***
— Живее, Гиббс! — Джек Воробей с трудом удержался от пинка, чтобы подогнать старпома, и в который раз недовольно фыркнул, припуская вперёд. В такт торопливым шагам позвякивала дюжина колокольчиков на его шее: «Козлиное ожерелье», ради свободы от которого в плохой день Джек готов был и головы лишиться, теперь его абсолютно не волновало. Пискливый перезвон при каждом прыжке через камни удостаивался только раздражённого подёргивания уса, не более. Чёрный утёс подступал к кипящему морю. Подъём на него был крут и неудобен, а мелкая жёсткая трава, что цеплялась за сапоги, подло скрывала бугристые уступы, так что пиратские пилигримы то и дело спотыкались, скользили по склону и чертыхались по чём зря. Оказавшись на вершине, Джек Воробей не чувствовал ног — последнего, что ещё не отмёрзло. Адские ветра мыса Горн накинулись на путников с голодной яростью, обжигали кожу, слепили глаза и норовили резким порывом сбросить упёртых пиратов вниз. Джек поёжился, пристукнул зубами и поднял ворот сюртука. Западный ветер отрывал от острого хребта утёса частицу за частицей и уносил в белеющие воды. Отряхивая глаза от пыли, капитан Воробей в который раз проклял тот день, когда Гектор Барбосса появился на свет. Порой с ним бывало «забавно», как равнодушно говаривал Джек, но вот проблем старый шкипер доставлял стократ больше. И вот опять. Загнать Воробья на край света, не приложив к этому никаких усилий! От нарисованной воображением картины, где Барбосса, самопровозглашённый капитан «Мести королевы Анны», развалился в капитанском кресле в просторной каюте и лениво потягивает ром, у Джека заскрипели зубы. Кэп обернулся с нескрываемым недовольством. Джошами Гиббс, кряхтя и пряча нос в дырявом шарфе, кое-как карабкался по склону. Под тяжестью мешка с «чрезвычайно необходимыми ведьмовскими предметами» по его спине катились капли пота, а спереди тело промёрзло до последней косточки. Умеет же Джек Воробей выбирать место и время! Сощурившись, кэп вгляделся в наползающие сизо-чёрные тучи, качнул головой, спустился ниже и вытолкал старпома на вершину. Неистовый ветер пятидесятых тут же накинулся на Гиббса, так что тот покачнулся и грохнул на землю мешок с приборами. — Болван! — оскалился Воробей и тут же скрылся в мешке, едва ли не с головой. Гиббс, устало потирая шею, со сдерживаемым любопытством поглядывал на капитана. Выудив что-то отдалённо похожее на разбитую амфору грубой работы, Воробей аккуратно установил её на плоский камень, почти у самого края обрыва. Слева на права, полукругом, легли: старинный секстант, волшебный компас, обломок обгоревшего рулевого колеса, отрезок пропитанного солью каната и лоскут белоснежного паруса. Затем Джек с крайней осторожностью вытащил пузатый пузырёк с двумя частями пепла древнего орехового дерева и одной частью праха Чёрной Бороды — и как ни удивительно, этот ингредиент оказалось добыть проще остальных. Тут же ветер поднялся, словно бы изогнул обжигающе-холодный поток волшебной аркой, аккурат над местом проведения ритуала. Капитан повёл бровями, рука с пузырьком застыла. Гиббс меж тем с опаской глянул на грозовое месиво, скалящееся молниями. — Шторм надвигается, — тихо прокряхтел он, неуверенно переступая с ноги на ногу. — Заткнись! — яростно прошипел Джек, даже не обернувшись. Он рассыпал на ладонях пепел, едва не чихнул, и резким движением подбросил смесь вверх. Чёрное облаков взмыло по диагонали, нырнуло вниз и растворилось на фоне тёмного горизонта. Гиббс обречённо вдохнул и вжал голову в плечи, пытаясь отогреть отмёрзшие ладони. Джек сделал глубокий вдох и бережно достал из мешка бутыль с запертой «Чёрной Жемчужиной». Он столько раз представлял себе этот момент, столько раз прокручивал в голове необходимый порядок действий и нужные слова, но никак не ожидал, что у него будут трястись руки. Бутылку следовало установить на камне так, чтобы горлышко смотрело в море, и для этого нашлась явно подготовленная кем-то выемка. Грустная песня ветра загудела в откупоренном горлышке. Воробей, став на одно колено, никак не решался убрать с бутылки руки, словно мог разрушить её неосторожным движением. Оглушающий раскат грома раскололся прямо над утёсом, заставляя пиратов инстинктивно пригнуться. — Пора, — мистическим голосом провозгласил капитан, требовательно отводя руку в сторону. — Гиббс! — прикрикнул Джек, сжимая пустую ладонь. Старпом встрепенулся, смятённо глянул на него и спешно принялся разворачивать моток серой от грязи ткани, не переставая при этом прочитать. За информацию о том, что было в него завёрнуто, Джеку пришлось распрощаться с флотилией Тича, а за сам предмет — поплатиться свободной шеей. И ведь «Чёрная Жемчужина» того стоила. В руках у Воробья оказался кинжал из чистейшего серебра, чересчур изысканной работы для тех времён, которым он принадлежал. Кинжал жадно вобрал в себя блеск молний и словно бы засветился тем же природным светом. Тучи закрыли собой небо, окрестности покрылись тьмой, создавая впечатление, будто в мире не осталось ничего больше, кроме клочка утёса с двумя взволнованными пиратами. Ветер в горлышке бутылки взвыл высоко и печально. За поднимающимся гулом и рокотом грозы не было слышно лёгкого треска, с которым начала вращаться стрелка закрытого компаса. Джек сжал кинжал и поднял над головой. Сердце подбиралось куда-то к горлу, голосовые связки стянуло спазмом, так что пират на мгновение забеспокоился, что в нужный момент просто не сможет ничего произнести. И вдруг, в такой близости, что можно было почувствовать её жар, в морскую пучину вонзилась молния, а затем громовой раскат пронёсся топотом из преисподней. Гиббс шарахнулся назад, не удержался и распластался на земле, да так решил и не вставать, из соображений безопасности. Ветер усиливался. Голос Джека, отсчитывающий блеск молний и громовые раскаты, бесследно исчезал в низком гуле подступающего урагана. Иссиня-чёрные тучи смыкались в кольцо, не весть откуда появившись на востоке. У самого горизонта мелькнул и тут же исчез лазурный лоскут неба. Капитан Воробей пытался перекричать ветер, но лишь задыхался от каждого крика. Шквал едва позволял стоять. Суша и океан исчезали в давящем полумраке под утробный рёв бури. Джек сбился со счёта, сочно выругался, а потом подпрыгнул от неожиданности: с востока на запад небо прочертила синеватая лента молнии. Тут же серебряное лезвие кинжала полоснуло по мозолистой ладони. Алые капли тяжело упали на траву. С высушенных ветром и ромом губ слетела хриплая строка заклинания, порыв мгновенно унёс слова и разбил их о скалы. Джек схватил бутылку, окрашивая горлышко кровью, замахнулся, набирая в грудь холодный воздух. — Essurgero! Бутылка вырвалась из окровавленной руки и взмыла над морем. Глаза пирата вспыхнули. Напряжённый взгляд впился в мутное стекло. Гиббс замер на вдохе. «Жемчужина» сделала несколько сальто, но не успела достичь высшей точки, как ослепительный удар молнии расколол бутыль на мельчайшие частички. Разом всё стихло. Ветер исчез. Громящие скалы волны улеглись с покорным спокойствием. Кипящие в небе тучи мрачно замерли. Воздух тревожил лишь хрупкий печальный перезвон. Джек Воробей поочерёдно раскрыл глаза. Копия «Чёрной Жемчужины» безвольно зависла над морем в обрамлении голубого сияния и тысячи осколков. Секунды таяли, но ничего не происходило. Кэп разочарованно опускал руки, его брови сползали к переносице, взгляд становился всё мрачнее. Мистер Гиббс привстал на одно колено и вопросительно уставился в его спину. — И что, это всё? — наконец осторожно выдавил он. Джек Воробей открыл рот, чтобы ответить, и в тот же миг ураганный порыв ветра сбил его с ног. Окрестности заполнил могущественный шум ливня. Ветер крепчал. Кэп распластался на земле, не в силах что-то разглядеть дальше своего носа. Макет корабля с тихим перезвоном рухнул вниз. Тут же в том месте, где он коснулся воды, волны будто замерли. Капитан с трудом подполз к краю. Капля за каплей расходившиеся круги замирали на поверхности, рисуя диковинный узор. Он все разрастался, пока не достиг десятка ярдов в диаметре. Из-под толщи воды донёсся гул рушащейся скалы. Вода забурлила. Гул плавно нарастал. В центре круга с бешеной скоростью завертелся водоворот. С каждым оборотом из его непроглядно тёмной глубины поднималось тёплое желтоватое сияние. Поднималось нехотя, мерцая и порой пропадая. Джек затаил дыхание. И вот, свет достиг поверхности. Оглушающий раскат грома, словно бы на небе раскололась толща льда, заставил пиратов пригнуться к земле, инстинктивно зажимая уши. «Чёрная Жемчужина» вынырнула из бурлящих глубин и гордо стала на волны. Лицо капитана Воробья озарила улыбка нескрываемого восторга. Он замер на четвереньках, не в силах оторвать взгляда от прекрасного судна. Буря мгновенно успокоилась. Тучи растворились, уступая место туманной дымке. Волны живо набегали к обрывистому берегу мыса Горн. Кэп приблизился к самому краю, Гиббс восхищённо замер чуть позади. ─ Получилось, Джек! ─ хохотнул старпом. Джек обернулся и осветил его довольной ухмылкой. ─ Я и не сомневался. ─ Он обернулся к кораблю. ─ Что может быть прекрасней, Гиббс? ─ блаженно протянул Воробей и всё ещё не мог поверить, что перед ним не ожившее сновидение, не мираж или жестокая иллюзия. Корабль переступал по волнам, лоснясь матово-черным деревом. Мерно покачивались канаты, поблёскивали металлические крепежи. Острые мачты задевали верхушками облака в проблесках солнца. И с каждым слепящим глаз бликом на душе у капитана становилось всё легче, сердце умеряло обескураженный бег. ─ Кэп, — вторгся в капитанскую негу обеспокоенный голос. — Кэп! ─ Гибсс требовательно постучал по плечу заворожённого пирата. Джек недовольно обернулся. ─ Кэп, «Жемчужина»… — выразительно повёл глазами старпом. — Она… Уходит, кэп! Воробей бросил молниеносный взгляд и разразился беззлобными проклятьями: ─ Гиббс, болван! Мой корабль уплывает! Догнать! Живо!-4-
20 апреля 2015 г. в 18:24
Джек с радостным визгом пронёсся по верхней палубе, ловко скакнул на полубак, перепугав нерасторопного кока. Поднимавшийся ветер хлопнул парусом. Джек задрал голову вверх, затем насторожился, нервно поглядывая по сторонам. Смелая чайка спорхнула с носа, поняв, что судно забралось слишком далеко от суши. Перескочив через трос, Джек сиганул на ванты и через мгновение приземлился на полуюте. «Почаще бы на Тортуге бывать», ─ пробурчал под нос какой-то матрос. Джек презрительно фыркнул, задрав голову вверх, затем обернулся назад. Силуэт Тортуги расплывался в тропическом тумане. Замерев на минуту, он наконец взобрался по перилам на мостик и удобно устроился на плече Барбоссы. И всё же до конца успокоиться капуцин не мог. Ему не давало покоя присутствие на борту чего-то странного и ему лично не приятного. Благо, Барбосса знал, что лучшее успокоение — очищенные орехи.
Капитан потрепал по холке обезьянку и вновь уставился в дырку от карты. Он погрузился глубоко в себя, скребя шею длинными ногтями. Капуцин увлёкся выискиванием живности в волосах хозяина. Послышались крики из-за спины, и Раджетти грохнулся на пол, запутавшись в канатах. Барбосса раздражённо обернулся и успел себя спросить, почему не пристрелил его раньше. Матрос судорожно пытался ухватить свой выпавший глаз. Джек прикрикнул что-то по-обезьяньи оскорбительное и презрительно дёрнул хвостом: даже ему надоели эти игры.
— Как долго ты в море? — сурово спросил капитан.
— П-п-п-простите, сэр? Д-давно. — Глаз наконец застрял между пальцев, и Раджетти, сосредоточенно закусив губу, вставил его на место.
— Давно? — От недовольного взгляда, коим Барбосса смерил моряка, у того задрожали коленки, и эта дрожь тихим стуком отдалась по палубе.
— П-простите, капитан, — выдал Терри, — я не специально. Просто… там… там… — Раджетти умолк, всё ещё непонятно тыкая пальцем позади себя. Барбосса повернулся к нему всем телом и запустил большие пальцы за перевязь. Весь этот устрашающий вид заставил нерадивого пирата продолжить испуганный лепет: — Там… Эта… Этот… Дух. Я-аа видел её, ещё тогда на острове, когда мы с Пинтелом, — он обернулся к другу; тот тут же перестал пялиться и с головой ушёл в закрепление шкота, — когда мы… забирали «Жемчужину» с острова.
— Дух? — фыркнул Барбосса, поражаясь идиотизму некоторых членов команды. — Скройся в трюме с глаз долой, ─ гаркнул он.
— Но она хотела заставить меня идти за Джеком! — напоследок прошептал Раджетти и бегом убрался с юта.
Много миль преодолела «Чёрная Жемчужина», тысячи волн разрезал форштевень, за кормой остались десятки островов. А порядочной наживой так и не пахло. За месяцы не раз и не два пираты пересекали крупные торговые пути, но добычи едва ли хватило на мелкий ремонт и покупку провианта. В команде поползли слухи, мол, их вновь настигло проклятие. И прокляла их та жуткая дева, что видел Раджетти. Сам Терри предпочитал помалкивать об этом и не спускаться в одиночку в трюм. Капитан Барбосса мнения команды не разделял, но всё же иногда присматривался к пляшущим против ветра огням.
Но в тот день удача повернулась к ним лицом и одарила широкой улыбкой. На закате дозорный на мачте разглядел неповоротливый галеон. Бриг, что шёл ему сопровождением, сильно отстал и не мог сравниться с «Чёрной Жемчужиной» по скорости. Пиратский фрегат, тенью скользя в сумерках, бесшумно подошёл к галеону и застал их врасплох. Когда на бриге заметили и подняли тревогу, было поздно. Пираты действовали методично, гепардами носясь меж судов и перетаскивая добычу. Взяли достаточно, поглумились над недалёкими испанцами и с победным кличем унеслись на «Жемчужину», чтобы через мгновенья растаять в ночи.
На шканцах высилась гора, лоснилась золотом и переливалась блеском огней. Пираты устроили дикие ритуальные пляски вокруг награбленного, горланя непристойные песни. Делить добычу решили с утра, но праздник оказался столь бурным и насквозь пропитанным ромом, что утро должно было начаться после полудня. «Чёрная Жемчужина», уйдя от торговых троп, легла в дрейф.
Барбосса пробирался к каюте, расталкивая штабелями уложенных пиратов. Джек на плече ни с того ни с сего вцепился в шляпу, а потом, издав перепуганный вопль, унёсся куда-то на самый верх мачты. Капитан проводил его хмурым взглядом и внимательно всмотрелся в полумрак, поселившийся на палубе. Слегка покачивались фонари, мерцало пламя, перекатывалась пустая бутыль. Барбосса поднялся на мостик, и тут же услышал полное презрения и холода: «Бардак». Женский голос, от которого веяло ощутимой потусторонней холодностью. Капитан обернулся и почти не удивился, увидев перед собой её. Жемчужина стояла спиной к борту, держась за планшир. Взгляд абсолютно чёрных, как адская тьма, глаз прожигал шкипера насквозь, и неожиданно для себя Барбосса почувствовал на спине неприятный холодок. Всё же он совладал с собой и позволил растянуть обветренные губы в хозяйской улыбке, смело разглядывая духа. Низ её платья был разодран в клочья, точно на неё напал дикий зверь. Мало кто знал, Гектор Барбосса мог похвастаться отличным зрением: его цепкий взгляд приметил множество шрамов на её теле. Но Жемчужину они, казалось, нисколько не беспокоили. Она продолжала исподлобья глядеть на капитана и изредка перебирать пальцами по планширу.
— А, — протянул Барбосса, — так это про тебя постоянно болтает Раджетти. — Жемчужина слегка приподняла бровь. — И что, явилась меня запугивать? — со смешком поинтересовался капитан.
— Не заслуживаешь этого. — Она будто не проговорила, а прошипела, как ядовитая змея, что вот-вот готова наброситься.
У Барбоссы на зубах заскрипело что-то: то ли морская соль, то ли ощутимая неприязнь. Он холодно усмехнулся и свободно шагнул навстречу.
— Раз уж бредни в тавернах могут быть правдой, чего за столько лет явилась так поздно? Соскучилась? — оскалился пират самой наглой улыбкой.
Дух презрительно искривила губы.
— Ты мне омерзителен.
Барбосса расхохотался — немного нервно, но вполне искренне. Она так напоминала ему загарпуненную акулу: попалась на острый крюк, задыхалась под воздухом, но всё ещё продолжала клацать огромными челюстями в тщетной попытке загрызть хоть кого-то.
— Ничего не поделать, дорогуша, — развёл он руками, меряя её взглядом и чувствуя себя всё в большей мере хозяином ситуации. — Этот корабль принадлежит мне. А значит — и ты. Выкабенивайся, сколько влезет, но тебе никуда не деться.
Жемчужина так резко шагнула вперёд, что Барбосса едва удержался, чтобы не отшатнуться. Она словно выросла и смотрела точно ему в глаза, и под её взглядом затерялось где-то биение сердца, на душе похолодело, будто капитана снова угораздило попасть на тот свет. На прекрасном лице едва угадывались признаки эмоций: слишком обманчивые, слишком не похожие на человеческие, чтобы распознать. Её губы зашевелились, слова шипели, будто не говорила их она, а выжигала огнём:
— Знай своё место, вор. Ты прав, я не могу уйти с судна. Но ты можешь. — Барбосса по старой привычке хотел огрызнуться и осадить мерзавку, но дух прошептала: — Я была в аду, и ты мне не страшен. Недолго тебе быть капитаном. — Жемчужина шагнула прочь, к борту, затем обернулась: — Лучше на дно, чем под твоим началом. — И исчезла.
Весь следующий день капитан Гектор Барбосса вёл себя, как побитый обозлённый барбос. Доставалось всем и по делу, и просто за то, что попались на глаза. Между собой пираты гадали, что сталось вдруг с их капитаном, и пришли к логическому выводу: перепил. Поэтому Раджетти, выдвинутый парламентёром, после полудня постучался в капитанскую каюту, пропуская бутылку рома впереди себя.
— Пошёл прочь, — рыкнул капитан. Раджетти поставил ром на стол и, отойдя, замер у двери. Спустя минут десять молчания и растерянного сопения матроса, Барбоссе страшно захотелось запустить в него бутылкой или, куда проще, пристрелить, но вместо того он спросил: — Что за байки ты травишь про призраков?
Терри поднял взгляд и вместо ответа задал свой вопрос:
— Вы её тоже видели? — Он подошёл на шаг, поднимая руки к груди. — Она что-то сказала? Чего она хочет? Она чем-то недовольна? Надо задобрить её, тогда она станет благосклонна к нам. Вы должны… должны заполучить её уважение.
Барбосса фыркнул и отшвырнул карту в сторону. Крепкое словцо едва успело слететь с языка, как оглушительный грохот оставил от половины каюты только щепки, дым, огонь и повисшие нитями остатки переборок. Когда капитан смог выбраться из-под завалов и выскочить на палубу, она тонула в криках, крови, стрельбе и суматошной беготне. Хаос заполонил каждый уголок судна, и Барбоссе не сразу удалось разглядеть за кормой корабль с кровавым оттенком парусов. Судно неприятеля изрыгнуло струю пламени, подобно дракону, и корма «Жемчужины» превратилась оглушающий треском дерева в погребальный костёр. Захватчики, как оголодавшая саранча, хлынули на палубу, рубя и стреляя каждого встречного. Но команда «Чёрной Жемчужины» сдаваться не собиралась, и больше половины уже полегло убитыми и раненными.
Скользя по мокрым от крови доскам, Гектор Барбосса ринулся к пушкам левого борта, чтобы дать залп по противнику. Уложив несколько человек, он внезапно оказался оттиснут к лестнице. Вражеский корабль заходил с левого борта с тем спокойствием, с каким лев приближается к раненной газели. Разглядел Барбосса и капитана. Много слышал он о том человеке, Эдварде Тиче, больше известном как Чёрная Борода. И рассказы о нём никогда не кончались словами «славный парень», «дерзкий пират». По большей части рассказчик в конце добавлял: «И не приведи Бог или Дьявол вам встретиться с ним».
Не глядя заколов подскочившего со спины мерзавца, Барбосса схватил фитиль и шагнул к пушке, но не сделал и полшага. Шкипер опустил глаза: конец, словно удав, скручивался вокруг его лодыжки, ползя всё выше. Не успел капитан и сообразить, как его мотнуло в сторону и вверх, а затем с силой приложило о палубу. Барбосса распластался на юте, ловя в фокус мешанину внизу. Словно змеи, тросы накидывались на команду «Жемчужины», трепали людей, как дикие псы, разбивали головы о мачты и сбрасывали за борт. Барбосса перевернулся на спину. Канат поднимался над ним, извиваясь, как гадюка перед броском, с двух сторон подползали другие.
И вдруг его разъярённый взгляд среди хаоса и гари поймал её спокойную фигуру.
— Мерзавка, что ты творишь?! — закричал Барбосса. — Защищайся! — Два других каната накинулись на шкипера, он выхватил саблю и разрубил один, что целился в шею.
Бешеный взгляд капитана нисколько не тронул Жемчужину. Плавно, точно в танце, дух приблизилась и, присев, победно и отчасти снисходительно улыбнулась.
— Лучше на дно, чем под твоим началом, — чётко проговорила она.
В следующий миг тросы утащили капитана Барбоссу вниз, на шканцы. И Жемчужина проводила его равнодушным взглядом.