Пирит

Эрен устало рухнул на кровать и принялся рассматривать свежий синяк на запястье – почти такой же был и на внутренней стороне бедра. Ему казалось, что он до сих пор чувствует на себе прикосновения чужих рук, нетерпеливых и грубоватых, которые с силой сжимали и стискивали, беря то, что принадлежало по праву. И самое ужасное было не в том, какую боль он чувствовал, – на самом деле, Эрен уже практически примирился с ней – а в том, что он уже не ощущал того отвращения, которое поначалу скребло его душу изнутри. Его сменили равнодушие, безразличие и какая-то липкая апатия – умом Эрен понимал, что это мерзко, отвратительно и неприятно, но в такие моменты все чувства будто бы атрофировались. Он просто хотел, чтобы все побыстрее закончилось. Сколько он себя помнил, он ни разу не был по-настоящему свободным – клеймо, отпечатанное раскаленным железом на его родителях, перешло к нему по наследству. Пробыв до одиннадцати лет мальчиком на побегушках, со временем Эрен стал привлекать своей внешностью толстосумов, питающих слабость к хрупким маленьким мальчикам. Он был живой игрушкой, куклой с большими и трогательными зелеными глазами – его могли запросто продать в карты, убить в порыве страсти – сделать с ним все, что только вздумается, не боясь каких-либо последствий. На Востоке это был один из ходовых товаров – за этих мальчиков торговались так же, как и за самых дорогих верблюдов. За четыре года Эрен успел сменить троих владельцев – все, как на подбор, были тучные и неповоротливые, с сальным блеском в глазах и потными ладонями. Поначалу он не мог сдерживать слез всякий раз, как ощущал эти прикосновения. Но со временем стало легче – он пытался воспринимать это как вынужденную данность, которая, так или иначе, имела свой конец. Но от вязкого отвращения, которое каждый раз вставало поперек горла и не давало нормально вдохнуть, никуда нельзя было деться. Его нынешний хозяин отличался от предыдущих – он был моложе и гораздо привлекательнее, по мнению Эрена. Но он позволял себе то, чего другие никогда не делали. Порой он был жесток и груб, и потому Эрен часто возвращался от него с синяками, а иногда и с кровоподтеками и ссадинами. После каждого такого раза в нем что-то с треском ломалось, и всякий раз получалось все сложнее и сложнее вновь собрать себя по кусочкам и жить дальше в ожидании очередной ночи. Эрен глубоко вздохнул и прикрыл глаза ладонью. Повеяло прохладой из распахнутого настежь окна – сумерки и ночи в жаркой пустыне были на редкость холодными. Эрен перевернулся на бок и обнял свои колени, сворачиваясь в клубок – он знал, что эта защитная поза не спасет его от побоев и унижений, которые будут продолжаться и завтра, и послезавтра, и еще много-много дней. Он всего лишь снова надеялся на то, что хотя бы этой ночью ему не будут сниться кошмары – назойливые и мутные, оставляющие на утро неприятный осадок в и так развороченной душе. Эрену уже почти удалось заснуть, как вдруг из полудремы его вырвал странный звук, доносившийся снаружи – будто кто-то пытался взобраться по стене. Он приподнялся на постели, напряженно всматриваясь в оконный проем и вжимаясь в спинку кровати. Эрен вздрогнул, когда за раму ухватилась цепкая рука, и затем чья-то фигура взобралась на подоконник, мягко спрыгивая на пол, подобно дикой кошке. – Черт, не то окно, – пробубнил вторженец, осматривая комнату. Эрен же попытался слиться с резной спинкой кровати, но это мало ему помогло – незнакомец заметил его движения и раздраженно произнес, приближаясь ближе: – Эй, женщина, покажи, где твой хозяин хранит всякие побрякушки. – А? – дрожащим голосом пролепетал Эрен, чувствуя, как у него вмиг пересохло во рту. Теперь, когда незнакомец подошел ближе, он смог разглядеть его лучше: лицо было наполовину скрыто повязкой, а сам он выглядел как самый настоящий разбойник – да он и был им, сомнений не было никаких. – А, так ты не баба, – протянул грабитель, чуть склонив голову набок и прищурив глаза. – Ну, не суть – тащи барахло или же приведи меня к нему, и тогда твои шелковые подушки не будут заляпаны твоей же кровью. Его глаза сверкнули серым, и Эрен невольно засмотрелся, всматриваясь в них сосредоточенно и напряженно. Он понимал, что этот незнакомец может запросто перерезать ему горло кинжалом, поблескивающем на его поясе. Но в то же время не мог оторвать взгляда от этой фигуры, от которой так и веяло свободой. Грабитель тем временем осматривал комнату, словно пытаясь вычислить, где бы здесь могли находиться драгоценности. Но он вдруг резко сорвался с места и подошел к Эрену, обшаривая его взглядом. – Но выглядишь все равно, как баба, – протянул он и сорвал с уха мальчишки серьгу – единственное украшение, которое на нем было. – Хм, этого мало… «Выглядит совсем как подросток. Сколько ему лет?», – промелькнула вдруг в голове Эрена непрошенная мысль. Но тут грабитель резко достал кинжал и приставил его к горлу мальчишки – выражение глаз осталось таким же холодно-равнодушным, но хватка была крепкой. Не было сомнений, что у него-то есть достаточно сил, чтобы прикончить его. – Если не покажешь сейчас, где остальное золото, прирежу тебя прямо здесь, – от ледяных интонаций в голосе стало не по себе – у Эрена невольно перехватило дыхание, и как будто бы разом атрофировались все мышцы. – Тут… Тут много охраны. Но я могу достать тебе драгоценностей до завтра, если хочешь, – голос дрожал и запинался – Эрен, как зачарованный смотрел в чужие глаза, словно жертва, загипнотизированная взглядом змеи. Он заметил, как заинтересованно дернулась бровь разбойника – несколько секунд тот что-то обдумывал, а потом спрятал свой клинок и сдавил ладонью чужую шею, заставляя почувствовать свою силу. – Обманешь меня, и тогда ни от тебя, ни от твоего хозяина и мокрого места не останется, понял? – фыркнув себе под нос, он стремительно кинулся к окну и бросил напоследок: – Завтра в это же время, – и скрылся в оконном проеме. Встрепенувшись, Эрен бросился к окну, пытаясь высмотреть разбойника, но его след пропал во мраке непроглядной ночи. Мальчишка вдохнул полной грудью прохладный воздух и на негнущихся ногах подошел к кровати, обессиленно падая на нее. Сердце отчего-то колотилось быстро-быстро и вот-вот грозило пробить грудную клетку. И этого было далеко не от страха.