Оплачено сполна

Превратиться в зверя легко. Смотри на зверя, запоминай, как он движется, как дышит, как ведет себя в спокойном состоянии, а как - на охоте, почувствуй его - и стань им. Разноглазая "Мужчина, женщина и смерть" У меня нет цели в жизни. У тебя есть, и ты знаешь, как до нее добраться. Если ты позволишь, я пойду за тобой. Разноглазая « The only thing»

Сутки с момента послания письма истекали. Терпение Темного Лорда истекло два часа назад. Слезы у Нарциссы иссякли уже полдня как. Сознание Люциуса под Crucio не уходило мучительно долго для обоих. Он был крепок, ее муж, скорее сознанием, чем телом. Он был морально гибок и спасался в этой гибкости от многого, но от Crucio не спасает ничто. Он рассказал, что сын был у них и вернулся в замок, еще повезло, что этой информацией Лорд и ограничился, он не интересовался эмоциями, иначе страшно подумать об его реакции. Нарцисса не могла осудить мужа, пыточное заклинание едва ли дает выбор. Ее стиснутые пальцы оставляли следы ногтей на ладонях, в голове вертелась одна-единственная молитва, спина болела от неподвижного сидения за столом, мышцы лица окаменели. - Уберите, - бросил Лорд, отойдя от бесчувственного тела Люциуса и неловко опускаясь на стул; кому-то сзади пришлось его пододвинуть, и это вызвало несколько странных взглядов. - Мой Повелитель, вам необходим отдых, - начал МакНейр, фанатично блестя глазами. Лорд прищурился и опасно вкрадчиво произнес: - Тебе ли не знать, Уолден, что мне не нужны сон и еда? Займитесь делом! Все вон! - рявкнул он, и Пожиратели спешно покинули штаб, левитируя бессознательное тело. Во взглядах многих было недоумение. Ранее за подобное замечание виновник получил бы пыточное секунд на десять, чтоб неповадно было сомневаться в могуществе Повелителя. С ним происходило что-то нехорошее. Многие заметили, что после смерти Беллатрикс Лестрейндж он... Даже подумать это ни у кого не хватало духу, но почувствовали почти все. Оставшись с Нарциссой один на один, Лорд некоторое время сидел, прикрыв глаза. Она почти не дышала, омертвев и понимая, что видит то, чего Лорд никому не показывает - слабость. Это значит, что она - смертница. Если Люциусу еще может повезти - Лорду важны умения Ближнего Круга, - то она Повелителю не нужна. Если только он сохранит ее для Драко, чтобы иметь того на поводке. Мать - это слабое место для него, Лорд давно это знает. Несмотря на то, что она сейчас едва ли смогла бы пошевелиться, мысли Нарциссы текли на удивление ясно. События могли развернуться несколькими путями, более или менее вероятными, все зависело от Дамблдора, Поттера и умений самого Драко притворяться, лгать, изворачиваться. Она от души надеялась, что он не научился этому так хорошо, как его отец, иначе он в большой опасности. Из мыслей ее вырвало едва слышное бормотание, и она вздрогнула, разобрав некоторые слова уставившегося в пустоту Волдеморта. - Не грязнокровка... наследник Слизерина... ты это знала, знала! Молчи. И ты знал, заткнитесь оба! Нагайна, ко мне! Только сейчас Нарцисса поняла, что в комнате все это время находился еще кое-кто - огромная змея, спутница Лорда. Наверняка его Патронус - тоже змея... если у него есть Патронус. Может ли он сотворить такие чары? Достанет ли светлых воспоминаний? Помнит ли он что-то из своей жизни, той, до смерти? Нагайна, шелестя по полу и сверкая странными синими отметинами на боках, заползла к хозяину на колени и что-то зашипела, может быть, утешительное. Он прошипел ей нечто в ответ, погладив по голове, и посмотрел на пленницу. Нет, он о ней не забыл. Нарцисса, похолодев, подумала, что сейчас все кончится, и змея убьет ее, но та просто вползла по ногам (отвратительно холодное тело с удовольствием прижималось к теплой одежде) и медленно обвилась вокруг шеи и рук кольцом; ее шипение Нарцисса слышала над самым ухом. - У нас с вашей семьей долгие взаимные кредиты, дорогая Цисси, - проговорил он, растягивая губы в улыбке, которая не походила ни на одну человеческую эмоцию. - Абрахас был таким же, как твой муж. Он любил власть, деньги и влияние, и я мог бы с легкостью убить его... иногда я даже собирался. Свою своенравность он искусно прятал под лестью, увертками и сладкой ложью, но я видел ее, всегда. Впрочем, он всю жизнь был трусом, закулисной гадюкой, знающей каждую нору... и вовремя умевшей сделать дело. Моя рука всякий раз останавливалась на полпути, и я говорил ему, Эбри, однажды ты не успеешь меня остановить, и я тебя все-таки накажу, на что он отшучивался. Ты помнишь, как умер отец твоего мужа, Цисси? Она попыталась кивнуть, но кольца змеи надежно пресекли эту попытку. Сглотнув, миссис Малфой решилась сказать: - В своей постели, мой Лорд. - Именно! - протянул тот с наслаждением. - А ведь я снова, фигурально выражаясь, поднял руку, чтобы его убить... Знаешь, что меня остановило? - Нет, Повелитель. Волдеморт снова улыбнулся своей нечеловеческой картонной улыбкой, от которой хотелось передернуться. - Именно тогда Люциус вступил в ряды Пожирателей, и это было последнее дело, которое сослужил мне Абрахас, - торжествующе проговорил он. - Он откупился сыном, хотя сам этого не понял. Люциус оказался нужнее, несмотря на то, что после моего исчезновения вел себя непредусмотрительно... Но теперь он практически бесполезен, и я чувствую, - прошипел он, - нюхом чувствую вонь предательства, которой разит от вас обоих. Убрать вас следовало давно, но посмотри-ка, у вас тоже есть сын... Какая ирония, верно? Темный Лорд тяжело поднялся и прошелся по комнате, его красные глаза лихорадочно блестели, и этот блеск Нарцисса помнила. С ним он говорил речи, после которых люди мечтали продать ему душу. - Чистокровные семьи, которые я так превозношу, вы так дорожите друг другом! Но у этого есть вторая сторона, которую вы так не любите замечать - вы становитесь легко управляемыми. Вы держитесь друг за друга так крепко, что становитесь слабы! - прошипел он, уставившись на нее, не моргая. - Я открою тебе секрет. Когда-то я хотел семью и имел все шансы ее создать. Но моя женщина сбежала, не объяснив причин, и я отказался от любви и семьи. И знаешь что? Это сделало меня сильнее, я стал почти неуязвим! Я пошел дальше, чем мог бы, будь у меня семья! Он замолчал на секунду. - И не бойся за свою жизнь, девочка, - он издал что-то, напоминающее смешок. - Вы уже мне заплатили, как когда-то заплатил твой свекр. Нарцисса похолодела, и ужас сковал ее. В штаб, постучавшись, вошли супруги Пьюси: - Мой Повелитель, девчонка Уизли исчезла, - дрогнувшим голосом признался глава семьи. - Что?! - рявкнул Волдеморт, выхватывая палочку; Пьюси побледнел, но продолжал смотреть, его жена глаз не поднимала, она и пришла лишь для поддержки. Темный Лорд тяжело дышал. Джинни Уизли должна была стать его козырем, предметом шантажа, если понадобится и если не выйдет у Драко. Если бы она погибла, Метка на предплечье подорвала бы орденцам дух... Она не могла сбежать. В ее голове была абсолютная ненависть. Все шло не так, как надо. *** Тонкс не плакала, но ее трясло так, что зуб на зуб не попадал. Она свернулась на стуле в нелепого пузатого паука и поминутно косилась на койку, где лежал бледный Ремус, погруженный в лечебный сон. Мадам Помфри выпоила ему последнее зелье и решительно принялась осматривать Тонкс. - Все в порядке, - вяло отмахнулась она, но ее никто не слушал. Медсестра деловито ощупала ее живот, покачала головой, поводила вокруг палочкой, нашептывая заклинания, и ушла, проворчав, что кое-кому полагается перестать лезть на рожон. Она чуть не потеряла Ремуса, смерть прошла в каких-то сантиметрах. Все твердят ей, что пора остановиться, остаться под присмотром мадам Помфри, помогать ей, если появятся раненые... Тонкс почти согласилась. Это «почти» и спасло его, когда курирующие коридоры авроры сорвались за Малфоем. Откуда он там появился? Поступил приказ от МакГонагалл искать его, якобы он пропал, но вот же он, в Хогвартсе. Хотя с ситуацией нужно бы разобраться... "Нет, это сделают другие, - сказала голосом матери, Андромеды, та, которая подняла в ней голову совсем недавно, когда ребенок впервые толкнулся. - Ты должна поберечь себя и вашего сына. Ремус помнит о вас, и это его остановит. Остановись и ты хоть раз в жизни". Тонкс вяло отмахивалась от голоса, но понимала его правоту. Ей уже слишком тяжело было бегать и отскакивать от заклинаний. Она и пошла туда только за Люпином. Эх, малютка, твоей маме надо помогать папе, а ты... Она перевела взгляд на другой конец медпункта, где отбивался от Бэйли и Моуди Драко Малфой. Ему явно хотелось уйти, но авроры были очень настойчивы, и чем больше они давили, тем сильнее выпрямлялась его спина, хотя инстинктивно он все равно прижимался к стене. Наконец, она перевела взгляд туда, куда смотреть не хотела совершенно. На кровати, сравнявшись цветом кожи с простыней, замерла Джинни Уизли. Рядом Молли всхлипывала, так и не произнеся ни слова, муж обнимал ее и растерянно косился на МакГонагалл, превратившуюся в статую. Билл с потерянным видом сидел на стуле, обхватив голову руками, близнецы утирали слезы и твердили, что так быть не может, поминутно обнимая то мать, то отца. Тонкс вздохнула, снова отведя глаза. Это был удар куда-то поддых, в самое сердце. На предплечье Джинни Уизли чернела Метка. Так не бывает. Все идет как-то неправильно, не по-настоящему, это же Джинни, она же Уизли, Уизли не бывают предателями! Тонкс погладила Ремуса по руке, в глубине души малодушно радуясь, что не он принял заклинание. Он еще скажет, что молодые должны жить, даже ценой его "жалкой жизни" (Глупец, как она может быть жалкой?!), что Джинни лишь ребенок, а он оборотень... Ей плевать, пусть хоть проклянет, главное, что жив. Тонкс не было стыдно за это, совсем, а стыдно было как раз за отсутствие стыда, и она не решалась подойти и выразить свои соболезнования. Ее блуждающий взгляд нашел в медпункте Гарри Поттера. Он изменился, - отстраненно поняла она, - у него заострилось лицо, взгляд какой-то одичалый и потерянный. Что он сказал Молли? Вот к нему подошли близнецы, и он словно вынырнул из колодца на свет, моргнул и порывисто обнял обоих. Вот покачал головой, отказываясь верить. Кто поверил бы? Но они своими глазами видели, как она отбивалась, видели ее в маске и мантии Пожирателя Смерти. Заметив, что Малфоя прессуют, Поттер зачем-то пошел к нему. Тонкс прислушалась по аврорской привычке. - Я взял его с собой, ясно? Зачем я отлучаюсь из школы, вы знаете, - отрывисто, словно речь давалась ему с трудом, бросил он. - Он был мне нужен, я подтверждаю, не трогайте его. Все трое повернулись к нему, Моуди нахмурился, а Бэйли даже приоткрыл рот. Кажется, он удивился наглости мальчишки; Тонкс совершенно машинально отмечала детали, не чувствуя ничего, кроме облегчения и усталости. - Как вы оказались в Хогвартсе? - прорычал Моуди. - Мы шли под мантией к ходу, - поделился Гарри, не глядя на Малфоя, - и увидели их. Пошли следом, выбора не было, так ведь? Разве что обрушить ход. Когда они зашли и принялись обсуждать план, я довел Драко за угол мимо них и отправил за помощью, а сам поставил преграду, - он враждебно покосился на авроров, защищаясь. - Если бы кто-то не пустил Avada, все были бы живы. - Это была не Джинни Уизли? - спросил Бэйли, вглядываясь в лицо Поттера; Тонкс знала этот взгляд, он был способен исторгнуть душу из преступника на допросе, если тот был не тертым калачом. - Нет, - твердо, но неприязненно выплюнул Гарри. - Это был второй, оставшийся на ногах, я его не знаю. Они все не из Ближнего Круга. Допросите их. - Аврор Лоуренс их уже допрашивает, - успокоил его Бэйли. - Так что советую не выгораживать Уизли, даже если вы испытывали к ней личные чувства. Гарри поднял на него глаза, Тонкс не могла видеть, что в них было, но Бэйли, внезапно стушевавшись, отошел под предлогом увести Малфоя в Подземелья. Зато Моуди долго смотрел на Гарри, даже волшебный глаз сфокусировался на нем. - Зачем ты потащил его с собой? Почему не Рон, не Джинни, они, в конце концов, твои друзья! Почему этот хорек? Я ни разу не слышал, чтобы вы были друзьями! Более того, его родители там, за куполом, стремятся поработить мир вместе с Тем-Кого-Нельзя-Называть! - Вот тут ошибаешься! - вдруг ощерился зверем Поттер; Тонкс на секунду показалось, что даже зубы заострились. - Он и пришел ко мне только чтобы сказать, что не хочет работать на Волдеморта! Из-за этой чертовой Метки. Их пугали тем, что она - какое-то следящее заклинание, а я выяснил, что просто индикатор его присутствия и кнопка вызова, ясно? Его родители сбежали почти сутки назад! - он остановился, чтобы отдышаться. Моуди почти минуту смотрел на него. - Я всего лишь полусумасшедший старик, - неожиданно ровно сказал Грозный Глаз, - но я кое-что смыслю в жизни, мальчик. Я знаю, как иной раз хочется верить кому-то. Малфой не дурак и не предатель - я чую такое нюхом, - но он трус и слизеринец. А для слизеринцев выше личных чувств всегда были две вещи - семья и жажда выгоды. Ты уверен, что знаешь, которой из них он станет руководствоваться, когда - заметь, не «если», а «когда», - ему понадобится отказаться от тебя? Гарри открыл было рот, чтобы выдать гневную отповедь, мол, он видит голову Малфоя как просвеченную, там нет ничего, кроме... но Моуди покачал головой и отошел, проговорив: «Ответ нужен тебе, а не мне». Гарри невольно бросил взгляд на тело Джинни. Тело, знакомое ему во всех подробностях, бывшее теплым, нежным, страстным, живым... Верная, преданная, отважная Джинни, настоящая гриффиндорка. За что ты так ненавидела, за что предала? Уж не потому ли, что узнала, кого Гарри Поттер предпочел тебе? Он обнимал Молли, Артура, близнецов, Билла и не уставал задавать себе этот вопрос. Когда Лоуренс закончил допрос плененных Пожирателей, стало ясно, что Джинни действительно по каким-то причинам предала Хогвартс, а большего молодые амбициозные идиоты не знали. Джинни Уизли унесла с собой в могилу много важных вещей, которых не успела сказать и сделать. *** У Бэйли на Малфоя были свои планы. И много вопросов. Хорошо, допустим, Поттеру он был и впрямь зачем-то нужен, допустим, это правда. Но зачем? Поттер не скажет, и на его защиту, как чертик из табакерки, выпрыгнут преподаватели и Моуди, временами способный превратиться в серьезное препятствие. За Малфоя так вступаться не станут. Он чужой, слизеринец, потенциальный предатель. Что их связало с Поттером? Сейчас в кабинете директора вряд ли кто-то есть, заодно там находится письмо с пометкой «Драко Малфою», которое теперь можно открыть. Бэйли хотел увидеть реакцию змееныша. Что-то он знает, как знает Поттер, и именно Малфой в этой цепи - слабое звено. Вот он, тонкий, несуразный подросток, белобрысый и остроносый. Что он может? Зачем он Поттеру? Судя по всему, они друзьями не были никогда, так с чего же вдруг стали? Он сливает информацию о Том-Кого-Нельзя-Называть? Он использует Поттера для своих целей? Горгульи разъехались в стороны, щелкнув челюстями на аврора - своенравные охранные чары среагировали на пароль своеобразно. Повезло, что МакГонагалл не выставляет дополнительные чары выборочного допуска в свое отсутствие, и никто ей об этом не напомнил. Малфой молча следовал за ним, с тоской проводив вход в Подземелья. Он не дурак, догадался, что так просто его не отпустят, несмотря на заступничество Поттера. Поттер, по сути, такой же ребенок. Лоуренс давил на Поттера и давил в открытую - оперативник, что с него взять, - но Бэйли умел раскалывать и не такие орешки. И терпеть не мог, когда что-то проплывало мимо его носа. Смерть Министра научила его, что ситуацию нужно знать в полном объеме, иначе окажешься в ней слабым звеном и не сумеешь вовремя среагировать. - Это тебе, присядь-ка, - одним движением палочки Роберт всучил письмо опешившему Драко, машинально упавшему в кресло. Сам аврор встал чуть поодаль, обозначая свое присутствие и наблюдая. По мере чтения Малфой как-то странно гримасничал, словно привычная маска сползала с него кривыми потеками краски. Он вцепился в пергамент, перечитывая некоторые строки по нескольку раз, отказываясь их понимать. Закончив, тряхнул головой и растерянно огляделся. - Мои родители не могут... они давно уехали, - пробормотал он, не веря. - Бред какой. Большие глаза невнятного серо-голубого цвета уставились на аврора. - Это вы подсунули? Вы писали? Они у вас? - Кто? - тут же спросил Бэйли. - Мои родители, - настаивал Драко. - Вы это читали? - он потряс бумагой. - Нет. И именно потому что мы ждали тебя, уважая личную переписку, ты должен все объяснить. - Стойте! - Малфой замер, настораживаясь. - Это... давно? - Сегодня утром. Внезапно глаза слизеринца остекленели, он вскочил и рванул к выходу, словно за ним гнались бешеные пикси; Бэйли успел остановить его у самой двери заклинанием-подножкой. Больно ударившись, Малфой вскрикнул, но, кажется, это что-то прояснило в его голове, потому что смотрел он уже осмысленно. - Что вы хотите знать в обмен на то, чтобы освободить моих родителей? - выдохнул он, поднимаясь и потирая колено. Бэйли осторожно помог ему сесть обратно в кресло. Значит, они в плену у своего же Лорда... попытка сбежать, конечно, судя по первым репликам мальчика. - Ты же понимаешь, что это возможно только после... - Да, этим займется Поттер, - оборвал его Малфой, и Роберт лишь поразился тому, как быстро тот взял ситуацию под свой контроль. Подросток? Да. Но правда ли слабое звено? - Давай-ка разберемся, - Бэйли сел напротив, чтобы выглядеть доступным. - Что ты знаешь? - То, что знает Поттер. Я помог ему уничтожить кусок души Пов... Темного Лорда и пытаюсь помочь найти предпоследний, - ровно сказал Малфой; вряд ли сейчас, глядя на него, кто-то сказал бы, что этот ребенок только что ломанулся кого-то предупреждать или спасать. Сама рассудительность. - Почему он берет с собой тебя? Что исключительного в тебе? - быстро спросил аврор. - Я помогаю ему в обмен на его помощь мне. Он открыл мне, что Метка не удерживает нас на службе. Моя семья давно хотела сбежать из Британии. Я виделся с ними буквально пару дней назад и они собирались уйти... Не получилось, - его рот дрогнул, но тут же сжался в полоску. - Темный Лорд как-то узнал и держит их в плену. Он хочет, чтобы я выдал ему Поттера в обмен на них. Освободите их, и отец расскажет вам много больше. Он вам нужен, он знает планы, стратегию, спонсоров и весь Ближний Круг, - лицо мальчишки раскраснелось. Бэйли скрыл улыбку. Перед ним сидел настоящий слизеринец. Он больше не кидался помогать, ибо осознавал, что не справится один. Поборов порыв, он не просто сразу же сменил позицию молчанки на сотрудничество, он подчеркивает чужую выгоду... и он прав. На вопрос он, кстати, так и не ответил. - Вы организуете операцию? - надавил он. - Это не мне решать, - спокойно отбил Роберт, не соврав. - А что потом? - не успокоился Малфой (Вот ведь слизеринец!) - Снова Азкабан? - Не заглядывай так далеко, мы еще не... - Не темните, - в голосе впервые мелькнула нотка истерики, но тут же погасла. - Сейчас - единственное время, которое у нас есть, думать иначе - обманываться. Интересно... - Азкабан? Бэйли вздохнул. Врать напропалую или сказать правду? Но смысл? Операцию организуют крайне вряд ли. Волдеморт может напасть хоть сейчас, и сведения потеряют актуальность, а раз они не в цене... Роберт едва не хмыкнул. Ну да, Драко тоже это понимает, потому и требует быстрого решения. Умно, но предсказуемо, конечно. - Скорее всего, - уклончиво отозвался аврор. - Пособничество, даже невольное, но сколько оно, это невольное, продолжалось и где кончилось добровольное... Понимаешь? Драко медленно кивнул, видимо, прикидывая что-то. Интересный ребенок, такого в мирное время либо не допускать к власти, либо отдать ему в руки сразу. Может, он даже умнее, чем его отец, хотя бы потому, что сделал ставку на нужную сторону. - Чего стоит поручительство Поттера? - спросил он. Торгуется. - Сейчас - мало, - прикинул Бэйли, - но теоретически... - Теоретически зависит от исхода войны, - кивнул Малфой. С каждым днем его цена росла, максимума оно достигнет после победы. Сведения отца, наоборот, обесценивались с каждым днем. - Мое шпионство на Орден последние месяцы? - пожевал он губами; напряженность позы выдавала, как ему нелегко, но Бэйли не собирался, да и не мог облегчить ему задачу. Подросток! Надо же! - Чем оно подтверждено? Словами Поттера? Которые обретут или не обретут вес, бабка надвое сказала. - Дамблдор знал, - Драко понурился; сам понял, что недоказуемо. Роберт подумал немного и дал расстановку сил: - Многие могут захотеть знать больше об осаде, - начал он, - многие не захотят рисковать ради сомнительных сведений и ради каких-то Малфоев, приспешников врага. Если даже согласятся, как им проверить твою честность? Хрупкий баланс ситуации с заложниками может кончиться тем, что и ты, и Поттер окажетесь на той стороне, и мы с большой вероятностью проиграли... - он говорил ровно, стараясь успокоить Малфоя. Тот кивнул и свернулся в кресле, угловатый и нелепый по-прежнему. Лишь его слова придавали иллюзию значимости и обличали изворотливый ум, сам Драко был всего лишь ребенком. Как и Поттер. Бэйли осенило. Они считали Поттера ребенком, медалькой для отвлечения внимания Темного Лорда, но вдруг? Дамблдор не зря так его оберегал. Хотя многого это, конечно, не даст. - Вы, значит, были в Хогсмиде? - невзначай спросил он. - Кое-что видели, но мало, - уклончиво отозвался Малфой. - Вы согласны организовать операцию? Я дам вам крохи, отец даст полную картину. Это писала мама, значит, она тоже знает больше, чем я. Понимаете? «Понимаю, - подумал следователь, - ты хочешь безопасности для них, плевав на себя. Что Поттер тебе обещал? Я бы скорее поверил, что ты готовился сбежать с ними с его помощью. Личные мотивы?» - Вас что-то связывает с Поттером, кроме обоюдной выгоды, - ткнул он пальцем в небо; кажется, попал. Малфой слегка вздрогнул, но тут же справился с собой. Ему еще не хватало опыта, но со временем из него вырастет достойный политик. - Наши отношения не играют роли. - Но они существуют? - Но не играют роли, - уперся Малфой. Ну надо же, вот удивительно, слизеринец и гриффиндорец. Теоретически, он мог бы использовать Поттера, действительно выманить, но делает ставку совсем на другое... Или игра тоньше? Или он подсовывает очевидный план - Поттер в роли приманки, - чтобы пойти за той стороной, которая перевесит? Не надеется же он, что Тот-Кого-Не-Называют действительно отпустит их на все четыре стороны? Бэйли не знал и не мог знать глубину и изворотливость этого ума. Слизеринец. Непредсказуемый. Внезапно совсем другая догадка призрачно связала ниточки совсем в другом месте. Это же подростки, одержимые гормонами, так? - Поттер и девочка Уизли - их тоже что-то связывало, так ведь? Драко, насторожившись, кивнул. - Она могла сбежать, узнав о том, что он ей изменяет? Малфой задумался, но, вспомнив горящие глаза Джинни, так напоминавшие ему тетушку, ее агрессивные повадки, слухи об ее ревности и дуэлях с другими девушками за Поттера... - Да, - просто отозвался он. Бэйли кивнул, удовлетворенный. Значит, он правильно понял природу этих отношений. Подростки? Да. Но слабые звенья? Нет. Просто война дает даже подросткам превращать свою бурю гормонов из простых потасовок, подножек и ссор в серьезные битвы. Оставалось обсудить это со всеми и понять, как действовать дальше, а пока следовало вернуть Малфоя в лоно факультета. - Еще кое-что, - неловко начал Драко, подняв глаза у Подземелий, куда Бэйли его проводил. - Старшие курсы... обстановка не очень хорошая. Их нужно чем-то занять. - Чем? - Не знаю, но нужно, - Драко вздохнул. - И мне надо им как-то объяснить свое отсутствие. - Занять... - Бэйли задумался. - Что слизеринцы умеют лучше всего? Кроме построения интриг, конечно. Малфой усмехнулся на секунду. - Держаться вместе. Молчать. Зелья варить. - Ну, сам и ответил, - Роберт кое-что прикинул. - Я скажу директрисе. Слагхорну нужна помощь, а ваш Снейп пропал... Кстати, молчи о письме. Оно сыграло совсем другую роль, создало иллюзию, что жив Дамблдор. Скажи, что тебя допрашивали мы, авроры, даже с сывороткой правды. - Но ведь я вам тогда что-то выдал? - сообразил Драко. - Конечно, - серьезно кивнул Бэйли, - а это значит, что вы под двойным надзором и никто вас не выпустит. Ясно? - Неплохо, - пробормотал Малфой, понуро спускаясь в собственную гостиную. Врать не привыкать. Только бы у Поттера все получилось. Письмо осталось у Бэйли, но камень на шее никуда не исчез. Может, у них еще есть шанс. *** Лунная ночь воняла морозной тоской, от дыхания шел пар. Открытое место - плохое место, к тому же, он совсем один с этой луной. Лес, надо сбежать в лес, но это - плохой лес, оттуда несет смертью и терпким мускусом волков, крупных, ненастоящих. От скал на той стороне воняло чем-то вроде людей, только значительно больше, а от озера - нехорошей рыбой. Это плохо, он один и в какой-то ловушке. Где был свет, суетились люди, люди - это беспокойство и опасность. У луны было щербатое лицо уродины, греющейся в тени признанной красавицы. Иногда она почти подыхала от своего горя, истончаясь в месяц. Сейчас она была почти круглобока, и отчего-то причиняла неимоверную тоску. Кто-то ушел. Кто-то важный и близкий покинул его. Он хотел выразить тоску плачем, ведь он был совсем один, но не смог - получился лишь какой-то скулеж. Он еще слаб. Гарри сел на кровати в медпункте, мокрый как мышь. Покусанная луна глядела прямиком в окно, и желание расплакаться никуда не ушло, лишь усиливаясь. На секунду ему показалось, что ее свет серебрится на запястье, но это быстро прошло. Он проглотил слезы, вспоминая, как здесь очутился. Ад продолжался долго, пока он пытался поддержать семью Уизли, пока топтал свою совесть, глядя в глаза Фреду и Джорджу, ни на секунду не верившим в его вину. Потом они ушли готовить могилу, а МакГонагалл о чем-то его спрашивала, а он кричал, что виноват во всем, и они вдвоем с Помфри держали его, вливая какое-то зелье, снотворное, конечно. Забыть о Джинни, о похоронах, как о страшном сне. У него есть дело, последнее дело, после которого уже ничто не будет иметь значение. Он встряхнул головой и вдруг фыркнул, почуяв запах лекарств так явно, будто они стояли под носом. Обоняние обострилось, сны стали более явными. Нужно постараться сделать то, что написано в книге, очистить сознание и дать волю тому, что шевелилось внутри. Почему оно появилось сейчас, почему не раньше? Книга приводила истории анимагов и пространно рассуждала о том, что движущей силой может послужить некое значимое событие, но для ребенка и для взрослого это разные вещи, так что читатель сам себе хозяин. Гарри прислушался к своему дыханию (очищать сознание он так и не научился, как Снейп его ни учил, раз за разом терзая) и ощутил отчетливую тягу неясного происхождения. Это нечто не хотело находиться в замке, как, в общем-то, и любое животное. Он напряг всю волю, чтобы осмыслить его, осознать и исполнить его желание. Мысли возвращались к смерти Джинни, к вине, к будущей смерти, хотелось чего-то неопределенного, но чего... Полчаса бесплодных попыток так его измотали, что он снова провалился в сон. На сей раз ему не снилось ничего. *** Панси обняла его крепко, не по-женски, слабо улыбнулась и... выдала такую пощечину, что голова мотнулась вправо и пришлось сделать шаг назад, чтобы не упасть. - Ублюдок! Где ты шлялся?! - прошипела она. К ее чести, это было уже после того, как все задали ему сто вопросов, после того, как Винс и Грег крепко стиснули его в объятьях, как Тед и Тимоти выразили искренний ужас тем фактом, что их запрут и что он выдал что-то, после того, как Драко соврал, что ему выпоили сыворотку правды, и у него не было выбора, после того, как Милли и Трейси ему посочувствовали, а Триш зачем-то спросила, не имеет ли поттеровская гвардия отношения к этой истории. Все это время Панси сидела в кресле и наблюдала, лишь позже, когда все разошлись, молча указала ему на чулан, тщательно заперла дверь, поставила двойную антипрослушку и... высказалась. - Я не находила себе места, знала ведь, во что ты ввязался! Дамблдор! Ты договорился с ним, с кем еще, даже сомнений нет, - она потерла глаза, и Малфой только сейчас заметил тени усталости на ее лице. - Где Снейп? Ты ведь знаешь. Где они оба? Что за секретные задания? Драко растерянно посмотрел на нее. Он не давал клятвы молчать, но... Панси прочитала его взгляд без единого слова. - Нет, Драко Люциус Малфой, ты не заставишь меня давать Обетов и прочего, потому что я, мать твою, заслужила знать правду! - прошипела она. - И если ты настолько заигрался в гриффиндорца, что забыл, кто я такая, то лучше скажи это мне в лицо, и я молча уйду! Она была взбешена ожиданием и неизвестностью. Драко опомнился. Перед ним ведь была Панси, которая знала его лучше всех, лучше Крэбба с Гойлом, лучше, чем Дафна, бывшая его невестой. Вспомнив ее смерть, приуныл. Ему казалось, он любил ее, но сколько времени понадобилось, чтобы после ее смерти сдаться Поттеру? Дни. Слишком многое на него свалилось. Паркинсон по-прежнему смотрела на него испытующим взглядом, кажется, без труда читая смену выражений его лица как открытую книгу. - Все очень плохо, Пэнс, - признался, наконец, он. - Я не знаю точно, что случилось со Снейпом, Поттер не говорил, но судя по всему, ничего хорошего, и Дамблдор... Его несло минут тридцать, голос охрип. Он ощущал себя крошечной птичкой, попавшей в тайфун собственных мыслей и чувств, интриг и военных действий. Едва делая паузы между предложениями, он захлебывался ужасной правдой, оказывается, мешавшей ему все это время даже дышать. Панси долго молчала, пока он хватал ртом затхлый воздух чулана и наслаждался свободой от тайн. Поттер - это другое, он никогда не был ему другом. Панси была почти частью него самого. - Мы по уши в дерьме, - наконец, изрекла она, кусая губы. - Ты же понимаешь, что они не пойдут на спасение заложников? Не сейчас, когда того и гляди начнутся открытые боевые действия. Я даже не знаю, почему они не начались до сих пор... - У Лорда, видимо, были запасные планы. Убивать детей? Ерунда, мы ему нужны больше, чем кажется, - он устало потер глаза, с трудом соображая, как могла бы выглядеть картина с той стороны. - Он хотел вынудить меня отдать Поттера, чтобы замок сдался сам... - И я безмерно удивлена тому, что ты не помчался делать это, используя его гриффиндорскую тупость, - Паркинсон внимательно взглянула ему в глаза; он умолчал о том, что происходило между ним и Поттером, смутно надеяться, что она не догадается. Зря. Она горько усмехнулась и ласково погладила его по щеке: - Я знала, что однажды с тобой произойдет нечто похожее. Видишь, каково было мне? На всем свете ты не смог бы найти кого-то менее подходящего для привязанности. Чем он тебя взял? Впрочем, не говори. Я догадываюсь. Она помолчала, поднявшись и меряя комнату неторопливыми задумчивыми шагами. - Не ожидала от Уизли, что она рванет на ту сторону, - наконец, проговорила она. - Что она там искала? Мести? Глупо, хотя и вероятно, гриффиндорка. У нее на руках было много карт, в том числе то, что ее исчезновения не заметили, и она знала о Поттере все... почти все, - осеклась Панси, покосившись на Драко; тот поморщился. - Нет, и впрямь все. Может, ее козырем было это знание? Ведь в письме, как я поняла, Темный Лорд намекает именно на твое влияние на Поттера. Если бы она и впрямь его выманила... Или если бы ты не встал на другую сторону... Да, Лорд запасся планами, просто удивительно, что ни один не сработал! Всего-то череда случайностей... Знаешь, я думаю, что все решится на днях. - Последняя битва? - сразу же понял ее Малфой. - Да, которая все решит, - кивнула Панси. - Как я понимаю, нас не выпустят? Это хорошо, - она задумалась и бросила на Драко понимающий взгляд, - но не для тебя, так? Тот удрученно кивнул. - Если весь Слизерин будет здесь заперт, ты не сможешь уйти. Кивок. - А если и сможешь, представляешь, на какие мысли это наведет всех, в особенности Тима и Теда? Снова кивок. - В твое отсутствие вспомнят, что я твой друг. И Винсу с Грегом достанется. Тоскливый кивок. - Но ты все равно попытаешься. Кивок почти не был виден, Драко спрятал лицо в ладонях и прижал колени к груди. - Ради родителей или ради Поттера? Выстрел был точно в цель. Малфой дернул плечами, но глаз не поднял. Панси кивнула, принимая. Глупый вопрос. Ответ она и сама знала. Слизеринцы всегда в первую очередь думают о семье. До тех пор, пока не влюбляются до темных кругов перед глазами. Хотя, конечно, и тогда все еще пытаются. *** Утро встретило Гарри неприятной головной болью. Решив, что это остатки сна или банальный недосып, он умолчал, памятуя, что мадам Помфри не следует ковыряться в его здоровье, слишком много там такого, чего вообще никому знать не стоит. Медсестра, пряча глаза, сообщила о времени похорон Джинни и отправила его в башню и на завтрак. За дверями медпункта Гарри наткнулся на двоих авроров, одним из которых была Гестия Джонс, ей он кивнул. И даже почти не удивился, когда после ответного кивка эти двое пошли за ним, видимо, провожать в башню. После инцидента с Пожирателями все поняли, что только глупость последних да странные намерения Джинни спасли Хогвартс от вторжения. У главной лестницы Гарри встретил патруль АД - Невилла и Колина. - Слушай, нам нужно поговорить, - сказал Лонгботтом, и Гарри с удивлением отметил, что в голосе друга появилась несвойственная ему ранее уверенность, хотя он и был полон едва сдерживаемой грусти. - Это касается Джинни. Ты должен рассказать, как все было, мы не знаем почти ничего. Меньше всего Гарри хотелось делиться историей предательства - в первую очередь, собственного. АД тоже полагала, что ее лидеры вместе, Джинни всячески это подчеркивала, и как ему подать это? Врать, врать напропалую. То ли для нее, то ли для себя... А если и для нее, то это утешение слабака, помощь слегка запоздала. Как ни крути, а ты дерьмо, Гарри Поттер. Голова заболела еще сильнее. - После завтрака подойдет? - быстрее отделаться, как можно быстрее остаться в одиночестве. - Я попрошу у МакГонагалл класс Трансфигурации. Скоро начну к ней как на работу ходить, - слабо улыбнулся тот, но глаза остались грустными. - С тобой все хорошо? Выглядишь не очень. Ой! То есть я понимаю, ведь такое... - начал Колин и осекся, боязливо и виновато косясь на Поттера. Он кивнул, просто принимая как данность. Нужно прийти в себя и казаться бодрее, они не заслужили такого командира. Они заслужили такую как Джинни. В голове словно что-то стрельнуло. Авроры проводили его до башни, а потом - до Зала. Гестия Джонс не заговаривала с ним (может, ей было запрещено), а сам Гарри чувствовал себя отвратительно. Умывшись, он привалился к стенке, борясь с внезапно накатившей тошнотой. Когда вырвало, стало попроще. Он уставился на себя в зеркало. Кого он мог вдохновить такой миной? Помятый, скулы торчат, под глазами черным-черно... Он пригляделся. Показалось, или в глазах тоже что-то не то? Тревожное состояние. Надо бороться. Не сейчас. Завтрак впихнул через силу, на вкус был как картон. Слизерин косился все время, ненависть ледяными стрелами вонзалась в лопатки. Вопросы, вопросы, чужие мысли... Как он отвык от этого, как хорошо без них. Что такое? Как добрался до класса, почти не помнил. Наверное, на автомате или кто-то помог. Все эти лица, такие знакомые и незнакомые... почему они так изменились за пару дней? Словно что-то поняли, осознали. Надо сказать. Надо соврать. Кажется, они принимают это за горе по Джинни - это хорошо, замечательно. Он не умел врать так хорошо, как Малфой. - Джинни... - он проглотил комок в горле, услышав несколько всхлипов. - Джинни была лучшей из нас. Я... она любила меня, я тоже... ее любил. Она была душой нашей армии, тем, кто готов сражаться до последнего. Она ненавидела зло, ненавидела несправедливость. И погибла, борясь за новый мир, в котором не будет войны. - Как это случилось? - спросил кто-то. Гарри без сил покачал головой, не думая, что делает. - В Хогвартс проникли Пожиратели, - он обвел невидящим взглядом АД, - мы с ней наткнулись на них случайно, их было слишком много... Авроры подоспели слишком поздно, но она успела обезвредить нескольких. Я знаю, без нее вы не будете прежними, но важно понимать, что война всегда отбирает у нас тех, кто сражается. Наша победа не будет легкой, но она стоит того. Позже, на похоронах Джинни тем вечером, они запустят в воздух золотого феникса, и с помощью Флитвика тот споет песню, не такую, как спел бы настоящий феникс, но все равно затронувшую каждого. Феникс пел без слов, но пел о том, что все еще будет хорошо. Гарри хотел ему верить. - Вы должны знать кое-что, - пересилив себя, начал он. - То, что я должен сделать - это почти самоубийство. Если я погибну, не прекращайте сопротивляться. Моя смерть не означает поражение, ясно? Прикрывайте друг другу спину, создавайте боевые группы, вместе вас сложнее взять. Не гнушайтесь ничего. Невилл, я не смогу тренировать вас... скорее всего скоро все кончится, - будешь за главного. На пару слов. Идея была ясной. Вряд ли он успеет уничтожить змею, но если их будет много... - У Волдеморта есть большая змея, - начал он, массируя виски и пересиливая головную боль, - нет ничего важнее, чем ее уничтожение. Попросишь у МакГонагалл Распределяющую Шляпу, там меч Гриффиндора, только им это возможно сделать. Скажи всем, если увидят, пусть гонят ее к тебе. - Хорошо, - серьезно кивнул Невилл, веривший в своего командира. - Я могу спросить, зачем? - Без этого его невозможно убить, - кратко отозвался тот. - Извини, мне надо... В голове вдруг словно взорвался фейерверк и рухнуло что-то. Гарри моргнул несколько раз и, спешно что-то пробормотав, вышел. Он бежал до тех пор, пока не оказался в туалете Миртл. Если авроры и следовали за ним, то он этого не заметил, поглощенный ужасной мыслью. Открыть окно. Запереть дверь. Дышать ровно. Стало тепло, еще теплее, почти жарко. Руки мелко задрожали, стиснув палочку. Гарри заскулил, свернувшись в клубок на полу и слабо стуча кулаком по плиткам. Вместо стука выходило неясное глухое цоканье. Нет, нет, только не это, слишком рано. Он чудом достал из кармана монетку и дал знак Малфою, уже не думая, как тот найдет его. С руками что-то происходило, они отказывались слушаться. Монетка в итоге выпала из пальцев, внезапно переставших ее держать. Он очнулся от того, что кто-то лил ему на лицо воду. Открыв глаза, он не сразу понял, кто это, очертания расплывались, не складываясь в лицо. Он прохрипел, и чья-то понимающая рука надела спавшие очки. Это был не Малфой. Гестия Джонс, чье квадратное лицо в обрамлении коротких седых волос смотрело хмуро и обеспокоенно. - Лучше? - спросила она и, получив кивок, попросила: - Открой рот, выпей воды. Вода была прохладная, стало легче. Тяжесть в голове, правда, никуда не проходила, все тело ощущало присутствие давней подруги, а теперь - врага. Тьма проснулась, но почему-то еще не захватила контроль. Гестия подала ему монетку и палочку. - Хороший способ связи, мы такой в детстве использовали, тайно от родителей. Все возвращается в моду снова, - она коротко улыбнулась. - Кого ты пытался позвать? Он промолчал, не зная, что сказать. Почему Малфой не пришел? Не смог выйти из Подземелий? Засунул монетку черт знает куда? Не получив ответа, аврор снова нахмурилась. - У всех нас есть тайны, многие очень неприятные. Но нет ничего постыдного в том, чтобы быть анимагом. - Я не... еще не... - осекся он, поднимаясь. - Еще нет, но уже частично принимаешь форму. В зеркало посмотри, - снова улыбнулась она; несмотря на сурой внешний вид, она была приятной женщиной, наверняка внуки, если они у нее были, ее обожали. Гарри, трепеща, заглянул в зеркальные глубины. Оттуда смотрел он, но... Вместо собственных ушей торчали два серо-белых уголка, дико смотрящихся на человеческой голове. Гарри моргнул, но мог бы поклясться, что видел, как уши пряднули и прижались к голове, прежде чем смениться человеческими. Так быстро... почему? Прислушавшись к себе, Гарри понял, что Тьма никуда не ушла. Она здесь, только что-то ее... держит что ли. Ей оно не нравится, но она ничего не может с этим сделать. Это вселило в него надежду и внезапную радость. Кажется, они все верно поняли. Он от души улыбнулся Гестии Джонс. - Мне нужно увидеть Драко Малфоя. Та подняла брови в удивлении. - Может все-таки профессора МакГонагалл и мадам Помфри для начала? - попыталась она. - Нет, в этом, как вы правильно сказали, нет ничего необычного, - покачал он головой. - Он... вы же знаете, он наш союзник. Только нужно, чтобы его привели вы, иначе слизеринцы узнают и ему не поздоровится. Гестия Джонс хмыкнула, оценив правильность хода. - Что ж, это несложно. Подожди меня в классе Зелий, он ближе всех к гостиной Слизерина. Я постараюсь отправить Уорфика (это второй аврор) погулять. *** Малфой был взволнован. Утро выдалось пасмурным и вьюжным, за окнами Большого Зала почти ничего не было видно. Вьюга взметывала снежинки и тревоги. Не сегодня? Или как раз наоборот? Он устал, это было ясно. В том числе устал ждать. После завтрака МакГонагалл вызвалась лично препроводить факультет Слизерин в гостиную, это что-то значило. Что - выяснилось очень скоро. Поджав губы и строго глядя на всех и ни на кого, она сообщила о своем решении, которое видится ей «наиболее разумным», привлечь два старших курса Дома Слизерин к приготовлению зелий для нужд медпункта. «Разумеется, вам предоставят куратора, это будет профессор Слагхорн, нужно, чтобы кто-то следил за правильностью приготовления», - сообщила она, скрывая недоверие в голосе. Конечно, чтобы они не наделали лишнего. Старик Слагги будет всячески стараться быть дружелюбным, еще бы, он трус, ему нужно иметь путь к отступлению, а курирование Слизерина подходит как нельзя лучше. После ее ухода в гостиной состоялась приличная свара, зачинщиком в которой был Тед (вот сюрприз!); Теду не нравилось сидеть, не нравилось прислуживать «грязнокровкам и шавкам Дамблдора», не нравилось то, что его заставляют что-то делать в пользу этих самых... «Ты уж определись, хочешь ты сидеть или делать дело!» - не выдержал Эд Пьюси. Ответное заклинание не заставило себя ждать. Нотта быстро обезвредили, но Эдриан весь оставшийся день гнусавил из-за разбитого носа. Надо было обладать его везением, чтобы из-за простой подножки так удариться. А еще через полчаса, когда все только-только улеглось, явилась седая аврорша и затребовала себе Малфоя. Он смутился, провожаемый настороженными взглядами сокурсников, и от души надеялся, что эта настороженность относится к ней, а не к нему. Когда они отошли от гостиной достаточно далеко, она произнесла: - Твой друг звал тебя, почему ты не пришел? Драко растерялся, уставившись на ее суровое лицо. Тон голоса с этим выражением не вязался. - Кто? - У тебя много друзей вне Слизерина? - коротко улыбнулась та. - Таких, которым нужна помощь и у которых есть секретная монетка? Малфой осекся. Монетка осталась в кармане другой мантии. Мерлиновы кальсоны! - Что случилось? - Думаю, он сам расскажет. Она подвела его к знакомому туалету для девочек, из которого доносились голоса: высокий капризный девичий и поттеровский. «Кто это там?» - удивился Малфой. Гестия Джонс тактично осталась снаружи. - Миртл, я пытаюсь сосредоточиться! - Но у тебя такой милый... ой. Ну куда ты его дел? Я хотела его потрогать. - Ты же призрак, как бы ты это сделала? - Вечно ты! - фыркнуло привидение, а это было именно привидение девочки лет пятнадцати в уродливых очках на все лицо с двумя крысиными хвостиками по бокам. - Ну покажи его еще раз, ну Гарри. - Ладно, только не верещать. Глазам Драко предстало удивительное по своей нелепости зрелище частичной трансформации анимага. А именно - хвост. Серый хвост какой-то однозначно псины. - Морганова отрава... - проговорил он шокировано. - У тебя и впрямь вышло. - Ты даже не представляешь, насколько, - Поттер обернулся, сияя. У Драко перехватило дыхание от того, как изменилось его лицо. Оно словно светилось изнутри, как фонарь в темноте. Всего лишь улыбка, а какие изменения. - Животное действительно подавляет Т... ты понял, - просиял он. - Она здесь, она проснулась сегодня, и сегодня же вот, - он указал на хвост, - или он, или уши, иногда лапа. - И зубы, - прошептала Миртл театрально, - вот такущие! - и приставила пальцы ко рту, показывая клыки. Малфой подошел и медленно потрогал хвост рукой. Шерсть на нем была жесткая, черно-серая. - Я - пес. Вот уж не думал, - улыбнулся Поттер. Драко еще раз ощупал шерсть, попросил показать уши, осмотрел и их. - Наверное, хотя, по-моему, это странно. В тебе ничего от пса. Как у тебя вообще все вышло так быстро? - В книге же было написано... - К Моргане книгу, - покачал головой Драко, - никакая книга не научит этому. Техникам осознанного сна или высвобождению подсознательного животного, Мерлин знает чему, наплевать. Это все равно слишком быстро. Гарри вздохнул. Какая разница? Это сработало, значит, лезть в причины смысла нет. - Варианта два: либо у меня очередные врожденные способности, либо я просто очень захотел. Выбирай на свой вкус. Его легкий тон заставил Драко еще крепче заподозрить подвох, просто потому что слишком легко. Но теоретически... перед ним ведь Поттер, вечное исключение из всех правил, это раз. А два... Он ведь действительно хотел этого, с недавних пор все больше, ведь он снова захотел жить. Он никогда не говорил в открытую, но часто упоминал, что нужен волшебному миру лишь как голая функция - убийца. Есть ли вероятность, что облик животного для него значил свободу? Потому что если есть, то все приобретает черты очень логичного исхода. - Главное не это, - улыбка Гарри просияла снова, - главное, я смогу ее удержать до того, как... и может даже после. Я, возможно, выживу, понимаешь? Драко улыбнулся в ответ, чувствуя, как волны чего-то странного разливаются внутри. Словно рука, сжимавшая его горло все это время, вдруг ослабила хватку. Если они победят... Он сделал шаг вперед и, не слушая возмущенно-удивленные визги привидения, поцеловал Поттера. *** Ему не хотелось к ней идти и, по правде, все было хорошим поводом этого не делать. Он ее очень любил, по-своему она заменила ему маму и добрую тетушку, он ценил ее и всегда подбирал для нее подарки более личные, чем домашняя утварь или, не дай бог, деньги. Они с Гермионой долго искали что-нибудь, бывало аж за два месяца, Рон, конечно, ничего не знал. Гарри старался не причинить ей неловкости, а она никогда не заставляла его стесняться, за подарки благодарила лично и очень тепло, как любимого сына. Эта ее скрытая за импульсивной и громкой добротой деликатность была столь уникальна, что Гарри втайне очень гордился, что смог ее открыть. Это была такая черта миссис Уизли, о которой наверняка не знали сыновья, разве что дочь. И ради Джинни он должен был с ней поговорить. Он совершенно точно знал, что она никогда не придет сама расспросить его или сказать что-то, но точно так же он знал, что миссис Уизли ждала его слов. А он... он отнял у нее дочь, заставил сына желать смерти, разве он заслуживал ее любви? Малфой после поцелуя мгновенно стал колючим и язвительным - это был его щит, скрывавший ту крохотную хрупкую частичку, которую другие легко показывали. Он ушел, мотивируя тем, что скоро отбой и ему еще делать вид, что его допрашивали. Гарри молча усмехнулся, заставив его прищуриться и фыркнуть. Легилименция, да-да. Времени до отбоя оставалось предостаточно. Предлогов отклоняться от разговора больше не оставалось. Молли жила вместе с другими фениксовцами в гостевых спальнях, полных трансфигурированной мебели и кое-как почищенных. Уважая ее горе (а может, просто занимаясь делами), Орден оставил ее одну. Она сидела в кресле, копия которого стояла в Норе, и вязала, пересчитывая петли. По ней не скажешь, что несколько часов назад она была безутешна. Все перегорают, но она, конечно, просто устала, а завтра горе вцепится в нее с новой силой. Ее лицо было мирным и уютным, как всегда, и лишь припухлость и бледность подсказывали, что что-то здесь не так. Гарри не стал стучаться, тихо пройдя к ней и опустившись возле ее колен. Он собирался что-то сказать, но слов так и не нашел. Молли опустила руку ему на голову и ласково взлохматила непослушные вихры. От этого жеста хотелось взвыть, но Гарри проглотил его вместе с исповедью. Вместо этого он уткнулся лбом ей в юбку, обнял ее колени и закрыл глаза. - Ты не можешь быть виноват во всем, Гарри, дорогой, - непривычно хрипло, но как всегда мягко проговорила она; Молли Уизли хорошо успела его узнать. - Но я виноват в... этом, - выговорить оказалось сложнее, чем он думал. - Она любила меня, понимаете? А я... не... но я пытался, я правда пытался. Нет, я плохо старался, я не доверял ей до конца, и Рону, и Гермионе... Но если бы они узнали, кто я... - путано проговорил он, попытавшись объять необъятное, но просто рвано выдохнул и понял, что никогда не сможет рассказать это. Молли грустно улыбнулась, не прекращая ободряюще гладить его по голове. - Я - убийца, миссис Уизли, - выдавил он и наконец заглянул ей в глаза. - Все мы убивали, дорогой, - вздохнула Молли, - или еще убьем. Такова война. Мы хотим, чтобы наши дети жили в лучшем мире и готовы делать для этого все... - Но я убил, понимаете? Беллатрикс Лестрейндж, ее мужа и Питера Петтигрю! И еще должен убить Волдеморта! Убил и думал, что так правильно. - Ох, Гарри, дорогой мой, - Молли погладила его по щекам. - Я не знаю, что тебе сказать, не знаю, как сделать, чтобы тебе стало легче. Для меня ты все равно что мой ребенок. Я не могу тебя судить. Он помотал головой, пытаясь выразить, что его не нужно ни в чем убеждать (хотя он нуждался в этом, более чем). - Рон... я виноват перед ним. Моя попытка вывести МакЛаггена на чистую воду... Гермиона... Даже не могу рассказать, сразу начинаю оправдываться! - Рон простит, я уверена, - Молли приподняла его за подбородок и заглянула в глаза. - Он поймет потом. А Джинни... - она вздохнула, - нельзя заставить кого-то любить, уж я-то знаю. Но... - ее голос тоже сорвался, слезы тихо заструились по щекам, и она прижала его к себе. Вот и все, что вышло из их разговора. Ничего и капелька сочувствия. Вряд ли кому-то стало легче, но по крайней мере Гарри знал, что у него все еще есть семья. Ночью он спал без снов. *** Гарри забаррикадировался в Выручай-комнате и пытался отдышаться. Он поторопился с выводами. Через два часа после частичных превращений ему снова стало плохо. Уже зная, что это Тьма дает о себе знать, Гарри напрягся и трансформировал уши на пару секунд, и она отступила. После обеда головная боль накатила так резко, что пришлось привалиться к стене. Ему кто-то помог, и он поспешил укрыться от всех. Ситуация выходила из-под контроля. Малфой примчался сразу, соврав, что идет в медпункт, и теперь сидел рядом, время от времени применяя Enerveit или Aquamenti, не давая Гарри терять сознания. Во всем замке только он и Малфой знали, что Гарри - Адепт. Тело сходило с ума: повышалась температура и кружилась голова, накатывало желание убивать, руки скребли пол. Драко сказал, что выглядит он в такие моменты как живой мертвец, жутковато, глаза и те чернеют. Смешок у него вышел горьким. Потом анимагия пересиливала, звуки и запахи усиливались, сознание очищалось, но здание ощущалось как гильотина над головой и больше всего хотелось выпрыгнуть в окно и сбежать. - Либо животное, либо Темный Маг, - выдохнул Драко, поняв. - Это истощит тебя до предела, если не убьет. Может, все-таки..? - Нет, - упрямо хрипел Гарри, удерживая сознание на грани между двумя состояниями; сил на это уходило слишком много, и он выключался, но процесс продолжался и без него. Драко понял, что в бессознательном состоянии все еще хуже: тело то выгибалось в дугу, рискуя сломать что-нибудь, то принималось хаотично трансформировать что угодно: нос, глаза, уши, руки, ноги, участки кожи и одновременно словно пыталось уйти куда-то, дергаясь на полу. Жуткое зрелище. Оба не знали, сколько это продолжалось: час, два или полдня. Enerveit начал действовать слабее, и Драко сфокусировался на маггловских способах привести в сознание: похлопывал по щекам, поливал водой, кричал, иногда бил более чувствительно. Наконец, Гарри очнулся в более-менее сознательном состоянии, по крайней мере, выражение глаз не было таким диким. Попытался встать и не смог. - Черт, - пробормотал он, - по мне будто слоны топтались. - Почти, - улыбнулся Драко, но улыбка получилась такой слабой, что он ей сам не поверил. - Хочешь чего-нибудь? - Пить, - подумав, ответил Гарри, - спать. В туалет. - Поесть? - Неа, - он поморщился. - Что-то мне подсказывает, что в таком виде лучше никому не показываться. Поможешь? Малфой кивнул и даже не смог начать ругаться. Смог только после того, как сводил в предоставленный комнатой санузел, поместил на диван, напоил и сел рядом. - Я тебя ненавижу, - прошептал он, нахмурившись, - ты долбанный ублюдок, Поттер. И, словно какая-то плотина внутри сломалась, уронил голову на руки и беззвучно завыл. Гарри растерялся. Он никогда не видел Малфоя плачущим: худые плечи вздрагивали, покачиваясь, лицо было спрятано в коленях. Беззвучный комок отчаяния и горя. Кое-как он смог поднять и опустить руку на малфоевский хребет, поразившись в который раз его худобе. Драко не мог остановиться. Наверное, это была истерика, да? Слишком много всего свалилось: родители там, он здесь, возможно, они все умрут, включая этого придурка, на которого он поставил и которого как-то умудрился полюбить. А теперь и он рискует сдохнуть еще до того, как прикончит Лорда и обеспечит им поддержку и жизнь. Если Лорд не нападет в ближайшие дни, они лишатся Избранного и, вероятно, жизни. Это было ясно как день, стоило только взглянуть на этого героя, у которого Тьма и животное боролись за жизнь в одном теле. Да он палочку поднять не может! И никто, никто на свете не должен об этом узнать! Только он, Малфой, должен быть рядом, поддерживать, пытаться сделать хоть что-то... За что это ему? Не лучше ли было сдаться сразу? - Не лучше, - слабо проговорил Гарри, откидываясь на диван; легилименция в таком состоянии далась ему тяжело, но как еще было понять Малфоя? - Вряд ли он дал бы вам жить спокойно. - Откуда тебе знать? - всхлипнул Драко. - Я не знаю, - прикрыв глаза, ответил тот, - но я знаю его. Твой отец подвел его, но даже не в том дело... По-моему, он никогда вам не доверял. Так у вас больше шансов выжить. И еще кое-что. Он помолчал, собираясь с мыслями. - Он начнет скоро, у него нет выбора. И даже если я умру, - этого, видимо, все-таки не избежать никак, - я умру с пользой для дела. Все будет хорошо. - Ты сам-то в это веришь? - Малфой покачал головой, немного успокаиваясь. - Я пытаюсь, - слабо улыбнулся Гарри и отрубился. *** После ужина Хогвартс затихал, расходясь по гостиным. Это был особый вечер, хотя еще никто об этом не знал. В Башне Гриффиндора АД отчитывалась Невиллу, и эти отчеты состояли из "происшествий не было". Потом они начали тренировку и случайно сломали кресло; их смех разносился по гостиной весь вечер. Те, кто не хотел лезть в битву, держались в комнатах, резались в карты и читали книги, стремясь отвлечься. Бен Китон сидел на широком подоконнике, защищенном утепляющими чарами, и смотрел сквозь белое стеклышко в витраже во двор. Во дворе Хагрид неизвестно зачем расчищал дорожки, словно это было кому-то нужно. Мимо прошли профессора Спраут и МакГонагалл, Спраут ушла в теплицы, а декан Гриффиндора долго смотрела в сторону Хогсмида, потом подновила несколько заклинаний (Бен завороженно наблюдал за вспышками в темноте) и ушла обратно. Хагрид тоже вскоре остановился, оперся на свою гигантскую лопату, позвал свою собаку, - из сугробов на него выпрыгнул Клык. - Ты здесь? - в комнату заглянула Оливия, игнорируя шепотки "Невеста пришла!" от соседей Китона. У них обоих была эта потрясающая способность игнорировать неважные вещи, такие как чужое мнение. Для Бена она была необходимостью, а Оливия, кажется, родилась с ней. Она невозмутимо забралась рядом с Беном на подоконник. - Что будет, как думаешь? Бен пожал плечами. - Ничего хорошего. - Ты видел Гарри? - Его вообще не видно. - Это плохо? - Не знаю, может и нет, - Китон вздохнул и снова уставился во двор, который пересекали Хагрид с псом по дороге к хижине. - Нас ведь не позовут защищать школу, - Оливия закусила губу. - Мы много и не навоюем, - рассудительно сообщил тот. - Но если что, от первокурсников они точно не будут ожидать беды, - и он улыбнулся. Оливия хитро прищурилась. В гостиной Рэйвенкло Луна рассказывала малышне сказку о Ганзеле и Гретель; старшие курсы делали вид, что читают книги, но тоже слушали. Из книг преобладали списки иллюзий и защитных заклинаний. Рэйвенкло не нападал без крайней необходимости и знал, что светлые умы нужны всем. В тишине голос Луны множился и тек, подкрепляемый треском костра. Хафлпаффу было веселее - кто-то с третьего курса купил в магазинчике Уизли портативное озеро два на пять и теперь в гостиной стоял гвалт. Терри Буту пришлось пригрозить владельцу, что если он станет брать деньги, то перестанет быть членом факультета. Владелец внушился и теперь принимал только сладости и всякие полезные мелочи. И только в гостиной Слизерина стояла привычная настороженная тишина, прерываемая шелестом и тихими шепотками. Слизерин чувствовал неясные колебания и тревогу, замкнутый в своем знании. Панси снова обнаружила пропажу Драко и твердила всем, что это из-за авроров, которые ему что-то нарушили, и он теперь лежит в медпункте. Ненависть к аврорам притупляла бдительность, но надолго ли? Что он опять затеял? Или просто сбежал миловаться с Поттером? МакГонагалл и Флитвик утверждали стратегию защиты, созданную аврорами, и рассматривали варианты, стремясь убрать учеников подальше и перерывая параллельно свитки о собственной защите Хогвартса. Бэйли только что окончательно принял решение не реагировать на шантаж Малфоями и не рисковать, Лоуренс подтвердил правильность, Дженкинс что-то осторожно высказал, и это можно было рассматривать как согласие. Все были заняты своими делами, и никто не смотрел в окно в тот момент, когда в Хогсмиде громыхнуло заклинание, от которого в небо поднялся столб зеленого пламени. *** Его не привели, его притащили, почти что принесли. Нарциссе пришлось закусить губу, чтобы не расплакаться от беспомощности и жалости. Нагайна пригрелась у нее на коленях, и хотя выглядело это безобидно, миссис Малфой знала, что это означает. Люциус не нашел в себе сил улыбнуться, но его взгляд, брошенный на нее, все еще был осмысленным. Под носом запеклась кровь. Когда его оставили перед Повелителем, тот поднялся (снова тяжелее, чем всегда, снова отведенные взгляды) и подошел. - Мое терпение иссякло, - объявил Волдеморт. - Вы предали меня, вы и ваш щенок. Что ж, Метка причинит ему немало страданий, прежде чем он приползет на коленях, умоляя о пощаде. Он врал, но об этом знали лишь двое. Ближний Круг замер. Каково решение Повелителя? Волдеморт был зол и никогда не отличался терпением и раньше. - Значит, ваш сучонок сделал свой выбор, решив стать поттеровской подстилкой - вдвойне презренная роль! - казалось, его голос дрогнул от злости. - И я сделаю вот что. Каждый день промедления я буду высылать ему по твоей части тела, мой дорогой Люциус. Будем надеяться, он поймет, что ему следует сделать. С чего бы начать? С пальцев, наверное. Посмотрим на глубину его предательства, - прорычал он и поднял палочку. Для Нарциссы это движение обратилось в вечность. Люциус бросил на нее последний взгляд, и мгновение - жалкое мгновение! - потребовалось ей, чтобы понять: он лишь делает вид, что все хорошо, на самом деле он на последнем издыхании. Она знала каждую черточку его лица, каждый шрам его тела, и следующее мгновение ее более внимательный взгляд уже заметил все: неестественно вывернутое запястье (его били после пыток?), синяки от пальцев на шее (душили?), запекшуюся кровь на виске (по голове?). Шаткая походка - сотрясение мозга? Наверняка МакНейр постарался, и никто не посмел ему возразить, какая разница, предатель жив или полужив... Его будут пытать еще, Лорд уже не помнит, что люди хрупки. Еще пара таких пыток, еще немного боли, еще один визит МакНейра и... Она вскочила раньше, чем приняла решение, и поразилась только тому, что змея не напала на нее, всего лишь угрожающе зашипев. Секунда - и она стояла, заслоняя Люциуса. - Мой Повелитель, муж может вам пригодится, у него выдающиеся способности. Я же всего лишь женщина, не имеющая большого значения, к тому же... - ее голос едва не предал ее, - мои руки сын знает лучше. Пусть это буду я. Взгляд Волдеморта наполнился алым. - Ты что, вздумала мне перечить? Благородство Малфоев взбунтовалось? Семейные узы и ваша сопливая любовь? - его вкрадчивый голос волнами обрушивался на Нарциссу, пригибая ее к земле. Сердце колотилось как бешеное, но она не отступит. Пытки она выдержит, зато даст ему время оправиться. Кажется, Люциус дернулся к ней, но его удержали - да и что он мог сделать? - Так будет эффективнее, так будет лучше, - твердила она, зная, что это злит его; это ей и требовалось. Сейчас он сорвется и все будет так, как нужно. У него будет время. Раз. Два. Три. Четыре... - Ты, маленькая высокомерная тварь, - прошипел Лорд. - Ты думаешь, что можешь мне указывать? Crucio! Боль поглотила каждую клеточку тела и взорвалась. Мир перевернулся, наполнился раскаленными иглами и падал в пропасть. Нарцисса забыла все, забыла самое себя, забыла, ради чего согласилась на этот ад. Она хотела закричать, но не смогла. По каким-то неведомым, нечеловеческим и невообразимо сложным причинам боль закончилась. С болью закончилась и жизнь Нарциссы Малфой. - Enerveit! - гаркнул Волдеморт; сучка потеряла сознание слишком рано, он еще не утолил свой гнев, она сама виновата, сама... - Enerveit! Гляньте, что там с ней! Аурелия Пьюси сделала шаг вперед и осмотрела тело, уже без сомнения мертвое. Люциус пялился на жену опустевшими глазами. Где-то в глубине души он понял, что произошло, но отказывался принимать это. - Мой лорд, - прошептала Аурелия, - она... ее сердце остановилось, не выдержало. Она мертва, - и женщина отшатнулась за спину заслонившему ее мужу. Ближний Круг замер стеной недоверчивых и ошарашенных лиц. Волдеморт бывал крут нравом с ближайшими подчиненными: он пытал, шантажировал, оскорблял и унижал. Но до сих пор он не осмеливался убивать. Ближний Круг был его опорой, основой, фундаментом будущего мира. Они боялись его, любили, обожали, ненавидели - все по-разному, - но знали, что в конечном счете нужны ему и останутся живы. Убийство Нарциссы Малфой, пусть даже случайное, пошатнуло эту веру. Люциус подполз к телу жены, и на сей раз никто его не остановил. - Цисси, милая, - прошептал он дрожащим голосом, - Цисси... Ближний Круг молчал. Малфой баюкал ее, когда понимание медленно вползло на его лицо. Он поднял глаза, будто спрашивая, что случилось и как так могло произойти. Лица были обращены к полу. Взгляд Люциуса наполнился всесокрушающей ненавистью, казалось, она сейчас выльется лавой, чтобы спалить все вокруг. Рассудок его пошатнулся, но выдержал этот удар, обратившись в жгучее желание выжить, чтобы увидеть смерть ублюдка, убившего его любимую Цисси. Пока у него не было сил даже подняться, но они будут, будут непременно! Волдеморт тяжело дышал, оглядывая Ближний Круг взглядом, протрезвевшим от красной пелены. Они показались ему воплощением Страшного Суда и он почти отшатнулся, устояв в последний момент. Но он ведь не умер? Он еще жив? Он всегда будет жить и править... Справа он заметил ее, всегда поддерживавшую его начинания, его верную слугу, сестру убитой Нарциссы, его Беллу. Рядом с ней стоял тот, кого он почитал за друга, Максимилиан, Макс. «Ты проиграл», - беззвучно проговорили их губы. Они перестали были его союзниками, они тоже предали его! Он почти упал на стул. Фундамент нового мира пошатнулся. Победа почти ускользнула из пальцев. Но он не отступит, нет! Остался последний шаг, который может вернуть ему все, что он потерял. Битва за Хогвартс. Последняя битва.