~*~
Они выехали рано утром, поэтому Эрик не успел закончить безумную тренировку Логана. Он быстро окунулся, смывая пот, после чего спустился на кухню. Следовало взять с собой еду, которой им с Чарльзом хватило бы до вечера. В мешке с провизией оказался крохотный горшочек с тушёной бараниной, хлеб, твёрдый сыр, гравлакс, бутыль смородинового вина, привезенная с родины Чарльза, и большой свёрток солёной рыбы. Такая пища едва ли тянула на праздничный обед, но была в разы вкуснее той нехитрой еды, которую Эрику приходилось делить со своими людьми во время военных походов. Одно из двух: либо слуги успели крепко полюбить Чарльза, либо настолько же боялись его самого. Эрик подозревал, что причина кроется в первом: очевидно, Чарльз старательно избегал общения только с ним. Эрик уложил еду в седельные сумки, притороченные к седлу Чарльза, предварительно набив свои мехами с чистой водой и овсом для лошадей, и захватил с собой оружие (в конце концов, как он сам сказал Марко: разбойники). Он закончил как раз к тому моменту, когда в конюшню вошёл Чарльз с перекинутым через руку плащом на меху. Сам омега был одет в чистые, но потёртые штаны и рубашку из однотонной, но явно дорогой материи. Ему пришлось перекинуть плащ на другую руку, чтобы надеть поверх рубашки толстый шерстяной жилет, и, когда голова Чарльза вынырнула из ворота, его волосы превратились в растрепанное месиво. Но вместо того, чтобы пригладить их, Чарльз подошёл к своему мерину и протянул к нему ладонь. Конь обнюхал её и доверчиво лизнул. Вторая рука Чарльза погладила его по шее, ладонь плавно скользнула по холке к крупу. – Как его зовут? – спросил Чарльз, перекидывая плащ через круп лошади, после чего обошёл вокруг, проверяя привязь и стремена и подтягивая их, чтобы сделать чуть короче. – Þýður(Фидур)*, – с готовностью ответил Эрик, – это означает «мягкий». Или «спокойный». – Он взмахнул рукой, пытаясь объяснить значение слова, и слегка вздохнул. – Как бы… Спокойно идущий, с ровным ходом. Он – один из лучших верховых в этой конюшне, очень выносливый. Для Эрика оседлали большого черного жеребца, тоже южных кровей, по той простой причине, что лошади, которые рождались на Севере, скорее походили на пони. Эрик дважды погладил его по шее и обернулся к Чарльзу: – Этого зовут Skyggnir(Скайгнир)*, что значит «облачный жеребец», он очень быстрый. Приподняв уголок губ, Эрик приподнялся, перекинул ногу через круп коня и уселся в седло, после чего мальчик-конюший передал ему поводья. Этим Эрик дал понять, что предполагалось, что Чарльз умеет ездить верхом, хотя на самом деле он не имел ни малейшего понятия, умеет ли Чарльз держаться в седле или нет. Но лучше предположить, что Чарльз сам мог о себе позаботиться, чем обращаться с ним чересчур бережно и тем самым оскорбить своенравного омегу. – Фидур, – повторил Чарльз, но в его произношении имя прозвучало скорее как «Фидор». – Хорошо. Придержишь его за поводья? – спросил он у мальчика и благодарно улыбнулся ему, прежде чем взяться за седло обеими руками а потом приподнялся, уперевшись левой ногой в стремя и перекинув правую через седло и спину Фидура. Через секунду он выпрямился, удобно устроившись в седле. Эрик кивнул, безуспешно попытавшись скрыть то, насколько он впечатлён, и потянул Скайгнира к выходу из конюшни. Потом он выехал на дорогу, которая вела через весь город. Некоторое время спустя Эрик заставил жеребца замедлить ход, Чарльз поравнялся с ним, и они оба неторопливо двинулись через наполненные людьми улицы. – Он подходит тебе, – отметил Эрик, кивая в сторону мерина Чарльза. – Он замечательный, – ответил Чарльз, слегка улыбаясь. – Он похож на мою лошадь в Вестчестере. Мы с Рейвен часто выезжали на прогулки, но это было только до того, как она уехала в школу. – Я думал, до путешествия сюда ты был домоседом, – Эрик направил своего коня в сторону с пути телеги с сыром, которой управляла какая-то крестьянка. Железные подковы издавали характерный звук, ударяясь о каменную мостовую, и большинство городских людей, услышав его, машинально уходили с пути всадников. Большая их часть была слишком занята своими делами и, кажется, не обращала никакого внимания на то, что уходила с пути Герцога и его омеги. Чарльз пожал плечами. Он, кажется, вообще не использовал поводья, предпочитая управлять движением лошади коленями. – Большинство благородных Южан постоянно ездят верхом. Альфы, беты, омеги, неважно. Хотя, только альфы и омеги ездят на охоту. Мы с Рейвен часто бродили по садам, полям, иногда спускались к морю. – Ты любишь море? – удивился Эрик. – И как тебе море в наших краях? Он спросил об этом, потому что точно знал, что эскорт Чарльза должен был выезжать к побережью, как минимум раз или два. На Севере есть множество рек и озер, но Эрик всегда больше всего любил именно море. – Практически как и все здесь, – сдержанно ответил Чарльз. – Как будто оно хочет начать битву со всем, что движется. Эрик издал короткий, изумленный звук и потянул за поводья, чтобы свернуть на дорогу, ведущую за пределы города. – Не всегда, – сказал он. – По большей части я с тобой согласен, да, но если найти места, где ледник встречается с морем, то они покажутся тебе по-настоящему красивыми. И спокойными. Небольшие заливы на морском берегу, на поверхности которых плавали голубые или белоснежные осколки льда, тянущиеся до самого горизонта, где они превращались в огромные льдины, которые двигались так медленно, что человеческому глазу было трудно уловить их движение. – Я хотел бы увидеть это. Некоторое время они ехали в полном молчании. Шум торговых улиц постепенно затих за их спинами, толпы людей на улице иссякли, а торговые дворы и лавки постепенно сменились обычными домами, за окнами которых для сушки было вывешено чистое белье, и с дворов которых доносился детский смех. Спустя какое-то время Чарльз прервал тишину. – Так куда мы сегодня направляемся? – Это в нескольких часах езды отсюда, – откликнулся Эрик. – Как только выедем из города, пустим лошадей галопом, но время от времени будем переходить на рысь, чтобы дать лошадям передохнуть. Так мы сократим дорогу до двух часов. Обратно поедем другим путем, доберёмся за четыре часа. Так как всё, что Чарльз видел на Севере, было по сути своей отталкивающим, Эрик хотел увести его от вулканов через холмы и горные склоны, туда, где на лугах всё ещё зеленела осока и цвели фиалки. Чарльз кивнул, ничуть не испугавшись расстояния. Он уверенно держался в седле; судя по всему, его рассказы о частых выездах с сестрой оказались правдой. Кроме того, он без малейших усилий поспевал за Эриком, с любопытством рассматривая незнакомый пейзаж, особенно когда они наконец выехали из города и оказались среди раскиданных по долине ферм. Его синие глаза блестели и смотрели вокруг с живым интересом, и к тому моменту, когда прошло всего полчаса пути, стало ясно, что теперь он чувствовал себя в компании Эрика намного комфортнее, чем когда-либо до этого, хотя они ехали в полном молчании. Кажется, отметил про себя Эрик, прогулка верхом оказалась хорошим выбором. Они ехали по дороге – если, конечно, это можно было назвать дорогой; скорее это была просто тропа, протоптанная сотнями лошадей и экипажей, которые выбирали именно этот путь, чтобы добраться до места назначения, – всё так же молча. Эрик дал Чарльзу время проникнуться гордой суровостью северного пейзажа. Эта земля всегда была практически безжизненной, ещё когда Эрик был ребёнком, задолго до последнего крупного извержения. Но теперь тропа, по которой они ехали, вела прямо к полям, залитым застывшей лавой, и даже мелкие кустарники и карликовые деревья остались позади. После часа пути тропа постепенно исчезла, и лошадям пришлось перейти на рысь, чтобы не запнуться о какой-нибудь случайный камень под копытами. Несколько лет назад при сильном ветре в воздух поднималось облако пепла, но теперь весь пепел уже сдуло по направлению к морю или унесло в горы, попутно отшлифовав чёрные гранитные скалы до блеска, придав им странную спиралевидную форму, особенно в тех местах, где было много лавы. – Что это за место? – спросил Чарльз, его голос звучал слишком громко в пустом пространстве. Он настороженно заозирался по сторонам, когда они поднялись на широкое, гладкое плато, там, где лава застыла практически мгновенно, на её поверхности были всё ещё видны причудливые разводы. – Оно такое мрачное… Мёртвое. – Видишь вон ту гору? – спросил Эрик, повернувшись в седле, чтобы указать на верхушку горы, которая возвышалась справа и чуть позади от них. – Ту, с как бы сколотой верхушкой? Это – Svartnorðeldfjall (Чёрный Северный вулкан)*, один из самых активных вулканов в округе. Его извержение произошло пять лет назад, и вся земля была покрыта лавой и пеплом. Все фермы в округе были уничтожены. Раньше его лава всегда текла по восточной стороне, так что люди думали, что здесь будет безопасно… – Эрик вздохнул. – К счастью, все успели укрыться, что гораздо важнее. Когда мы будем подъезжать к гейзерам, ты сможешь увидеть валуны, которые раньше были частью кратера. То, по чему сейчас идут лошади – это застывшая лава. – И люди всё равно здесь живут? – пауза, и выражение лица Чарльза внезапно стало озабоченным. – А есть ли опасность для Айронхолда, если извержение снова произойдёт? – Теперь уже нет, – ответил Эрик на его первый вопрос, приподняв бровь. – А что касается Айронхолда – да, в некотором роде. Он находится слишком далеко, чтобы лава могла причинить ему хоть какой-то ущерб, но облако пепла может быть по-настоящему опасным. Если человек не сгорит в нем заживо, то задохнётся. Если снова возникнет опасность извержения, то мы просто покинем замок и переждём в безопасном месте. Неделя-другая, и можно будет возвращаться домой. Чарльз покачал головой и глубоко вздохнул. – Это безумие, – однако в отличие от прошлой ночи он не выглядел напуганным, только поражённым. – Я всегда могу сказать, когда начнётся извержение, – сказал Эрик. – Слишком много металлов перемещается в земле, я чувствую их. Им пришлось откинуться назад в седлах, чтобы преодолеть следующий склон, перенося свой вес из стороны в сторону, пока лошади шаг за шагом спускались по гладкому камню. Но Чарльз постоянно смотрел на Эрика, заинтересованно наклонив голову в сторону. – Это очень интересно, – сказал он, хватаясь руками за выступ седла, чтобы удержаться. – Ты учился этому или просто действуешь по наитию? – Мой Дар проявил себя, когда мне было одиннадцать, – начал рассказывать Эрик. – Типично для большей части Одаренных, кроме тех, у кого Дар проявляется физически и некоторых телепатов, разумеется. Сначала я мог чувствовать только сплавы с содержанием железа, и мне пришлось долго тренироваться, прежде чем я смог расширить диапазон, а потом чувствовать металлы даже глубоко под землей. И ещё больше времени понадобилось, чтобы я стал чувствовать притяжение между всеми вещами и веществами. К тому времени, как произошло извержение, я уже давно мог получать и правильно интерпретировать поступающую информацию, чтобы потом применить её на практике. Эрик внимательно наблюдал за реакцией супруга во время своего ответа, и, когда он упомянул телепатию, Чарльз слегка выпрямился в седле. Это было практически незаметно, но не для Эрика, разумеется. Если не следить за реакцией омеги специально, то можно было даже не обратить на это внимания, ведь выражение лица Чарльза осталось таким же ровным. – Мне кажется, это очень полезная способность, – сказал Чарльз, и его голос ни на йоту не изменился, превосходно переводя внимание с опасной для него области на предыдущую тему разговора. Это сразу же напомнило Эрику, как хорошо Чарльз мог притворяться, когда хотел. Большую часть времени он вёл себя так естественно, что можно было подумать, что на лице Чарльза всегда было написано, о чём он думает. – Моя сестра тоже Одаренная. Она может изменять внешность. – Восхитительная способность, – сказал Эрик, улыбаясь. – Дары с физическим проявлением всегда казались мне… особенно впечатляющими. Жаль, что так многие пытаются скрыть это с помощью косметики. Чарльз фыркнул, и на этот раз его улыбка оказалась вполне искренней. – Только не Рейвен. Она может покрыться синей чешуей в любой момент, когда пожелает. Курт пытался заставить её скрываться, но не осмеливался поднять на неё руку до сегодняшнего дня, а она уже практически совершеннолетняя. – Кажется, она замечательная, – сказал Эрик. Это не самое лучшее замечание, которое можно дать о сестре своего мужа, но, по крайней мере, это было честно. Но Чарльз воодушевленно кивнул. – Так и есть. Если бы она была омегой, альфы наперегонки обещали бы за неё выкуп вместо того, чтобы брать приданое. Но, как бы то ни было, я больше люблю её как альфу. У неё на всё есть своё мнение, а также характер и сила воли, чтобы настоять на своём. – Кстати, о приданом, – сказал Эрик, вспомнив о том, что он хотел сказать Чарльзу кое-что важное. – Я не поддерживаю эту традицию. Твои деньги лежат в сокровищнице замка, там, где Кейн их оставил, но я сказал Яносу, чтобы никто кроме тебя не имел к ним доступа. Если ты захочешь инвестировать средства во что-то или оставить в сокровищнице, просто дай мне знать. Можешь распоряжаться ими как захочешь. Это одно из самых первых нововведений, которые Эрик сделал после смерти своего отца. На лице Чарльза появилось выражение чистейшего изумления, губы разомкнулись, и он тихо выдохнул потрясённое «о». Он ничего не говорил ещё пару минут, и за это время они успели выехать за пределы полей лавы и снова вступили на территорию растительности, где растёт низкая трава и небольшие кустарники. – Это… Очень щедро с твоей стороны, – внезапно отозвался Чарльз, сильный ветер взлохматил его волосы и заставил щёки порозоветь. Это и ещё выражение неприкрытой благодарности на лице делало его слишком юным и слишком красивым, неуступчивость и упрямство пропали с его лица без следа. – Спасибо. Желание сказать, как сильно его тянуло к Чарльзу в такие моменты, жгло Эрику губы. Он напомнил себе, что это пройдёт. А если даже и не пройдёт, Чарльз не его sálufélaga (родственная душа)*, как сказал бы Наставник* – его суженый, предначертанный судьбой. И никогда не станет им, ведь он не был Frjáls (Северянином)*. Не то чтобы Эрик придавал таким вещам большое значение, но всё же не следовало забывать, что Чарльз – не один из них. Ему не было никакого дела до вещей, которые волновали Эрика. Именно поэтому между ними никогда не будет больше того, что есть сейчас. Эрик пожал плечами: – Не за что. Я всего лишь следую собственным принципам. – И тем не менее, – настоял Чарльз и наконец-то отвел глаза в сторону, освободив Эрика от своего взгляда, – спасибо. Расшаркивания и вежливость южан, подумалось Эрику, это то, что они, судя по всему, так никогда и не преодолеют. Оба всадника ненадолго замолчали, проезжая по низким лугам, пока чёрная почва под копытами лошадей не превратилась в пыль и гальку. – Мы почти на месте, – сказал Эрик. – Хватит пары минут, если прибавить скорость. Он обернулся на Чарльза. Тот кивнул и склонился к шее своего мерина, ударил его коленями по бокам. Кони помчались галопом, поднимая за собой тучи пыли, пока спускались по горному склону обратно в холмы. Он почувствовал специфический запах задолго до того, как они достигли нужного места, и коснулся ладонью руки Чарльза, знаком показывая ему приостановиться сначала на лёгкий галоп, а затем на рысь. Они остановились около маленького чахлого деревца, и Эрик привязал поводья к самой нижней ветке, ненадолго задержавшись, чтобы достать из седельной сумки два меха с водой, чтобы лошади могли напиться, пока будут ждать их. С первого взгляда земля казалась странно ровной, учитывая окрестности. Ровной и сухой, за исключением тех мест, где дёрн сменялся мутной и грязной водой. Когда они подошли ближе, стало видно, что от земли шёл пар, в то время как жидкая грязь, лежавшая на земле, ни капли не походила на ту, что оставалась после дождя: она была синей и кипела прямо в почве. – Не подходи слишком близко, – предупредил Эрик. – Каждый из них в любой момент может ожить. Вот этот, кстати, – указал он в сторону, – один из самых больших. Чарльз повернул голову в указанном Эриком направлении, туда, где находится самый крупный бассейн с мутной жижей, и с детским любопытством подался вперёд. Он наверняка уже вспотел во всей этой одежде, подумал Эрик, чувствуя, как воздух из по мере приближения к гейзерам нагревался и становился влажным и тяжёлым из-за испарений. – Пахнет палёной собачьей шерстью, – пробурчал Чарльз, с отвращением и в то же время изумленно прикрыв рот рукой. – Запах как у горящей шерсти и мокрой псины одновременно. Как часто они извергаются? – У них нет четкого расписания, – ответил Эрик чуть громче, чтобы перекрыть шум от гейзеров. – Самый большой действует примерно каждые сорок пять минут. Те, которые поменьше, могут извергаться хоть каждые пять минут. Эрик медленно прошёл по краю поляны к своему мужу, ненадолго задержавшись у каждого, чтобы убедиться, что ни один из них не начнёт бить вверх. – Интересно, почему они такие горячие? – Чарльз подошёл к гейзеру поближе, и Эрику пришлось схватить его и дернуть на себя. Буквально через долю секунды гейзер взорвался, гигантский фонтан горячей воды взмыл к небесам. Струи воды выплеснулись на сухую почву рядом с бассейном, делая всё вокруг мокрым, а сам гейзер зашипел как кипящий котел, из которого сбегает похлебка. – Седьмое пекло! – охнул Чарльз, запрокидывая голову назад до такой степени, что чуть не приземлился на землю пятой точкой. Только рука Эрика, крепко державшая за предплечье, помогла ему удержаться на ногах. На его лице расцвела широкая, довольная улыбка, невзирая на то, только что он чуть не сварился заживо. – Это потрясающе! – Я так и думал, что тебе понравится, – ответил Эрик, не в силах заставить себя отпустить руку Чарльза, чувствуя, как сердце колотится у него в груди. Вода с шипением впиталась обратно в землю, и бассейн, от которого исходило только тепло, снова тихо закипел. Убедившись, что больше ничего не произойдёт, Чарльз высвободился из хватки Эрика, двинулся к одному из небольших бассейнов , но на этот раз остановился чуть поодаль. Когда он стянул с себя промокший жилет, его белая рубашка тоже оказалась мокрой, как и кожа. Пока Чарльз снимал жилет, ткань рубашки сзади выбилась из-за пояса, и так и осталась незаправленной. – Ты знаешь, почему у земли и воды в бассейне такой странный цвет? – спросил Чарльз, его голос пробился сквозь размышления ещё не пришедшего в себя Эрика. Он заставил себя оторвать взгляд от тела Чарльза и перевести взгляд на его лицо, которое выражало искреннее любопытство. – Я понимаю, почему гейзеры здесь появились, вулканы наверняка постоянно подогревают почву изнутри, но почему земля стала синей? – Красный цвет вот здесь, – указал Эрик. – От железа. Он чувствовал благородную тяжесть, пульсировавшую вокруг металла в глубине почвы и у самой её поверхности, она заставила его постоянно чувствовать своё присутствие в этом месте. – Но из-за чего появляется голубой цвет, я не знаю. Никто не знает. Разумеется, ходит много баек, объясняющих это, но ни одна из них не кажется мне хоть сколько-нибудь достоверной. Должно быть, помимо металлов в земле были другие вещества, те, которые Эрик не мог почувствовать, но он не знал, что они из себя представляли. Он не мог досконально изучить что-то, что не мог увидеть или потрогать. Чарльз задумчиво кивнул и слегка отстранился в сторону, приблизившись к другому источнику. Эрик последовал за ним по пятам, практически кожей ощущая железо, залежи которого были слишком близко к поверхности в этом месте. Он уже не раз видел всё это, небольшие землетрясения и извержения, но его Дар всё равно оставался поразительно отзывчив к ним всякий раз, когда ему доводилось столкнуться с ними. Дрожь земли никогда не пугала его так, как всех остальных. Он чувствовал с ней странную глубинную связь, как будто металлы, заключённые в недрах земли, были частью его тела, были его плотью и кровью. Им довелось увидеть ещё два извержения из небольших бассейнов. Они были не такими впечатляющими, как первое, но Чарльз всё равно казался восхищённым и поражённо открывал рот, когда столб пара и воды поднимался к небесам. В эти разы он вёл себя осмотрительнее и не подходил к самому краю, как в первый раз. Постепенно они обошли долину по кругу и в конце концов пришли на то место, откуда начали. Чарльз обернулся и взглянул на Эрика с благодарной улыбкой. – Спасибо, – сказал он, тыльной стороной ладони утирая со лба капли пота. – Я знаю, что у тебя есть много куда более важных дел, но ты провёл это время со мной. Эрик взглянул вдаль, прямо к тому месту, где были привязаны их лошади, пытаясь сохранить бесстрастное выражение лица. Он не знал, что думать, но Чарльз вел себя уж слишком непринужденно, чтобы оставить беспочвенными смутные подозрения Эрика о его неискренности. – Я выезжаю каждый день, чтобы проверить, всё ли в порядке в поселениях, и проследить за разбойничьими шайками, – ответил он, смотря на Чарльза только в тот момент, когда он был уверен, что сумеет сохранить нейтральное выражение лица. – Взять тебя с собой не составило особого труда. Улыбка Чарльза увяла. Он медленно опустил руку. – Да, конечно. Очень практично, – казалось, омега только сейчас заметил, что его рубаха выбилась из-за пояса, а волосы растрепались, потому он заправил рубашку обратно и отряхнул пыль со штанин. Эрик покачал головой, пытаясь унять тревогу Чарльза. – Путешественники, вооружённые неметаллическим оружием всё ещё исключительно редки, так что, кажется, я сумею быстро справиться с любой напастью. Ты вне опасности. – Разумеется, нет, – Чарльз отвел взгляд в сторону, а потом повернулся и направился к привязанным лошадям. – Нам нужно выдвигаться, если ты уже закончил со своими делами. Вот он и вернулся к своему типичному образу, отметил Эрик. Что ж, ему следовало предугадать это заранее и не удивляться. Он убрал пустые фляги с водой и сел в своё седло. Ожидая, пока Чарльз заберётся в своё, он почувствовал, как Скайгнир нетерпеливо переступал по земле, неотрывно смотря в западном направлении. – Тише, – прошептал Эрик коню на своем языке. Его звучание было мягким, успокаивающим. – Мы поедем вдоль хребта вон там, – сказал Эрик, указывая вперёд. – Примерно час спустя повернём на Север, хорошо? Пожатие плечами и скрип кожи, когда Чарльз, не глядя на Эрика, уселся в седле, одновременно выуживая поводья лошади. – Из нас двоих дорогу знаешь ты, так веди. Эрику стоило усилий спрятать от Чарльза своё выражение лица, и он хлестнул Скайгнирра поводьями. Конь двинулся шагом, а потом рысью, перейдя на галоп только тогда, когда Эрик сжал коленями его бока. На дворе была уже вторая половина дня, и воздух стал холоднее, чем был утром. Ветер кусался, кончики ушей Эрика покалывало, пока в конце концов чувствительность не исчезла совсем. Это было похоже на падение. Сейчас цветы всё ещё цвели, золотые и пурпурные бутоны всё ещё покачивались среди трав, но скоро лепестки опадут и вместе со всем миром обратятся в прах. Ночь за ночью, день за днём солнце будет вставать над горизонтом все ниже, пока не наступит время, когда его не будет совсем. А сейчас была середина дня, и солнце ярко светило, но белая ночь вскоре накроет землю холодом и неясным сумраком. Звук ударов копыт по сухой земле и голым камням гипнотизировал, и Эрику пришлось сконцентрироваться и внимательно осмотреть горизонт в поисках возможной опасности. Поэтому он не сразу услышал, как ритмичный стук копыт внезапно прервался. Послышался глухой удар, раздался стук камней о камни, и затем Чарльз вскрикнул: – Чёрт!.. Эрик обернулся слишком поздно, и сердце замерло у него в груди. Чарльз пролетел прямо над головой падающей лошади, как будто его выкинуло из седла чьей-то гигантской рукой, упав на землю со звуком, от которого Эрику чуть не стало дурно. Фидур скорее всего поранился и упал, запнувшись копытом о копыто, издав жалобное ржание и лишь чудом не ударив Чарльза по спине. Всё случилось в мгновение ока. Чарльз упал на бок, всё его тело изогнулось под неестественным углом, как у сломанной куклы, его лицо было скрыто от Эрика. Казалось, он лежал неподвижно целую вечность. Этого было достаточно, чтобы душу Эрика сковал леденящий ужас, и он сам застыл, не в силах сдвинуться с места. Но тут Чарльз дёрнулся, застонал, опёрся руками о пыльную землю и сел. В следующий миг Эрик спешился и опустился на колени перед Чарльзом, стёр следы грязи на его щеках и руках, не только помогая ему отряхнуться, но так же проверяя уязвимые места, которые Чарльз мог повредить при падении. – Ты в порядке? – даже когда он лично убедился, что Чарльз не был ранен, он не мог заставить себя убрать руки с его плеч. На челюсти Чарльза красовалась длинная царапина, глубокая и неровная. Чарльз моргнул и, несмотря на сотрясавшую его дрожь, изогнул запястье, проверяя сохранность костей. Его руки были исцарапаны, из порезов сочилась кровь, а его дыхание было сбитым, как от падения и шока, так и от близкого контакта с альфой. Он тяжело опёрся на руки Эрика, позволяя тому принять на себя вес его тела. – Не думаю, что что-то сломано, – сказал он, машинально проводя языком по нижней губе, а потом поймал себя на этом и слегка прикусил кончик языка зубами. – Фидур обо что-то запнулся, он в порядке? – Чарльз вытянул шею вверх, чтобы посмотреть на лошадь за спиной Эрика. Эрик повернулся, чтобы взглянуть на Фидура, и поднял руку, чтобы положить её на заднюю сторону шеи Чарльза, почему-то нуждаясь в этом телесном контакте, одновременно погладив Фидура по боку. – Похоже, вывихнул колено, – сказал Эрик, чуть помедлив. – Он будет в порядке, но прямо сейчас навряд ли сможет пройти весь путь до Айронхолда. Нам нужно найти для него приют, где он мог бы отдохнуть несколько дней. – Значит, это будет долгая прогулка, – смиренно вздохнул Чарльз. Он всё ещё не отстранился от Эрика, и тот чувствовал тёплый вес тела омеги на своих руках. Кудрявые волосы на его затылке щекотали руку Эрика. – Есть вероятность, что мы сможем найти лошадь где-нибудь поблизости? – Сомневаюсь, – ответил Эрик. – Мы достаточно далеко, и любая лошадь, которую мы сможем найти, будет рабочей. Они нужны жителям деревень для повседневной работы, – он снова взглянул на Чарльза, хотя в этот раз он был больше обеспокоен тем, что Чарльз ещё не отстранился от него. – Сейчас мы сможем поехать вдвоём на моей лошади. Я понимаю, что это не слишком удобно, но в данный момент это единственный выход. Ветер завывал на открытом пространстве, шелестел листвой на редких чахлых кустарниках, а Чарльз сглотнул, его глаза потемнели, пока он неотрывно смотрел на лицо Эрика. Затем он дотронулся рукой до своего лица, ощупал царапину и наконец сказал: – Всё в порядке. Он медленно перенёс вес на свои ноги, использовав плечо Эрика как опору, и попробовал ступить на одну ногу, потом на вторую. За спиной Эрика, недовольно фыркая, поднялся Фидур. – Бедный мальчик, – пожалел его Чарльз и потянулся рукой за спину Эрика, чтобы погладить лошадь по шее. До ближайшей деревни было несколько миль; было бы лучше, если бы эта проблема возникла, окажись они чуть дальше на север, подумал Эрик. Тогда они могли бы просто привязать Фидура к ближайшей скале или дереву, и вернуться за ним позднее. Он не хотел заставлять его идти и напрягаться больше, чем было необходимо. В военное время он бы заставил Фидура идти дальше столько, сколько было нужно, но это бы только усилило травму. В тех условиях потеря лошади была бы объяснима. – Идём, – позвал Эрик, снова забираясь в своё седло и протягивая руку, чтобы помочь Чарльзу. Для этого он освободил одно стремя и отклонился так далеко, как только мог, подразумевая, что Чарльз будет держать поводья (и держаться за что-то кроме пояса Эрика). Чарльз немного помедлил, чтобы перекинуть поводья Фидура через его голову и передать их Эрику, а потом подошёл к Эрику, принял его руку, встал в стремя, и осторожно перекинул ногу через спину Скайгнира. Когда он сел между Эриком и краем седла, места оказалось так мало, что он оказался прижат к Эрику всей спиной, от плеч до ягодиц, его зад тесно прижался к промежности Эрика и поразительно удобно вписался в изгиб бёдер альфы. Они уже оказывались так близко, особенно когда спали в одной постели, но ещё ни разу вне её. Подумав об этом, Эрик поспешно отодвинул эту мысль в самый дальний уголок своего сознания. Он сомневался, что если Чарльз почувствует эрекцию Эрика, упирающуюся ему в пояс, то это поможет их отношениям, супружеским или любым другим. – Двигаемся в том же направлении, – сказал Эрик Чарльзу, слегка наклонив голову в бок, чтобы не говорить Чарльзу в затылок, – но медленно. Чарльз только кивнул и толчком заставил Скайгнира кинуться вперёд, а потом забрал поводья Фидура из рук Эрика и привязал их к седлу, чтобы раненая лошадь могла идти за ними.~*~
Чарльз Ветер, завывавший позади, был колючим и холодным, и проникал под жилет, как будто того и не было вовсе, но спиной Чарльз чувствовал тепло, исходящее от тела Эрика, пока тот обнимал его руками, а колени и бёдра альфы плотно прижимались к ногам Чарльза. То, как из-за формы седла они прижимались друг к другу и двигались вперёд и назад с каждым шагом коня, казалось Чарльзу непристойным. Чарльз наблюдал за горизонтом с усиленным вниманием, стараясь отвлечь себя от неприятных ощущений и сосредоточиться на достижении их цели, но это было трудно. После утра, когда Эрик, казалось, хотел развлечься, разговаривая, немного улыбаясь и показывая Чарльзу гейзеры, решение Чарльза не вовлекаться в эмоциональную связь было поколеблено и без длительной поездки в одном седле на двоих. Но всё равно, пожалуйста: Чарльз исцарапан, сконфужен и раздражён необходимостью находиться к Эрику так близко, вдыхать его запах и чувствовать, как боль постепенно угасает от их близости. Дыхание Эрика сбоку от шеи Чарльза было тёплым и глубоким, и легко касалось мочки его уха, как едва заметная ласка. – Как ты думаешь, нам долго ещё добираться до деревни? – спросил Чарльз, чтобы отвлечься, когда они достигли первых невысоких холмов, которые, постепенно возвышаясь, вели к далеким горам. – Примерно час, может, два, – рука Эрика на животе Чарльза сдвинулась чуть ниже, к бёдрам. – Мы можем остановиться и перекусить, если ты голоден. Чарльз покачал головой. – Нет, я в порядке. Я, как и ты, просто хочу побыстрее добраться до деревни. Эрик ничего не ответил, хотя его руки обхватили Чарльза чуть сильнее, прежде чем снова расслабиться. Пейзаж вокруг них снова изменился, практически мгновенно превратившись в суровый, характерный для северных земель вид. Застывшая лава или разбитые валуны местами давали пробиться зелени, низкой пожухлой траве и ярким лепесткам люпинов, высокие стебли цветов покачивались в воздухе, распространяя вокруг себя богатый оттенками аромат, который всадники могли почувствовать, проезжая мимо. Это было так странно, что неприглядная пустошь могла так быстро зазеленеть и вернуться к жизни. Птицы пели где-то вдалеке, спрятавшись от взгляда Чарльза, но их трели все равно были прекрасны под голубизной неба. Чарльз время от времени смотрел назад, чтобы проверить Фидура, который хорошо справлялся на трёх ногах, но в остальное время они просто ехали в молчании, которое не было слишком неудобным, хотя они вдвоём пересекали дикую пустошь в одном седле, тесно прижавшись друг к другу. Деревня была спрятана меж холмов и едва ли состояла из пяти или четырёх фермерских домиков, построенных достаточно близко друг к другу, чтобы не казаться разрозненными. Ребёнок заметил их приближение издалека и убежал в крытый серым дёрном дом за своим отцом. Через минуту он снова показался, но в этот раз с целой группой людей, которые наблюдали за приближением Эрика и Чарльза с открытым недоверием на лицах, которое мгновенно исчезло, стоило им увидеть, кто ехал сзади. – Ваша Светлость, – сказал один из альф с вежливым кивком, когда Чарльз потянул Скайгнира за поводья, заставив его остановиться в нескольких метрах от собравшихся селян. Никто из них не поклонился, и даже не выглядел так, будто собирался оказать им обоим большее почтение, чем было высказано до этого, – мы не сразу увидели, что это вы едете на лошади вдвоём. – Конь Чарльза вывихнул колено, – сказал Эрик, наклонившись, чтобы потрепать Фидура по холке. Потом он спешился и начал перекидывать сумки со спины Фидура на спину своего коня. – Мы надеялись, что вы согласитесь приглядеть за ним ночь или две, прежде чем я смогу прислать кого-нибудь забрать его в замок. Мужчина пожал плечами. – Мы можем поместить его в загон с овцами, у нас достаточно сена и травы. Астрид отведёт его. Астрид? Девочка, выступившая вперед, выглядела смущенной куда больше своего отца, но проворно приняла поводья из рук Чарльза, когда тот протянул их к ней, взглянув в её глаза. Это разительно отличалось от того, как простолюдины принимали знать на Юге, и Чарльз не мог решить, чувствовал ли он облегчение от отсутствия излишних церемоний или был оскорблён отсутствием необходимого почтения, которое всегда давало ему возможность почувствовать себя уверенней. Мужчина спокойно взглянул на Эрика, положив руки на пояс. – Мы как раз сели обедать, – сказал он. – Есть место ещё для двух человек, если вы не возражаете против деревенской еды. – Спасибо за вашу доброту, – ответил Чарльз, не успел Эрик и рта раскрыть. – Но нам правда нужно продолжить путь прямо сейчас, если мы хотим добраться до Айронхолда сегодня. Мы убедимся, чтобы тот, кто приедет за Фидуром, привёз вам что-нибудь в благодарность. – Вы очень добры, но в этом нет необходимости, – мужчина снова пожал плечами и криво, иронично улыбнулся. – У нас хватит места, конь не доставит нам неудобств. Очевидно, Чарльз в чём-то ошибся. – Даже если так, то спасибо вам, – смущенно ответил он, и Эрик забрался на седло позади него. Чарльз сжал Скайгнира коленями и тот двинулся вперед, постукивая копытами по каменистой тропе, оставляя смущение и неловкость позади. – Как я и сказал в твою первую ночь, – сказал Эрик из-за его спины, и Чарльз по одному голосу мог сказать, что тот улыбается, – здесь, на Севере, мы не особенно жалуем церемонии. – Я не думал, что благодарность в ответ на услугу здесь воспринимается как помпезность, – резко ответил Чарльз, но, поразмыслив над этим три секунды, передумал – в конце концов, Эрик говорил ему, и в манерах селян не было ничего оскорбительного, если только они не должны были кланяться и падать им в ноги при одном только виде, чего Чарльз никогда не желал. – Прости. Просто это слишком сильно отличается от дома. Там было бы грубо не заплатить кому-то за услугу, которую тебе оказывают, какой бы незначительной она ни была. – Здесь иная культура, – ответил Эрик. – Спустя некоторое время ты привыкнешь. Я думаю, все понимают это. Чарльз смущенно фыркнул. – Ты можешь быть «вашей Светлостью», но я не уверен, что они знали, кем являюсь я. Они наверняка решили, что я просто какой-то омега, которого ты решил избавить от участи жить в другой глухой деревне в дикой местности. – Не смеши меня. Все в герцогстве знают, что я женился. Я уверен, они поняли. – Да? А если бы ты не женился, что бы они подумали тогда? – спросил Чарльз, сам удивившись поддразнивающей нотке в своём голосе, и слегка повернулся, чтобы взглянуть на Эрика через плечо. Они слегка замедлились, когда снова начались холмы, но Скайгнир преодолевал препятствия играючи, несмотря на двойной груз. Тропа, по которой они ехали, лентой извивалась впереди, как будто камень был живым и двигался по своей воле. – Кто знает? – сказал Эрик, и краем глаза Чарльз заметил его ухмылку. – Возможно, они подумали бы, что омега, только увидев меня, упал мне в ноги, умоляя увезти его подальше от деревенской жизни! – А может, он взглянул бы на тебя и убежал бы в ужасе, а ты просто применил грубую силу, ваша Светлость? – ответил Чарльз, улыбнувшись уголками губ. – Он мог бы спокойно применить свою силу на мне, – зубы Эрика игриво сомкнулись на краю уха Чарльза. Чарльз рассмеялся, не в силах сдержать себя, хотя Эрик весь день бросался из одной крайности в другую, и он сам уже давно обещал себе, что не станет общаться с альфой больше необходимого. Но это было слишком хорошо – оказаться вне крепости, на свежем воздухе, поддразнивая Эрика так, будто они были друзьями, так, будто они на самом деле могли стать друзьями. – Как будто я могу связать тебя и усадить на лошадь, будь ты в сознании или нет, – ответил он, вздрогнув от прикосновения зубов. – У меня нет Дара, сам знаешь. – Здесь не нужна сила. Только уловки омег. – Какие уловки? – Не изображай из себя дурака. Ты прекрасно знаешь, какие уловки, – руки Эрика легли на живот Чарльза, будто он хотел дотронуться до Чарльза, прикоснуться ко всему его телу. Но не мог. Чарльз вспыхнул от удовольствия, хотя понимал, что должен быть оскорблён или смущён, но тем не менее он не почувствовал ничего иного, кроме приятного смущения от несказанного комплимента. Не то чтобы Эрик скрывал, что ему нравится тело Чарльза, но это было совсем по-иному, услышать это здесь, сейчас, не в стенах их спальни, пока они медленно двигались в одном ритме, тесно прижавшись друг к другу в седле, от плеч до ягодиц, даже через все слои одежды. Он замер от внезапного желания откинуться назад и медленно, как кошка, потереться о тело Эрика, дыхание замерло на полувдохе, когда он, поразившись самому себе, остановился. Он открыл рот, чтобы перевести тему и спросить, не хочет ли Эрик остановиться, чтобы поесть, как внезапно они увидели дым. Он поднимался справа, плотные чёрные клубы дыма парили прямо над вершинами скал, которые возвышались вокруг, так низко, что их не было видно издалека. Внезапно Эрик наклонился вперёд и забрал уздечку из пальцев Чарльза, вынул ноги из стремян, чтобы удобнее сжать бока Скайгнира коленями. Лошадь понеслась галопом, вытягивая чёткий ритм по склону холма. Чарльз вцепился в гриву Скайгнира. Только это удерживало его в седле, кроме рук Эрика, державших его с двух сторон и веса тела альфы на его спине. Они обогнули большой валун и оказались у прохода между каменными стенами, и все пространство, открывшееся их взгляду, было покрыто кровью и первыми телами. Было невозможно удержаться от вздоха. Чарльз почувствовал, как дыхание перехватило у него в горле при виде зрелища, Скайгнир резко остановился, когда Эрик потянул его за поводья. Всё горело, от почерневшей земли до практически полностью сгоревших навесов, от которых теперь остался только пепел и обгоревшие лоскуты ткани. Там были и другие вещи, некоторые почерневшие от огня, другие чудом оставшиеся целыми, кухонная утварь, меха, и даже тряпичная кукла, обгоревшая по краям и почерневшая от сажи и копоти. Но что заставило его почувствовать внезапный приступ тошноты, так это иссеченные тела людей, лежавшие на земле посреди своего разорённого жилища, глубокие и рваные раны покрывали все их тела и не до конца отсечённые конечности. – О Боги, – прошептал Чарльз, побелев как полотно. Секунду спустя его с шумом вырвало.