«Хочешь мира – готовься к войне» Корнелий Непот из жизнеописания фиванского полководца IV в. до н. э. Эпаминонда
Караван медленно брел по желтому морю, и пустыня глушила шорох шагов, ветер швырял песок в лица путникам, и призрак жажды витал над путешественниками, словно гриф высматривающий добычу. В полдень на горизонте замаячила серая туча, которая медленно плыла навстречу каравану, пока не превратилась в толпу грязных беженцев. Их одежда давно стала обносками, и на худых, ссохшихся телах были видны расчесанные гнойные язвы. Люди с впавшими глазами и потрескавшимися губами, более даже не люди, а загнанные звери. Когда толпа поравнялись с караваном, они голодными глазами уставились на путешественников. В ответ охрана ощетинилась стрелами, и беглецы отпрянули. Хозяин каравана проводил их взглядом и сжал в руке небольшой деревянный амулет. Спустя два дня в воздухе повеяло морским бризом, и притихшие за много дней пути, люди впервые радостно зашумели. Караван вошел в город, миновав распахнутые настежь ворота и нищих попрошаек, что всегда толпились рядом. Солнце, тонущее по другую сторону моря, слепило путешественников, и длинные тени финиковых пальм лежали на земле безобразными черными пауками. Караван миновал несколько улиц и остановился у колодца, но прежде чем все успели спешиться, с крыш ближайших домов полетели стрелы. Проходившая мимо женщина упала и судорожно забилась, схватившись за горло. Заревел верблюд. Закричали люди. Брызнула кровь. Рухнул разрубленный надвое человек. Лязг металла смешался с людскими стонами. Нападавшие действовали быстро и слажено, голыми руками ломая мечи и копья, не оставляли охране каравана ни шанса, но не успело сражение перерасти в побоище, как пало темное марево. Вокруг с сухим треском рассыпались фиолетовые искры, и черные «копья» с шипящим свистом пронзили воздух. Нападавшие рухнули как один, не в силах сдержать крики. Путешественники замерли, наблюдая, как темная энергия таяла, а потом и вовсе исчезла. Обернувшись к источнику силы, все увидели пришедшего с ними человека. Это был один из охранников, лицо и волосы его покрывала ткань, но белизна кожи выдавала уроженца северных земель. Он медленно прошел меж застывших людей и склонился над поверженным врагом. – Не может быть… – Его слова сняли оцепенение. Хозяин каравана решительно подошел к нему, но остановился на расстояние удара. – Ты, кто такой? Мужчина медленно обернулся, в глазах цвета бирюзы пылала яростью.***
Из-под лошадиных копыт летела земля, всадник не жалел коня, понукая его скакать все быстрее. Эдманд О’Эреганс спешил с визитом к королю. Он стрелой ворвался в город, и хотя в этот ранний час прохожих было не много, они едва успевали убраться с дороги. Добравшись до королевского замка, он спрыгнул с измученного коня, бросил поводья подбежавшему конюху и добавил: – Подготовь мне к отъезду другую лошадь. Поднявшись на второй этаж и преодолев коридоры, он оказался у покоев короля. У дверей было трое стражей, но ни один из них не посмел остановить его, и Эдманд беспрепятственно вошел. Тяжелые шторы не давали свету проникнуть в комнату, и внутри царил зеленоватый полумрак. Клубок из обнаженных тел развалился на широкой постели. Растаявшие свечи все еще источали слабый запах жира. На шелковом персидском ковре лежали брошенные вещи. Эдманд шагнул к окну, под ноги попалась фибула*1 , он отшвырнул ее носком сапога и дернул шторы. Лучи солнца ворвались в комнату и упали на спящих, пыль закружилась в медленном танце. Люди на постели, мужчина и две девушки, зашевелились. Грубо схватив одну из девушек за ногу, он сбросил ее с постели. – Пошла вон, – Эдманд без усилий доволок ее до двери и швырнул в коридор. Девушка заверещала, пытаясь прикрыть наготу руками. Следом за ней выбежала и вторая, успев прихватить платья. Стража в коридоре оживилась. – Иди сюда красавица! – Один их стражников бросился вслед убегающим девушкам. Эдманд презрительно фыркнул, закрывая дверь. – Что ты делаешь? Не помню, чтобы разрешал тебе вламываться в мои покои, – король проснулся и с неудовольствием уставился на него. – Ваше Величество, изволит развлекаться ночами и долго спать, – в голосе Эдманда не было никакой почтительности, он не попытался извиниться, – а мир, тем временем, не стоит на месте. – Тогда поведай мне, о, посланец, – в голосе короля засквозил сарказм, – что привело тебя ко мне в столь ранний час? И заставило лишить сна твоего законного властителя? – Оставьте этот тон, – Эдманд протянул королю тунику, – минувшей ночью я встречался с Ириарти Кореро и Винтропом Макгридом. – Твои «друзья» старейшины? – Король лениво потянулся. – Монро де Мейн не знал об этой встрече. – Что? – Король нахмурился. – То есть встреча состоялась без его участия? – Да, ее организовал Ириарти, – Эдманд склонился к собеседнику и прошептал, – он предложил убрать Монро. Король почесал небритую щеку и зевнул, от чего его собеседник тут же отпрянул, недовольно сморщившись. – Предательство?.. – Да, как мы и предполагали. Оно скоро будет закончено, и Ириарти хочет стать его единственным владельцем. – Это он так сказал? – Недоверчиво хмыкнул король. – Конечно нет, но не разглядеть его намерения может только слепой. Король опустился на кровать, надевая сапоги. Покончив с ними, он пригладил растрепанные после сна волосы и в упор посмотрел на Эдманда. – Знаешь, иногда мне кажется, что ты совсем не изменился, – задумчиво протянул король, – с тех пор как вы начали создавать Это, ты словно перестал стареть, в твоем лице нет ничего нового. Меня же время не щадит, – он провел рукой по явно обозначившемуся животу и волосам, в которых начала пробиваться седина. – Правда? – Эдманд в свою очередь задумчиво склонил голову набок. – А мне кажется, что Ваше Величество не щадят обильное питье и жирная еда. Меньше пиров и больше государственных дел, возможно, – он окинул взглядом фигуру короля, – исправят положение. Король поднялся с кровати и подошел к фибуле, которая поблескивала в углу, но была согнута. – Хм, а ведь это была моя любимая, – он повертел в руках сломанную вещицу, неизвестный мастер сделал ее в виде знака уробороса, и две маленькие серебряные змеи неустанно пожирали друг друга. Король обернулся к солнцу и прикрыл глаза. – Если Ириарти начал действовать, – произнес он, – я тоже не могу оставаться в стороне, наступает решающий момент в этой схватке за обладание Оружием Духа. Это самый удобный случай рассорить старейшин. Я навещу Монро Абрахама де Мейна через несколько недель. Ранее он ничего не успеет предпринять, ведь последняя поставка рабов сорвалась. Ты там не появляйся. Король повернулся к Эдманду, и жадная ухмылка исказила его губы. – Ты принес хорошие вести, дядя, и будешь вознагражден за службу своему королю. Эдманд слегка поклонился и направился к двери, но тут же столкнулся со светловолосым юношей, лет семнадцати на вид. Он вошел в комнату и оглянулся на Эдманда, который поклонился ему и покинул королевские покои. – Я вам не помешал, отец? – Юноша обернулся к королю. – Нет, Эрнальд, ты как раз вовремя. Эдманд легко сбежал по ступенькам на улицу, схватил поводья уже подготовленного коня, вскочил на него и ткнул лошадь пятками. Когда он выезжал из города, на встречу бросился закутанный в рваные тряпки нищий: – Подайте, господин, у меня трое детей… – Прочь, грязное отребье! – Эдманд не остановился. Мужчина не успел отскочить и попал под копыта. Конь взвился на дыбы, но всадник осадил его. Нищий закричал и откатился в сторону, прижимая руки к лицу. Несколько капель крови упало в дорожную пыль. Прохожие кинулись к упавшему, но старейшина не остановился, его лошадь уже скрылась за поворотом.***
«Время движется вперед, пожирая народы и цивилизации, меняя рисунок звезд на небесах и очертания земель. Воды Океана*2 омывают Великий мыс*3, в бессилии разбиваясь о скалы. Люди строят города, покоряя земли востока, но взоры их обращены на запад, вслед солнцу, что совершает свой ежедневный путь. Оно рождается над селениями людей, но умирает над землями, что издревле принадлежат иной расе. Расе, которую люди нарекли – благородными…» Ровена оторвала взор от книги, когда позади раздались шаги. В комнату вошел Нарбе, остановился на почтительном расстоянии и поклонился. В открытое окно ворвался рев толпы, которая наседала на ворота. Потрясая кольями и вилами, крестьяне кричали. – Убирайтесь отсюда! – Воры! – Убийцы!!! И хотя их лица были искажены яростью, прорваться на территорию особняка они пока не пытались. Эти крики словно ритуал повторялись последние два месяца, не проходило и недели, чтобы они не собирались под воротами. Ровена захлопнула книгу и обернулась к Нарбе. – Что ты решил? – Я хочу служить Вам, госпожа. Она внимательно оглядела его с ног до головы, они были знакомы уже почти 30 лет, но она все еще не доверяла ему, и сейчас был шанс это исправить. На покрытом замысловатой резьбой столике рядом с ней стоял пустой кубок, его серебряная поверхность блестела от солнца, и по комнате разбегались блики. Она отложила книгу и медленно провела пальцем по обложке. На черной коже блестело золотое тиснение – Трактат о создании Оружия Духа. – Тогда мы заключим контракт. Нарбе без промедления шагнул вперед, сбросил плащ и закатал левый рукав. Острое лезвие кинжала мелькнуло в воздухе, и аккуратный разрез тут же заполнила кровь. Живительная влага побежала по запястью и оросила кубок. Он быстро наполнился до краев. Нарбе убрал руку и перетянул порез куском плотной ткани. Ровена медленно поднялась с обитого матово-белым бархатом кресла и изящным движением подхватила кубок. Кровь пьянила, словно старое вино. Блаженный экстаз обжигающей волной разливался по венам. Душа трепетала в объятиях древнего, как мир ритуала. И ей хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Ровена осушила кубок, солоновато-металлический привкус застыл на языке истомой жгучего наслаждения. – Эта кровь свяжет наши души контрактом. Ты желаешь этого? Звуки исчезли. Мир остановил движение. Комната обратилась в ненужную декорацию. Красные огни, медленно танцуя, образовали вихрь, центром которого стал Нарбе. – Да. Он опустился на колени и склонил голову.***
Ириарти спрыгнул с коня, и земля спружинила под ногами. Навстречу ему уже спешил Карл Хартштайн, поприветствовав друг друга, они направились в замок, чья темная громада венчала остров, высившийся над озером. Зеркало воды было неспокойно, и отражение замка причудливо искажалось под порывами ветра. Вокруг раскинулась живописная долина, поросшая малахитовым ковром лесов. Далекие неясные вершины гор – величественные стражи в белых мантия – пронзали небо острыми пиками. Под ногами чуть поскрипывала галька, которой был выложен внутренний двор, иссушенные солнцем камни отдавали тепло, и над ними весело мутное марево. День перевалил за полдень, и жара не собиралась спадать, но замок встретил их прохладным полумраком и нестойким запахом мха, тот же ветер, что создавал рябь на озере, выдувал зной из его стен. – Хорошо, что я смог повидать тебя перед отбытием. – Как же я мог не проститься с другом, когда он отправляется на войну, – Ириарти улыбнулся, переступая порог зала. – На войну! Ха-ха-ха, - Карл рассмеялся, и смех прокатился под сводами зала. – Ты умеешь пошутить, это будет не война, а бойня. Давно надо было поставить этих сарацин*4 на место. Ты же знаешь, что шаханшах*5 сорвал поставку последнего каравана с рабами. – Уверен, что после встречи с тобой они надолго попрячутся в свои норы. Когда ты отбываешь? – Сегодня после ужина. Они пересекли пустующий зал и попали в еще один, где заканчивались приготовления к ужину. Под потолком весела огромная металлическая люстра, в которой не было ни одной свечи. Штукатуреные стены, с одной стороны, украшали фрески, изображавшие эпизоды псовой и соколиной охоты, а с другой принадлежности боевого вооружения и множество оленьих рогов, красочно повествующих о том, как любил проводить свободное время хозяин замка. Несколько вышитых шелковыми нитями гобеленов раздувались, словно паруса, от пронизывающего замок ветра. Пол, покрытый каменными плитами, ловил гулкие шаги людей, наполняя пространство эхом. Большой камин занимал стену, прямо напротив створчатых дверей. Сновавшие между кухней и залом, слуги заполняли большой Т-образный стол кушаньями, состоявшими в основном из мяса и хлеба, запах специй, используемых так обильно, что щекотал нос, витал в зале, громко намекая на богатство хозяина*6. Во главе стола, на небольшом возвышении располагались резные стулья для хозяина, хозяйки и уважаемых гостей. Войдя в зал, Ириарти слегка поклонился женщине, что распоряжалась приготовлениями к ужину. Платье цвета летнего неба очень шло ей, покрытые тканью волосы были собраны в высокую прическу, что выгодно обнажало шею, словно удлиняя ее. – Я рад приветствовать Вас, – Ириарти улыбнулся, и молодая женщина отозвалась. – И я рада принимать Вас под сводами моего дома. – Она с достоинством поклонилась ему в ответ и обернулась к Карлу. – Дорогой, я прослежу за слугами. Он кивнул и проводил ее счастливым взглядом, после чего пригласил Ириарти сесть, а слугам велел удалиться. – Ты женился на прекрасной женщине, – оценил его выбор Ириарти, – я уже говорил тебе это, но она действительно цветет на глазах, мне кажется сейчас она еще краше, чем в прошлую нашу встречу. – О, да, я не могу нарадоваться на мою Эльзу. Ириарти откинулся на спинку стула и слегка прищурился. – Ты никак влюблен? – Констатировал он с улыбкой. – Так и есть, – Карл тоже принял непринужденную позу, – не часто встретишь таких женщин. И я тебе опять советую – женись, ведь ты старше меня, а все еще без наследника. – Успеется, – Ириарти махнул рукой в пространство и вздохнул. – Я не хотел бы омрачать этот день, Карл, но должен сообщить тебе кое-что во благо твоей семьи. – Что случилось? – Не далее как два дня назад я встречался с Монро, и он предложил мне сотрудничество. – В чем? Ириарти бросил взгляд на собеседника, тот казался расслабленным. – Он пригласил только меня, и я признаться был очень удивлен. Не буду тянуть, – Ириарти приблизился к Карлу и перешел на шепот, – мне кажется, он хочет убрать тебя и начнет с твоей семьи. – Что!? И ты говоришь только сейчас!? Карл вскочил, его лицо исказила ярость. Вокруг рассыпались синие искры, выдавая последствия модификации. Воздух стал тяжелым, словно собиралась разразиться буря. Чужеродная нечеловеческая энергия мгновенно заполнила пространство. «Похоже, я перестарался, но он же не понимает иначе». Ириарти вскочил вслед за ним. – Успокойся, нет нужды никуда бежать. – Как это! Ты же сам только что… – Тише! – Ириарти зашипел на него. – Ты что не знаешь, что даже у стен есть уши? Твои слуги в замке. Успокойся! Карл медленно выдохнул и резко опустился на стул. Дерево жалобно скрипнуло. – Расчетливый ублюдок! – Он схватил со стола кубок и сжал в руке. Изысканное серебро превратилось в бесформенную массу. – Этот Монро… Я сегодня же вытрясу из него все… – Я же сказал тебе успокоиться. – Ириарти взял его за плечо и развернул к себе. – По моим сведениям Монро решил в первую очередь разобраться с королем, это случится не раньше новолуния, а значит, у нас еще есть время. К тому же тебе все еще нужно выполнить задание. От поставки рабов напрямую зависит насколько быстро Оно будет создано. Ты же все еще хочешь Им обладать? – Ириарти сделал ударение на последнем слове. – Да, пожалуй, ты прав, – отозвался Карл спустя минуту, – прежде я отправлюсь в земли сарацин, а когда вернусь, этот старик мне за все ответит. Вечно он тянет свои лапы к чужому счастью, и никогда не делится информацией, а теперь еще и сторонников себе подыскивает у всех за спиной, но с тобой он ошибся, мой друг, – Ириарти кивнул, поймав благодарный взгляд Карла, – и за эту ошибку он поплатится головой. Его речь прервал звук открывающихся дверей, в зал вбежали два рыжих мальчика-близнеца лет 3-4 от роду. – Папа, папа! Кинувшись к Карлу на руки, они повисли на нем, радостно визжа. За детьми вошла и Эльза, а за ней слуги, которые вкатили бочонок с вином. После сытного ужина все вышли во двор, и Ириарти отошел на приличное расстояние, откуда наблюдал, как Карл прощается с женой и детьми. Он по очереди поднял каждого из близнецов, дети щебетали, вертелись на руках и прижимались к отцу, а когда он отпустил их, побежали к воде. Карл нежно поцеловал Эльзу и что-то прошептал на ухо, от чего она покрылась ярким румянцем. Ириарти мог их слышать, но не хотел, позволяя ветру уносить обрывки разговора. Слова тонули в озере и замолкали навсегда. Огненный закат горел в небесах, крася окрестности алым и золотым. Две тени стояли в центре вихря из невесомого пуха, что теряет тополь в первый месяц лета. Два черных силуэта в сияющем ореоле. Две фигуры в объятиях друг друга. Две секунды краткого мига, но стоило им разойтись, и красота рассыпалась, минуя прощание, родилось одиночество, одинокой женской слезой упав на землю. Ириарти и Карл вместе пересекли мост и вышли к кромке леса. Карл остановился и оглянулся, Ириарти проследил его взгляд. На мосту все еще стояла Эльза, ее силуэт был маленьким и одиноким на фоне замка. – Ириарти, прежде чем мы расстанемся… Ты мой друг и я доверяю тебе, но ты принес мне печальные вести и потому, я прошу тебя. Останься в моем замке пока меня не будет, огради мою семью от бед, защити их в случае необходимости. Секунду замешкавшись, Ириарти заглянул Карлу в глаза. – Не волнуйся, я и так собирался сделать это, я буду здесь столько, сколько потребуется, и дождусь твоего возвращения. Пусть тебе сопутствует удача. Карл кивнул и, ничего более не произнеся, мгновенно сорвался с места. Поднятые его движением листья еще не успели вновь коснуться земли, как он скрылся в лесу. Ириарти развернулся и побрел назад к замку.***
Нарбе поднялся с колен и замер в ожидании. Ровена устремила затуманенный взор вдаль, мир приобретал привычные очертания, звуки, цвета и запахи, но теперь в нем было что-то новое. Между ней и другим человеком зародилась связь. Ее душа и его душа – эта связь сильнее, чем верность, в которой клянутся друг другу влюбленные, и крепче чем узы брака, коими церковь связывает мужчину и женщину. Это чувство было ей знакомо, тогда благородный пил ее кровь, теперь же она сама была в роли хозяина контракта. Благородному, с которым она заключила контракт, тогда очень не повезло, хотя он и был родственником главы клана, но даже они не всесильны. Грамотно расставленная ловушка оборвала его жизнь, а она осталась абсолютно свободна от любых обязательств. Шумные крестьяне продолжали наседать на ворота, а кто-то уже лез по створкам вверх, Ровена с неудовольствием оторвалась от своих мыслей и захлопнула окно. – Ты отправишься на восток. Я хочу, чтобы ты лично проконтролировал доставку последнего каравана с рабами. Шаханшах помешал нам в предыдущий раз, им займется Карл Хартштайн. Ты же должен выяснить, почему шаханшах принялся нам противодействовать. Узнай, не стоят ли за этим благородные, если они работают на него, то просто перекупи их, это приемлемый вариант. Гораздо хуже, если они ни с кем не сотрудничают, тогда ничего не предпринимай и доложи по возвращении лично мне. – Как пожелаете, госпожа, – Нарбе поклонился и вышел. Она выглянула в окно, через пустынный двор к бунтующим крестьянам направлялось несколько стражников, легко перепрыгнув ограду, они набросились на бунтовщиков, пластика движений выдала их нечеловеческую природу. Ровена усмехнулась, эксперименты по модификации, начатые несколько лет назад, были успешными, конечно этим охранникам в плане силы было далеко до нее или даже до Хартштайна, но безграничной силы от них и не требовалось, тем более, что созданы они были совсем не для охраны особняка. Крестьяне попытались разбежаться, но безуспешно. Несколько тел упало в траву изувеченными фигурами, остальные побежали в сторону леса. Ровена отвернулась от окна и требовательно крикнула: – Эй, кто там, сюда! В комнату сейчас же вошел слуга. – Приведи ко мне кого-нибудь из стражников, что были сейчас у ворот. Нужно отучить этих крестьян от неповиновения.***
Легкое пламя единственной свечи дрожало от ветра, и пугливые тени метались по стене, обращая силуэт человека в уродливое животное. Светловолосый юноша старательно выводил последние строки письма, дав чернилам просохнуть, он аккуратно скатал его в трубочку, перевязал и скрепил концы веревки сургучом. Закончив с письмом, он подошел к клетке с голубем, взял сонную птицу и закрепил послание. Голубь выпорхнул из окна королевского замка и слетел вниз, растворившись в ночной тьме. Под крепостной стеной, окружавшей замок, по немоще́ной, избитой улице медленно брел нищий, низко опустив голову и зябко кутаясь в обноски. Северный ветер гнал по небу рваные облака, и рассеянный свет Луны едва достигал города. Мужчина пугливо отпрянул, когда что-то чиркнуло его по затылку, и, оступившись, упал плечом на стену ближайшего дома. С головы слетел капюшон, он попытался рассмотреть, что его задело, но тут же застонал. Из темноты донеслось лишь хлопанье крыльев, удаляющейся птицы. Он скорчился у стены, опустившись на колени и растирая ободранное плечо, а потом закрыл лицо руками. Пальцы пробежали по распухшей щеке и сломанному носу. Привкус крови и грязи, уже в который раз напомнил, как утром его ударила лошадь. Шаг. Шаг. Шаг. Мужчина резко вскочил, кто-то быстро приближался к нему справа, из тени домов. Ноги подогнулись и стали ватными. «Откуда он взялся?» Шаг. Шаг. Шаг. Кто-то был сзади. Тяжелое гнилостное дыхание коснулось затылка. По спине побежали мурашки. – Кто здесь?! – Голос сорвался на крик. Сердце екнуло и бешено забилось. – Аррр! Черный силуэт протянул к нему руки. Ледяные пальцы сомкнулись на запястье. Он попытался вырваться, но тщетно, чужое тело придавило его к земле. Холодные клыки коснулись кожи и с хрустом вошли в шею. – Нтхнех…***
[две недели спустя] Звездная дорога побледнела и растаяла, когда небо на востоке загорелось алым. Взметнулся над дюнами невесомый розовый шлейф, и черноокая красавица-ночь сбросила жемчужные одеяния. Сумерки расступились, и распахнулись небесные врата. Величественное светило, в пылающем ореоле, вознеслось над земной твердью. Ночная прохлада отступила, обнажая сияющие барханы и каменистое плато, что застыло на теле пустыни скелетом древнего зверя. Солнечные лучи прокрались вглубь пещер, которыми оно было изъедено, и нашли там человека – мужчину без сознания. Он висел, будучи прикованным цепями к стене. Загорелое лицо и руки делали его похожим на местного жителя, но светло-русые волосы, выбивавшиеся из-под съехавшей чалмы, заставляли сомневаться в этом. Одежда – штаны и широкая туника до колен, подпоясанная куском ткани – давно потеряла свой изначальный цвет. Застывшая на виске, струйка крови была единственным ярким пятном в его внешности. Мужчина поморщился, когда солнечный свет упал на глаза, в это момент в пещеру вошел другой человек и остановился напротив пленника. – О, я вижу ты, наконец, пришел в себя. Пленник окинул взглядом говорившего, мужчину лет 30, золотистые локоны и необычные бирюзовые глаза. В руках он сжимал кувшин, в каких здесь хранили воду. – Кто ты? Где я? – Хрипло проговорил пленник. – Хочешь познакомиться? Я – Франкенштейн, твое же имя мне неинтересно. Я перебил весь твой отряд прошлой ночью. Твои попытки разузнать обо мне больше, ни к чему не приведут, ты все равно не сможешь рассказать своим хозяевам, кто я такой. – Это еще почему? – Зло выпалил пленный. – Потому что они мне не нравятся. – Чего? Франкенштейн проигнорировал его, неспешно прошелся по пещере и уселся на каменный выступ, напоминающий стул, рядом он устроил кувшин. – А теперь я надеюсь, ты сможешь сообщить мне кое-какую информацию. Итак, почему вы убиваете людей? Пленный задергался в цепях, потянул их в сторону, попытался вырвать, но безуспешно. Цепи издевательски звякали, со стены в глаза полетела каменная крошка. – Да, не сможешь ты их сломать. – Что за?!.. – Он еще раз потянул цепи и вперил во Франкенштейна яростный взгляд. – Ты кто такой!? – Каждый раз одно и то же. Франкенштейн медленно открыл кувшин и принялся пить, краем глаза отметив, что пленный невольно сглотнул, жажда, верно, мучила его. Отставив кувшин, он поднял руку, указывая на стену за собой. – Видишь? Они были довольно глубоко в пещерах и то, что солнечный свет проникал сюда, было прихотью раннего утра. Скоро солнце поднимется выше, и пещера канет во тьму. За спиной Франкенштейна возвышалась стена, в которой были искусственно выдолбленные ниши, каждая размером с человека. Ниши шли в несколько рядов, и уходили вверх, часть их была заполнена трупами, те, что лежали ниже были свежими, остальные же высохли и давно превратились в мумии. – Ну, и как тебе моя коллекция? – Пленный вздрогнул, услышав голос Франкенштейна. – Теперь у нас не будет проблем с взаимопониманием? – Что ты хочешь? – Информацию. Уже месяц я ловлю таких как ты – модифицированных людей. Пленный вздрогнул на этих словах. – Откуда ты знаешь!? – Вы не грабите караваны, хотя нападете на них, не насилуете женщин, хотя этот город наводнен слухами об их похищениях. Вы не угоняете скот или рабов, хотя разорили сотни богатых имений, не объявляете войну, но делаете все, чтобы она началась. Вы намеренно кричите на площадях, что чужая религия – это зло. Вы разозлили шаханшаха, убив его единственного сына, и теперь он готов развязать войну. Вас сотни и вы распространяетесь словно зараза. Я знаю, откуда вы пришли, и кто отдает вам приказы. Знаю, что над вами ставили эксперименты, и даровали каждому «божественную» силу. Знаю, что вы стремитесь пролить как можно больше крови. Единственное, что мне неизвестно, с какой целью организация убила несметное количество людей за последние два с лишним десятка лет. Поэтому… Издалека донесся конский топот, и Франкенштейн оборвал свою речь. – Кажется это за тобой? – Пленник быстро оправился от испуга. – Я бы еще поболтал, но тебе вроде пора бежать, – в голосе зазвучали издевательские нотки. Франкенштейн резко шагнул к нему, схватил за горло и заставил смотреть себе в глаза. – Что, что ты делаешь?! – Прохрипел пленник. Франкенштейн поморщился, чужое давно немытое тело пахло потом и страхом. – Я хотел тебя использовать, но раз нас прервали, придется забрать твои воспоминания. Бирюзовые глаза вонзились в серые, как пара остро отточенных клинков. Пленник дернулся, но вырваться не мог, лишь едва державшаяся чалма упала в пыль. Двое мужчин застыли в молчании, и только конский топот звучал все нарастающей канонадой. Солнце потянулось ввысь, и последние лучи его покинули пещеру, погружая ее в первозданный мрак. Раздался жуткий хрип, задыхающегося человека, и звон цепей. Вскоре он смолк, и из пещеры выбрался светловолосый мужчина. На усталом лице выделялись темные круги залегли под глазами. Секунду он наблюдал за отрядом приближавшихся всадников, а потом нырнул обратно во тьму.***
Франкенштейн перепрыгнул несколько ступеней, и ноги лизнул жар каменных плит. Солнце хоть и взошло недавно, но уже нещадно пекло. Вокруг сновали сотни людей. Он привык, что нигде более не встретишь столь разноликую публику как в порту. Длинная вереница босоногих рабов, скованных по рукам и ногам, медленно брела куда-то вперед, теряясь в толпе. За рабами следила охрана – меднокожие наемники внушительных размеров и свирепой наружности. – А вы слышали, слышали? Говорят, снова напали на караван! – Торговка делилась слухами с двумя служанками. Из воспоминаний, которые Франкенштейн почерпнул у последнего пленника, следовало, что сегодня вечером он должен был посетить корабль, отмеченный белым флагом. Удар в бок отвлек от размышлений, воришка попытался срезать кошелек. Он поймал мальчишку и слегка вывернул ему руку. Кошелек пытались срезать сегодня уже дважды, и это начинало раздражать. Пацан заорал, и Франкенштейн отпустил его. Вокруг мелькали раскрашенные лица и полуголые тела проституток. От ярких одежд иноземных купцов пестрило в глазах. От моря тянуло солью и тиной, а со складов - тухлой рыбой и пряностями. Прибрежные таверны дополняли этот букет запахов дымом и прокисшей брагой. – Так шаханшах ищет тех, кто в этом замешан? Франкенштейн резко обернулся. «Шаханшах?» – Да, он заботится о своих подданных и жаждет покарать виновных. Опишите мне, как выглядела та сила, которая убила напавших на ваш караван людей. Неподалеку хозяин каравана, в составе которого он прибыл сюда, с кем-то разговаривал, указывая в сторону городских ворот. Его собеседник, одетый в белый плащ, стоял к Франкенштейну спиной, но обернулся, чтобы проследить, куда указывает караванщик. Это был черноволосый коротко стриженый мужчина неопределённого возраста с длинным шрамом на правой стороне лица. Память озарило пламя факелов, и жуткий запах гниющей плоти, словно поплыл по воздуху. Он уже видел этого мужчину, он служил старейшинам, кажется, его имя Нарбе, вот только теперь окружавшая его аура была другой. Франкенштейн быстро спрятался за подвернувшимся тюком с пряностями. – … это была тьма, она пала со всех сторон и скрыла солнце, а потом черные копья, появившись из воздуха, пронзили каждого, кто напал на мой караван. – И это все? Вы не видели, кто это сделал? Франкенштейн замер. Тогда он не пожелал объясняться с караванщиками. «Не говори ему, только не говори ему, если он вспомнит меня...» – Кто это сделал? Пусть помилуют нас боги, ибо только они всеведущи. Там никого не было, да, и не способен на такое человек. Люди мои решили, что это кара небес, и вознесли мы молитвы, да принесли богам жертвы в тот же день, – рассказчик благоговейно прикрыл глаза. – Что ж, благодарю вас, и более не смею отвлекать. – Нарбе откланялся, край его плаща взметнулись за спиной и задел ноги Франкенштейна, когда он стремительно прошел мимо. Стоило ему отойти подальше, как караванщик кликнул слугу, и когда к нему подбежал смуглый паренек, что-то быстро шепнул ему на ухо, а потом стянул с пальца одно из колец и добавил: – Нигде не задерживайся, направляйся прямо к шаханшаху, если он не захочет тебя принять, покажи это кольцо, и скажи, что это касается смерти его сына. Оставив караванщика, Франкенштейн отправился за слугой Союза, почти сразу перед ним предстал корабль с белым флагом. Нарбе с легкостью взбежал по трапу, сюда же грузили рабов. Там он подозвал к себе темнокожую женщину в мужской одежде, и они вместе направились в капитанскую каюту. Скрыв куском ткани лицо, Франкенштейн отошел подальше от корабля и нырнул. Он уверенно плыл и вскоре добрался до нужного корабля. Теперь его не было видно ни людям на причале, ни охране на палубе, он быстро взобрался вверх по борту и опустился на колени рядом с окнами капитанской каюты. – … так эти местные варвары приняли все за кару божию? – Женщина не скрывала сарказма. – Да, он не пожелал делиться со мной более никакими подробностями, хоть я и представился посланцем шаханшаха. Франкенштейн осторожно заглянул в мутное стекло. Каюта была совсем небольшой, обитатель ее явно предпочитал аскетизм роскоши и удобствам – стол, стул и несколько сундуков вдоль стен. Женщина стояла в тени, и разглядеть ее было невозможно, но он догадывался, что она, как приближенная Нарбе, вероятно модифицирована. – Скея, я отправляюсь встретить последних рабов. Они должны прибыть сегодня вечером. На время моего отсутствия ты будешь главной. – Что-то не так?.. – Подумай сама, нападения на наших людей начались месяц назад. С тех пор мы потеряли уже более 50 человек, и это были не какие-то наемники, а слуги Союза, каждый из них стоит сотни обычных людей, но все они погибли или пропали. Все же, что мне удалось узнать это рассказы местных торговцев о тьме, что спустилась с небес и покарала убийц. Эти люди как один твердят о разгневанных богах, – он скорчил усмешку. – Я послал отряд к тому каменному плато, что виднеется на востоке от города, ходят слухи, будто там кто-то прячется, возможно, им удастся что-то выяснить. – Наши противники настолько сильны? – В голосе Скеи проступило недоверие. – Я думала, Союз единственный обладает подобными… «технологиями». – Факты, тем не менее, говорят об обратном. – Может благородные? – Не похоже. – Почему же? – Тем, что на нашей стороне, хорошо платят, они не стали бы лишаться столь выгодного источника дохода ради сомнительной цели, спасения невинных жизней, другие же не стали бы прятаться, они слишком ценят свою честь и напали бы на нас в открытую. Нарбе подошел к окну, и Франкенштейн скорчился, вжавшись в стену. Теперь стало понятно, кто охотился за ним последний месяц. Прибыв из Чжунго*7, он в первый же вечер столкнулся с присутствием в стране Союза. Модифицированные люди напали на караван. Старейшины все же создали их. Сколько невинных жизней они отдали в угоду своей адской цели?! Раньше он полагал, что главная опасность это благородные, но нет – всему причиной алчность и гордыня, коим подвержены все. Союз же – это болезнь, словно чума он пожирает народы и цивилизации. Родившись на северных берегах Внутреннего моря*8, тянет руки к богатым землям востока, поглощая и топя в крови всю ойкумену*9. Крик чайки отвлек Франкенштейна от размышлений, птица пролетела совсем близко, едва не задев волосы. В каюте раздался шум, и он спрятался за стоявшими рядом ящиками, скрипнула дверь, Нарбе и Скея вышли на палубу и направились к трапу. – И все же, что мне теперь делать со всем этим скопом модифицированных, – в задумчивости он разглядывал, как мутные волны. Полуденное солнце отражалось от воды, и блики слепили глаза. Море не имело забот, его не интересовали существа на берегу, в сравнение с его вечностью их жизни были незначительны. Покачивались корабли, кричали торговцы, на пирсе начиналась драка. Море вздохнуло, и шапка грязной пены ударила в борт корабля, проглотив налипшие водоросли. Франкенштейн поднялся с колен, решение пришло само. Столь огромная толпа невольников не поместиться на один корабль, а значит, рядом еще несколько кораблей Союза. Все что нужно сделать – пустить их на дно.***
Багряный закат ярко пылал над быстро чернеющим лесом. Хмурые ели тянули лапы к всадникам, что стремглав неслись по дороге. Сухая хвоя хрустела под копытами вороных коней, и вздымалась земля, оседая на кончике языка привкусом тлена. Запах болотных трав пропитал одежду и волосы. Мелькнула туча комарья, жужжащим роем зависнув над дорогой. Ветер раскачивал верхушки деревьев, и лес пронзительно скрипел – нестройный хор могучих голосов выводил мелодию отчаяния. За очередным поворотом дорога расширилась, и показался особняк, последние лучи солнца стекали по нему кровавыми разводами, уступая место багровым сумеркам. Распахнутые настежь ворота шумно вдыхали ветер. Уродливые деревья по обе стороны от входа отвесили поклон, словно приглашая в логово тьмы, и на одном из них висели останки трупа. Ехавший впереди процессии, король на секунду обернулся. Темная распухшая масса, облепленная личинками мух, и утратившая человеческий лик, смотрела на него пустыми глазницами и скалилась остатками зубов. Запах разложения заставил коня шарахнуться в сторону, но король быстро осадил его и въехал во двор. Лишенная растительности, голая земля угрюмо дрожала под копытами лошадей. Дороги больше не было. Впереди чернели шесть колонн, полукругом обрамлявших вход. Особняк щурился желтыми глазами-окнами, словно кот присматриваясь к добыче. По краям крыши гротескным ансамблем расположились горгульи – немые стражи обитавших здесь тайн. В тусклом свете сумерек каменные изваяния казались живыми. Король опустил глаза, в окне промелькнула тень, хозяину особняка доложили о его прибытии. На накрытом к ужину столе лежала короткая записка: М. А. де Мейну от принца Эрнальда Король и Эдманд О’Эреганс сговорились. Нападение произойдет через два дня после следующего новолуния. Король приведет с собой более сотни рыцарей. Монро Абрахам де Мейн в задумчивости смотрел на письмо, когда во дворе раздался конский топот. Выглянув в окно, он лицезрел целую процессию всадников во главе с королем, которые подняли тучу пыли. Их было столь много, что весь двор оказался забит людьми и животными. Монро де Мейн поморщился, а после схватил записку и поджег. Пламя свечи с радостью приняло подношение и легко обратило бумагу в пепел. Вскоре двери распахнулись, и в за́лу стремительными шагами вошел король, изумрудный плащ развивался за спиной, а ножны раскачивались в такт его шагам. – Что это такое?! – Начал он, минуя приветствия. – Позвольте приветствовать Вас, господин, – Абрахам поклонился, – пригласить к столу, – он сделал жест рукой, – и узнать, что именно Вас возмутило? – Почему у ворот висит сгнивший труп? – Король остановился и пригладил свои русые волосы. – Ах, это, – Монро улыбнулся, – всего лишь средство избежать бесконечных бунтов. Крестьяне приходили сюда до недавнего времени, и мне это надоело. Стоило убить парочку недовольных и подвесить одного у входа, как эти ленивые нахлебники мигом успокоились и взялись за работу. – Вот оно что, – король медленно двинулся к окну, оставляя грязные следы на белых плитах пола. – Ты заново построил особняк в удалении от городов, но даже здесь тебя донимает невежественный сброд, – король провел рукой по белоснежной стене. – Издержки работы, Ваше Величество, – Абрахам де Мейн дружелюбно улыбался. – Мне всегда было интересно, зачем надо было строить точно такой же особняк? Даже горгульи на крыше и те точь в точь как были там, разве что аллеи магнолий не хватает. – Всего лишь моя прихоть, – вновь улыбнулся Монро. – Однако я считаю, что самое главное в доме, не его размеры, а его хозяин, но Вы приехали так внезапно, что я не могу угостить Вас ужином, – он смиренно склонил голову, – но я уже сделал необходимы распоряжения, и пока мы ожидаем ужина, позвольте предложить вам бокал вина, – он сделал жест рукой и, стоявший у стены, слуга покинул залу. Они остались наедине. – Монро, ты сегодня какой-то странный. – Простите, Ваше Величество?.. Но, о чем Вы? – Когда я приезжаю, ты сразу должен докладывать о работе над Этим, таков был наш уговор, и ранее ты его неукоснительно выполнял. Что же случилось сегодня? Вместо сведений ты предлагаешь мне вина? – Это просто очень хорошее вино, – Абрахам развел руками. – Что касательно работы, так все также как и в том письме, что я отправил Вам три дня назад. Двери распахнулись, пара слуг вкатила в зал винную бочку, вскрыв ее, они наполнили чаши вином и удалились. – Все так же? И нет никаких существенных улучшений? – Король провел пальцем по краю чаши, не прикоснувшись к вину. Монро напротив поднял свою, любуясь отражением свечи, что плясало на темно-красной поверхности вина. – Да, все так, – примкнув к ней губами, он осушил ее до дна. – Какой ты все-таки лжец, – король ухмыльнулся и отпил вино. – Мне известно, что Оно почти готово, а ты продолжаешь рассказывать мне сказки, – он ударил чашей по столу, и жидкость пролилась ему на руки, – разоблачить тебя мне помог Эдманд О’Эреганс, и теперь он займет твое место! Двери разошлись совсем бесшумно, вошел слуга и поставил перед королем блюдо, низко поклонившись, он удалился. Оно было пустым, если не считать листа бумаги. – Разоблачить? Нет, вы еще никого не разоблачили. – Что? – Король уставился на собеседника, который похоже совсем не был удивлен его гневной тирадой, а потом перевел взгляд на листок. Глаза забегали по мятой бумаге.Возлюбленная! Я тобой Пленён в ночи́ был грозовой. Амур-шутник пустил стрелу, Она попала в грудь мою. И родилась на свет любовь, Вином волнующая кровь. Возлюбленная! В дар любви Готов я славу принести! Но мой отец – король страны Расстроил дивные мечты. Нам не сойтись в ночи святой Законным мужем и женой. И потому согласен я Лишить короны короля. Очами страстными согрет, Торжественный даю обет - «В груди моей пылает грусть, Тебе я в верности клянусь!» Возлюбленная! Мне внемли́, Пишу письмо тебе в ночи́. Сегодня заговор созрел, Свидетель я ужасных дел. Как дни Гека́ты*10 истекут, Войска в твой дом тотчас войдут. Возлюбленная! В темный час, Когда стихает божий глас, Судьба свершит печальный суд, Мечом кровавым тяжкий труд. Король корону потеряет, И с нею жизнь его оставит. Любовь и бой – един закон, Противник будет побежден. Кошмарный заговор создавший, Победы смолкнет не снискавший. Его поход последним станет, Король умрет и в Лету канет.
а. d. XVI Kal. Jul.*11 Ровене Элие де Труа от ее верного Эрнальда
– Как?! – Король вскочил. – Мой сын предал меня?! Да, как он мог влюбиться в эту, в эту… черноволосую фурию! В комнате внезапно стало холодно. Свечи дрогнули, словно от порыва резкого ветра, и часть из них погасла. – Это моя дочь, – ледяным голосом произнес Монро. – Не смей, оскорблять ее! – Дочь?.. Эта женщина твоя дочь?! Но…я, – король попятился, споткнулся и рухнул в кресло. Недопитая чаша вина с жалобным звоном упала на пол, темно-красная жидкость разлилась по белоснежному мрамору. – Ты думал, что используешь меня? Ты ошибался, это я тебя использовал. Король обхватил горло трясущимися руками. Монро поднялся и подошел к нему. – Давай я угадаю, о чем тебе поведал Эдманд. Он сказал, что-то наподобие – Ириарти Кореро затеял заговор против Монро Абрахама де Мейна и хочет его убить? Король вскинул на него слезящиеся глаза и прохрипел: – Что ты со мной сделал?.. – Так вот, – продолжал Абрахам, словно ничего не замечая, – Ириарти всего лишь сказал Эдманду, то, что он желал услышать. Расширенные от ужаса глаза сфокусировались на Монро. – Отрава... – мгновение спустя, король покачнулся и упал на пол. Он попытался отползти к окну, откуда доносились лязг мечей, лошадиное ржание, ругань и крики людей. – Твои воины не помогут тебе, но, как и подобает верным слугам, обязательно за тобой последуют. Монро хлопнул в ладоши, и вошли двое мужчин. Повинуясь его жесту, они подхватили короля и последовали за ним. Коридоры замелькали вереницей огней. Тут и там им встречались люди, все они поспешно отступали с дороги, пропуская процессию, но чем ниже они спускались, тем меньше людей было вокруг. Оказавшись на самом нижнем ярусе подземелий, Монро остановился перед черными вратами, открыл хитро устроенный замок и толкнул тяжелые окованные железом двери. Короля втащили и бросили на пол, он издал мучительный стон и скорчился. Слуги зажгли факелы, и тьма поневоле уступила место свету. Тени затаились в дальних углах, внимательно следя за вошедшими. Потолок смутно угадывался в вышине, стены и пол покрывали выбоины. Зал оставлял ощущение склепа, в котором злые родственники похоронили не умершего, но умирающего, не покойного, но неизлечимо больного. И ушли, смеясь над отчаянными криками обреченного. Единственным предметом, что выбивался из скорбной композиции, была поразительной красоты серебряная клетка. Ее прутья оплетали изящные стебли южной красавицы – грандессы*12. Рука неведомого мастера запечатлела царицу цветов в момент увядания. Бутоны и цветки склонились к земле, навеки отвернувшись от неба. Металлические розы ощетинились серебряными шипами и жалили сгустившийся внутри клетки мрак. Монро сделал жест рукой, указывая в центр. – Позвольте представить, человеческое оружие духа – Темное Копье. *1 - Металлическая застёжка для одежды, одновременно служащая украшением. Фибулы разнообразных форм были распространены с бронзового века до раннего Средневековья; *2 - В Древнем Риме словом Океан (Oceanus) обозначались воды, омывавшие известный мир с запада, то есть Атлантический океан; *3 - Мыс Ро́ка — самый западный мыс Евразийского континента, находится на территории Португалии. Римляне называли мыс Promontorium Magnum, что в переводе означает – Великий Мыс; *4 - Сарацины - в данном контексте название арабов, мусульман и некоторых других народов Ближнего Востока (использовалось в этом значении средневековыми европейскими авторами с эпохи крестовых походов); *5 - Шаханшах или шахиншах (перс., буквально — царь царей), титул правителей Персии, Ирана со времени Сасанидов. Использовался с перерывами на протяжении 2500 лет; *6 - В древние и средние века ценность специй и пряностей была так велика, что их часто приравнивали к золоту и драгоценным камням; *7 - Чжунго – Срединное государство. Именно так китайцы свыше двух тысяч лет называют свою страну. Испокон веков в Китае существовало не 4 стороны света, как во всем остальном мире, а целых пять. Юг, Запад, Север, Восток и Центр. В Центре находится само Срединное государство; *8 - Внутренне море (Mare Internum) – одно из названий Средиземного моря, так его именовали римляне, к началу II в н. э. завоевавшие все побережье этого моря; *9 - Ойкумена (здесь в значении) – совокупность тех областей земного шара, которые заселены человечеством; *10 - Дни Гекаты – два дня до и два дня после новолуния. Согласно википедии «Гека́та (др.-греч. Ἑκάτη) — древнегреческая богиня лунного света, преисподней и всего таинственного». Энциклопедия древнегреческой и древнеримской мифологии утверждает, что «Геката – древнегреческая богиня, мрака, ночных ведений и чародейства»; *11 - а. d. XVI Kal. Jul. – ante diem XVI (septimum decimum) Kalendas Julius, что в переводе означает «за 16 дней до июльских календ». В системе римского летоисчисления обозначение чисел месяца основывалось на выделении в нем трех главных дней, связанных первоначально со сменой фаз Луны. 1-й день каждого месяца – календы. Иначе говоря, а. d. XVI Kal. Jul – это 16 июня; *12 - Грандесса (Grandessa) разновидность розы, относится к чайно-гибридным сортам роз.