. Эрик отпустил его, но только для того, чтобы тут же толкнуть на постель, навалиться сверху и впиться поцелуем. Услыхав сдавленное чарльзово мычание, Эрик откровенно ухмыльнулся.       Чарльз разозлился настолько, что плюнул бы ему в лицо, будь его рот свободен. Эрик целовал его глубоко и сильно, положив руку Чарльзу на затылок и всем своим весом придавив к кровати. Чарльз оттолкнул его, но тщетно, и не сдержал задушенного, злого всхлипа. Не задумываясь, он вонзил зубы в чужой язык.       Эрик издал болезненный звук, отшатнулся и осел на пол. Замешательство в его лице сменялось возмущением.       – Какого чёрта!.. За что?! – и затем недоумённое: – Что не так?       Освобождённый, Чарльз сел, так и не разжав кулаки.       – Ты не будешь называть меня шлюхой, – резко произнёс он и запоздало осознал, что подтолкнуло его воспротивиться запаху альфы: опустошенность и боль от мысли, что он вообще не должен был подпускать Эрика так близко. – Ты не можешь назвать меня так, а потом просто рассмеяться и попытаться снова насадить меня на свой член.       – Это что, и есть… – начал было Эрик, но остановился. Вздохнув, он покачал головой, хотя остаточное возбуждение всё ещё витало в его запахе. – Я не смеялся над тобой, – пояснил он, поразмыслив, и впервые его слова звучали просто и искренне, а не резко, настороженно или с издевкой. – Я не хотел оскорбить тебя.       Чарльз понятия не имел, что ему с этим делать. Он настороженно посмотрел на Эрика, пытаясь угадать намерения супруга, но шельмовство с телепатией его избаловало, а Чарльз никогда не был хорош в том, чтобы читать по лицу. Поколебавшись, он склонил голову:       – Я принимаю твои извинения.       Было странно сидеть вот так, нагим как младенец, перед чужаком. Чарльз чувствовал, как щеки заливала краска стыда, но из упрямства заставил себя замереть как есть. Он не даст альфе понять, как сильно смущён на самом деле. Он должен показать Эрику, что не боится.       – Ты можешь хотя бы в постели притвориться, что хорошо ко мне относишься? – нарочито спокойно спросил Чарльз, подозревая, что легкая дрожь подбородка всё же испортила впечатление.       Эрик до сих пор выглядел ошеломлённым, но быстро справился с эмоциями.       – Да, – ответил он после паузы, – да, могу.       Но не двинулся с места, соблюдая дистанцию между ними. Казалось, альфа вообще не собирался притрагиваться к Чарльзу снова.       За время их короткой перепалки у Чарльза упало почти наполовину, и не только у него. Быстрый взгляд на Эрика подтвердил предположение – его член вытянулся вдоль бедра.       – Хорошо, – выдохнул Чарльз, – хорошо.       И медленно, не сводя с Эрика глаз, вновь улегся на постели. Он скользнул локтями по мягкому меху, ворочаясь, пока не вернулся в ту же позу, на которой их мирное сосуществование прервалось.       Тишина.       Чарльз выждал ещё немного и обернулся через плечо. На лице Эрика отразилось понимание:       – О, так ты всё ещё хочешь, чтобы я?..       С достойной королевского театра бравадой Чарльз выдал многозначительное:       – Ну, я же не смогу забеременеть сам по себе…       Пару минут назад Эрику хватило совести устыдиться, но сейчас он без долгих раздумий опустился на одеяла рядом с мужем. Чарльз чувствовал прикосновение костяшек пальцев к коже, пока Эрик дрочил себе, возвращая ушедшее было возбуждение. Это не заняло много времени.       Чарльз не стал трогать себя. Вместо этого он закрыл глаза и просто ждал, пока Эрик не придвинулся к нему вплотную, после чего подтянул колени к груди, облегчая тому задачу. Когда головка все же проникла в него, Чарльз закусил губу. Эрик выждал несколько мгновений, толкнулся снова. Тугие, влажные от смазки мышцы неохотно впустили член внутрь.       Раньше Чарльзу и в голову не пришло бы, что для него это тоже могло быть приятно. Однако ощущение заполненности было настолько правильным, что вырвало у него низкий стон, когда Эрик вошёл глубже. Дыхание альфы прерывалось и оставляло невидимый след на шее. Он дотянулся до члена Чарльза, обхватил и принялся умело двигать ладонью.       Чарльз перестал сдерживать себя, когда Эрик взял медленный, глубокий темп. Тот вышел, а затем одним толчком заполнил Чарльза целиком, и снова, и снова… В этот раз Эрик был таким чутким, и Чарльз чувствовал себя очень – ох – очень хорошо, внизу живота всё будто плавилось. Он ощущал жар чужого тела позади себя, внутри себя, слышал звонкие шлепки бёдер Эрика о собственную задницу. Медленно, боясь отказа, Чарльз обнял его одной рукой. Он чувствовал, как перекатываются мышцы на чужой спине, и прижался ещё теснее.       Но Эрик не возражал – он простонал в ответ на это движение, дёрнул бёдрами, вбиваясь в Чарльза ещё сильнее, смазанно поцеловал между лопаток. Как это отличалось от прошлой ночи, когда Чарльз чувствовал, что им управляли, манипулировали, даже если получал удовольствие. Опасно, когда Эрик трахал его вот так, прислушивался к нему, будто у Чарльза был шанс стать чем-то большим, нежели постельная игрушка.       Они двигались в унисон безумно, безумно долго, и, наконец, ощущение подступающего оргазма стало невыносимым, и Чарльз снова задыхался, стискивая член Эрика внутри себя. Он наклонил голову, обнажая мягкое белое горло.       – Пожалуйста…       Рука на его члене ускорилась, и, если Чарльз не ошибся, у Эрика начал набухать узел. Прошлой ночью он почти не обратил на это внимания – узел появился перед тем, как альфу настиг оргазм. Тогда он ощутил лишь невыносимое удовольствие от того, как узел всё время касался какой-то горячей точки внутри него.       Эрик покрывал его шею то ли укусами, то ли поцелуями. Боль была, но её будто притупили, а вот на коже точно останется след. Метка, знак принадлежности. Чарльз слышал тяжёлое дыхание Эрика над собой, и он определенно… Член внутри него увеличился в размерах, растущий узел растягивал Чарльза до предела. Эрик продолжал ритмично вбиваться в него, и когда он вошёл по самые яйца, стенки прохода сузились, не давая члену выскользнуть наружу. Узел теперь непрерывно давил на ту самую точку внутри тела Чарльза, пока агония наслаждения не заставила его кончить с хриплым вскриком. В этот миг Эрик с силой сомкнул зубы на его шее и излился внутрь, едва ли не рыча, заполняя его липкой горячей влагой. Всё ещё нависая над Чарльзом, Эрик опустил руку ниже, собрал в ладонь лужицу спермы. Пока Чарльз пытался перевести дыхание, Эрик размазал семя по его животу, лениво выводя пальцами круги вокруг пупка.       В этот раз прошла, должно быть, четверть часа, пока узел уменьшился настолько, чтобы Эрик мог вытащить член из задницы Чарльза. Ни у одного из них не осталось сил на разговоры. Они просто лежали, переплетясь руками и ногами, разгорячённые, едва способные дышать. Рука Эрика задержалась на животе Чарльза, прежде чем он опустил пальцы на подбородок омеги, мягко надавил, разворачивая его к себе, и утянул в поцелуй. Жест вышел почти целомудренным, если забыть о том, что из Чарльза начала вытекать сперма, а комната пропахла сексом и увядшими лепестками роз.       Наконец Эрик отстранился, но Чарльз не спешил открывать глаза. Он смаковал это мгновение, так как знал: стоит им заговорить, сдвинуться с места, и странное чувство разрушится, как бы Чарльзу не хотелось обратного. Когда он разомкнул веки, Эрик снова пялился на него с нечитаемым выражением лица.       – Как насчёт ванной? – спросил Чарльз.

~*~

      Эрик поднялся с кровати. Волшебство момента улетучилось, будто его и не было, все движения альфы снова были пронизаны ошеломляющей уверенностью в себе.       – Пойдём, – он поманил Чарльза за собой, в другую комнату их покоев, но руки не предложил. Да что там рука, Эрик даже не потрудился одеться. Его худое, жилистое тело сияло наготой, а в движениях сквозила хищная грация дикого животного. Чарльз следил завороженно, не в силах отвести глаз.       Нет, так не пойдет. Эрик назвал тебя шлюхой, напомнил себе Чарльз, слезая с кровати и гримасничая из-за хлюпающего звука. Ему нравишься не ты, ему просто нравится тебя трахать. Но Чарльз, по крайней мере, был достаточно цивилизован, чтобы подобрать свою рубаху с пола и набросить на себя.       Когда он босиком вышел в смежную комнату, Эрик ждал его там с выражением нетерпения на лице. Увидев рубашку, Эрик приподнял брови.       – Тебе придётся снова снять её, – заметил он.       Чарльз ответил ему тем же жестом.        – Это какая-то северная традиция – заставлять своего новоиспечённого супруга разгуливать по замку обнажённым, чтобы каждая судомойка могла пялиться на него? Ванные находятся внизу, а мы под самой крышей. Не знаю, как ты, а я предпочёл бы одеться.       – Что? – недоумённо переспросил Эрик, но затем понимающе усмехнулся. – О, нет. Нет, у меня есть собственная купальня, на крыше. Туда ведёт потайная лестница, пройти по которой сможем только мы. Никто не увидит тебя обнажённым – кроме меня, конечно, – едва заметная улыбка играла на его губах. – Думаю, в этом ты можешь мне довериться, не так ли?       – На крыше? Снаружи?       – Никто, кроме нас, не сможет попасть туда, – повторил Эрик, – и оттуда открывается прекрасный вид.       Прекрасный вид вечномёрзлых северных земель, – подумал Чарльз, но вслух ничего не ответил, потрясённый одной перспективой купаться на морозе.       Эрик не дождался ответа и направился к двери в самом углу комнаты. По логике вещей та должна была вести в спальню. Ранее Чарльз уже обратил внимание на выступ стены в отведенной под неё комнате. Он думал, там пролегали трубы отопления, но предположение оказалось неверным – за дверью скрывалась лестница.       – Пойдём. Скрепя сердце, Чарльз подчинился, но рубашку не снял. Если уж они идут наружу, то даже такая смехотворная защита от холода будет лучше, чем вообще никакой. Лестница была узкой и неосвещенной, и Чарльз всерьез опасался свернуть себе шею, сделав один неосторожный шаг. Наконец, Эрик толкнул дверь наверх, и в темноту коридора пролился бледный свет. Теперь Чарльз мог различить очертания ступеней. Проникший внутрь вместе со светом холодный воздух заставил его покрыться гусиной кожей. Но когда он поднялся на крышу, то вынужден был признать, что впечатлен.       Площадка, широкая и ровная, с трёх сторон была ограждена невысоким парапетом. Четвертая сторона упиралась в отвесную скалу, вздымавшуюся высоко над их головами, и Чарльзу даже казалось, что в какой-то момент она может упасть прямо на них. Бурлящий водопад закрывал от них большую часть склона, брызги от него долетали аж до дальнего края площадки. Сам поток воды обрушивался в вырезанный в скале бассейн. Водяная пыль в воздухе переливалась всеми цветами радуги от каждого солнечного луча.       – Итак, – Эрик стоял, скрестив руки на груди, с крайне самодовольным видом. – Что скажешь?       Туман оказался на удивление тёплым. Чарльз чувствовал, как его рубашка впитывала влагу – она потяжелела и липла к телу.       – Это просто дико, – наконец выдавил он.       Эрик усмехнулся, а Чарльз подошёл к самой кромке бассейна и попробовал ногой воду, пытаясь определить температуру. Она была горячей, очень, но грязному и вспотевшему Чарльзу пришлась в самый раз. То, как эта вода попадала сюда из-под земли, до сих пор казалось ему чистым безумием.       В воздухе чувствовался сильный запах серы, но Эрик, кажется, и вовсе не обращал на это внимания. Он вошёл в невозможно голубого цвета воду и поплыл к противоположному краю бассейна. Там, прямо под поверхностью, в горной породе были вытесаны скамьи. Эрик расположился на одной из них, откинул голову на каменный бортик и прикрыл глаза.       Теперь, когда тот не смотрел, Чарльз быстро стянул с себя рубаху. Солнце на мгновение позолотило его обнажённое тело, прежде чем он последовал за Эриком в воду и нырнул, когда стало достаточно глубоко.       Под водой шум водопада стал ещё громче, но все остальные ощущения притупились. Перед тем как всплыть и глотнуть воздуха, Чарльз остался наедине с самим собой. Он медленно дрейфовал у самого дна бассейна, расслабляясь в тёплой воде и пуская редкие пузырьки из ноздрей.       Когда он вынырнул, Эрик наблюдал за ним, но Чарльз предпочёл проигнорировать это. Он медленно подплыл к водопаду, а обретя под ногами дно, выпрямился и подставил ладонь под струи воды.       – Тебе нравится? – голос Эрика был странно тихим. Чарльз спиной чувствовал на себе его взгляд.       – Это твоё особое место, верно? – ответил он вопросом на вопрос. Чарльз запрокинул голову и посмотрел наверх, на скалу над ними, пытаясь увидеть, где прозрачное небо встречалось со снегами на её вершине. – Место, куда ты приходишь, чтобы побыть в одиночестве?       Чарльз уже не чаял дождаться ответа, но затем услышал едва различимое:       – Да.       Он обернулся и едва успел разобрать на лице Эрика странное выражение, которое тут же исчезло. Чарльз подавил разочарованный вздох. Сейчас он отдал бы всё на свете, лишь бы узнать, что это было. Но разум альфы, как и прежде, оставался скрыт от него ментальными стенами, поэтому Чарльз честно признался:       – Да, мне нравится.       Эрик никак не отреагировал – не ответил, не улыбнулся. Только снова закрыл глаза. Очевидно, это было всё, что он хотел услышать.       Пожав плечами, Чарльз снова повернулся к водопаду, но в этот раз встал прямо под струи воды, так, чтобы поток обрушивался на его голову, плечи и спину. Окружающий мир скрыла горячая пелена. Кожа Чарльза покраснела, но он не двинулся с места. Вода очищала, смывала с него следы прошедшей ночи и утра, смывала удовольствие, смущение и стыд. Ему вспомнились руки Эрика на собственном теле, но все мысли вытеснила удивительная красота этого места.       Чарльз стоял под водопадом так долго, как только мог, но скоро ему пришлось выйти и сделать вдох. Вне водопада утренний воздух ощущался как ушат ледяной воды на голову. Чарльз затрясся, кожа тут же покрылась мурашками, соски напряглись от холода.       – Иди сюда, – позвал его Эрик. Сейчас он выпрямился, наблюдая за Чарльзом с другого конца бассейна.       Чарльз недоуменно воззрился на него.       – Зачем?       – Затем, что я хочу поцеловать тебя.       Нет, это не тот ответ, которого он ожидал. Чарльз взвесил услышанное, пытаясь отыскать в словах Эрика какой-то скрытый смысл, но безуспешно. В конце концов, он решил подчиниться. Ну в самом деле, до сих пор альфа не причинил ему вреда, вряд ли он решил начать сейчас. К тому же, по воле Богов у них достаточно времени теперь, когда они связаны. Чарльз не торопясь подплыл к Эрику. Вода здесь доставала ему до груди, а когда он опустился на скамью рядом со своим супругом, то и вовсе добралась до подбородка. Эрику она лишь омывала ключицы – определённо, скамья предназначалась для людей ростом повыше Чарльза.       Он помедлил, глядя на Эрика, который вдруг оказался слишком близко. Сердце быстро стучало. Эрик коснулся щеки Чарльза, убирая с неё влажную прядь волос. Он поцеловал омегу на удивление осторожно, будто проверяя реакцию.       Поначалу Чарльз замер, пытаясь понять, что нужно Эрику. Но тот не спешил переходить к большему, просто целовал его, едва приоткрыв губы. Чарльз сдался и попробовал повторить за Эриком, подставляясь под поцелуи. Тёплые пальцы ласкали его лицо.       Странное ощущение, почти безумное – сидеть по шею в горячей воде и целоваться с человеком, которому ты даже не нравишься. Или, по крайней мере, который хорошо скрывает свою симпатию. Чарльз никак не мог понять. Он был не настолько очарователен, чтобы Эрик ни с того ни с сего изменил своё мнение о нём. Но всё же вот они, целуются в бассейне так, будто Эрик не хочет ничего другого. Когда язык альфы мягко, но настойчиво прошёлся по его зубам, Чарльз позволил ему скользнуть внутрь.       Когда они оторвались друг от друга пару минут спустя, Эрик выглядел удовлетворённым, но отстраняться не спешил – кончик его носа почти касался скулы Чарльза.       – А ты быстрый, – заметил он.       Чарльз захлопал глазами.       – В смысле, быстро учусь?       Эрик промычал что-то утвердительное. Чарльз с облегчением улыбнулся и осторожно, наблюдая за реакцией альфы, выдал фразу, которую его мать приберегала для подобных ситуаций:       – Рад, что смог угодить, – «Ваша Светлость» не прозвучало, но осталось в мыслях.       Лицо у Эрика окаменело. Он снова превратился в того холодного, бесчувственного мужчину, которого Чарльз встретил по прибытии на Север.       – Уверен, – голос сочился презрением, – так оно и есть.       Эрик поднялся и протянул омеге ладонь в чисто формальном жесте, столь неуместном, учитывая то, где и в каком виде они находились.       – У меня есть дела, требующие моего внимания, – сказал он.       Вот и началось, с горечью подумал Чарльз, принимая руку. Вода стекала с его тела так же быстро, как испарялось тепло в обращении Эрика. Очевидно, герцог ждал от него другого ответа, а не получив его, быстро закончил их маленькую игру. Ничего удивительного, но Чарльз всё равно жалел, что всё обернулось вот так. Даже если это «всё» было не по-настоящему.       – Здесь есть какое-нибудь место, которое я могу использовать для написания письма? – задал он вопрос, безропотно проследовав за Эриком к краю бассейна и выйдя из воды. – Нечто вроде кабинета или гостиной?       – Разумеется, – Эрик взял полотенце с маленькой стойки, не замеченной Чарльзом ранее, и обернул его вокруг бедер. – Даже несколько. Предпочитаешь уединённость, тепло или хороший вид?       Чарльз поднял рубашку с нагретого камня и быстро обтёр ею грудь и ноги, прежде чем закутаться в полотенце.       – Если я смогу пользоваться им в любое время, тогда тепло, пожалуйста. Думаю, грядущей зимой тепло будет лучше всего. Если нет, то подойдёт любая.       – Рядом с нашими покоями есть небольшая библиотека, – задумался Эрик. – Она почти напрямую сообщается с главным узлом системы отопления. Но в ней тебя могут побеспокоить – слуги убирают там довольно часто, и я время от времени использую её для решения некоторых вопросов. В любом случае, ты можешь пользоваться ею, когда захочешь.       Проблема заключалась в том, что Чарльз действительно нуждался в уединённом месте, такой комнате, которую он мог бы запереть на замок. Если же он скажет «нет», у Эрика возникнут вопросы, а что же такого Чарльз хочет спрятать. И даже если у него появится личный кабинет, Эрик всё равно сможет открыть все замки Даром и обыскать вещи Чарльза в случае необходимости. Очень даже возможно, учитывая, сколь шатко равновесие в их взаимоотношениях.       Чарльз ломал голову над другими вариантами, но на самом деле у него имелся только один способ не вызвать подозрений.       – Это будет замечательно, спасибо, – по чистому наитию он привстал на цыпочки, быстро поцеловал Эрика в щеку и сбежал вниз по лестнице быстрее, чем потрясённый альфа успел среагировать.

~*~

      Библиотека представляла собой помещение средних размеров. В центре удобно расставили два больших стола и стулья. Стеллажи вдоль одной из стен полностью были заставлены трудами по праву, истории, военному делу и сельскому хозяйству – настоящие сокровища, хотя немногие знатные особы утруждали себя их прочтением. На другой стене висела огромная, искусно нарисованная карта страны с обозначениями соседей и приграничных территорий. Окна здесь отсутствовали, вероятно, вся комната была вырублена прямо в скале. Как и сказал Эрик, библиотека хорошо отапливалась, и Чарльзу стало интересно, из одного ли источника вода в трубах и в бассейне наверху. Не такой уж важный вопрос, но эта удивительная система поистине захватила воображение Чарльза.       На одном из столов возвышалась стопка заметок, рядом без всякого порядка расположились старый свиток, костяная чернильница, тонкой работы шлем, а посреди всего этого были разложены пергаменты с королевскими печатями. На каждом виднелись пометки чернилами другого цвета, явно принадлежавшие Эрику. То же касалось и нескольких бесформенных металлических безделушек. По всему выходило, что эта библиотека часто использовалась Эриком – не лучшее место для постоянной работы. Если ему придется общаться исключительно посредством писем, у него должно быть место, где эти письма будут в безопасности.       Всё же это была очень приятная комната для простого времяпровождения, и Чарльз устроился за пустым столом с куском пергамента, похищенной с соседнего стола чернильницей и собственным пером, внутренне готовый написать письмо.       Долгое время Чарльз не знал, с чего начать. Меньше всего ему хотелось, чтобы Рейвен беспокоилась, но они всегда старались быть честны друг с другом. Теперь же, когда их разделяли сотни и тысячи миль, а ему так легко было солгать или опустить неприятные вещи, именно ложь могла породить между ними настоящую пропасть. В конце концов, Чарльз пришёл к выводу, что если станет откладывать письмо слишком долго, то и вовсе не успеет. Лучше уж писать как есть.       Моя дорогая сестра, надеюсь, это письмо застанет тебя в добром здравии и хорошем расположении духа во время твоего обучения в Бухте Молотов, а не скучающей по Вестчестеру или беспокоящейся обо мне. Как можно понять из даты в нём, теперь я замужний омега (официально, всего день как) и уже успел немного обжиться в своём новом доме в Айронхолде.       Здесь, на далеком Севере, очень холодно. Местные жители называют это летом, и мне страшно представить, что же будет зимой. К счастью, замок отапливается водой из горячих источников, так что, если я не стану выходить наружу в самое холодное время, смею надеяться, что не отморожу себе все пальцы на руках и ногах. Ты не поверишь, насколько великолепны здешние виды – они как будто из старинных сказаний о Севере. Я не буду и пытаться описать их словами, но попробую набросать несколько рисунков для следующего письма, потому как Кейн уезжает слишком быстро, чтобы я успел закончить их и вложить в это послание.       Мой супруг оказался благородным человеком, но иногда он чересчур холоден и в целом не склонен выражать свои чувства. Разумеется, он не слишком высокого мнения о южанах и южных омегах, но со мной обращается неплохо. Разве что пару раз был немного грубоват, но с этим можно жить. Только представь, меня могли выдать за Кейна. В нынешней ситуации это видится мне худшим из всего, что могло со мной случиться.       Чарльз задумался и отвел перо в сторону, чтобы не оставить на пергаменте клякс. Как много можно рассказать Рейвен? Если написать, что Эрик назвал его шлюхой, то спустя час после прочтения она уже будет мчаться сюда во весь опор с клинками в каждой руке и ещё одним в зубах. И уж точно не стоило доверять письму тайну настоящего происхождения Эрика. Поэтому он продолжил:       Скорее всего, через какое-то время я привыкну и к нему, и к своим брачным обязанностям. Но, в любом случае, теперь у меня достаточно свободы, чтобы писать тебе. Эрик, как мы и надеялись, не имеет ничего против этого. Ещё одно преимущество перед жизнью в отчем доме.       Прошу, напиши мне о своих достижениях и всех сплетнях и слухах в столице. Кто с кем спит, кто с кем враждует, и так далее. Крайне необходимо, чтобы ты держала меня в курсе событий. Полагаю, немногие известия добираются так далеко на север, поэтому, что бы ты ни послала мне, насколько бы устаревшей не была эта новость на момент прибытия, я буду ждать!       Подозреваю, мой эскорт из Вестчестера вот-вот отбывает обратно, так что я завершаю это письмо, но поверь, я всё ещё остаюсь твоим нежно любящим братом,       Ч.       P.S. К настоящему моменту я пока не увидел ни одного волка или страшного горного чудища, но вчера я заметил из своего окна красного лиса. Разумеется, я буду сообщать тебе о том, что замечу позже, ведь я помню, как сильно ты любишь истории о диких животных.       Постскриптум, разумеется, являлся шифром: Чарльз не встретил врагов, но столкнулся с потенциально опасным представителем третьей стороны, который мог угрожать, а мог и не угрожать исходу их планов. Цвет лиса, ярко-красный, означал супруга. Они условились об использовании шифра ещё до отъезда Чарльза. Оставалось только надеяться, что Рейвен запомнила обозначения и сумеет правильно расшифровать его слова.       Чарльз сложил пергамент, запечатал его кусочком тёмно-красного воска и оттиснул герб своего дома с помощью кольца-печатки, после чего опустился в кресло. Следовало подождать, пока воск остынет и снова станет твердым. Позже он скажет слуге раздобыть синий воск, более уместный для омеги, и, возможно, попросит у Эрика печать с гербом Леншерров для официальных писем.       Чарльз на пробу коснулся воска пальцем, удостоверяясь, что тот застыл, когда почувствовал разум, приближавшийся по коридору. Только усилие воли помогло ему остаться на месте, когда Кейн без стука ворвался в комнату с самодовольным выражением лица и ворохом похотливых мыслей. Чарльза воротило от него.       – Так вот, где ты прячешься, – Кейн упёр руки в бока. Затем с хозяйским видом обошел комнату, пренебрежительно оглядываясь вокруг. – Я думал, что найду тебя валяющимся в постели, но, видимо, даже герцогу нужно отдыхать от твоего присутствия.       Чарльз медленно поднялся из-за стола, вздёрнул подбородок. Он расправил плечи и теперь касался стола кончиками пальцев – расслабленная, открытая поза. Следовало показать, что он нисколько не боится брата. Громилы вроде Кейна лучше воспринимают язык тела, чем слова.       – У тебя нет никакого права здесь находиться, – спокойно произнес он, – и уж тем более у тебя нет никакого права вламываться сюда без приглашения.       Кейн фыркнул.       – Ох, брось эти штучки. Я лишь проверяю, всё ли в порядке с моим дорогим братом, и не превратил ли его новоиспеченный супруг в отбивную. Твоя мать захочет узнать новости из первых уст, а ты знаешь, как я не люблю лгать ей.       Завидев карту, Кейн остановился около неё с таким видом, будто и в самом деле рассматривал.       – Есть что-то, что ты хотел бы передать домой? – почти равнодушно поинтересовался он, хотя все его мысли занимали грязные и полные ревности картины первой брачной ночи Чарльза.       Чарльзу повезло. Повезло, когда он сумел настроить свою мать против, повезло, когда Курт с его подачи решил, что такого умного омегу лучше отослать как можно дальше. В противном случае Чарльзу пришлось бы выйти за Кейна, и они оба знали это. Цель была отвратительно практичной – удержать всё наследство Чарльза в семье, объединив род Ксавьеров с семьей Марко, и успокоить остальные благородные семейства. Ни одно из них не желало отдавать своих омег Кейну, самому тупому и подлому альфе во всем королевстве.       Без предпринятых Чарльзом мер это их свадьбу могли бы праздновать вчера ночью. Наверняка, Кейн только об этом и думал ночь напролет, начиная с самого свадебного пира, да ещё и самым неприятным для любого телепата образом. Знание того, что Чарльз никогда не будет его, не успокоило воображение Кейна, время не лечило уязвлённое самолюбие. Наоборот, злоба росла в его сознании, кристаллизовалась, как алмаз под давлением, и всё чаще прорывалась вовне.       – Сообщения? Нет, – Чарльз даже не пошевелился. – Нет, тебе придётся оставить меня в покое раз и навсегда. Ты уже выполнил свою единственную обязанность – привел меня к алтарю и передал на попечение Эрика. Теперь у нас с тобой нет и не может быть никаких общих дел.       – Так он уже Эрик? – взбеленился Кейн, едва не срываясь на крик. – Быстро ты сделался преданным! Хотя, думаю, вскрикивать «Ваша Светлость! Ваша Светлость!», будто дешевая шлюшка, стало труднее, когда ты раздвинул ноги…       – Господин Марко, – знакомый баритон на этот раз пронизывали вкрадчивые, опасные нотки. Чарльз вспыхнул и обернулся так резко, что чуть не свернул себе шею. В дверях со скучающим выражением лица стоял Эрик. Как давно он там стоял? – Я вижу, вы сумели попасть в мою личную библиотеку, не получив на то разрешения.       Эрик не повышал голоса, но взгляд серых глаз сковывал. Чарльз, наконец, начал распознавать мерило его настроения – в воздухе ощущалась зима, и это не имело отношения к температуре в библиотеке. Чарльз поежился.       – Ваша Светлость, – негромко ответил Кейн.       Легкая улыбка пробежала по губам Эрика, однако не тронула глаз.       – Я вижу, вы забрели довольно далеко от ваших комнат. Эта часть замка тщательно охраняется.       Кейн, кажется, вернул себе часть былой самоуверенности и выпрямился во весь рост, но выражение его лица изменилось.       – Чарльз мой сводный брат, и мой долг – проследить перед отъездом, чтобы он был в порядке и вёл себя подобающе. Теперь мы семья, ваша честь становится нашей честью, и так далее…       – Понимаю, – протянул Эрик. – Я полагаю, вы удовлетворены увиденным?       Во взгляде, которым наградил Чарльза братец, плескалось столько злобы, что тому стало не по себе.       – Уверен, вы позаботитесь о нём, – процедил Кейн.       Улыбка Эрика превратилась в оскал.       – Разумеется, – он мельком оглядел Чарльза, после чего снова обратился к Кейну. – Вам следует поторопиться отправиться в обратный путь. Несмотря на летнее солнце, на дорогах всё ещё орудуют шайки бандитов, особенно во время белых ночей. И это не беря в расчет другие… опасности.       Будь они одни, с каким удовольствием Чарльз высказал бы сводному брату то, что думал о нём, а потом заставил бы Кейна всё забыть. Даже сейчас, в присутствии Эрика, память которого он не мог исправить, искушение оставалось слишком велико. И всё же Чарльз не осмеливался, не перед супругом, который уже стал свидетелем того, чего не должен был видеть.       Вместо этого он ровно произнес:       – Доброго пути, – и отвел взгляд. Возможно, если бы не это, то Кейн не заметил бы кулаков Чарльза, сжатых до побелевших костяшек.       Лицо брата расколола ухмылка:       – Чарльз, – он повернулся к Эрику и небрежно кивнул перед тем, как уйти. Когда он покинул поле воздействия телепатии, на Чарльза накатило облегчение. Будто выкорчевал сорняк в собственном саду.       Эрик дождался ухода Кейна и закрыл за ним дверь. Даже с другой половины комнаты Чарльз видел, как треснула маска праздного безразличия на его лице – губы сжались в тонкую полоску, глаза сузились.       – Я прослежу, чтобы твой сводный брат больше никогда не пересек границу Северных земель.       Чарльз сглотнул подкативший к горлу ком и поднял глаза на супруга.       – Спасибо. Это будет… – он силился подобрать подходящее слово, – удобно.       – Я удивлен, что он вообще дожил до своих лет, – совершенно спокойно заметил Эрик, словно они обсуждали какой-то вопрос из общей философии. – С его невоздержанностью на язык кто-нибудь уже должен был перерезать ему горло. Или вышибить мозги, например.       – К сожалению, за обеденным столом мы всегда сидели слишком далеко друг от друга для подобного, – Чарльзу очень хотелось рухнуть на стул, прямо сейчас, но он и так чувствовал себя слишком уязвимым, чтобы сдавать позиции в росте. Вместо этого он перенёс вес на руки.       – О, – Эрик приподнял брови, – что ж, в конце концов, я всегда могу пригласить его на ужин.       Чарльз резко рассмеялся, сам удивившись своей реакции.       – Спасибо, но не стоит. От его безопасности зависит благополучие моей сестры, а также твоё соглашение с отчимом. Кейн уберётся отсюда, и этого будет достаточно.       В который раз Чарльз ощутил себя беспомощным из-за невозможности прочитать, узнать мысли Эрика. Сейчас тот мог думать о чём угодно, начиная от его, Чарльза, жалкого вида и заканчивая тем, какой ошибкой было выбрать в мужья омегу из семьи Кейна Марко. Как это трудно – не знать! Что именно побудило Эрика вступиться за него? Скотское поведение Кейна или инстинкт, повелевающий альфе защищать свою собственность? Чарльз склонялся ко второму варианту. Эрик уже продемонстрировал свои собственнические замашки, пусть и в мелочах. Было так жалко, на самом деле просто ужасно, что Чарльз не умел читать людей без телепатии.       – Ты искал меня? – спросил он, меняя тему так мягко, как мог после безобразной сцены, свидетелем которой только что стал Эрик. – Я хотел бы передать это письмо человеку из стражи Вестчестера прежде, чем они отправятся в обратный путь.       Эрик кивнул.       – Тебе принесли завтрак в постель. Можешь отдать послание одному из моих людей, они доставят его для тебя, если захочешь. В целости и сохранности.       – Сейчас и правда ещё только время завтрака? – пробормотал Чарльз по большей части самому себе. Казалось, за это утро столько всего произошло, что для чего-то ещё просто не могло остаться времени. Он украдкой покосился на Эрика, ища хоть какую-нибудь подсказку. – Спасибо. Кому из стражников можно передать письмо?       – Один должен стоять у дверей спальни прямо сейчас, – пожал плечами Эрик, – сам я в них не нуждаюсь – здесь всё оковано металлом, но они охраняют покои в моё отсутствие. И теперь, если меня не будет рядом, они будут охранять и тебя.       Для уже взбудораженного Чарльза этого заявления было достаточно, чтобы он снова протестующе вскинулся. Волоски на затылке встали дыбом, будто иголки у ежа.       – Они будут следовать за мной всюду, куда бы я ни пошёл? – резко поинтересовался он.       Эрик едва заметно нахмурился.       – В замке хватает стражи, не понимаю, зачем тебе нужен ещё и собственный эскорт.       – Нет, – торопливо остановил его Чарльз, – не нужен.       Эти слова он произнес с куда меньшей горячностью. Он снова прокрутил в голове всё сказанное и устыдился. Если Чарльз будет честен сам с собой, то признает очевидное. Единственной вещью, которую Эрик от него потребовал, был секс, необходимое условие рождения наследника. Сам же альфа был куда более внимательным, чем Чарльз ожидал. Так что если Эрик всё ещё расценивал его как приобретение, то, выходит, он чертовски бережно обходился со своей собственностью.       – Тогда я должен отнести это, – Чарльз вышел из-за стола. Он неосознанно задержал дыхание, проходя мимо супруга, но Эрик не пошевелился. Чарльз аккуратно прикрыл за собой дверь и с облегчением выдохнул.

~*~

Эрик       Чарльз упоминал о том, как обращаются с омегами в южных провинциях, но, если честно, раньше Эрик просто не понимал, что имелось в виду. Кейн же, за неимением лучшего слова, оказался настоящим ублюдком. Живое воплощение всех пороков, традиционно приписываемых северянам, только вместо меха и шкур облачён в шелк и бархат. Такой себе варвар, каким, кажется, Чарльз представлял самого Эрика. Со слов Чарльза и остальных Эрик знал, что южные альфы помешаны на доминировании, и всё же ему это представлялось в виде жёсткого контроля над ведением хозяйства или, скажем, сплетен и шуточек о свободных омегах в своем кругу. Но никак не подобных издевательств. Возможно, всё не так просто, и у южан ещё остались понятия о чести и благородстве, но… Если Кейн и ему подобные – единственные альфы, с которыми Чарльзу доводилось иметь дело, то неудивительно, что он настолько пуглив и враждебно настроен. Чарльз, точно испуганный дикий зверёк, рычал и огрызался из страха снова оказаться загнанным в угол. В каком-то смысле так и случилось: Чарльза заперли между Эриком, горами и толщей древнего льда. Он мог наброситься даже на человека, протянувшего руку помощи.       Так что от злости сейчас было мало пользы (негодование подходило больше, но Эрик посчитал, что это слово недостаточно выражало глубину его чувств). По крайней мере не в крепости. Поэтому он снова отправился на Север по узкой тропе в горах. Эрик привязал к подошвам ледоступы и вооружился заостренной палкой, чтобы удерживать равновесие на льду.       Был ещё только август, но ветер над ледником по-зимнему пробирал до костей. Холод обжигал лицо, и Эрику пришлось достать из заплечной сумки широкий длинный шарф и замотать им шею и лицо до самых глаз. Ну, теперь они хотя бы не слезились от холода. В детстве привычные к морозам северные дети принялись дразнить его плаксой за это. Маленький Эрик был так зол, что расплакался на самом деле.       Восхождение заняло несколько часов, тропа к леднику давно исчезла из виду. К этому времени ощущение бессилия и разочарования покинуло его, сменившись тяжёлым чувством где-то в груди.       Не то чтобы он намеревался искать оправдание поведению Чарльза, но Эрик терпеть не мог предрассудки. Он слишком часто встречал подобное отношение к своим людям, чтобы не проникнуться отвращением к Марко. Отвращением к тому, как южане обращаются со своими омегами вообще.       Что ж. Когда Юг окажется в его власти, Эрик решит проблему с южными альфами точно так же, как и проблему Шоу. В конце концов, южане всегда набирали армию из наёмников. Значит, любой дворянин, способный откупиться от участия в военной кампании, всегда сумеет изыскать средства, чтобы выплачивать внушительные репарации за уничтожение северян, – или по крайней мере не высовываться и не мешать правосудию над оставшимися в живых приспешниками Шоу.       Эрик остановился, чтобы перевести дух, и обернулся. Горы не слишком уменьшились, а вот долина едва виднелась внизу. Река несла свои ледяные сверкающие струи вниз и исчезала за горной вершиной, чтобы снова появиться, серебряной лентой извиваясь среди базальтовых холмов. С этой точки Айронхолда не видать, крепость скрыта скалой, в которой была построена, но вот вулкан маячил далеко впереди. Это он покрыл окрестные поля и склоны магмой и пеплом пять лет назад, это его затянутый сизым грозный силуэт возвышался среди заснеженных вершин. Людям пришлось покинуть Айронхолд в тот день, уйти восточнее, куда не дотянулось бы облако пепла. Но даже к востоку они могли видеть извержение, тёмные клубы дыма, опустившиеся на землю. А потом – искры огня в сумеречных небесах. Удивительное зрелище. Поговаривали, что извержение случается, когда глубоко в недрах земли вылупляются драконы. Эрик не верил в легенды, но это не мешало ему наслаждаться ощущением тёплого чёрного песка под ногами, не уменьшало его любви к земле своего народа.       Они жили не на самом Севере, но слишком близко к вулкану, чтобы вокруг что-то бурно произрастало. Однако далеко внизу Эрик мог видеть зелёные долы, высокие холмы, разбросанные тут и там деревушки. В паре дней пути даже был небольшой город. Возможно, Эрику следовало питать гнев или обиду на тех, кто присвоил земли его людей, но на деле он не испытывал таких чувств. Поселенцы не сражались под началом Шоу, не были изнеженными богачами с Юга. Они просто мирно жили по соседству с исконным народом Севера, и даже заключали смешанные браки – альфы-язычники могли жениться на омегах из коренных северян. А когда началось завоевание, многие из них рисковали жизнью, укрывая людей из Народа в своих домах.       Наконец Эрик продолжил свой путь по леднику к западу, в сторону горной гряды. Здесь, у самого подножия, из расселины бил источник термальной воды, пронзительно-голубого цвета. Эрик подошёл к ручью, опустился на колени и наклонил голову, чтобы поймать губами струю. Вода была сладкая на вкус и ледяная настолько, что зубы сводило. Совсем не похожа на ту противно-тёплую, которую они пили на Юге.       Он расслышал звук шагов задолго до того, как увидел её.       – Что ты здесь делаешь? – раздался позади голос Магды. Когда Эрик обернулся, её пальцы любовно обхватывали рукояти кинжалов в ножнах на талии. – Я думала, ты сегодня женился.       – Так и есть, – Эрик поднялся с колен и только тогда осознал, как холодно было стоять на льду. – Но его слишком сильно напрягает моё присутствие. В этом мы с ним похожи.       Магда фыркнула и принялась демонстративно рассматривать ледник, но на её губах играла удовлетворённая улыбка.       – Неужели? Какая жалость.       В морозном воздухе её волосы напоминали окутавшее плечи облако дыма, а тёмные глаза – угольки. Магда походила на вулкан как внешностью, так и характером. Не секрет, что она долгое время считалась невестой Эрика и сильнее прочих возражала против его свадьбы с южным омегой.       – И что же его не устраивает? – не выдержала она.       – Насколько я понял, ему не нравится уже то, что я альфа, – Эрик вскинул брови. – Кажется, он убеждён, я что собираюсь третировать его и издеваться. И что его не воспримут всерьёз, пока он не начнёт вести себя агрессивно, – Эрик хрипло усмехнулся, покачал головой. – У него сердце северянина*, но во всех остальных отношениях он типичный южный омега. Воспринимает любую попытку наладить отношения как провокацию, угрозу или и то, и другое разом, – Эрик всю дорогу пытался побороть раздражение, но упоминание о Чарльзе магическим образом возвратило это чувство к жизни.       Магда хранила молчание во время этой короткой речи, но когда он закончил, улыбки как не бывало.       – Он тебе нравится, – в её голосе появились обвинительные нотки. – Чёрт бы тебя побрал, Эрик! Можешь внушать себе что угодно, – Магда скрестила руки на груди и сильнее вонзила шипы в лед под ногами, чтобы выпрямиться, – но не пытайся лгать мне, ты знаешь, что я пойму. Тебе нравится этот южанин.       Эрик посмотрел на неё исподлобья. Так просто разозлиться снова, когда воспоминание об ублюдке Марко ещё свежо в его памяти.       – Не я это сказал, – почти рычание. – Он инфантильный манипулятор и шантажист, чему тут нравиться?       – Да ты сказал об этом Чарльзе больше, чем о ком-либо другом! – она и в самом деле расстроилась – движения стали нервными и неловкими, руки сжались в кулаки. – Он тебе нравится! После всех своих проникновенных речей ты всё равно позволяешь члену управлять головой, а не наоборот!       – Тебе не приходило в голову, что я могу его ненавидеть? – Эрик отчаянно боролся с искушением перевести разговор на другую тему. Это лишь убедило бы Магду в её правоте.       Эрик привык думать о Магде как о своей сестре. Конечно, они спали вместе: она была омегой, он – альфой, было бы глупо отрицать, что ему нравились и её гибкое тело, и она сама. И всё же Эрик понимал, что женится на другой. Он не мог позволить этой связи перерасти в нечто большее ради их же собственного блага.       Но чувства Магды были ох как далеки от братских. Того и гляди, в припадке ревности обрежет его ещё на дюйм или два.       Она прищурилась:       – И снова ложь. Я тоже много слышала о том, как южане обращаются со своими омегами. Неудивительно, что он ожидал от тебя «варварского» поведения. Но ты, конечно, не ненавидишь его. Не ты, Эрик, Белый Король Севера. Нет, я думаю, ты завоюешь, спасёшь его. Даже если сам не заметишь. Даже если ему это не нужно! Ненавидишь, ха! – Магда издала низкий, горький смешок.       Она отступила на шаг, второй. На мгновение Эрику показалось, что девушка сейчас уйдёт. По крайней мере, такое желание читалось у неё на лице. Но она прошла мимо Эрика, задев его полой плаща, присела на берегу ручья и принялась жадно пить, черпая воду сложенными в ковшик ладонями. Ледяные струйки сбегали по точеным запястьям. К тому времени, когда Магда заговорила снова, она уже взяла себя в руки.       – Что ты имел в виду, когда говорил о шантаже?       – Он знает, что я один из Народа*, – Эрик расслабился, радуясь, что ему удалось сменить тему. – Оказывается, даже в Вестчестере слыхали про обрезание. Вот уж не думал, что разговоры о гениталиях северян входят в обсуждение наших варварских обычаев.       Магда повернулась к нему. Если раньше Эрик считал, что она напряжена, то теперь видел, насколько напряжённой она действительно могла быть. Всё её существо будто приготовилось атаковать, руки мгновенно легли на рукояти кинжалов, лицо потемнело.       – Он опасен, Эрик. Он может всё разрушить!       Острое предчувствие укололо Эрика изнутри. Магда непредсказуема. Если она решит, что Чарльз должен умереть, то позаботится об этом, с согласия Эрика или без него.       – И подвергнуть себя очередному риску? Как мы можем быть уверены, что следующий омега не слышал тех же россказней? А если он не попытается заключить сделку, как Чарльз, а пойдёт прямиком к Шоу? – Эрик с переменным успехом пытался убедить себя, что не использует аргументы Чарльза в его же защиту. – Всё, чего он хочет, – чтобы с ним обращались как со свободным человеком. Это не так уж много. Если Чарльз не предаст меня сейчас, он не сделает этого никогда. Он не поставит на кон свою собственную репутацию, не рискнет всем ради призрачной выгоды.       Магда поджала губы.       – Ненавидишь? Да ты защищаешь его, – она отвернулась. Эрик понимал, что она пытается совладать со своими чувствами по поводу его свадьбы, он знал Магду достаточно хорошо, чтобы видеть её насквозь. – Не будь ты моим Королем…       – Знаю, – Эрик заговорил мягче, но с той же настойчивостью. – Магда, поверь, мне под силу справиться с этим омегой. Я не дам ситуации выйти из-под контроля. Ты знаешь это.       – Я знаю, что ты – идиот, – отчеканила она. – Притворяйся сколько угодно, но он нравится тебе, Эрик. Я знаю тебя. Будь это не так, ты бы просто отослал его куда-нибудь и попробовал ещё раз. Тебе нужно лучше скрывать это на следующем совете, или другие скажут, что в тебе взыграла южная кровь.       – Как ты смеешь, – процедил Эрик, чувствуя жаркую волну гнева, поднимающуюся изнутри. – Моя мать принадлежала к Северному народу. Это делает меня таким же северянином, как ты, и как каждый из них! – по традиции, принадлежность к Народу наследовалась по материнской линии. Никто не посмеет сказать и слова об отце Эрика. Никогда. – Моя мать вышла за него, чтобы сохранить наш народ! Она пожертвовала собой ради всех нас, когда никто другой не сделал этого! Никого, кроме этих ублюдков с Юга не должно волновать, кем был мой отец!       Магда серьёзно посмотрела на него.       – Я знаю это. Ты знаешь это. Все знают, но если ты пойдёшь к остальным, и они увидят то, что видела я, то спросят тебя об этом, ведь целью брака ты назвал рождение наследника и союз с Югом, больше ничего. Я не оспариваю твое право на трон. Я всего лишь помогаю тебе сохранить его.       Эрика затошнило, и он с трудом сглотнул вязкую слюну. Иногда он скучал по Магде, которую знал когда-то, – по тем временам, когда она была просто Рейчел, и её родители просили присмотреть за ней, потому что ей вечно не сиделось на месте. Рейчел, которая, едва достигнув совершеннолетия, стягивала с себя рубашку и смотрела на него большими, полными желания глазами. Не так давно она присоединилась к военной* секте и стала Магдой. Не сказать, чтобы это сильно изменило её, и всё же... Она стала твёрже. Упорнее. Научилась убивать.       – Ты на самом деле в это веришь, не так ли? – закатил глаза Эрик. – Ты и правда думаешь, что я стану защищать этого безбожника? Он всего лишь девятнадцатилетний мальчишка! Это абсурд, – у него были аргументы и получше. Он мог сказать что-то ещё, сказать так, чтобы стереть все сомнения Магды и чьи бы то ни было ещё. Он мог использовать это, но Эрик ничего не сделал.       – Девятнадцатилетний мальчишка с сердцем северянина*, – просто ответила Магда.       – У Джона, сына Стейны*, тоже сердце северянина, – заметил Эрик, припоминая омегу-шестнадцатилетку, который приобрел привычку следовать за Магдой в горах, наблюдая за её действиями, и учился. Он присоединился к Северному народу после смерти матери, будучи ещё совсем ребёнком.       – Но он родился по эту сторону ледника, и оба его деда принадлежали к Северному народу, несмотря на отсутствие женщин-северянок в их роду, – Магда вздохнула и резким жестом велела Эрику замолчать – явный знак того, с каким трудом ей удавалось держать себя в руках. – Хватит. Достаточно, Эрик. Ты пришёл на ледник, чтобы тщетно и без конца жаловаться, или ты закончил?       Эрик честно старался держать себя в руках, но злость всё ещё струилась по его венам.       – Есть ещё кое-что, – он сделал шаг вперёд, – насчёт Чарльза. Он – телепат.       Последовала долгая пауза, только эхо затерялось среди льдов.       – Ты уверен? – уточнила Магда. Во всей её позе сквозили сосредоточенность и внимание.       – Настолько, насколько вообще могу быть уверен, раз он не сказал об этом прямо. Я почувствовал, как его сила скользнула обратно, когда он уснул. Видимо, защита драконов не абсолютна, и мы можем чувствовать некоторые… попытки проникнуть в наш разум.       – Что ж, – её лицо приобрело задумчивое выражение, брови поползли вверх. – Тогда это меняет дело. Точнее, изменяет соотношение сил.       Эрик криво улыбнулся.       – Я сказал, что справлюсь с ним.       Она покачала головой и снова подалась вперед.       – Ты ведь знаешь, что этого мало, Эрик. Если ты чувствуешь его Дар даже сквозь барьеры, вероятно, он очень силен. И мы можем использовать эту мощь.       – Если он и в самом деле обладает такой силой, удивительно, как он до сих пор жив, – пробормотал Эрик скорее самому себе, чем Магде. – И жил так близко к столице… Почему Фрост не засекла его?       Всех телепатов уничтожили вместе с народом Эрика. На Севере всегда рождалось больше Одарённых, чем где бы то ни было ещё, и их способности часто оказывались гораздо, гораздо сильнее, чем у остальных.       – Они ведь не могли не понимать, что далеко не все Одаренные дети непременно рождаются среди северян? - продолжил он.       – Их это не волновало, пока дело не касалось их собственных детей, – фыркнула Магда. – Но только не в случае с телепатией, тут уничтожали всех. Эрик, мы… Не могу сказать, что мне нравится эта мысль, но мы можем использовать его. Если ты сумеешь завоевать его доверие и преданность, даже одного телепата будет достаточно. Забудь всё, что я говорила до этого. Ты обязан сделать его нашим союзником. Можно даже сыграть по-другому – если он на самом деле настолько силен, и это передаётся по наследству…       Какой-то части Эрика не понравилось то, как Магда ставила вопрос, но в её словах было зерно истины. Когда он вернёт свои исконные земли, насколько приятнее будет стать во главе с силой дракона в собственных жилах? Такая простая мысль… Использование Чарльза – да кого угодно – с целью вернуть на Север кровь телепатов казалось таким незначительным в сравнении со зверствами Шоу. Он вспомнил слова Чарльза: кобыла для конюшни. Эрик не мог отрицать, что это и стало причиной брака, но искушение вернуть в свой род столь могущественный дар тоже было сильно.       – Я не уверен, что он согласится помогать нам, – Эрик как мог избегал поднятой Магдой темы использования их с Чарльзом будущих детей в войне. – Но да. Это стоит того, чтобы попробовать.       Можно подумать, эти расплывчатые формулировки остудят ревность Магды. Она рассеянно кивнула, раздражение улетучилось.       – Хорошо, – Эрик легко сжал её плечо и подарил приличествующую моменту тёплую улыбку. Он уже понимал, что никогда не сможет предложить ей нечто большее, чем дружба. – Я должен идти, нужно встретиться с Мойрой. Она войдёт в число горничных Чарльза, и я хочу быть уверен, что девушка знает своё дело.       – Замечательно, – Магда накрыла его ладонь своей, мягко высвободилась и двинулась в обратный путь, легко ступая по леднику благодаря годам практики.       – Ты знаешь, где меня найти, Эрик, – прокричала она через плечо, затем подставила лицо навстречу холодному ветру и скрылась из виду. ~*~       Когда Эрик вернулся, Чарльз спал – свернулся калачиком под несколькими слоями меха, мерно дыша, носом уткнулся в собственные колени. Сквозь сон он попытался убрать со щеки выбившуюся прядь волос. Эрик застыл, наблюдая, а потом вышел из спальни.