Человеческая драма

«Конура» мистера Шерлока Холмса представляла собой пыльную, загроможденную коробками и ненужной мебелью гримерную на втором этаже маленького театра в Уэст-Энде. Дверь черного хода была закрыта, но у Шерлока оказался с собой запасной набор ключей. — Мистер Тернер, ночной сторож, любезно предоставил мне их, после того как сумел с моей помощью получить развод... Правда его в высшей степени легкомысленной супруге в результате судебных прений достался доходный дом мистера Тернера, где она с тех пор и сдает квартиры внаем. Судьба мистера Тернера, как вы уже поняли, менее завидна. Но он, кажется, не унывает... — Да ты просто мастер устраивать чужие судьбы, — запыхтел за его спиной Джон Уотсон. Узкая и крутая театральная лесенка — это было уже чересчур. После спуска в затхлый подвал, после прогулки пешком по не слишком-то гостеприимным и изнурительно тихим улицам, после того ужасного и драматического события, которому он стал свидетелем... Нет, Джон определенно не имел никаких поводов для веселья. И все же, когда Шерлок, самодовольно хмыкнув, сказал в ответ: «Это не так уж сложно, главное, знать, как преподнести известие», — Джон не смог не рассмеяться. Но тут же закашлялся от густой пыли, поднявшейся, когда дверь в гримерную распахнулась. Он уже бывал здесь раньше, но все же не смог не вздрогнуть, увидев, во что превратился «рабочий кабинет» Шерлока. Теперь одна из стен в узкой комната, которую из конца в конец можно было пересечь за три шага, представляла собой чудовищное подобие карты Лондона. Большие листы легкой бумаги были расчерчены вручную, так что на них легко угадывались контуры знакомых улиц, схематичные изображения дорог, мостов, фабрик и пустырей. Во многих местах красными чернилами были сделаны краткие и абсолютно нечитаемые пометки. В нижней части левой карты, должной обозначать Ист-Сайд, были в большом количестве налеплены нечеткие вылинявшие дагерротипы: потрепанные, с загнутыми краями, что свидетельствовало о том, как нелегко было их достать. Мисс Ирен Адлер испустила тихий и хриплый вздох. Шерлок проследил за ее взглядом и довольно улыбнулся: — Да, она тоже здесь. Вырезанная из газетной полосы литогравюра была прикреплена к карте как раз в районе Уайтчапела. Однако женщина никак не среагировала на упоминание блестящей ловкости Шерлока Холмса, позволившей ему каким-то образом получить последний экземпляр газеты. Расфокусированным взглядом она смотрела на снимки, крепко стискивая трость затянутыми в лайковую кожу пальцами. Невероятная боль и почти столь же сильная злоба отражались на ее лице. Она переводила взгляд от одного снимка к другому. От распоротого живота к обезображенному лицу, от изогнутых под невероятным углом гибких рук к отверстому в последнем крике рту. Непонимание кривило ее губы. На лбу собрались напряженные складки. Наконец она сказала с видимым напряжением: — И это лишь те случаи, о которых известно полиции и вам, мистер Холмс... О самозащите, как я вижу, речь здесь не идет. Что же может заставить человека сотворить такое? Между нашими расами никогда не было мира, и все же... Она поднесла руку к лицу, словно стирая невидимые капли изумрудной крови. Джон, порывавшийся что-то сказать, замер с приоткрытым ртом, а потом резко сжал губы. Мистер Шерлок Холмс же посмотрел прямо в глаза аристократке. — Сложно поверить в человеческую жестокость, не так ли? Почти тысячелетие мы поклонялись Древним и боготворили их потомков, но очень немногие рисковали ответить насилием на насилие... О, не торопитесь восклицать: «Мы действовали мягко. Мы заполучили вас не со злым, а с благим умыслом. Разве до нашего пришествия вы не вели саморазрушительные войны за власть? Мы избавили вас от жажды власти и дали вам иную, свою волю». Человечество, лишенное воли, остается человечеством, со всеми его пагубными или добрыми наклонностями. Женщина, которую я увидел, войдя в двери той грязной комнаты в пустом доме, несет на себе печать безумия... Но она поступила так, как действует человек в крайней степени отчаяния... Не любовь к крови привела ее на этот путь, как можно подумать. Но боль. Джон, — обратился он к замершему в оцепенении другу, — что ты знаешь о своей невесте? Мы с тобой ведь познакомились с ней одновременно... — Мэ... Мисс Морстен оказала тебе помощь тогда, когда в тебя стрелял полисмен... Рана была плевая, но у меня не оказалось ни корпии, ни бинтов, негде достать даже чистой воды... В ту-то ночь... Ты сказал, что слышал о женщине, которая может оказать по... Ты специально меня к ней привел?! — Я не думал, что все зайдет так далеко, Джон, — вздохнул Шерлок, присаживаясь за гримировальный столик перед картой и разглядывая свои руки. — Мне всего-то нужно было убедиться, насколько хорошо мисс Морстен владеет скальпелем и медицинскими щипцами. А заодно проверить, не запомнила ли она моего лица. Но она ускользала столь поспешно, что не обратила внимание на человека, спугнувшего ее. Правда, ловкости и прыти ей было не занимать, так что и я не был уверен, что тень в черном, лишь на миг мелькнувшая в окне, это милая Мэри. Убедиться, как видишь, несмотря на все улики, я сумел только сегодня. — Улики? Какие улики? Шерлок, поверь, Мэри и мухи не обидит! Джон Уотсон стоял у противоположной стены, упершись в нее лопатками, и колени его заметно подгибались. — Я спросил, что ты знаешь о ней, Джон. Ты спрашивал о ее прошлом? — Мы не спрашивали друг друга о прошлом. Потому что и мне было что порассказать... Джон, не удержавшись, все же сел прямо на пол, в весело клубящуюся в свете свечи пыль, согнул колени. Уперся лбом в крепко сжатые кулаки и не произнес больше ни слова. А вот Шерлок Холмс продолжал: — Зато я наводил справки, Джон. Уже отправляя письмо мистеру Мориарти, я знал достаточно, чтобы дать ему подсказки... Мисс Адлер верно подметила: та девушка из Корнуолльского монастыря, которую я якобы обещал принцу, была реальна. И именно потому, что я описал ее так, в ее существование никто не поверил... — Мэри не... — Мэри Морстен воспитывалась в монастыре. После исчезновения своего отца, полковника Морстена, она была принята на воспитание монахинями аббатства святой Урсулы неподалеку от Пензенса. Где и находилась до своего совершеннолетия... Отзывы о ней сплошь положительные, можешь мне поверить. В монастыре мисс Морстен обучалась музыке, языкам, но наибольшее прилежание проявляла к науке врачевания. Так что ее часто отправляли с сестрами ухаживать за больными и ранеными в полевые госпитали... В то время, как ты помнишь, из Афганистана, а также пакистанских и индийских владений Короны поступало много раненых. Мисс Морстен, возможно, мечтала в одном из таких паломничеств услышать что-нибудь об отце... Он, по слухам, исчез именно на пути из Бомбея в Хайдарабад. Однако вместо встречи с родителем добрая девушка получила что-то иное... Что-то страшное, полностью перевернувшее ее жизнь... Сложив руки ладонь к ладони, мистер Шерлок Холмс развернулся к своим спутникам. Глаза его пылали темным огнем, и весь он, в своем грязном пальто, с неопрятной щетиной и всклокоченными волосами, казался не нелепым актером, вырядившимся в голодранца, но исполненным значения, как дикий пророк, изрекающий истину. — Возможно, — сказал он негромко, и от шелеста его голоса тишина за окном показалась еще более всеобъемлющей и зловещей, точно мира вокруг не существовало, лишь эта комната, свеча, пыль и карта. — Только возможно... ее коснулись. — Ее... что? — взвился Джон. — Я не понимаю, о чем речь! — Мисс Адлер, — Шерлок подскочил со стула и заходил из угла в угол по своей грошовой гримерной. — Поясните доктору Уотсону, что такое прикосновение аристократа. Ирен, мертвенно бледная в трепещущем свете живого огня, крепко сжала челюсти, так что на скулах заиграли желваки. Казалось, необходимость объяснять что-то Джону, угнетала и злила ее. А еще она выглядела растерянной и больной. Некоторое время мнилось, что она так и не произнесет ни слова. Но все же спустя полминуты ее уверенный, хорошо поставленный голос прорезал тишину: — Мы не делаем это по злому умыслу. Во всяком случае, никто из тех, что я знаю, не делал этого осознанно. Но иногда нам сложно удержать себя. Мы... — тут она рывком сняла свою перчатку. Длинные, гибкие пальцы во многом напоминали человеческие, и все же суставов в них словно бы было больше, и двигались они, будто волнующиеся под действием течения водоросли. Джона передернуло. — Мы прикасаемся кожей к коже... Кладем ладонь на плечо или обхватываем запястье... Каждый раз, когда мы делаем это, нам кажется, что все удастся. Что нас примут, что нам дадут войти... Разделить нечто важное с тем, кого мы обнимаем. Все наше существо замирает в предвкушении великого таинства, — она говорила все тише, все вкрадчивее, и оба мужчины, Шерлок и Джон, сонно прикрыв глаза, в какой-то момент начали слегка покачиваться из стороны в сторону, точно в комнате и впрямь царило плавное подводное течение. Однако мисс Адлер возвысила голос, и наваждение рассеялось: — Но чаще всего ничего не происходит. Человек кричит или бьется. Падает на пол, блюет черной желчью или становится каталептически податлив, так что его можно изгибать по своей воле и усаживать в любую позу... Мы же испытываем глубокое разочарование, иногда доходящее до ненависти. Были случаи, когда неопытный полукровка убивал реципиента после попытки прикосновения. — И после этого вы будете утверждать, что аристократы добры к нам! — неожиданно яростно прорычал Джон. Его оцепенение спало, он был ослеплен своим гневом — так что едва не ударил мисс Адлер по руке, но та вовремя убрала ее и вновь натянула перчатку. — Документы и снимки, которые были у принца, — сказала она холодно, — помогли бы пролить свет на этот вопрос. Однако мисс Морстен, если это все же была она, зачем-то взяла их... Будь они у вас, Холмс, я не волновалась бы за их судьбу. Но что удержит обезумевшую женщину от того, чтобы их уничтожить? — Безумие мисс Морстен весьма рационально, — заметил Шерлок, точно пытаясь успокоить присутствующих в этой комнате... Джона, Ирен и, возможно, себя самого. — После того, что с ней случилось, она, по словам урсулиток, с которыми я встретился, стала замкнутой и нелюдимой, ей снились кошмары, и ее дважды подвергали лечению гипнозом, не принесшему, однако, никакого успеха... Но через некоторое время она, как считали монахини, оправилась. Выйдя из монастыря, получила место компаньонки у некоей миссис Форрестер и существовала вполне недурно, ухитрившись даже отсудить у наследников третьей линии отцовский дом... Все было отлично за одним маленьким исключением: мисс Морстен стремилась помогать людям, пусть даже и опустившимся, не имеющим средств на хорошего врача или сиделку... Она, как мы помним, неплохо разбиралась в ранах и повязках, так что иногда совершала несложные врачебные операции на дому. Весьма похвальное занятие... Мне повезло, что в тот вечер Джон приволок меня, раненого, именно к порогу ее дома. — Так-то ты ей отплатил! — сказал Джон с хриплым смешком. — Допускать чувства и симпатии в работу для меня совершенно неприемлемо, — парировал Шерлок. — Ты работаешь актером! — Тем более. Итак, войдя в ночь убийства в двери пустого дома — и найдя обезображенное тело принца, я и сам был в панике... Да ты, наверное, помнишь, Джон. Я искал документы в сюртуке Его Высочества, испачкал пальцы в изумрудной крови, но было совершенно ясно, что бесценный пакет украден, и только убийца мог взять его. Что ж... Мне нужны были эти документы. Следовательно, мне нужно было пустить полицию по ложному следу, а поскольку я знал, что дело передадут мистеру Мориарти, то не просто отвел глаза Скотленд-Ярду, но и оставил подсказки. Не то, чтобы я был высокого мнения о моральных качествах нашего знаменитого сыщика-консультанта, отнюдь, но на тот момент мне казалось, что с его невольным содействием я быстрее выйду на след. Ведь я был простой лицедей, а он — детектив, со связями в полиции и в суде. Стоя посреди комнаты и думая о том, как мало улик оставлено на месте преступления и как трудно отыскать в Лондоне женщину, умеющую бесшумно ускользать через окно и играючи пользоваться скальпелем, я чувствовал отчаяние. Однако Мориарти не воспользовался ни одним из моих шифров. Ему оказалось проще поверить в заговор Реставраторов и в то, что я ими руковожу, чем в девушку из Корнуолла... На данный момент от вас, Ирен, и то больше толка! Женщина фыркнула, и напряжение, отражавшееся на иззелена-бледном лице, кажется, начало ее отпускать. — Итак, мои пальцы были запачканы в крови принца. Подумав, я написал на высоте роста среднего или высокого мужчины (ночная гостья была невысокой девушкой, и я хотел максимально отвести от нее подозрение) слово «Rache». Не монограмму, потому что ее смысл труднее разгадать, и не что-то более длинное, потому что преступники с окровавленными руками, ждущие, что вот-вот будут обнаружены, не пишут длинных посланий. Кроме того, в детстве у нас с Майкрофтом был охотничий пес, и я слышал, как таких собак по старинке называют «рэч». Мне ужасно нравилось, как это звучит. Не сомневаюсь, что мистер Мориарти вывел из этого целую теорию... — Мистер Мориарти любит символику и аллегории, — усмехнулась Ирен. — Это его и погубит, — сухо заметил Шерлок. — Затем вмешался Джон... Он никак не мог понять, зачем мне потребовалось раскурить трубку, когда перед нами мертвое тело аристократа. Однако помог и с огнивом, и с табаком. Руки у него в тот момент абсолютно не дрожали, хотя обычно добрый военный доктор едва может удержать прибор... — Шерлок! — воскликнул Джон. — Я лишь доношу до мисс Адлер, которая, не стоит забывать, обладает огромными полномочиями, в том числе и правом взять нас обоих под арест, если наша версия событий ей не понравится, что ты никак не можешь быть убийцей. Ровные скальпельные надрезы — не твой конек... — Спасибо, но выставлять меня непрофессионалом... — Ты в отставке, Джон, не забывай! Итак, я оставил улики, мы с Джоном покинули дом, а уже утром я, тщательно избегая внимания полиции и обывателей в каком-то из своих сценических костюмов, отправился искать хоть что-то о маленьком ночном убийце... И я... нашел, — Шерлок подошел к своей карте и тронул за уголок один из дагерротипов. Изображение, показалось на миг, ожило, и даже бывалый Джон Уотсон отвел глаза, когда искромсанный, в сальных потеках, аристократ на снимке едва заметно шевельнулся. — Убийство принца не было первым. И, как я понял сразу же, не станет последним... Ночной охотник из Ист-Сайда убивал, по данным полиции, начиная с осени прошлого года и до весны нынешнего. Жертвами всегда были мужчины-аристократы... Они, как и злосчастный принц Драго, отправлялись в одиночку в трущобы и веселые дома, в притоны курителей опиума... всюду, куда манил их поиск запретных удовольствий. Его Высочество, как я отчетливо помню, испытывал что-то вроде легкого наркотического опьянения каждый раз, как покидал такое заведение... Думаю, действие наших злачных мест на других аристократов не особенно отличается. Мисс Адлер? Ирен напряженно сглотнула и наклонила голову, подтверждая его мысль. — Убийца, прозванный Потрошителем, находил их, распаленных, напоенных сладостными миазмами, убивал и вскрывал, умело и ловко. В Скотленд-Ярде никому и в голову не пришло, что Потрошитель может быть Потрошительницей, разве женщина способна на такое злодейство? Однако среди проституток в Ист-Энде у нашей героини в ходу другое имя — Заступница. Там, в трущобах, отлично знают, кому возносить хвалу. — И все же, — устав стоять, Ирен Адлер присела на пыльный, заставленный огарками и мелким хламом подоконник. — Зачем этой женщине понадобились бумаги принца? — Возможно, она хотела сымитировать ограбление. Возможно, нашла их случайно, занимаясь своими хирургическими манипуляциями, и взяла машинально... Возможно, обнаружив, что с аристократом, которого она выбрала своей жертвой, еще двое спутников, решила забрать его бумаги, чтобы как-то обезопасить себя... Обо всем этом мы, пожалуй, лучше спросим у нее самой. Она определенно не передала их в печать. И вряд ли вообще кому-то передала. Они сулят ей некоторую безопасность. Однако они принадлежат ненавистному аристократу и поэтому... — Она может их уничтожить. — Могла уничтожить. Не теперь, когда на ее след вышли мы. Поэтому, если бумаги при ней, она не расстанется с ними, а значит, мой любезнейший брат-кэбмен имеет возможность узнать, куда она их спрячет... А если нет, то нам придется расставить для Потрошительницы ловушки, а потом расспросить ее подробнее. Что будет сопряжено с немалой опасностью, и... — Один момент! — приподнялся с пола Джон. — Один момент. Вы, может быть, очень осведомленные джентльмен... и леди. Но я не настолько подкован в дедукции. Я, можно сказать, хромаю в ней на обе ноги, — тут он принялся мучить и тереть свое лицо, словно это помогало ему думать. — Так что, будьте так добры, расскажите мне, что там за бумаги были у принца... Из-за них мы с Шерлоком исколесили пол-Европы, потому оказались вот в этом... этюде в изумрудных тонах, кому вообще пришло в голову назвать так заметку об убийстве?! А теперь эти бумаги в руках у моей невесты-убийцы. И знаете, я просто требую ответа. Что. Это. Такое? — О небеса, Джон! — мистер Шерлок Холмс воздел к небу узкие, грязные руки. — Да мы ведь с мисс Адлер только об этом всю ночь и говорили! Чем ты слушал, друг мой? — Шерлок, — прервала его Ирен, подняв кверху указательный палец. Живописная группа замерла, прислушиваясь. За окнами было необычайно тихо, только скрипела в предрассветной тьме плохо притворенная кем-то дверь. А затем невдалеке всхрапнула лошадь и раздался торопливый стук копыт. — Ну наконец-то, — воскликнул Шерлок. — Узнаю скрип задней рессоры. Мой братец Майкрофт разрывается между своей экономностью и любовью к порядку, поэтому приближение его экипажа я всегда узнаю на слух, если вокруг не очень шумно. Надеюсь, господа, нас порадуют добрыми известиями.