Когда на небе нет луны

      Едва великолепная «Жемчужина» стала на волну, Джек Воробей со скоростью горного тигра понёсся вниз по холму, сшибая всё на своём пути. За ним, вприпрыжку, еле поспевал мистер Гиббс. Как бы ни был капитан Джек Воробей хорош в искусстве импровизации, кое-что он предпочитал планировать заранее. Поэтому, когда ключик к магической темнице нашёлся, Джек своевременно смекнул, что привести фрегат от мыса Горн даже в ближайший порт лишь в компании Гиббса ему не удастся. Нанятые в нескольких портах по пути матросы лениво дожидались нового капитана в тени деревьев, у самого подножья холма, и лица их выражали настолько бессовестную безмятежность, что можно было легко догадаться: мистическую перемену погоды здесь, внизу, никто и не заметил. Перепрыгивая через камни, капитан Воробей активными жестами дал понять, что отдых окончен. К моменту, как Джек спустился с крутизны, все были на ногах, готовые следовать его указаниям. «Поймать» своенравный корабль оказалось не совсем просто: маленькому и хрупкому баркасу с трудом удалось преодолеть силу ретивых волн и не напороться на подводные скалы.       Джек — бесспорно, как и положено капитану, — ступил на палубу первым. И сделал это так, словно шёл по озеру, затянутому первым хрупким осенним льдом. Гиббс нарочно задержался на трапе, поглядывая на происходящее и не пропуская других членов команды. Капитан медленно, вслушиваясь в звук каждого шага, направился к грот-мачте. Взгляд его взобрался на самый верх, ладонь нежно коснулась дерева. В пиратской душе всё искрило и взрывалось от счастья, аж порой дыхание перехватывало, так что Джек в порыве счастья готов был с победным кличем пронестись по любимому — его собственному — кораблю. Но вместо этого, повергая его в ступор своей внезапностью, по щеке скользнула слеза. С каких это пор он стал сентиментальным?! Кэп резко тряхнул головой, и солёная капелька скрылась в усах. Пирату запрещено быть сентиментальным.       Команде обретённый корабль пришёлся по вкусу.       — Ставь паруса! — искрясь наслаждённой улыбкой, скомандовал капитан Воробей.       Матросы принялись за работу, а Джек с ощущением райского удовольствия взял в руки штурвал. Гиббс искоса глянул на него и по-доброму усмехнулся. Вскоре мыс Горн с его неистовыми ветрами остался за кормой, но Воробья никак не покидало чувство, будто чего-то не достаёт.       Трюмы оказались пусты, как все бутылки рома, что Джек когда-либо держал в руках. И капитан намеревался немедленно это исправить. Пожалуй, он потратил достаточно времени на поиски мистических кладов, тайников и высвобождения из них. Настало время обыденной пиратской жизни: разбоям, погоням, абордажам и, конечно же, весёлым пирушкам в окружении стаек прекрасных дам. Правда, в команде не доставало людей. Чтобы это исправить, Воробей взял курс на ближайший порт. Там же, пока кэп отбирал людей в команду в неприметном кабаке, мистер Гиббс разжился провизией. Именно из-за этого «Чёрной Жемчужине» пришлось спешно удирать от снаряжённого в погоню патрульного брига. С весёлым хохотом капитан Воробей отдавал приказы новой команде и бросал победные взгляды на стремительно тающий вдалеке бриг. Когда враг безнадёжно отстал, мистер Гиббс принялся заполнять трюм, ибо все запасы в спешке просто свалили в кучу на верхней палубе.       Джек Воробей вошёл в капитанскую каюту и в который раз недовольно воззрился на царивший там бардак. Чёрная Борода не отличался излишней любовью к врагам, их судам и порядку на них. Половину мебели его головорезы утащили с собой, другая — не в лучшем состоянии грудилась в углу. Поначалу пират смиренно принялся разбирать завал, но затем, выудив любимое кресло, решил, что неплохо бы обновить интерьер. Скудновато стала выглядеть в последнее время каюта не самого неудачливого капитана Испанского Мэна.       Едва Джек придвинул кресло в идеальное место, как в каюту влетел Гиббс. Старпом неуверенно переступал с ноги на ногу и беззвучно шевелил челюстью.       — Капитан, тут… эм… небольшая… затруднение.       Воробей по-королевски уселся в кресле, затем ещё поёрзал, устраиваясь поудобнее, и лишь потом изрёк с излишней театральностью:       — Говори, в чём дело.       Гиббс неоднозначно повёл глазами. Плотно прикрыв за собой дверь, старпом подошёл поближе и неуверенно чесанул бровь.       — Стал я тут в трюме провизию укладывать и… — Моряк замолчал, подбирая нужное слово. Джек нетерпеливо развёл руками. — В трюме… девушка, сэр. — Воробей привстал, растягивая улыбку. Джошами слегка подался вперёд. — Она попросила привести вас… — Кэп хохотнул и резво вскочил, но Гиббс остановил его: — Ещё кое-что. Она, — старпом наклонился к самому уху пирата и шепнул, — голая.       Взгляд пиратского капитана вмиг сменился. В карих глазах вспыхнул огонь, какой обыкновенно разжигали новые пассии Воробья. Джек подкрутил усы, поправил перевязь и водрузил на голову шляпу. Гиббс едва слышно ухмыльнулся, как бы давая положительную оценку. Пока ступени трапов уползали вверх, Джек всё же пытался — хоть и безуспешно — ответить на вопрос: откуда на его корабле женщина, нагая женщина! Хотя, если она будет радовать глаз и… душу, пожалуй, до ближайшего порта он может пренебречь верностью традициям.       В трюме оказалось темно, непривычно пусто и чисто. Корабль, и вправду, словно заново родился. За исключением капитанской каюты, разумеется. И этот факт заставил Джека возмущённо фыркнуть. Мистер Гиббс предпочёл остаться на верхних ступенях и, согнувшись в три погибели, сверху наблюдать за происходящим. Воробей медленно ступил на палубу, разгоняя тьму подслеповатым фонарём. За скрипом досок, стуком перекатывающегося бочонка и звука собственных шагов ему не удавалось услышать чьё-либо присутствие. Разве что старпом уж больно звучно сопел. Кэп уж собрался шикнуть на моряка, как жёлтый свет забрался на белоснежную ладонь. Кто-то прятался во тьме, за ящиком, придерживаясь за край. Джек приблизился. Ладонь исчезла. Послышалась возня, и в свет выплыла девушка. При первом взгляде разочарованно вздохнуло капитанское внутреннее «Я»: гостье удалось найти дырявый мешок, и её фигура скрылась под этим незадачливым нарядом. Оторвав взгляд от талии девушки, Джек медленно поднял глаза вверх. В эту секунду всё его нутро словно обдало жаром адского котла; внутри, наверное, то, что зовётся душой, испуганно затряслось, съёжилось, а потом, испустив смиренный вздох, безвольно обвисло. Гиббс, спустившийся ниже, ничего не понял, но про себя отметил не дурную красоту и какую-то особенную стать незнакомки, а она даже не обратила внимания на то, что старпом откровенно разглядывает её. Джек Воробей с трудом протолкнул ком в горле. Рука с фонарём затекла, но капитан не мог оторваться от такого знакомого, так давно не виденного взора. Этих тёмно-синих, почти чёрных глаз, сравнимых с синевой грозовых туч. За всю жизнь, если пират и терял дар речи, то лишь когда она вот так смотрела на него. Казалось, кругом пустота, абсолютная, зияющая пропасть тьмы. И нет ничего. Лишь неотрывно глядящие на него глаза.       — Милое ожерелье, — внезапно заметила она с ироничной улыбкой.       Джек вздрогнул, постепенно возвращаясь в реальность.       — Как… — Пересохшее горло изменило сказанное, выдав за рассеянный хрип. — Ты здесь? Что ты делаешь у меня в трюме? — праведно возмутился Джек, принимая позу грозного капитана. Ему отчаянно хотелось назвать её по имени, но Гиббс был рядом так не вовремя.       Девушка, неотрывно глядя ему в глаза, медленно приблизилась. Джек Воробей отклонился назад, словно боясь её прикосновения. Она резко выпрямилась и улыбнулась.       — Ты мне скажи, Джек Воробей. — С этими словами она уверенно направилась к трапу, затем обернулась и добавила: — Мне, кажется, нужно платье. Твой старпом сильно смущён.       Гиббс, до этого стоящий в удивлённом оцепенении, подавился воздухом и поспешил спрятать взгляд. А она продолжила путь, так что пиратам осталось лишь провожать её ошарашенными взорами.       — Джек, кто это? — наконец прошипел мистер Гиббс, пожирая кэпа глазами.       Капитан Воробей с полминуты глядел вслед исчезнувшей гостье. Потом перевёл взгляд на фонарь в руке и словно опомнился. Сунув светильник старпому и тряхнув рукой, Джек проговорил:       — О, Гиббс, она прекрасная… проблема.       Кэп застал её в кубрике. Она с любопытством смотрела на застывшего с фляжкой у губ матроса. Моряк стоял на одном колене и явно пару минут назад копался в вещах. Теперь же его рот был удивлённо приоткрыт, а из горлышка фляжки капал напиток, оставляя тёмные капли на серых штанах. Едва не наткнувшись на девичье оголённое плечо, Джек метнул гневный взгляд в подчинённого и прикрикнул, чтоб тот принимался за дело. Матрос скрылся на палубе, бросая через плечо улыбающиеся взгляды.       — Дорогуша, пройдём ко мне в каюту, — заискивающе улыбнулся Воробей, в растерянности перебирая пальцами и не зная, можно ли коснуться её плеча. Гиббс от любопытства аж закусил губу. — Стоит поговорить, обсудить кое-что, — поспешно добавил капитан, заметив старпома.       Джеку стоило немалого труда провести девушку к себе так, чтобы ни один член команды больше не увидел её. Пары минут оказалось предостаточно, чтобы матрос-очевидец успел разболтать едва ли не всей команде, что внизу почти голая женщина. И каждый, сидел ли он на грот-марса-рее или закреплял топенанты далеко в носовой части судна, старался разглядеть, какую ж прелесть привёл капитан. Поэтому, прежде чем самому показать нос на палубу, кэп заслал наверх Гиббса, чтобы тот отвлёк команду, а затем, по-джентельменски накинув на гостью сюртук, рысцой пронёсся в каюту. Он буквально втолкнул девушку внутрь и хлопнул дверью так, словно за ними гнался кракен. Пират вжался в дверь и в прищуре обратил на неё взгляд. Она медленно обернулась, отчего смольные кудри сползли с плеча за спину.       — И вот, стою перед тобой из плоти и крови и вижу в глазах твоих испуг… Мой капитан.       — Жемчужина, — резко выдохнул Джек, будто до этого долго сдерживал дыхание. — Ты… и вправду, живая... — проговорил он и неловким движением коснулся её, чуть выше запястья. Она игриво повела плечом и улыбнулась. — Как так вышло? — Брови капитана сошлись на переносице.       Жемчужина отвела взгляд в сторону, а затем медленно подошла к сваленной мебели. Её глаза с любопытством оглядывали каждую деталь — изгиб ножки стула, резьбу на треснувшей шкатулке, лоскут бархата, застрявший меж свечей канделябра. Она взяла в руки перо — невесть какое, облезлое, затупившееся, придавленное каким-то прибором.       — Выходит, ты освободил меня? — тихо то ли спросила, то ли утвердила Жемчужина. — Странно… Для этого следовало исчезнуть из мира живых?.. Теперь всё такое… другое. — Её любопытный взгляд застыл на пушинках пера с искренним интересом, будто у неё в руках оказалась самая ценная вещь в мире.       — Это перо, — отчего-то счёл нужным объяснить Джек.       — Мягкое, — отозвалась Жемчужина. А потом, словно бы вернувшись из другого мира, возмущённо вскинула бровь: — И где моё платье?       Платьев на «Чёрной Жемчужине» не было издавна, разве что Барбосса, развратник тот ещё, хранил парочку на всякий случай. Как истинный джентльмен и вполне сносный капитан, Джек Воробей, конечно же, не позволил бы ей ходить в драном мешке, но, за неимением лучшего, предложил обычный моряцкий наряд — рубаху и бриджи, да пообещал отыскать сапоги. Жемчужина привередничать не стала. Казалось, и одежда нужна ей была только за тем, чтобы не смущать экипаж.       Позднее по приказу капитана накрыли стол из скудной еды — сухарей да похлёбки. Не обошлось и без рома. На предложенную галантно улыбающимся Джеком бутылку Жемчужина взглянула как на диковинную вещицу, и до того, как капитан успел выговорить предупредительное: «Не спеши», щедро хлебнула напитка. Воробей сжался и закусил губу. Несколько секунд и без того большие тёмные глаза увеличивались, а рука с бутылкой медленно, подрагивая, опускалась. Затем, сделав немалое усилие, Жемчужина всё же проглотила ром и жадно вдохнула. Бутылка со звоном рухнула на палубу. На неверных ногах Жемчужина поднялась, направилась к двери, но, не сделав и пары шагов, со словами «Мне плохо» без чувств рухнула в крепкие объятья капитана.       Тут же на донёсшийся из-за двери шум чересчур скоро подоспел мистер Гиббс и застал слегка растерянного Воробья с раскрасневшейся девушкой в руках. Немая сцена длилась несколько секунд.       — Что стал, дурень, дверь открой, — пробурчал Джека, подхватывая Жемчужину на руки.       Гиббс только хитро ухмыльнулся:       — Да вы сногсшибательны, кэп. — Воробей на это недовольно фыркнул.       Жемчужину оставили в гамаке в кают-компании, дверь заперли на замок. Джек, испустив тихий вздох облегчения, направился в каюту, а Джошами следом. Старпом мудро хранил молчание, пока капитан не уселся в любимое кресло с равнодушным видом и не сосредоточил всё внимание на бутылочной пробке. Порой, излишне красноречивое притворство стократ лучше выдавало истинные эмоции Воробья, и Гиббс, что провёл с ним достаточно времени, безошибочно научился определять такие моменты. Джек был для него открытой книгой, правда, на каком-то сумасбродном наречии, намешанном из человеческих языков и придуманных слов, и изложенной далеко не в хронологическом порядке, так что понять её помогали редкие заметки на полях от неизвестного автора.       — Гхм, капитан, — подал голос старший помощник, — я всё думал… Вам не кажется, — Гиббс заговорщически понизил тон голоса, — что эта девушка… что вы её где-то видели? — Воробей и бровью не повёл. Гиббс подступил ближе, неловко теребя в руках верную фляжку с ромом. — Дело такое, я бы и сам не поверил, но… тут же всякое происходит! И… — Джек наконец выдернул зубами пробку и поднял на собрата глаза. Джошами выдал на одном дыхании: — Чтоб мне на месте провалиться, но она точь-в-точь как та, что на носу корабля!       Мистер Гиббс справедливо ожидал издевательского смеха, фырканья, едкого замечания или, на худой конец, оплеухи, но, звонким плевком запустив пробку в дальний угол, Воробей отозвался лишь расплывчатым: «Ну?». У бывалого пирата ноги подкосились, и Гиббс с грохотом приземлился на скамью.       — Стало быть, правда? — воскликнул он, тараща на Джека глаза. — Пресвятая Мария!.. Она дух корабля?! — Ещё не договорив, старпом судорожно попытался откупорить фляжку.       Джек Воробей взболтнул ром в бутылке и, наблюдая за осадком, протянул:       — Нет. — А затем дёрнул правой бровью. — Уже. Как видишь.       Кэп был бессовестно спокоен для подобного разговора, потому со стороны Гиббса последовал закономерный вопрос:       — Так вы что, раньше виделись?       Джек медлил с ответом. В его взгляде постепенно прояснялось осознание чего-то важного, понимание того, что давно заботило разум. По его лицу скользнула тень лёгкой улыбки, чуть дёрнулся ус, а Гиббс успел отхлебнуть из фляжки.       — Впервые она явилась ночью, незадолго до того, как Барбосса устроил бунт.       — О! Предупредить хотела? — подался вперёд старпом.       — Как знать…       — Во дела, — с присвистом выдохнул Джошами. — И что, всё это время, выходит, была здесь? Среди нас?       Воробей послал ему укоряющий взгляд и повёл рукой.       — Она же дух корабля, Гиббс. — Тот хитро прищурился, ясно давая понять, что имел в виду. — Нет, не всегда, — с едва слышным раздражением прозвучал капитанский голос. — Появлялась изредка. Похоже… — Кэп пристукнул пальцами по бутылке. — Пыталась…       — Помочь? — Джек долго смотрел на старпома, но так и не ответил, и постепенно его взгляд растворился где-то в переборке.       Ответ, с одной стороны, казался простым и понятным, а с другой — каким-то неестественным: ведь приходила она не только и не столько за тем, чтобы помочь. Порой Джеку думалось, что ей просто любопытно — наблюдать, изучать, следить за происходящим, прекрасно понимая, что на ней это никак не скажется. Впервые капитан Воробей столкнулся с той загадкой, которую и хотел, и боялся разгадывать. Что-то иное, совершенно неуловимое, неосознаваемое заставляло его опасаться Жемчужину, и ему приходилось ловить себя на устойчивом чувстве —уязвляющем непокорное самолюбие — благоговения перед ней. И от этого чувства он отмахивался, как от назойливой мухи. В остальном же Джек Воробей видел Жемчужину ровно такой, какой представил себе впервые, многие годы назад, когда в окружении жары и суеты шумного порта, он наткнулся на силуэт корабля. За облупленной выгоревшей краской, иссохшим такелажем, пожелтевшей парусиной и запахом смешанной с гнилью затхлости, Джек видел не «Распутную Девку», а прекрасный гордый фрегат, погибающий в цепях и готовый расправить мощные крылья при первом же шансе. Это и был тот самый момент, когда Джек Воробей сказал себе: «Она будет моей». И вся дальнейшая жизнь стала клятвой и борьбой за обладание.       Теперь, выискивая в полумраке стыки между досками переборки, капитан размышлял, могло ли случиться так, что в тот раз он увидел нечто большее, чем просто корабль, — увидел его истинную сущность. Чем бы она ни являлась. И вдруг по его спине прошёл холод от внезапного осознания: что, если Жемчужина, дух, подобно полумифическим сиренам, зачаровала его лишь для того, чтобы освободить корабль, выпустить на волю? И только поэтому он никак не мог успокоиться, поэтому гонялся за ней годами, поэтому не мог смириться и выбрать любой другой корабль? На душе у Джека стало крайне противно, и он нырнул носом в дразнящую ароматом рома кружку.       В полумраке кают-компании раздался приглушённый крик. Жемчужина резко подорвалась, но не упала, а ловко спрыгнула на палубу. Тихо заскрипели петли гамака. Доски палубы отдавали приятной прохладой. Жемчужина плавно закрыла, затем открыла глаза. Тело её пробирала мелкая дрожь. Что-то совершенно новое и необыкновенное произошло с ней. Сон. Она не знала, как он пришёл, не могла вспомнить, что её так напугало, но отчётливо чувствовала горечь — даже для верности облизала губы, а затем поняла, что это неосязаемое, но ощутимое — лишь примесь реальности. Это был первый в её жизни, новой жизни, сон. И, наверное, увидеть первым делом кошмар, не к лучшему.       Сквозь трещины в стёклах сочился густой лунный свет. Жемчужина почти позабыла, каково это, ощущать таинственный холод серебряного сияния, ловить глазами блики и слышать, о чём шепчет ночь. В темноте её глаз засветились блики, будто бы проникая всё глубже, впитываясь в растерянный взгляд. Жемчужина сделала долгий глубокий вдох, чтобы напомнить себе, что кругом теперь другая реальность, с иными законами. Лунный свет дрогнул, потускнел под облаком, а затем заискрился снова. Хранительница приблизилась на один шаг, затем на ещё один и медленно потянулась рукой к манящему сиянию. Она почти чувствовала его на своих пальцах: приятный ласковый холод, покрывающий кожу, но в последний момент резко отступила назад в тень, попятилась, наткнулась спиной на переборку и медленно сползла по стене, закрывая глаза.       Утро капитана Джека Воробья началось с громкой перебранки на палубе, которая наглым образом привела его к резкому пробуждению. Кэп плохо помнил, чем окончился их с Гиббсом разговор, но уснул он прямо в кресле, уронив голову на грудь. Спина и шея окаменели, и, направляясь на шканцы, пиратский барон кряхтел и похрустывал костями, как насквозь пропитанный солью престарелый моряк. В подобном настроении ему в самую последнюю очередь хотелось слышать чьи-то крики и, уж тем более, выступать миротворцем.       Ссора раскалялась, как коптящая смола под шквалистым ветром, и началось всё с того, что двое матросов из наспех склеенной команды не поделили место в кубрике. Один из них, щуплый угловатый малый с выгоревшей паклей вместо волос, ретировался и решил выбраться на верхнюю палубу, на что его оппонент любезно согласился помочь смачным — и до ужаса оскорбительным — пинком. И теперь эти двое кружили у грот-мачты, сотрясая воздух кулаками и бранью, грозясь, но не решаясь перейти от слов к действиям, а меж ними пытался активно вклиниться кок — объёмом в три бочонка. Мистер Гиббс на пару с сиплым квартирмейстером, перемежая приказы яростной жестикуляцией, обещали выпороть обоих, но ближе их не подпускала толпа раззадоренных развлечением моряков.       Джек приостановился в дверях, склонил голову на бок, застыв взглядом на боцмане, что совершенно неспешной походкой направлялся с бака, затем решительной капитанской походкой устремился к нарушителям утренней тишины и грозно возопил: «Какого чёрта происходит на моём корабле?». В этот самый момент зачинщик готов был поставить собрату фингал, но щуплый пират быстро смекнул и спрятался за кока. Драчун же голоса капитана не распознал и, дабы не пропадала зря сила, приземлил кулак под правым глазом Джека Воробья. Дружно ахнули. От удара кэп отшатнулся, путаясь в ногах, и был пойман Гиббсом за миг до не самого благородного приземления на пиратский зад. Запальчивый разбойник стал белее испанского паруса и задрожал, словно в предсмертных судорогах.       Джек Воробей вырос на кораблях, с пелёнок впитывал особенности дисциплины и воспитания, а потому отлично знал цену тишины. Тишины, во время которой виновник происшествия успеет сам вынести себе приговор и перебрать немало самых страшных вариантов наказания. Не сводя с нерадивого подопечного раскалённого гневом взгляда, капитан поднялся на ноги и медленным, церемонным движением поправил съехавшую на бок треуголку. Праздные наблюдатели непроизвольно отступили от зачинщиков спора, на всякий случай. Джек шумно вдохнул через ноздри и едва собрался открыть рот для гневной отповеди, драчун испустил краткий вопль и спиной впечатался в грот-мачту — и его по рукам стянул брас, так что моряк едва мог дышать. Команда дружно ахнула и замерла в недоумении.       — Кто дал тебе право, грязное ничтожество, причинять вред моему капитану!       Синхронно пиратские головы обернулись на звук мощного женского голоса. Воробей обернулся последним, точно зная, что она за его спиной — разгневанная и прекрасная. От нелепого моряцкого наряда не осталось и следа: тело её скрывало платье из тёмного бархата, перевязанное под грудью и на поясе витыми золотистыми верёвками. Жемчужина слегка выставила вперёд правую руку, стискивая в ладони невидимый трос. Утренний ветер тревожил чёрные локоны. Её бездонные глаза смотрели точно вперёд, но каждый из присутствующих чувствовал, будто она глядит только на него. Джек слегка приоткрыл рот в растерянности, потому что в тот миг перед ним стояла там самая гордая и своенравная «Чёрная Жемчужина», истинное воплощение корабля. Команда трусила, а капитан любовался ею, пока из-за спины не послышался сдавленный хрип. Воробей качнул головой и подскочил к хранительнице, хватая за руку.       — Успокойся! — прошипел Джек, сверкая глазами, но она его будто не слышала.       Джек приподнял её голову за подбородок и заставил взглянуть на него. Казалось, из её глаз вот-вот посыплются искры, грудь часто вздымалась, а в руке была такая сила, что кэпу никак не удавалось с ней справиться. Ещё несколько мучительно долгих секунд Жемчужина была объята пламенем ярости, затем, резко и судорожно вдохнув, тут же пришла в себя. Взгляд смягчился, гнев сменился непониманием. Тросы ослабли, и несчастный любитель почесать кулаки мешком сполз на палубу. А следом оцепенение спало и с команды.       — Идём. — Джек ухватил Жемчужину под локоть и направился в каюту. — Мистер Гиббс, — круто обернулся капитан, обводя команду мимолётным взглядом, — разберитесь уже с происходящим на моем корабле бардаком. — Старпом активно закивал. В молчании капитан и его спутница скрылись в каюте под сметёнными взглядами команды. — Ты что творишь? — тут же возмутился Джек, едва в дверях каюты щёлкнул ключ. Теперь ни о какой тайне пребывания и спокойном путешествии не могло быть и речи.       Жемчужина посмотрела на него большими глазами.       — Он напал на тебя! — немного рассеяно воскликнула она.       — Не смертельно, — бросил кэп, громко топая в глубь каюты, — а вот швыряние матросов о мачты не входит в список пиратских наказаний. — Булькнула пробка на бутылке. Джек хотел было сделать глоток, но остановился и плавно обернулся к Жемчужине. Она походила на нашкодившего ребёнка: пальцы сцепленных рук нервно переплетались меж собой, неуверенный взгляд скользил по каюте, не решаясь подняться и встретиться с капитанскими глазами. Кэп улыбнулся про себя такой разительной перемене и дабы разрядить повисшее напряжение тепло проговорил: — Чудное платье.       Щёки Жемчужины дрогнули от пойманной улыбки.       — Это ведь называют шторой, — тихо проговорила хранительница.       Воробей усмехнулся: совсем ненужное замечание, он и так это понял при первом взгляде. Атмосфера стала легче. Пират поднёс бутылку к губам, как вдруг Жемчужина в миг оказалась рядом и вцепилась ему в запястье:       — Стой! Оно отравлено!       Левая бровь капитана изогнулась возмущённой дугой.       — Чушь! — фыркнул он. — Это ром. Он не может быть отравлен!       Жемчужина закачала головой.       — Но вчера, когда зелье коснулось моих губ… Это было словно…       Джек Воробей про себя заулыбался, но внешне сохранил крайне серьёзный вид и терпеливым тоном пояснил:       — Так иногда бывает, с непривычки. — Затем, глотнув и наслаждённо выдохнув, развёл руками: — Видишь? Я всё ещё жив и чувствую себя гораздо лучше.       Его сверкающая золотом улыбка и довольные искры в глазах Жемчужину не убедили.       — Он сжигает изнутри. Это противно.       Пират закатил глаза:       — Я этого не слышал. — Жемчужина прямо смотрела на него из-под слегка опущенных ресниц, но взгляд этот, в отличие от обычных девушек, не был лёгок и кокетлив, в нём чувствовался немой укор, и Джек, чтобы больше не ощущать себя католическим мальчишкой перед пастором, ловко сменил тему разговора: — Кстати, — взмахнул рукой кэп, — как ты выбралась? Кажется, я запер дверь на ключ…       — Сломала, — негромко отозвалась Жемчужина.       — Ключ?       — Дверь. — Джек медленно моргнул, протолкнул в горле ком, а затем и вовсе пробормотал в ответ нечто нечленораздельное.       Жемчужина плавно отвела взгляд и лёгкой походкой подошла к окну. Она неотрывно глядела на лазурные воды, что с каждым поднимающимся из-за горизонта лучом становились всё ярче и вспыхивали множеством сверкающих бликов. Её лица Джеку было не разглядеть, но ему почудилась грусть в её фигуре — даже несмотря на идеальную осанку и гордо расправленные плечи. Взгляд же ожившего духа с каждым мгновением становился всё лихорадочнее, пропитывался невидимым огнём. Она отчаянно вглядывалась в гребни «барашков», скользила по взволнованным водам, искала и с каждым мгновением тишины всё сильнее сжимала пальцы. Она не слышала, не слышала море. Стихли голоса, исчезли песни, ей остался лишь шёпот податливых волн и свист изменчивого ветра. Эта тишина была абсолютно чужеродной, непривычной, неправильной и потому пугающей. За спиной лязгнул металл…       Не зная, как бы разбавить молчание, Джек Воробей принялся активно разматывать некое подобие шарфа, что скрывал треклятое ожерелье из колокольчиков. Искренняя надежда пирата, что от него удастся избавится во время или по окончании ритуала, не оправдалась. Его не брали ни щипцы в кузнице, ни кусачки, ни пилы — абсолютно ничего. А терпеть постоянный раздражающий перезвон под ухом и следующие за ним не менее раздражающие замечания капитан Воробей, конечно же, не собирался, вот и намотал на шею длинную полосу ткани, соорудив что-то похожее на повязку берберов. Пиратский образ от этого не пострадал, зато колокольчики не было видно и не так слышно. Одна проблема — жара.       Когда Жемчужина обернулась на писклявый перезвон, кэп замер на секунду, а затем испустил долгий выдох, сдирая повязку.       — Сними его, — повела плечом хранительница, — разве тебе не надоело?       — Ты не представляешь, как! — взмахнул руками Воробей. — Да вот только не могу, — хмуро проговорил он, постукивая пальцем по ободу, — чёртова штуковина как приросла!       Жемчужина с любопытством склонила голову на бок.       — Это Оковы вины, — будничным тоном пояснила она, — наказание за проступок.       Брови пирата съехали к переносице, раздражённо дёрнулся край уса.       — Его нацепили мне аборигены, когда я… гхм… реквизировал у них одну вещицу, чтобы освободить тебя… в смысле корабль. — Джек вздёрнул подбородок. — И мне нисколько за это не стыдно!       Жемчужина неспешно приблизилась и протянула руки. Воробей едва заметно отклонился назад, но всё же позволил ей коснуться медного обода под колокольчиками.       — Дело не в этом. — Голос её был спокойный и уверенный. Взгляд обрисовал дугу, а затем поднялся к пиратским глазам. — Ты сам не даёшь ему упасть. Ты ведь винишь себя за то, что не спас, — последовала мимолётная пауза, — корабль от кракена. — Своим прямым взглядом она словно бы медленно вгоняла Джеку в сердце тонкое лезвие кортика. — Ты бы не смог. И вину свою искупил сполна, поверь мне. Мой капитан, я даю тебе своё прощение. — Её голос, точно песня коварных сирен, оглушал Воробья, заставлял забавно таращить глаза от осознания того, что он не понимает, что в этот миг происходит не только под сводами каюты, но и внутри него самого. Жемчужина легко потянула кольцо на себя, что-то щёлкнуло, и Джек почувствовал, как же хорошо стало его натёртой шее. — Видишь? — улыбнулась Жемчужина, поднимая обод с колокольчиками: в её руках они не издали и звука.       У Воробья на язык просилось нечто очень похожее на «невероятная», но каким-то образом с губ слетело уже: «Премного благодарен, миледи».       Тем временем, пока капитан довольно потирал шею и пристально рассматривал в серебряном блюде синяк под глазом, в полумраке кубрика, среди дрожащих огней пары фонарей, зазвучали недовольные речи. Команда не на шутку перепугалась из-за утреннего зрелища, и извечная заповедь — мол, баба на корабле к беде, — теперь перестала быть просто верностью традициям. Наскоро окончив с работой, моряки засели за игрой в кости, в полголоса обсуждая случившееся. И с каждым новым очевидцем выводы окрашивались во всё более безрадостные оттенки, неминуемо просился итог — с ведьмой необходимо покончить.       Мистер Гиббс быстро уловил зреющие среди команды недобрые настроения и поспешил к капитану.       — Ну и чёрт с ними! — вспылил Джек Воробей. — Я не стану объясняться с каждым трусливым идиотом!       Гиббс устало провёл рукой по глазам.       — Что напугало твоих людей? — обернулась к нему Жемчужина.       Старпом бросил вопросительный взгляд на капитана, не решаясь на неё даже глядеть, но, не получив ответа, неохотно проговорил:       — Ну, мисс… Дело такое… — Гиббс топтался на месте, боясь сказать всё, как есть. — Вы, должно быть, знаете… Женщина вообще на корабле не к добру, и, случись что, её бросают за борт…       Воробей метнул в Джошами яростный взгляд. Тот только дёрнул плечами. Кэп собирался отмахнуться, мол, чушь всё это, но Жемчужина уверенно заявила:       — Ты должен что-то предпринять. Не то найдётся другой Гектор Барбосса.       Удар по капитанскому самолюбию пришёлся точный. Джек посмотрел сначала на хранительницу, затем на старшего помощника. Гиббс всем своим видом и оттенком хитрой улыбки на лице дал понять, что к словам стоит прислушаться. Воробей отлично помнил, что бывает с капитанами, чьи действия не приходятся по вкусу команде, и решил действовать на опережение.       Вскоре Джек встречал подчинённых с высоты капитанского мостика, сохраняя гордый вид и озаряя моряков «авторитетно-добродушной» улыбкой. Среди пиратов гулял тихий, но всё же заинтересованный ропот. Матрос, которого проучила Жемчужина, держался за спинами в задних рядах, пригнув голову. Любопытные взгляды устремились на капитана и косо сидящую на его голове треуголку. Глянув на собственную тень, Джек поправил шляпу, принял самый, как он посчитал, капитанский вид и заговорил, тщательно подбирая слова:       — Друзья мои! Джентльмены, вы все, как и, безусловно, я сам, пребываете в смятении от того, что случило этим утром. И наверняка, вас мучает вопрос, что эта ведьма делает на борту нашего корабля. — В толпе поднялся гул. Джек широко расставил руки. — Спешу вас заверить, опасаться её — нужды нет. Конечно же, я сперва подумал сбросить чертовку за борт… — Его перебили одобрительные возгласы. — Однако! — взмахнул рукой кэп, призывая к вниманию. — Однако, как оказалось, мы смогли прийти к некому соглашению, которое устроит и вас, господа. — Кто-то недоверчиво и при этом громко хмыкнул. — Нас ждёт непростой путь через испанские воды, а эти католики уж слишком яро относятся к истреблению нашего собрата. Так вот, я согласился доставить ведьму на Тортугу, она же в обмен обещает, что убережёт нас от любой напасти по пути. Согласитесь, это нам на руку. — Кто-то закивал, однако единого порыва согласия не наблюдалось. — К тому же, если она отступится от своего слова, отправится в прогулку по доске или же просто повесим её! — подытожил капитан суровым тоном. — Ну? Что скажете? Достойная сделка, а?       Повисла тишина. Пираты обменивались сомневающимися взглядами.       — Джек, — зашипел на ухо Джошами Гиббс, — а что, если она не спасёт от напасти? — Воробей только саданул его локтем в бок.       — Идёт! — наконец гаркнул боцман.       Лицо капитана засветилось от победной улыбки. Он довольно пристукнул пальцами по перилам мостика и не удержался от самодовольного смешка — такого, что его услышал лишь Гиббс.       — Раз так, живо за работу! Совсем разленились, медузы сухопутные! По местам! Круче к ветру! Держать его, как строптивую бабу! Живее! Чем скорее доберёмся до Тортуги, тем быстрее избавимся от этой ведьмы!