Человеческая драма

Для того, чтобы попасть в этот отвратительно сырой и одновременно душный подвал, нужно было преодолеть с полдюжины шатающихся, выкрашивающихся под каблуками ступеней. Идти следовало в полной темноте, поскольку дверь за спиной была прикрыта так плотно, что не пропускала свежего воздуха. А внизу теплилось бледное свечение нескольких тусклых ламп и массивной жаровни. В подвале стояли жар и смрад. Неопрятного вида люди, среди которых, однако встречались и хорошо одетые, лежали и сидели на низких нарах или прямо у стен, пуская синеватый дым из тонких трубок. Здесь были изможденные китайские кули с сальными косами, уроженцы индийских колоний всех мастей, одинаково серые от недостатка солнца и одинаково бородатые, люди, похожие на портовых грузчиков, и люди похожие на знатных господ. Терпкий опиумный дым, от которого першило в горле, обволакивал всех их своим полупрозрачным покрывалом. Даже те посетители притона, что не курили, казалось, впитывали ядовитые миазмы через собственную кожу. Это было гиблое место. Смертоносное и обманчиво спокойное, как старое, покрытое кочками и поросшее весенней травой торфяное болото. Сделав один неверный шаг, каждый его гость непременно погружался все глубже и глубже на дно. Мисс Ирен Адлер, все еще одетая в мужской костюм, но куда более скромный, чем во время посещения квартиры на Бейкер-стрит, медленно и бесшумно спустилась в ужасный зев подвала. Ее изящная трость отстучала короткую мелодию, схожую с рокотом боевого индусского барабана, по отсыревшим стенным панелям. Никто не обратил внимания на нового посетителя, только сидевший у самого огня невзрачный серокожий человек поднял голову и бросил на дверь сумрачный, пустой взгляд. Ирен, перехватив трость поудобнее, оглядывала помещение из-под низко надвинутой на глаза шляпы — снять головной убор в этом месте означало гарантировано подхватить насекомых, как известно, кишащих в притонах и ночлежках в несметном количестве. Казалось, это не первый притон, который она посещает: таким равнодушным был ее взгляд, такой кривой — улыбка. Однако в этот раз она, очевидно, заметила нечто, что привлекло ее внимание. В углу, на куче тряпья вытянулся очень длинный и очень костлявый человек. Его худая рука, свесившаяся с нар, была бы отличным экспонатом в анатомическом театре: сухие кости, плетенные сетью вен и обтянутые тонкой кожей. Лицо человека было в тени, и это стоило счесть благом, потому что даже темнота не скрывала его — в приличном обществе сказали бы «своеобразия», но здесь не привыкли к экивокам — редкого уродства. Сложно было объяснить, почему он казался настолько отталкивающим... Было ли дело в исключительной худобе, встрепанных клочковатых волосах, в скрюченных пальцах, словно готовых вот-вот выпустить когти... Или в том ореоле космического безразличия и черной меланхолии, которую излучал этот жуткий человек. Так или иначе, это был единственный посетитель тесного и скученного притона, рядом с которым никто не сел, с которым даже не пытались заговорить и которого обходили стороной. Ирен слегка прикусила и помяла зубами нижнюю губу, словно решаясь на что-то необходимое, но очень неприятное, и, проталкиваясь между кулей, индусов и других курильщиков опиума, легкой походкой направилась в дальний угол подвала. Лежащий не обратил на нее никакого внимания. Он все так же безжизненно созерцал серые струганные доски верхних нар. Кончик трости ткнулся прямо в его расслабленную ладонь, но и это не вызвало никакой реакции. Тогда Ирен легонько наступила носком своего уже изрядно замызганного ботинка на подушечки его пальцев. Опиумный наркоман слегка повернул голову, и часть его лица оказалась на свету, настолько слабом, чтобы сделать все его черты размытыми и призрачными, но достаточном, чтобы разглядеть высокие скулы, миндалевидные глаза и бледный лоб с прилипшей прядью темных волос. Вся нижняя половина лица этого человека — достаточно молодого, стоит отметить, но с отметинами беспорядочного образа жизни и пагубных наклонностей — заросла густой щетиной. Он выглядел отвратительно, а еще от него, перебивая даже здешнюю нестерпимую вонь, несло сыростью и формальдегидом. — О, — протянул он, сначала бросив взгляд на свою ладонь и чужой ботинок, а потом поднял глаза выше. — Мисс Ирен Адлер с гастролями из Нью-Джерси. Долго же вам пришлось скитаться по Европе, прежде чем ваш талант травести оценили при дворе. — Заткнитесь, Холмс, иначе я раздавлю вам руку, — ответила женщина, чуть переместив вес тела, отчего лежащий болезненно поморщился, но не пошевелился. — Или вас теперь называть Верне? — Так и знал, что дело не в том, что вы скучали... Он высвободил руку и положил ее к себе на грудь. Вся его поза свидетельствовала о глубокой скуке и расслабленности. Она должна была продемонстрировать, что он совершенно не заинтересован в том, чего желает переодетая мужчиной мисс Адлер. Однако что-то в его заострившихся неприятных чертах говорило о звериной настороженности. Он знал или предполагал, чего хочет от него эта женщина. И готовился дать отпор. Она почуяла смену его настроения, как хищный зверь чует страх своей жертвы. И грациозным движением присела рядом с ним на грязную, разворошенную подстилку. — Мне пришлось изрядно попотеть, чтобы найти ваш след... Вы всегда были впереди меня, — начала она. — Моравия, Австрия, Фландрия и вот, наконец, Новый Альбион... С принцем Драго вы сошлись на одном из своих гастрольных спектаклей, и сначала никто не мог понять причин вашей дружбы. Но вы, очевидно, сумели найти и показать принцу то, что было ему нужно. О вас, скромном актере, сопровождающем знатную особу, упоминали в психиатрических клиниках Вены и в самых грязных пражских притонах. Вас видели проститутки в Амстердаме и монахини в Антверпене. И, разумеется, это не могло не навести на мысль, что принца в его путешествиях ведет не его собственная, а ваша воля. И вот он мертв, а вы — здесь, скрываетесь от полиции и карателей. Неплохо, если учесть, что вы никогда не сносились с Реставраторами... Я не слишком громко говорю? А то ведь здесь могут оказаться их уши! — она усмехнулась и продолжила язвительно: — Как легко вы подставили тайную и не очень-то влиятельную организацию под удар, чтобы спасти себя. Не ошибусь, если вскоре начнутся казни. Облеченным властью людям не очень-то нравится, когда такие же, как они, устраивают заговоры против того, во что они верят или желают верить. Во время этой тихой и очень спокойной речи молодой человек сел, прислонившись спиной к стене. Теперь он весь был в тени. — Уже были у Мориарти? Блестящий ум, но так любит заговоры. Я следил за его работами. Гениальные выкладки, а затем все портит какое-нибудь чудовищное обобщение. Сумрачный гений. Туманы Альбиона действуют на него губительно. Смотрите, не подхватите и вы эту горячку, мисс Адлер... Или вас следует называть Нортон? — Вам лучше пойти со мной, — Ирен взяла его за плечо. Поморщилась брезгливо: — Нужно доставить вас куда-нибудь, где можно вымыться... — Если вы внимательно прочли мое письмо, — Холмс невозмутимо оторвал ее пальцы от своего плеча, — то знаете, что я здесь по важному делу. И никуда с вами не пойду. — Опиумное опьянение теперь называют важным делом? Поднимайтесь, или я позову полисменов. — Не докричитесь. К зову из таких подвалов стражи порядка глухи. Не мешайте мне работать, мисс Адлер. — Талантливый, но слишком амбициозный актер с задатками изобретателя, с хорошим голосом и отличным ростом для сцены, вот вы кто, а вовсе не детектив на службе государства. Мне нужны не вы, а то, что дал вам принц. При нем не нашли документов, которые он, очевидно, обещал вручить вам в том доме, где его убили... Когда я услышала «Верне — убийца», я чуть не расхохоталась. Вы, может быть, изрядный пройдоха, но пролить кровь, любую кровь, хоть красную человеческую, хоть изумрудную кровь аристократов... Да вы даже дом ограбить не сможете, Шерлок Холмс! У вас черты мыслителя, а не преступника! Значит, вы были с ним по другой причине. Принц, как мне известно от самой Королевы, очень обеспокоенной, надо сказать, готовился обнародовать некоторые снимки... Полагаю, он увидел в вас добровольного помощника. Обещал вам их после посещения каждого притона, и вы шли за ним, чтобы их получить. Но в ту ночь, когда все должно было закончиться, принц был убит. Жестоко убит, и вы нашли его раскромсанное тело в дальней комнате пустого дома. Сделать этот вывод было не сложно. Вы так неумело подставлялись и признавали свою вину! Поверить вам, кажется, мог только Мориарти с его любовью к мистическим заговорам. Сперва эта кровавая надпись на стене: «Rache». Старинное название гончей собаки на уровне вашего роста. Неужели кто-нибудь, знавший о вашей дружбе с принцем, мог не сопоставить эти факты? Мне пришло в голову, что вы, возможно, видели убийцу или поняли что-то о его приметах. Потому что надпись, сделанная высоким человеком, должна была послать нас всех по ложному следу. Предполагаю, что убийца, напротив же, был мал ростом... Далее: вы выбиваете трубу с редким шогготским табаком о каминную полку. Циничный жест для человека, только что совершившего чудовищное преступление... Или не совершавшего. Это уже было просто послание: вот он я, берите меня. Значит, вы зачем-то пытались выдать себя за преступника, но, совершенно очевидно, им не являлись. Вы так тщательно заметали следы настоящего убийцы, что я уже, было, решила: им был ваш невысокий друг. Меня подтолкнул к этой мысли пассаж из вашего восхитительного письма. О девице из Корнуолльского монастыря, которую вы обещали Его Высочеству... Девице, которой, разумеется, не существовало. Но которую вы описали столь живо, что сперва я подумала: девушка действительно была. И принц сотворил с ней нечто такое, из-за чего вы или ваш друг не сумели не вмешаться. Он отставной военный хирург, и куда лучше, чем вы, умеет обращаться со скальпелем, которым распотрошили принца... Но следы его хромающей ноги были обнаружены в соседней комнате, как и ваши. Если учесть, что вы так старались прикинуться убийцей, значит, и Хромой доктор был частью маскировки. А настоящий убийца ускользнул... Почему же? — Ответьте себе сами, мисс Адлер. Выводы вы сделали верные, — тихо рассмеялся Холмс, потирая друг о друга узкие длинные руки. — Снимков у вас нет! — пробормотала Ирен, сверкнув глазами. Выражение ее лица стало хищным и растерянным одновременно. — Я была уверена, что убийца — случайный человек, он не стал бы забирать бумаги, то есть их до прихода полиции взяли вы... Но вы уже опубликовали бы их. То, что появилось в газетах этим утром, лишь фантазии и домыслы... Я полагала, материал дали ваши источники, но это не так. Снимки пропали. Они у убийцы, а значит... — Значит, я жду, пока он проявит себя. А вы мешаете мне работать, мисс Адлер. — Никогда не делитесь собственными догадками? Омерзительное качество. Но у меня в этом деле свой интерес, и так просто я не отступлюсь... В конце концов, мистер Шерлок Холмс, почему бы двум бывшим актерам не поработать вместе над одним общим делом? Не дожидаясь ответа, она, неловко покачнувшись, поднялась с нар, и, тяжело опираясь на трость и хватаясь то за углы скамей, то за плечи и макушки сидящих курильщиков опиума, двинулась к противоположному концу комнаты, где на пузатой бочке стояла наполовину опорожненная кружка с водой... Чуть пошевеливая пальцами свободной руки, она говорила хрипло и зло: — Воды. Дайте кто-нибудь воды. И губы у нее мгновенно пересохли, а лицо, и без того странное и нечеловеческое, приобрело мертвенное выражение. За ее спиной чертыхнулся мистер Шерлок Холмс, а кто-то из лежащих на полу вскинулся и, пробормотав «Ну вот этого еще не хватало. Не выдерживают китайской дури, так и не брались бы, аристократишки», заорал хрипло и громко: — Врача! Не хотите, чтоб знатный хрен у вас тут откинулся, так позовите скорее врача! Наверху, за плотно закрытой дверью, послышался стук шагов. Неопрятный индус, уже кинувшийся было по лестнице, чтобы вызвать доктора, был сметен открывающейся створкой. И невысокий человек с мятым лицом, словно бы внесенный в подвал порывом свежего воздуха, выдохнул напряженно: — Я доктор. Что здесь происходит? Ирен, только что задыхавшаяся с кружкой воды в руках, выпрямилась, критически осмотрела его платье, отметив, что под полой сюртука, очевидно, скрывается револьвер, а опора на одну ногу куда слабее, чем на другую. И взяла вновь прибывшего за плечо. — А вот и наш Хромой доктор. Неплохо, мне удалось сразу же угадать, какой условный сигнал заставит вас вмешаться... Объясните-ка нашему с вами общему другу, что сегодня в этот притон уж точно не наведается убийца принца. После такого-то переполоха! И отведите нас обоих куда-нибудь, где можно хотя бы умыться. — Что здесь происходит? Он никуда с вами не пойдет! Доктор был напряжен и дышал с хрипами, как бойцовский бульдог, но, стоило отдать ему должное, не дергался и не тянулся к револьверу. Военная выдержка до сих пор управляла его нравом железной рукой. — Пойдет, — Ирен обнажила в улыбке белоснежные зубы, наблюдая, как мистер Шерлок Холмс медленно поднимается с нар. — Ведь теперь я вас видела, знаю вас в лицо и могу выдать. А он не допустит этого ни при каких обстоятельствах. Заметьте, вам, несмотря на бросающиеся в глаза приметы, удалось скрываться гораздо лучше, чем ему. И знаете, почему? — Да с чего вы взяли! — Вам, конечно, проще было бы сейчас перерезать мне горло в темном переулке, и вновь залечь на дно, да ведь вы оба не убийцы. Так что мистеру Шерлоку Холмсу будет выгоднее сотрудничать со мной, чем оказать сопротивление. Тем более, наши цели в чем-то схожи... — Кто вы такой, Древние вас побери?! — взорвался маленький доктор. — О, вы почти угадали, — усмехнулась Ирен. В это время Холмс, изможденный, но с негасимым блеском в глазах, подошел к ним, запахиваясь в видавший виды плащ, истрепанный и грязный. — Что ж, — произнес он с видом почти горделивым, — жаль, что вам, друзья мои, пришлось познакомиться при таких... необычных обстоятельствах. Нам действительно стоит обговорить все в менее людном месте. Джон, мисс Адлер любезно принимает твое приглашение, а я давно не виделся с милой Мэри... У вас в доме ведь есть ванная? Кстати, не трудитесь вызывать кэб. У меня повсюду свои люди. Выглядел он сейчас, как мальчишка, демонстрирующий друзьям почти настоящий пистолетик-пугач. Его спутник — Джон, так его назвали — нахмурился, с явным недоверием поглядывая на Ирен. А потом, чуть хромая, двинулся наверх вслед за своим легконогим другом, которого даже заключение в подвале не сумело сделать менее подвижным, как только отступила его апатия. Мистер Шерлок Холмс не обманывал: кэб действительно появился из-за угла, послушный его громкому мальчишескому свисту. Замотанный в шарф с кистями недовольный кэбмен даже не соизволил соскочить с козел, чтобы открыть дверцу господам. — Уже трое, — проворчал он, похлопывая хлыстом по голенищу своего сапога. — И ведь снова не заплатите ни гроша. До каких пор я вынужден буду возить тебя бесплатно, любезный братец, да еще дежурить в самых отвратительных переулках, чтобы вовремя прийти к тебе на помощь? Я теряю почти всю ночную выручку по твоей милости! Мисс Ирен Адлер присвистнула тихонько, оглядывая кэбмена, а Джон свел брови и полез за кошельком. — Сегодня это не пустая прихоть, Майкрофт, — сказал Шерлок, и голос его зазвенел от напряжения, будто он был охотничьей собакой, взявшей след и оглашающей лес заливистым лаем. — У нас объявился неожиданный союзник. Который полезен нам, и которому полезны мы. — Хм, — кэбмен поправил шляпу и тронул поводья, намекая, что припозднившимся пассажирам пора бы без промедления лезть в экипаж. — Пока она не получит то, что ищет, вы и впрямь в безопасности, но вообще-то пора прекращать эти игры с огнем. — Кто бы говорил, милый брат, кто бы говорил. Шерлок Холмс распахнул дверцу кэба, откинул подножку и первой пропустил Ирен внутрь, а потом запрыгнул туда сам и протянул руку мнущемуся снаружи Джону. Тот от помощи отказался, влез сам. И пробормотал, падая на сидение: — Она? Что значит «она»? — Вот видите, мисс Адлер! Кого-то ваш маскарад все же способен обмануть, — Шерлок сидящий напротив нее, рядом с Джоном, довольно похлопал себя по коленям. Его сосед какое-то время хмуро вглядывался в лицо Ирен, а потом прикусил губу и отвел глаза. — Кстати, вы зря опасались за судьбу движения Реставраторов... Я никогда не состоял в этом братстве, я не настолько наивен, чтобы полагать, что после девятисот лет владычества Королей и Королев мир способен вернуться к прежнему устройству. Земля, над которой столько веков царила алая Луна, не может обновиться, как по волшебству. Но есть люди, которые думают иначе. Они мыслят не так, как я, и готовы, в отличие от меня, вести человеческий род к процветанию и славе. Мистер Мориарти постарался выставить их чудовищами и убийцами, но странно, что кроме смерти принца Драго, им не смогли приписать ничего подобного. Я скажу вам, почему. Среди Реставраторов нет глупцов, считающих, что насилие принесет мир. — И ваш брат — как раз из них? Простой кэбмен — и глава подполья? Государственный ум, не нашедший применения из-за низкого происхождения вашей семьи. А ведь у Майкрофта Холмса и впрямь могло быть блестящее будущее. — И еще будет, если наше затхлое болото под пурпурной Луной наконец-то придет в движение. Я слышу, как меняется мир, а вы? — Когда мир меняется, не следует ждать ничего хорошего. — И все же вы приветствуете перемены. Каково вам, с вашей примесью благородной крови, ощущать себя девочкой на побегушках у более знатных и влиятельных особ — и при этом не иметь возможности любить, кого вздумается? Ведь связи с людьми позволены только на самом верху и считаются скорее чем-то неприличным и недостойным обсуждения, нежели обыденным. — Может, хватит практиковаться в чтении драматических монологов? — поинтересовался настороженный Джон. — Мы не в исторической хронике и не на сцене, в конце концов! Ирен расхохоталась громко и восхищенно. — Э, мистер Холмс, а ваш компаньон — человек с характером! — Я не его компаньон, — помотал головой Джон. — Даже не пытайтесь втравить меня в это, леди. Меня просто попросили о помощи... — И поэтому вы взяли с собой оружие? — Никогда не знаешь, какая помощь может понадобиться. Но вообще-то я обручен с прекрасной женщиной и собираюсь остепениться. Ирен бросила взгляд на Шерлока Холмса. Тот невозмутимо смотрел в окошко на залитый тусклым светом газовых фонарей мост Воксхолл, по которому тряско мчался их экипаж. Его деятельный порыв угас, и он вновь из гордого и опасного скитальца превратился в неопрятного бродягу в грязном плаще. — Мисс Мэри Морстен, — проговорил он, не глядя на своих спутников, словно уже успел устать от них, — не просто хорошая женщина, она была бы отличной помощницей в наших делах. У нее есть все, что для этого необходимо: живой ум, предусмотрительность и умение концентрировать внимание, столь редкая для представительниц ее пола. Не в обиду вам, мисс Адлер... Однако любовь портит все дело. Влюбленные слепы, глухи и временами теряют разум. Так что я определенно оказался в выигрыше, когда добрый Джон Уотсон решил не содействовать мне более... — И все же ворвался в притон с револьвером по первому вашему зову! В наш век отказ в содействии выглядит, по-моему, несколько иначе. — Да прекратите обсуждать меня, будто меня здесь нет! — не выдержал Джон Уотсон. — Вы хуже кумушек-сплетниц! Тем более, мы вот-вот будем у дома моей невесты. И мне, помимо прочего, придется объяснять ей, почему нам нужно провести в ее гостиной какое-то время, что мой друг в таком виде делает в прихожей и кто нас сопровождает... У меня уже было достаточно поводов поволноваться за сегодняшний день... Пусть хоть вечер выдастся спокойным. — К чести мисс Морстен нужно сказать, — заявил Шерлок Холмс, выпрыгивая из экипажа, уже остановившегося подле аккуратного дома в самом конце тенистой и тихой улицы, — что ее столь поздний визит удивит вряд ли. Да и от вида моего платья она не придет в ужас. Ты выбрал отличную будущую супругу, Джон. — Не самое лучшее время для поздравлений, Шерлок... Но спасибо, Сказав это, Джон Уотсон уже взбежал на крыльцо, а вот Ирен не торопилась выходить из экипажа. — Возможно, мой визит не будет уместен... — Отнюдь. Вы как нельзя кстати, — Шерлок подал ей руку. — И я очень надеюсь, что Джон сможет простить меня. Он посмотрел в сторону, словно боясь, что его спутница прочтет что-то тайное, болезненное на его лице. А потом, элегантно придерживая ее ладонь на своем предплечье, повел ее к дому мисс Морстен. Сама хозяйка уже стояла на крылечке — тонкая и маленькая, подсвеченная огнями двух ламп из небольшой, скромной гостиной. На плечах у мисс Морстен была легкая шаль, она куталась в нее, так как воздух был холоден и свеж. Джон Уотсон смотрел на свою нареченную светло и ласково, что-то говорил, очевидно, объяснял, почему им всем так необходимо ненадолго укрыться от взглядов в ее доме. Она улыбалась и кивала. А потом Шерлок Холмс подвел мисс Адлер прямо к влюбленной паре. И остановился в полосе света от двери, так, чтобы на него самого упала тень, а вот его спутница оказалась на свету. — Добрый вечер, мисс Морстен, — начал он. — Я и мой друг... Женщина повернула голову, встретилась взглядом с Ирен Адлер. И тут что-то произошло с лицом Мэри Морстен, словно ярко горевшую несколько секунд назад свечу прикрыли закопченным колпаком. Черты ее заострились, на лбу собрались резкие, некрасивые морщины. Губы задергались, но не так, словно пытались испустить стон, а словно готовились изречь проклятие. — Аристократ, аристократ! — взволнованно произнесла женщина, рывками поднося руку к горлу, словно ей не хватало воздуха для дыхания. Джон Уотсон испуганно схватил, было, ее в объятия, но Мэри вырвалась с недюжинной силой. — Кого ты привел ко мне? — пробормотала она хрипло, булькающе. — Как ты посмел? Как мог... — Мисс Морстен, это какое-то недоразумение! — крикнул Шерлок, но в голосе его слышалось торжество. — Мэри, что ты де... — растерянно начал Джон. Его подвижное, доброе лицо дергалось, губы прыгали. Этот отчаянный возглас, разумеется, уже не был услышен. Мэри отбросила руку своего жениха, словно омерзительную лиану, и, затравленно оглядываясь, сбежала с крыльца. Мгновение, на которое она замерла перед Ирен, растянулось, казалось, на несколько часов. Так смотрела она снизу вверх в лицо аристократки, что виделось — снова за спиной одной из женщин взвиваются и клубятся тени. Глаза милой мисс Морстен в этот момент горели страшной черной ненавистью. Шерлок Холмс уже готов был поймать Мэри в охапку, потому что та, очевидно, готовилась если не вцепиться в лицо гостье, то сотворить что-то не менее страшное. Но на счастье всех четырех участников странной сцены под алой Луной, которая выкатилась в тот момент из серых, низко бегущих туч, и заскользила по небу в своем дымном покрывале, где-то неподалеку скрипнули рессоры кэба. Мэри встрепенулась и опрометью бросилась в темноту, подхватив свои юбки. Ее скромная белая шаль мелькнула — и пропала в темноте. — Мэри! — выкрикнул Джон, в его голосе слышалась растерянность и толика злости. На весь мир, должно быть, и на себя. — Мэри! — Что здесь произошло? — спросила Ирен Адлер, и голос ее больше походил на хриплое змеиное шипение. Она непроизвольно постукивала тростью по плитам перед крыльцом. Мягкий теплый свет продолжал литься из гостиной, смешиваясь с красноватым ночным мраком, и от этого становилось не спокойнее, а лишь страшнее. — Она... Куда она... — потерянно начал Джон. — Не беспокойся, с ней Майкрофт. Не зря же он снова ждал за углом, — ровно ответил Шерлок. А потом развернулся к Ирен и сказал со странной, натянутой, торжественной и при этом почти виноватой улыбкой: — Рад представить вам мисс Мэри Морстен, прекрасную женщину и убийцу по меньшей мере пяти аристократов в различных частях Ист-Сайда. В том числе, и принца Франца Драго Богемского, но также Элоизиуса Страйда, Мартина-Эдмонда Николза и других, менее известных господ. Ни об одном убийстве, кроме первого, смею вас уверить, вам неизвестно... Полиция умеет хранить по-настоящему жуткие тайны. Но если вы дойдете со мной до моей «конуры», как выражается Джон, то я смогу показать вам скопированные мной отчеты и снимки с мест преступлений... — Шерлок! — прохрипел Джон глухо и резко, точно выстрел разорвал темноту. — Что ты несешь? О чем ты?! — Я могу ошибаться, — сказал Шерлок, разворачиваясь к нему. — Видит небо, я хочу ошибаться! Но даже если мы сейчас войдем в ее дом и обыщем ее вещи, что я даже в свете открывшихся обстоятельств считаю делом совершенно гнусным, мы не найдем ничего... Мисс Мэри Морстен, как я уже сказал, женщина чрезвычайно внимательная и осмотрительная. Так что надежда лишь на моего брата... Нужно ждать утра — и сведений, которые оно принесет. Ты же помнишь, Джон, что я говорил тебе насчет паникующего преступника! — Тогда как ты можешь утверждать что-то... подобное, — выплюнул Джон. Он непроизвольно заводил ладонь под свой сюртук, словно прикосновение к рукояти револьвера давало ему хоть какую-то опору и уверенность. — Если у тебя нет доказательств. Это полный бред, Шерлок. Тебе следует радоваться, что я прямо сейчас не расквасил твою паскудную физиономию... Не при леди будет сказано, но это так! — Могу, потому что, если отбросить все невозможное, оставшееся и будет ответом, — со значением сказал Шерлок Холмс, на ходу оборачиваясь к двум своим спутникам и запахиваясь в тот же драный и потасканный плащ. — Каким бы невероятным он не казался. А теперь, господа, нам придется прогуляться, потому что наш кэб занят, а другого по нынешнему времени не достать... Это совсем недалеко, друзья! Как же прекрасно, что спать нам сегодня не придется!