Оплачено сполна

Больше нет смысла, нет сил Нарушены все запреты Я знаю мне нужно уйти Чтобы спасти Я сделаю это Flёur «Я сделаю это»

Столб зеленого пламени взвился в небо, образовав гигантский череп, изо рта которого, воинственно шипя, выползла змея. Метка будет висеть в небе до самого рассвета. Ее увидел почти весь Хогвартс, кроме тех, что были заняты (но и им сообщили вскоре), и слизеринцев, запертых в Подземелье. Этим оставалось только слушать. Метка появилась на небосклоне в десять вечера, Волдеморт шел на «вы», потому что у него не было другого пути, и многие догадывались об этом. Хогвартс гигантской черепахой лежал перед ним в своем панцире-куполе. В полночь Темный Лорд начал атаку, собственноручно запустив в купол заклинанием. Светящийся заряд со свистом взвился в воздух и с хлопком опустился на едва видимую ткань купола; последовал взрыв. В следующую секунду тысячи заклинаний пронзили ночную синеву зимнего неба, чтобы разрушить внешнюю защиту школы. Дементоры были заняты охраной границ, и вряд ли смогли бы участвовать в обороне. Через пять минут после условного сигнала из леса высыпали шипящие волны хищного моря и ударились в купол, цепляя лапами и жвалами магическую ткань, пробивая сначала крошечные, а затем все более широкие лазы. Со стороны гор донесся оповещающий рев, великаны вступили в бой. Они пробивались к широкому мосту через пропасть, размахивая дубинками и круша все на своем пути. Первая волна атаки была отброшена, вторая - выдержана магической преградой. Третья оставила бреши, но захлебнулась. Четвертая волна прорвалась. Купол с китовьим гулом лопнул в два часа ночи. Великаны первыми вступили на территорию школы, на мост, в пятнадцать минут третьего это удалось некоторым паукам. Оборотни и Пожиратели пока приберегали силы для прорыва. Хогвартс должен был пасть. У него не было иного выхода, чтобы сохранить учеников и сам замок. Победный рев великанов и воинственное шипение паучьих отрядов раскатывались в воздухе. Но Хогвартс не был беззащитен. Даже если бы все маги отказались его защищать, он поднял бы самое себя в бой. Но, к счастью, у него были помощники. Отряды монотонно движущихся рыцарских доспехов перегородили великанам мост. Их попытались смести, но у доспехов были острые копья, больно коловшие грубую великанью кожу, и не менее острые мечи, вспарывавшие сухожилия на ногах. Рев боли громогласно пронесся по округе, превратившись в коллективный вой, слышный на много километров. Первые гигантские тела свалились в пропасть. МакГонагалл, руководившая с балкона движениями рыцарских войск, заправила за ухо выпавший локон и решительно крикнула: - Пивз! Немедленно сюда, безобразник! Ты дал мне слово! Полтергейст с хлопком возник на краю балкона; он с любопытством созерцал битву, свесив короткие ножки в невообразимо древних военных штанах, видно, стащенных из забытых кладовок и по недоразумению не успевших истлеть. Подбадривая рыцарей, заулюлюкал. - У меня есть важное задание как раз по тебе, - выдохнула Минерва, не прекращая орудовать палочкой и неловко поправляя соскальзывающие с носа очки. - Весь внимание, профессор Кошка, - высунул язык тот, сохраняя свой собственный тон разговора. - Лети в Подземелья и вели Горацию дать тебе все взрывоопасные зелья и вещества, какие есть. Если надо, пусть заставит кого-нибудь их варить. - И что потом? - с любопытством покосился на нее полтергейст. - А потом сбрось их на головы этих мерзавцев! - воинственно крикнула декан Гриффиндора и послала в успешно прорывающегося великана огненную вспышку. С громким хохотом Пивз исчез. Через двадцать минут первые взрывы на мосту возвестили, что Пивз начал свою вредительскую миссию. Это изрядно подкосило боевой дух нападавших. Дрожь земли от шагов и рева великанов всколыхнули Подземелья. Панси, кутавшаяся в плед, заметила, как побледнели даже самые ярые сторонники Повелителя. Великаны в ярости могли обрушить Хогвартс до основания, превратив Подземелья в филиал ада. Кто-то молился, ежась от грохота. Прислушиваясь, они пытались догадаться, что происходит. Драко получил что хотел. Она стиснула кулаки. Хоть бы мама была в безопасности. И пусть Малфой будет благоразумен. В половине третьего первые пауки беспрепятственно добрались до хогвартсского двора... И их торжествующее шипение превратилось в какофонию гнева и боли. Гигантские росянки и другие искусственно увеличенные цветы нашли себе ужин, пожирая, отравляя и причиняя невыносимые страдания, находя своими тонкими стебельками щели в их неуязвимых панцирях, хватая, прорастая сквозь самую плоть. Профессор Спраут, бледная, круглая, но решительная, в неизменной зеленой шапочке, с крыльца руководила их действиями, совершая замысловатые движения палочкой. Вот из теплицы высунулся первый стебель Дьявольских Силков, всесильных ночью, и с шелестом потянулся к легкой добыче. Пауки бросились врассыпную, подгоняемые заклинаниями из палочки профессора Вектор, страховавшей коллегу. Над их головами ярко догорал потусторонним светом защитный купол. Во дворе суетились авроры, отстреливавшиеся от пока немногих пробившихся, а также несколько орденцев. Орденцы прикрывали профессора Флитвика; тот ставил хитроумные ловушки в направлении хогсмидской части армии Пожирателей. Вот разлилась лужа, под которой засел изъятый из кабинета ЗоТИ каппа, вот Хагрид, согласно инструкции, располагал по линии фронта хрюкающих соплохвостов, вот кто-то притащил из замка несколько предметов с боггартами внутри, вот в неожиданных местах растапливался и превращался в лед снег, вот непредсказуемо вздувалась и опадала почва... Маленький Флитвик преобразился в хитроумного воина, знающего толк в осадах. - Никогда бы не подумал, что он... - покачал головой один из авроров, обращаясь к коллеге. - Я воевал и раньше, - ответил вместо того сам Флитвик; острый слух был одним из многих неизвестных его достоинств. - И поверьте мне, молодые люди, я был лучшим в батальоне, несмотря на свой рост! Авроры только сконфуженно покивали. Подступы к Хогвартсу теперь напоминали маггловское минное поле - неизвестно, где рванет и с какой силой. Однако Пожирателей все еще оставалось слишком много. Первые волшебники и оборотни прорвались на территорию Хогвартса только около пяти утра, изрядно потеряв в численности и боевом духе, преследуемые по пятам слившимися в дракона боггартами и осатаневшими соплохвостами. Ровно в пять против них, уставших, едва отбившихся, вышли защитники школы. *** Кто-то зазвонил в хогвартский колокол. Пожиратель, сражавшийся с Бэйли, отвлекся и получил промеж глаз. Вокруг царила неразбериха, им просто повезло, что прорыв через две линии обороны отсеял большую часть нападающих и измотал остальных. Аврор предусмотрительно залег за упавшие скамейки и задрал голову, применив заклинание ночного зрения. Чертов Лонгботтом и еще трое детей вовсю звонили, пытаясь подбодрить своих и отвлечь противника. И им это удалось. Чья-то рыжая голова взметнулась над баррикадами и ее обладатель ударил заклинанием в спину ближайшего Пожирателя. Когда тот упал, под ним, обезоруженный и раненый, обнаружился один из близнецов. Второй кинулся к нему, отчаянно отбиваясь, и успел до того, как какой-то гигантский паук успел цапнуть легкую добычу. Вместе они отбились. Бэйли присоединился к ним и вскоре паук скукожился от тройной огненной вспышки. - Сзади! - хором заорали близнецы, Бэйли спешно упал, и двойное заклинание отбросило оборотня, готовившегося перегрызть аврору глотку. - Спасибо, ребята, - прохрипел он, перевернувшись на спину и отползая к стене. Несмотря на усталость и потери, их все равно теснили численностью. Справа от входа в школу скалой стоял Хагрид. Магический зонтик у него уже выбили, но великан схватил ближайший камень, которыми был завален весь двор (следствие захлебнувшегося прорыва двоих великанов), и с ревом запустил в группу Пожирателей. Двое уйти не успели, подоспевший Люпин обездвижил и разложил еще троих. Слава всем богам, этот жив, у него еще сын будет... Раздался невообразимый грохот, поднявший облако дыма и грязи и подкрепленный женскими визгами. Почистив воздух заклинанием, Роберт завертелся, ища источник шума и посылая в толпу нападавших наугад неприятные заклинания. Он догадался посмотреть наверх: в окнах второго этажа мелькнула шаль Трелони, потом высунулась сухая вечно недовольная Пинс. - Давай! - визгнула она; в ответ из окна полетел большой хрустальный шар, в котором Бэйли узнал один из атрибутов гаданий, из соседнего окна высунулась седая благообразная Синистра и зарядила в шар чем-то, от чего он принялся светиться и вспыхивать. Бабах! - грохнул шар на головы Пожирателей, на сей раз успевших разбежаться. Взрывной волной досталось и своим, откинув их в разные стороны. Бэйли поднялся. Тут и там мелькали рыжие головы семейства Уизли, внушая некоторую надежду, ведь они все еще были живы. Вот Молли и Артур сообща защищали раненого аврора: щит, выставленный миссис Уизли, ярко переливался, освещая темноту, и за него прятались те, кто уже не мог защищаться сам. Артур, воинственно потрясая палочкой, сосредоточенно и прицельно отстреливал самых рьяных, и здесь следуя своему принципу не нападать первым. Вот с другой стороны Билл в рваных джинсах с длинным растрепанным хвостом и деловитый Перси в очках сошлись вместе, как, наверное, редко действовали в мирное время. Прижавшись спина к спине, они пробивали окружение из оборотней, чтоб отступить к замку. Вот оборотни насели сильнее, и Перси ощутимо занервничал. Бэйли поднял палочку, чтобы отвлечь нападавших, но этого не потребовалось - с воинственным криком, достойным берсерка, безобидный чванливый Перси выстрелил убойным набором заклинаний, сбившим оборотней с ног, а некоторых и ранившем. Братья кинулись помогать родителям. МакГонагалл не было видно, но с моста через пропасть рев доносился уже реже - когда рыцари добивали великанов и окончательно оккупировали мост. Скоро она освободится, оставив Пивза наблюдать, как было намечено. Спраут была легко ранена и находилась в лазарете, Флитвика он не видел (что и неудивительно). Слагхорн охранял слизеринцев (не очень надежная охрана, но другой не осталось) и без устали варил с ними зелья для лазарета. Бэйли отвлекся на поиски коллег. Дженкинс был ранен - ну не создан он для полевой работы! - и почти упал, когда к нему подскочили Моуди и Лоуренс, в мирное время готовые перегрызть друг другу глотки. Затолкав его себе за спины, два аврора удерживали целый десяток магов и пауков. Бэйли поспешил к ним, но запнулся об чье-то тело. Это и помогло ему увидеть то, чего не видели остальные. За спинами Пожирателей мелькнула бледная синюшная рука Того-Кого-Нельзя-Называть. - Пригнись! - заорал он что было силы, но не успел. Спаренная зеленая вспышка - разве такие бывают? - пронеслась сквозь толпу нападавших и ударила обоим в грудь. Дженкинс спасся только потому, что на него разом обрушились два тела и посмертно защитили его. Бэйли вдруг почувствовал невообразимую пустоту на том месте, где раньше было раздражение на эту вечно ругающуюся парочку. Это дало ему сил вскочить и послать вперед Патронуса-лису: - Все в замок! - завопил он и успел увидеть, как перемазанная чем-то с ног до головы Гестия Джонс вытаскивает полубессознательного Дженкинса из-под тел защитников. В семь восемнадцать утра армия Волдеморта прорвала третью линию обороны и подошла вплотную к дверям замка. *** Его растолкал Драко, сам бы он ни за что не проснулся, измотанный до предела и радующийся пустому забытью, в которое провалился как в пропасть. - Вставай, началось! - вопил слизеринец от окна. Учитывая то, что в Выручай-комнате окна изначально предусмотрены не были, Гарри все понял. Голова гудящим котлом сидела на плечах, но пока никто не претендовал на нее. Надолго ли? Он тяжело поднялся и побрел. Путь до окна занял, кажется, весь день. Пока Драко не подтащил его, Гарри преодолел едва ли половину. Слава богу, ничего не сказал, хотя, разумеется, много всего разочарованно и тоскливо подумал. Не надо было быть легилиментом, чтобы понимать это. Стиснув зубы, он привалился к стене и заглянул в окно. Наверняка иллюзия, как маггловский телевизор. Но шум был настоящим, безусловно. Отсюда виднелся хогвартский двор, где суетились люди; пока это были свои, но спустя несколько часов, уж слишком много было нападавших... Малфой поджал губы, до рези в глазах вглядываясь в далекие пока войска Волдеморта. К счастью, отца там не было. - Может, Он блефовал и они успели сбежать? - с надеждой спросил он пустоту. - А может, они просто в плену, - продолжил его мысль Гарри. - Но там они в большей безопасности, мне кажется. Когда мне вмешаться? «Когда почувствуешь себя человеком», - хотелось бы сказать Малфою, но, уловив иронию на измученном лице Избранного, он осознал всю нелепость этой возможности. - Когда наступит благоприятный момент. - Ты прекрасно знаешь, что я ничерта не понимаю в стратегии и благоприятных моментах, - вздохнул Поттер и криво улыбнулся. «Знаю. Поэтому я здесь». - А без этого не был бы? - не преминул спросить тот. - Не лезь, - устало попросил Драко, - не до ссор. Давай думать, - он закусил губу. - Они прорвутся, это очевидно, не сейчас, так позже. Лучше напасть неожиданно... - Кто нам даст выйти из замка, сам подумай, - проворчал Гарри, с каким-то безразличием созерцая происходящее внизу. С безразличием смертника, так правильнее. - Рано или поздно Лорд потребует тебя. - Да, точно. Но до этого они могут захватить замок. - Тогда ты вмешаешься, когда дойдет до замка. Всем уже будет все равно, - прикинул Драко. На этом они сошлись. Гарри мутным взглядом созерцал бойню внизу, становящуюся все более и более жаркой. Драко разделял его отупение. Они ничего не могут сделать, по крайней мере, сейчас. Поттер перевел взгляд на Малфоя, глаза значительно осмысленнее. - А ты? Ты пойдешь со мной? Драко усмехнулся. - Хотел бы я сказать «нет», но ты без меня двух шагов не сделаешь. - Это верно, - сконфузился Гарри, но конфуз был сильно наигранным; по правде, он был этому рад. - И еще одна вещь. Внезапная могильная серьезность тона проморозила Малфоя до костей. Вот оно. То, ради чего он на самом деле должен быть рядом. Его собственная Последняя Битва. - Если я выживу, и ты поймешь, что я уже не я, бей не задумываясь. Слова упали на Драко комом снега за шиворот; холодно, больно, ничего не сделаешь. Он сглотнул, опустив глаза, и выдавил: - Ты понимаешь, что это мой смертный приговор? Если меня не убьют там, то Азкабан мне обеспечен. - Понимаю, - кивнул Поттер, - и вот что предлагаю. Сейчас мы найдем профессора МакГонагалл или еще кого-нибудь и передадим им кое-что, что вскроют в случае моей смерти и нашей победы. - Что? - удивился Драко; он ни о чем таком не слышал. - Твой билет на свободу в случае чего. Неужели ты думал, что я тебя оставлю? После всего произошедшего? В зеленых глазах Гарри Драко на секунду уловил то, что интуитивно искал до этого. Оно исчезло так быстро, что, наверное, было просто иллюзией. Темный маг не может любить. Он никогда не говорил, только брал и пользовался, позволяя делать это другим. Но вдруг? В комнате появился стол, два стула и чернильница с пером. У них было еще несколько часов, прежде чем бойня перетечет в замок. Они отдали бумагу мадам Помфри, и та приняла ее молча, будто поняв, что это такое. Но тут же заворчала, принялась хлопотать и вытолкала их из медпункта, якобы чтобы не мешали лечению раненых. При этом совершенно забыв спросить, почему Малфой не в Подземельях, как все прочие слизеринцы. Они успели еще спуститься до главной лестницы и замереть за статуей, когда в распахнутые двери ввалились выжившие, чтобы тут же закрыть их и начать оборону самого замка. *** Вопреки ожиданиям, в Хогвартсе не творилась неразбериха. Тишина встретила ввалившихся выживших защитников школы. Дети сидели в гостиных, в коридорах находились только члены Армии Дамблдора, и то где-то сверху. Колокол все еще звонил. Они забаррикадировали двери и почти на полчаса наступило напряженное затишье, прерываемое глухими ударами в дверь. За это время они успели залечить мелкие раны, выпить воды из палочек и худо-бедно пересчитаться. Плохо. Авроров осталось меньше половины, многих пришлось спешно оттащить в лазарет. Без трех восемь дверь рухнула под десятками заклинаний. Встречная волна была такой силы, что им пришлось отступить, несмотря на подкрепление в виде МакГонагалл, Синистры, Пинс, Трелони, помятого Флитвика и прихромавшей из лазарета Спраут. Хагрид воспользовался чьей-то трофейной палочкой и тоже представлял собой грозную силу. Но и этого было мало. Их оттеснили к главной лестнице, когда сзади зашумело, и они увидели АД, спешащую к ним в полном составе. Закопченные, грязные и усталые, они не могли противиться нежданной помощи. Первыми бежали двое гриффиндорских заводил, Дин и Симус, оба взъерошенные, но одинаково сосредоточенные. Оставалось только поразиться их слаженной работе: щиты сменялись мощными атаками, ни бреши, ни дыры. Вот к ним поспешили две девочки, Аббот и Боунс, встали по обе стороны в боевую группу, и тандем стал продвигаться вперед, с уверенностью блокируя и атакуя. С другой стороны Чоу Чанг и Эрни МакМиллан пытались отбросить прорвавшихся к самой лестнице троих Пожирателей, к ним спешила Кэти Белл, чтобы уравнять счет. Бэйли успел отстраненно отметить, что средств они не чурались никаких: хлопнуло оглушающее, ударило боевое класса бета, не считая неприятных огненных вспышек и прочего. Дети воевали как взрослые, насмерть. Трое оборотней кинулись в самый центр, на Хагрида. Дорогу им отважно преградили близняшки Патил и Лаванда, каждое заклинание подстегивающая пронзительным визгом. Втроем они образовали единый организм, так что Хагриду оставалось только добавить из-за их спин тяжелой артиллерией. Мало кто заметил, как в это же самое время у стены Терри Бут и Энтони Гольдстейн охраняли прорывающихся к выходу Невилла и Луну. Они искали Волдеморта и змею, выполняя задание где-то отсутствующего Гарри. Бэйли собрал оставшиеся силы и снова принялся помогать детям теснить Пожирателей. Предпоследним, что он увидел, были Поттер и Малфой, спускавшиеся с лестницы и атакующие врагов, поднимая боевой дух. А последним, когда обернулся - лицо Фенрира Грейбека с нечеловеческими зубами. В восемь сорок пять Волдеморт, опрометчиво отвлекшийся на уничтожение запущенного в воздух Бутом и Гольдстейном золотого феникса (те стремились подбодрить своих), лишился последнего хоркрукса: Нагайна отреагировала на намеренно дразнившую ее Луну Лавгуд и попала под меч Гриффиндора, которым орудовал Невилл. Волной магии обоих отбросило далеко, и это спасло их от гнева Волдеморта. Зато не спасло Терри и Энтони. Гольдстейну повезло больше - его просто приложило головой. Терри не выжил. В восемь сорок девять ослабленный Темный Лорд приказал своим потрепанным и поредевшим армиям отступать. Над школой пронесся его голос: - Защитники Хогвартса! Вы сражались отважно, и я восхищен вами. Я отзову свои войска, чтобы вы могли похоронить своих мертвых и как следует подумать. Не бессмысленна ли бойня между волшебниками, которых и так мало? Отдайте мне Гарри Поттера, и вы больше не будете страдать. Мы сообща восстановим школу, каждый из вас будет вознагражден и займет подобающее место в новом мире... Разве не устали вы от смерти, не горюете по ушедшим? Неужели вам хочется еще? Я даю вам световой день на раздумья. В пять часов, когда солнце пойдет на закат, я буду ждать Гарри Поттера на холме у озера. Тишина, воцарившаяся после отступления Пожирателей, больше походившего на бегство, была оглушительной. Этот бой стоил Хогвартсу множество жизней. Он был не последним. *** Люциус слышал грохот битвы из того домика, в котором их держали. Он все еще предпочитал думать «их», хотя бедную Цисси уже ничто не в силах было удержать. Он провел рукой по ее холодной щеке и трусливо вернул пальцы в длинные волосы, закрыв глаза, чтобы на мгновение сохранить иллюзию того, что она жива. Она все еще была прекрасна и будет вечно любима, его упрямая, замечательная, умная и сильная жена. Она всегда была смелее и сильнее него. И всегда готова была на большее. Знала ли она, что..? Нет, не могла знать. Их семейный доктор не раз говорил, что сердце у нее не самое здоровое, но никогда не... Впрочем, кто мог сказать, что Он станет, что Он осмелится? До сих пор их жены и дети были табу. Нарцисса просто хотела защитить его, принять на себя его боль, чтобы дать хоть несколько минут. Он пытался скрыть, в каком плохом находился состоянии, но что можно скрыть от любящей женщины? Сотрясение мозга уж точно не удалось. «Они начали наступление, - думал он, - теперь все решится». Ему уже нечего терять и нечего искать. Лучше бы они сбежали куда раньше, и хорошо, что Драко не пошел с ними... «Нет, так нельзя, - снова взбунтовался в нем кто-то более смелый и сильный, - у тебя есть сын, ты должен защитить его, как она защищала тебя, как Драко пытался защитить вас обоих! Ты обязан! Кто ты, побитая камнем раздавленная змея или тот Люциус Малфой, которого терпеть не мог кровавый ублюдок, перед которым ты лебезил и которого звал Повелителем?» «Я не могу, - тоскливо отвечал тот он, что сидел у кровати рядом с мертвой женой. - Я болен и слаб, едва ли я что-то смогу сделать. Да и что делать?» «Джеймс Поттер встал на пути ублюдка только чтобы дать жене с сыном время. Ради какой-то жалкой минуты, которая оказалась никому не нужна. Но он встал и умер. А что сделал ты? Позволил умереть ей?» - разгневался тот он, что был растоптан Лордом, но почему-то ожил, когда увидел распростертое тело Цисси. «Меня охраняют, у меня нет палочки, - уныло перечислила его слабая часть. - И потом, даже если я вырвусь, куда идти? Драко под лучшей защитой там, чем со мной». «Не неси чепухи, - возразила сильная часть, - вместе вы сможете убежать как можно дальше, где вас не найдут ни авроры, ни этот ублюдок. То, чего она хотела, понимаешь?» «Как же я оставлю ее здесь? Кто ее найдет? Что он скажет?» - он тоскливо погладил холодную руку, Мерлин, как же пусто, как одиноко и бесприютно! «Это неважно, глупый ты слизняк! Важно лишь ее дело, то, чего она хотела больше всего. Пытайся, борись, иди!» «Я не уйду далеко!» - в последний раз взмолилась скулящая часть. - Тогда останься здесь, с ней, потому что ты мне не нужен, только не сейчас, - прошептал Люциус вслух. Гнев и ненависть снова овладели им, он силой заставил себя думать о Драко и просчитывать план побега. Когда-нибудь он вернется, чтобы забрать отсюда и оплакать тело Нарциссы, но сейчас были вещи поважнее. Пусть это последний оставшийся в нем огонь, но он прогорит до конца. Он сделает то, что сделал Джеймс Поттер для своей семьи, неважно, чего это будет ему стоить, он больше не будет задумываться, как не задумалась Нарцисса. Он встал с колченогого табурета, на котором сидел, но, наверное, слишком резко. Поплохело, он покачнулся, перед глазами поплыла комната... - Ты всегда был расчетливее и хладнокровнее меня, - раздался голос, который он почти забыл. Мало кто знает, что когда-то в школе, несмотря на три года разницы, Люциус Малфой почему-то заинтересовался взъерошенным важным малышом Джеймсом Поттером. Мало кто помнит, что, не будучи друзьями, они проводили много времени вместе. И никто не знает, что они спорили до хрипоты и смеялись до слез, что Люциус, как и многие, купался в джимовом обществе, как в лучах солнца, что, по словам Поттера, он «разбавлял» слизеринцем Малфоем свою гриффиндорскую жизнь. Они не были близки, но говорили о многом и знали друг друга совсем не плохо. Их развело много позже. - Но это не тот день и не тот случай, Люц, - Джеймс Поттер призраком прошлого шагнул к нему. - Не время спорить, время биться за то, что тебе дорого. Ты сделал много неправильных выборов, о которых теперь жалеешь. Настало время сделать правильный. Люциус зажмурился и открыл глаза. В комнате был только он сам и тело Нарциссы. Галлюцинации... ему просто слишком одиноко, он никогда не был храбрым. - Соберись! - шепот прямо в ухо. - Помни о Драко! Казалось, Люциус слышал его всю дорогу. Слышал, когда, позвав одного из двоих оставленных охранников, вырубил его стулом. Слышал, когда отбивался палочкой первого от нападения второго. Каким чудом он попал в таком состоянии? - Не думай ни о чем, иди туда, иди за Драко! - гудел в ушах голос. Ноги сами несли его, подкашивались, заплетались, но несли. Дух Джеймса, галлюцинация, выданная ослабевшим мозгом, - единственное, за что он держался, уплывая в обморок и выныривая раз за разом. Почему Джим? Почему не его любимая Цисси? Нет, понял он, будь это она, я бы не сдвинулся с места, пожелав остаться с ней. Он не помнил, как прошел (прополз?) там, где должен был быть купол - пробили? Не помнил, как, несколько раз упав, миновал грозных животных со жвалами - кто такие? Не помнил, как прошел мимо воды. Ничего не помнил. Вел ли его дух Джеймса, вело ли его упрямство, но никто и ничто не помешало, быть может, просто не желая иметь дело с комком гнева и отчаяния, которым он стал. Он даже не помнил, где потерял отобранную палочку. Когда он упал в последний раз, сил подняться не стало. И голос куда-то исчез, больше не подбадривая и не подгоняя. - Драко, - слабо позвал Люциус, отчаянно пытаясь встать и едва различая очертания людей, - Драко, сынок, я почти... я уже... Сознание уплыло окончательно, так что он уже не помнил, как его подхватили и несли. К счастью, он был без маски и без палочки. Его нашли во дворе около девяти утра, когда армии Волдеморта отступили, и отнесли в лазарет вместе с остальными ранеными. *** Люциус очнулся ближе к полудню и первым, что он увидел, был обрывок чистого зимнего неба над головой. Он позволил себе роскошь несколько минут пребывать между сном и явью, представляя, что войны уже нет, а он проснулся дома рядом со сладко сопящей Цисси, Драко же в Хогвартсе, и у него все хорошо... Мысли о Цисси несколько минут терзали его, воскрешая перед глазами ее, еще живую, на рождественские каникулы она была такая веселая и беззаботная. Но он должен был вернуться в реальный мир, должен был помочь Драко и для начала понять, где находится. - Он очнулся, - тихо позвал женский голос, и Люциусу помогли приподняться чтобы сесть на кровати; он дико озирался. Вокруг несомненно был лазарет школы; его заполненность до отказа подсказывала, что битва кончилась. Может, и война..? - Папа! - к нему подошел бледный уставший Драко с залегшими кругами под глазами; первые секунды три он мялся, видимо, стесняясь, а потом зажмурился и обнял, вцепившись как в последний раз. Больше он ничего не мог выдавить еще минуты две. Люциус рассеяно гладил его по голове, впитывая забытое тепло сыновней привязанности. Как давно они не позволяли себе всего этого, как часто думали о публике... Как глупы и самонадеянны. Как ничтожны. Они с самого начала должны были быть здесь, в Хогвартсе. Что им всякий раз мешало? Слизеринцы, они были слизеринцами. Все равно глупо. Джим когда-то много говорил по этому поводу, жаль, ума не хватало его понять. - А где мама? Ей удалось сбежать? - спросил, наконец, Драко, оторвавшись от него. Люциус открыл рот и не нашел, что ответить, отвернулся. Комок боли в груди снова занялся медленным огнем. По сухой коже щеки покатилась горячая капля этого огня. Драко все понял, но не отступил. Он уткнулся ему в грудь и долго так стоял. Люциус не чувствовал вздрагиваний, но рубашка на груди намокала. В поисках реальности он огляделся. Реальность предстала в виде седого хмурого мужчины, кажется, представителя Аврората, заместителя директора МакГонагалл и нищего оборотня. Эти явно хотели задать вопросы. Люциус на секунду зажмурился, собрался с силами и похлопал сына по спине, подсказывая, что придется потерпеть. - Вам очень повезло, мистер Малфой, - начал седой аврор в очках. - Вы каким-то чудом прорвались во время бойни во двор, обойдя все действующие ловушки, а после не попали к отступающим. Словно вас кто-то вел. Вели. Но он вряд ли кому-нибудь это расскажет. - Я бежал, - хрипло выговорил он, откашлялся, чувствуя легкую дурноту, но продолжил. - Он убил мою жену. Я искал сына. - Что вам известно о военных действиях? - строго спросила МакГонагалл. - Моя информация потеряла актуальность, - признался он, - но могу сказать, что теперь у него нет тузов в рукаве. И надежных людей, - добавил, вспомнив взгляды Ближнего Круга. - А где директор? МакГонагалл поджала губы, аврор опустил глаза. Ответил оборотень своим мягким тихим голосом: - Мистер Малфой, директор Дамблдор мертв уже несколько дней. Мы скрываем эту информацию, как и пропажу декана Снейпа, но вскоре это перестанет быть нужным. Декан Гриффиндора укоризненно взглянула на Люпина, но покорилась. Люциус не дети, он поймет все сразу, а нет, так Драко расскажет. У Малфоя перехватило дыхание. Война не закончена. Все еще впереди. И все далеко не так просто. Но раз они смогли скрыть, смогли выстоять первую волну, может, еще не все потеряно. - Вы... хорошо это скрыли, - выдавил он. - Пов... Темный Лорд не знает до сих пор. - Он прорвался, но мы выстояли. Теперь он отступил и хочет Гарри Поттера. На данный момент мы пытаемся решить, давать ли последний бой или пытаться восстановить защиту, - отчеканила МакГонагалл, и ее мнение стало явным. - Директор Дамблдор готовил его к этому, - вдруг вмешался в разговор Драко, вмешался спокойно и словно по праву. - Насколько мне известно, все хоркруксы уничтожены. Темный Лорд смертен. Он делает что делает, потому что нет иного выхода. Пан или пропал для них обоих. Вот как. Люциус перевел взгляд на сына. Тот секунду помедлил, а потом поднял глаза. Твердый взгляд взрослого, не ребенка. Без капризов, уверенный и спокойный. Впервые Люциус увидел его, когда Драко провожал их в неудавшиеся бега. Так похожий на взгляд его матери. - Так то, что рассказала Уизли, было правдой? - тихо спросил он, не заметив, как потухли и потупились взгляды защитников Хогвартса; многие до сих пор надеялись, что Метка на плече покойной Джинни - нелепая случайность, какой-то хитрый ход. Драко кивнул. Сердце Люциуса подскочило и успокоилось. Год назад он был бы в гневе и ярости. Месяц назад - испуган и в ужасе. Сегодня он не испытал ничего, кроме смирения. Бесполезно спрашивать, почему. Видимо, Поттерам судьба притягивать Малфоев, в дружбу ли, в общение ли, или... вот в это. Война, чертова война, которую они продолжили, когда-то решив, что вправе так поступить. Исковеркала их мир, их жизни, их детей. Люциус глубоко вздохнул, подумав, что сказала бы Нарцисса, проглотил комок и кивнул, принимая как есть. - К вечеру Он ждет, что Гарри выйдет к нему, - начал аврор (он вспомнил, это был Дженкинс, он занимался в Аврорате связями с общественностью). - Мы не можем бросить Гарри ему на растерзание! - прищурилась МакГонагалл. Этот спор велся давно, - понял старший Малфой. - Вам и не придется. Поединок может кончиться как угодно, - вздохнул он, не веря, что делает это, что верит в то, что мальчишка вообще может противостоять Лорду. - Лучше всего разбить его войско. Тогда даже при худшем исходе есть шанс победить. - Значит, мы вступим в бой, - кивнул Люпин. - Но что делать Гарри? Идти впереди? - Нет, - Люциус силой заставил свою голову думать, - по крайней мере, не в открытую. Пусть найдет его, когда Он уже перестанет верить, что победу ему отдадут. Они помолчали. Люциус начал замечать, что в медпункте есть еще люди. Кто-то смотрел в их сторону, кто-то был занят собой. Раненых было много, но тяжелых, слава Мерлину, единицы. Он прикрыл глаза. Мир весил как целое небо на плечах, и больше всего хотелось уснуть и забыть, что он когда-либо существовал. Но теплая рука Драко все еще была в его пальцах. Сын нуждался в нем, пусть и оценивался этими людьми как взрослый. - Отдыхайте, в конце концов, у вас было сотрясения мозга. Вряд ли вы восстановитесь к пяти часам, - вздохнул Дженкинс. - Да, пойдемте, - Люпин чутко заметил снова покрасневшие глаза Драко и спешно увел Минерву; у них и так было слишком много печальных дел. Некоторое время отец и сын молчали. - Ты пойдешь в бой? - наконец отважился спросить Люциус. Драко коротко кивнул. Поттер изменил его. В худшую или лучшую сторону, но как-то у него получилось. Люциус помнил сына другим: изменчивым, склонным к театральности, любящим, когда люди исполняют его желания, имели место и зависть, и хитроумие... А теперь словно чья-то твердая рука расплавила его и отлила вновь, закалив в воде и заточив края. - Все еще будет хорошо, пап? - неуверенно спросил Драко. Люциус серьезно посмотрел на него и погладил растрепанные светлые волосы. - Это мне лучше спросить у тебя. Драко слабо улыбнулся и снова уткнулся ему в грудь. Он понял много важных вещей за эти месяцы. Например то, что нет смысла прятать нежность и любовь к близким людям. *** - Ты готов? Половина пятого. Все, кто стоит на ногах и может держать палочку, собрались у входа в школу. Детей никто не гонит. Те, кто не в силах сражаться, помогают в медпункте. Драко задрал голову к зимнему солнцу. Стояла середина февраля, и ветер на Астрономической башне сбивал с ног, но в других местах частично трансформировавшемуся Гарри уже не хватало воздуха. За эти часы он не стал выглядеть лучше. Драко точно знал, что он не стал спать и не смог поесть. Почему так вышло, что другие анимаги не одержимы своими формами? Очевидно, ведь они не одержимы и Тьмой. Из двух зол пришлось выбрать меньшее, но и оно высасывало силы. Драко не верил, что Гарри сможет выжить, даже сам Гарри уже не верил, сидя на краю балкона, свесив ноги в пустоту. Малфой ему не ответил, и без слов было понятно, что к такому не будешь готов. - Хорошо, что сегодня солнце, - проговорил Поттер, подставляя серо-бурое песье ухо теплу. - При свете дня умирать не так страшно, как ночью. Драко перевел на него усталый взгляд. Как это - не страшно? Кто знает, что и кто ждет там впереди. Гарри обернулся, слабо улыбнувшись. - Я знаю, кто там ждет, не волнуйся. «Я и не волнуюсь», - на секунду хотел огрызнуться Драко, но как-то это было мелко, глупо, неправильно. Хотелось сказать что-нибудь ободряющее, вроде «Ты еще всем покажешь», «От тебя не так легко избавиться» или еще что-нибудь, но это все было неправдой, и блеклые лучи просвечивали эту ложь насквозь. - Профессор Синистра сказала, завтра будет тепло, почти весна. И дальше только теплее, - снова проговорил Гарри в пустоту. - Здорово. Скоро Хагрид посадит свои тыквы и что он там садит. Единороги придут в первых числах марта, и он станет их прикармливать, чтобы показать третьему курсу осенью... «Зачем ты это все говоришь? Ты ведь думаешь совсем не об этом», - удивленно подумал Малфой, но ведь это все равно что сказал. - Я устал думать обо всех этих глобальных вещах, - признался Гарри, болтая ногами. - Знаешь, Тьма, судьба, избранность, что будет потом... У меня есть полчаса, и я не хочу, чтобы это были такие Последние Полчаса. Пусть это будут просто хорошие полчаса на крыше башни. Рядом с человеком, перед которым мне нечего скрывать. Малфой кивнул, честно признавшись себе, что это и правда лучший выход. Просто забыть, что они собираются сделать, не смотреть вниз, где строятся те, кто вскоре погибнет, а смотреть вверх, на голубое пронзительное небо и чуть греющее солнце, потому что только это имеет значение. - Как твой отец? - спросил Гарри. - Лучше. - Жаль, что твоей мамы больше нет. Я бы, наверное, не смог как ты. Драко проглотил комок, показавшийся целым бетонным блоком. - Я тоже не смог. Просто... не сейчас. Может, увидимся скоро, - он через силу улыбнулся. - Не хочу об этом. - Понимаю. Пойдем-ка, - он поднялся, окинув прощальным взглядом подернутую дымкой даль. - Пока доберемся до выхода, пока - до места... Я что-то не особенно хорошо себя чувствую для спринтерских подвигов. Несмотря на шуточный тон, Малфой прекрасно знал, что имеет в виду Гарри. Они не должны вступать в битву сразу. За это время Хогвартс может многих недосчитаться. Интересно, как там слизеринцы? Еще не поняли, что он предатель? Как Панси? Впрочем, не время думать об этом. На главной лестнице Гарри протянул Малфою мантию-невидимку. Невесомая компактная, по-настоящему волшебная ткань легко выскользнула из кармана мантии. Тот покачал головой. - Тебе важнее. Гарри вздохнул и грустно рассмеялся. - Кажется, я убил в тебе нормального слизеринца. Включи его обратно, ну же. Кто будет помогать мне прорываться, когда тебя узнают и начнут палить? А меня никто не тронет, потому что я нужен Волдеморту. В его подозрительно легком тоне не слышалось привычной горькой обреченности и тяжелого решения. Может быть, потому что настало время поступка, кончилось время рефлексии - гриффиндорцам всегда проще делать, чем мыслить. Мысли о поступке, долгие размышления о последствиях угнетают их, погребая под собой прежнюю уверенность… Что ж, решение принято, кем и как - уже неважно, оно здесь и его нужно претворить в жизнь. В эту минуту Драко понял гриффиндорцев так, как не понимал никого за всю жизнь. Иногда очень хочется просто делать что нужно, что правильно, и совсем ни о чем не думать. Думать будут потом. Мысли парализуют и лишают храбрости, которой и без того порой немного. Он сглотнул и взял мантию, накинув ее на плечи. - Иди за мной. *** Ад начинается за дверью, - пронеслось в голове Малфоя, когда они вышли во двор. Попроси кто-нибудь Драко описать, во что в те часы превратилась школа, он бы не смог. Бабахнуло заклинание, и на головы обоих обвалилась чудом уцелевшая арка. Выскочили на инстинктах, вцепившись друг в друга. С укоризненным тревожным бомканьем подрезанный кем-то колокол грохнулся с башни, подняв облако пыли. Драко целых пять секунд пытался понять, где он, где свои и где чужие, уверенный только в висящем на плече Поттере. В сюрреалистичном облаке пыли все еще сверкали вспышки заклинаний, попадающие и в своих, и в чужих, взрывающиеся и подсвечивающие клубы пыли словно облака перед грозой. А потом кто-то смог почистить воздух. Лучше бы он этого не делал. В шаге от него Чоу Чанг, перемазанная грязью, в одиночку отбивалась от кого-то из Пожирателей в маске (Драко не хотел знать, от кого). Он спешно скользнул мимо и натолкнулся на Гарри. - Relashio! - рявкнул тот, Пожирателя подбросило и тряхнуло. - Атакуй, не хочешь смертельными, атакуй любыми, но не делай вид, что это не твоя война! Драко покорился; они брели через двор долго, почти час, то прячась за валунами и развалинами, то ложась среди трупов, чтобы оставаться незамеченными. Гарри было непросто. Свалка и шум стояли невообразимые. Оба поздно поняли, что только сверху все было ясно, а в этой воняющий дымом, кровью и смертью реальности, в которой они очутились, нет ориентиров. По пути Гарри часто, а Драко - реже и осторожнее, пытались помочь защитникам Хогвартса. Иногда они успевали. Иногда - нет. Драко бы с удовольствием упал и притворился мертвым, но приходилось прорываться дальше. Куда? - Холм там! Он сотворил его у самого озера! - Поттер палочкой ткнул в совсем другом направлении, нежели они, по мыслям Драко, шли, ползли и бежали. Иногда он видел такое, что мечтал закрыть глаза. Сибилла Трелони, эта никчемная алкоголичка, кинулась наперерез Avada, летящей в Лаванду Браун. Возможно, она успела, Драко уже не видел, сглатывая подступающие слезы паники. Не время. Выжить - и можно будет рыдать как девчонке. Невольно порадовался, что Поттер тогда в сотый раз запнулся и не видел. У самых стен боевые группы АД отбивались от нескольких взрослых, превратившись в безжалостную машину для убийств. Огонь из их палочек часто попадал в цель, очищая дорогу для немногих отступающих в тыл. Многие были ранены, но продолжали отбиваться, понимая, что это последний шанс. Профессор МакГонагалл держала палочку левой рукой, Флитвик прихрамывал, Синистра с растрепанными седыми волосами поддерживала мадам Хуч, а их обеих прикрывала мадам Пинс, кровожадно отстреливающаяся где-то вычитанными редкими заклинаниями… Несколько оборотней настолько озверели от жажды крови, что кидались прямо на летящие в них заклинания. Душераздирающий визг ввинтился в голову, кажется, каждому на поле. Падма Патил неосознанно прикрыла собой сестру от везучего оборотня, мимо которого прошли все пущенные заклинания. Поттер рванулся на визг, движимый каким-то внутренним инстинктом, но Драко успел его поймать. - Ты поможешь только одним способом, - прокричал он сквозь шум. Судя по виду Гарри, тот уже жалел, что не пополз в одиночестве. Холм вырос перед ними уродливым нарывом на теле земли, очевидный в своем насильном происхождении. С боков замороженный покров треснул, оголив мертвую черную землю. Холм был огромный, им пришлось задрать головы, чтобы заметить наверху фигуру Темного Лорда. Тот раздраженно метался туда-сюда, вглядываясь в отряды сражающихся, постепенно редеющие. Драко снял капюшон, чтобы Поттер смог его увидеть. Наверное, что-то было в его глазах, что Гарри положил руку ему на плечо и крепко сжал. Вид у него был почти безразличный. - Я обещаю, что это закончится, - и он начал трудный для него подъем на холм; здесь придется задействовать немногие оставшиеся силы. Драко набросил капюшон и замер у подножия. Ему досталась, как ни крути, страшная роль - наблюдателя и судьи. *** Когда нет надежды у тебя, она есть у других. Вокруг сражались Пожиратели, Орденцы, дети. Все – люди, члены и без того немногочисленного волшебного общества. Гарри упорно карабкался по склону неестественно крутого холма, оскальзываясь, но продолжая ползти. Перед взглядом предстал Он. Он уже не был человеком, хотя, несмотря на все сказанное о нем и увиденное, Гарри хотел бы видеть его человеком. Он не мог по-человечески улыбнуться, а Гарри хотел, чтобы мог. Он, быть может, и не помнил, а Гарри мечтал, чтобы помнил каждую секунду того, что малодушно упрятал в хоркруксы. Ветер высушил слезы и щипал щеки, снег скрипел под ногами. Холодно. Тепла было так мало. Кто бы полюбил Гарри таким, каким он стал? Полюбил с руками, облитыми кровью, с ожогами от Тьмы, с тянущим желанием пустить ее в ход, с упрямой борьбой за самое себя. И другой борьбой – за любовь, которую по крупице пыталось убить существо на холме, иногда само того не ведая. Волдеморт, его торжествующая ухмылка, он заметил Гарри, он знал, что в итоге все будет так, как ему хотелось. А ведь все могло сложиться иначе. Ведь могло, правда? В ушах звенело этим «могло», но надежда умерла целую вечность назад. С ней умер тот Гарри, гриффиндорец, добрый, бескорыстный, любящий. Человек, занявший его место, хотел рассказать, бросить правду в лицо, поделиться болью, душащей изнутри, влить в глотку ту отраву, которой дышал с тех пор, как узнал. Он не будет одинок в этом знании. Не он один будет страдать. Дамблдор говорил, что иногда знание - лучшее оружие. Теперь Гарри знал и сам, что некоторые знания способны убить человека как медленный яд, день за днем, капля за каплей высосать его вкус к жизни. Он перестал бояться за свою жизнь, он уже отдал ее без права на возврат. Это было так… легко. Спокойно. Он знал, что еще легче станет, когда он наконец поделится роковым знанием с тем, кто начал эту войну. - Гарри Поттер, - поклонился Лорд, - наконец-то мы сможем сделать все без спешки. - Верно, - тихо согласился Поттер. Спокойный тон страшно разозлил Волдеморта. Он прищурил красные глаза и насмешливо повел палочкой, продолжая светскую беседу так, словно вокруг была гостиная, а не поле боя. - У тебя снова в запасе чья-то смерть? – прошипел он. - Надеюсь, ты все-таки не сбежишь на сей раз? - Обещаю, - серьезно кивнул Гарри. - Взамен прошу разрешения кое-что рассказать. Только сейчас Том заметил, как тот изможден. Интересно, из-за чего? Был ранен? Отбивался вместе со всеми, благородный гриффиндорец? - Где же ваш защитник Дамблдор? - вспомнил Том, что не нашел директора на поле битвы. - Там же, где и Северус Снейп, полагаю, - легко ответил юноша, встретившись с ним взглядом. Это было нагло и… странно. Снейп не появлялся, Лорд был зол, но надеялся, что тот просто защищает своих любимых змеят от разъяренной толпы грязнокровок и магглолюбцев, пока Дамблдор им потворствует. Он должен был посмотреть сам, показав свою силу и могущество этому щенку, сломив его волю к сопротивлению. Но его ждало совсем не то. Гарри зажмурился и почувствовал чужое и одновременно уже ставшее привычным сознание. Если подумать, сознание единственного оставшегося родного человека - сознание-то как раз могло еще быть человеческим. Он вспомнил все, что видел в чаще Думосбора, вспомнил свое разочарование, свой ужас и свою боль… и открыл все двери, выпустив наружу прошлое. По молчанию он понял, что Том видит то, что видит он сам. - Дореа? - глухой голос едва пробивался через ткань воспоминаний. Он был слышим только им двоим – потому что был мыслью, куда быстрее и куда честнее речи. - Почему ты ушла? Куда ты скрылась? - Вот твой ответ, - прошелестела мысль Гарри, и темные глаза ребенка сказали Тому правду раньше, чем голос Дореа. - Нет, нет… Ты не могла не сказать! – прошептал голос, уже не глухой, уже человеческий. Полный боли голос мужчины – не бессмертного демона. Но и это было не все. Имя мужа Дореа Блэк подсказало Тому, что он увидит потом. - Нет! – догадался голос. - Убери, не надо! В реальности сквозь нечеловеческие черты проступало другое лицо, преломляясь и крича. Оставшийся кусок души вспоминал, что были и другие, что душа была цельной и даже умела любить, и это знание причиняло нестерпимую боль тому, кто звал себя безжалостным лордом Волдемортом. - А я! Что пришлось вынести мне из-за тебя! – закричал Гарри в ответ, давясь слезами. - Смотри! Смотри, чего ты лишил нас обоих! Безжалостно ударялись об оголенное сознание волны воспоминаний, неся свою и чужую боль. Потоки смешались, и теперь уже Лорд вспоминал, а Гарри наблюдал. О, Том всегда любил получать отчеты по важным заданиям прямо из головы исполнителей. Как в насмешку, безмятежная, тихая ночь – и вот слышны шаги и шепот предателя. «Они здесь. Я снял чары». Он шпион, он подослан по приказу Лорда, но Лорда здесь нет. Издалека он мстит Чарлусу Поттеру, лучшему агенту Дамблдора, не подозревая, чем обернется эта месть. Необходимые чары наложены группой Пожирателей – не самых близких, лишь исполнительных. Огонь разгорается внутри, беснуется Адское Пламя, ограниченное куполом – оттуда нет возврата. И окно – окно, в котором на какой-то миг показывается напуганное лицо Дореа Блэк-Поттер. Она, к счастью, никогда не узнает, чья рука даровала ей мучительную смерть. Теперь Гарри видел, что… - Я не хотел, я не знал!!! – надрывался голос Тома, бил по сердцу, плакал, звал. Ему никто не отзывался. Воспоминания серебристыми нитями протягивались между ними. Гарри вспоминал то, что видел о родителях, то, что слышал. Мол, вот что осталось от твоего сына и невестки, посмотри, какими они были - и могли бы быть такими же для нас с тобой! Гордая счастливая пара – сколько счастья им определено? Год? Два? Контакт их приобрел такую глубину и силу, что Гарри не знал, что здесь было от него, а что - от Тома. В тот момент они были неделимы. И Волдеморт чувствовал все то, что чувствовал Гарри, и сам вспоминал, каково это - чувствовать. Том хорошо знал руку, перерезающую жизни. Гарри решил. Его сознание потянулось к воспоминаниям Волдеморта, решительно отделяя нужное. Теплая августовская ночь – его день рождения. Приближается дверь – за ней смерть. Ненавидимая, неотступная, воплощенная в ребенке, но оттого не менее опасная. Он шел, не испытывая сомнений, и ни разу не задумался, ни разу не замешкался! - Это твои воспоминания! – отчаянно закричал Гарри, чувствуя, как долго сдерживаемые слезы ручьями бегут по щекам, но не видя ничего, кроме воспоминаний. - Смотри, как от твоей руки падает твой сын! Твоя семья! Смотри! Мужчина – такой решительный, такой сильный! Как мог он не увидеть сходства, не найти в нем волевую упрямую Дореа? То, что он пустил в него, не было смертельным, тогда почему же он погиб? (Потому что отдал свою жизнь за мою, - подсказала память Гарри). И женщина, мать, любящая, отважная, не отступившая, хотя могла бы выжить. Как легко он лишил ее жизни, словно походя сорвал цветок. Он не радуется тому, что его внук имеет настоящую семью – для них обоих это такое важное понятие! Он не знает. Он сам уничтожает ее без тени сожаления. Это надобность, холодный расчет. Поток воспоминаний прервался, снова отделив их друг от друга. Реальность втолкнула в легкие морозный воздух, напоминая о том, что уже ничего не исправить. Лорд Волдеморт не изменился. Это лишь воспоминания наложили отпечаток боли, человеческой боли. Он тяжело дышал, уставившись на того, кто должен был быть учеником, а не соперником. Отчаяние – уже нечеловеческое, оттого только более сильное. - Скажи мне, Том, – шепотом просил Гарри, - почему ты не искал ее? Почему лишил сына и внука семьи? За что? Почему я не могу назвать тебя дедом? Я… если бы я только знал… Мне все равно, понимаешь? Мне нужен был только кто-то родной, чтобы он любил меня. Почему ты не сделал этого? Клянусь, если бы ты рассказал, я бы принял твою сторону. Я стал бы твоим учеником, мне плевать! – слезы текли ручьем, голос срывался. - Я только хотел иметь семью! Неужели так много?! Ты мог дать мне ее, дать ее нам! Звуки боя в стороне. Крики, хлопки, свист, рычание. Далеко, невообразимо далеко. - Уже поздно что-то менять, – вдруг тихо сказал Волдеморт. Его глаза вдруг странным образом сменили цвет с красного на вполне человеческий. - Мы все равно обязаны убить друг друга, - кивнул Гарри, без колебаний встречая этот взгляд. - Это ведь ты убил Беллу, Родольфуса и Петтигрю? - вдруг усмехнулся Лорд, но в усмешке не было торжества. - Темный маг - это ты, мой собственный внук, мой враг. Никогда бы не подумал, что ты настолько похож на меня. - Ни один из них не сможет жить, пока жив другой, - подтвердил Гарри. - Пора с этим кончать. Без ненависти, Том. Боевые отряды замерли, на мгновение забыв о битве. На холме, где ранее стоял один Волдеморт, носились вихри и вспышки огромной мощи. Огонь сливался с водой, растекаясь кипятком по подножию. Огромный черный ворон рвал в клочки выставленный щит, и черная змея бросалась, стремясь поглотить кого-то. Битва равного против равного. *** Драко не различал вспышек заклинаний, той бури, что видели другие, он не мог охватить, ведь она происходила у него над головой. Иногда он жмурился от летящих комков земли, иногда отворачивался от снежной пурги или кашлял от едкого дыма. Зато, в отличие от прочих зрителей, в перерывах он мог видеть обоих магов, но не был этому рад. Поначалу оба держались одинаково твердо, перебрасываясь боевыми заклинаниями и чередуя щиты, потом палочки снова схлестнулись в двухцветную линию, и Гарри почти взял верх… Но Волдеморт сумел как-то отклонить текущий к нему красный шар (взорвался тот у самой воды, волны протестующе ударились об берег, окатив тех, кто стоял слишком близко и решив исход нескольких схваток) и перешел в молчаливое наступление. Гарри приходилось нелегко. Его теснили и теснили. На что надеялся Волдеморт? Хотел ли все еще строить свой мир? По-прежнему ли боялся смерти? - Ну же, - бормотал Драко, - пожалуйста, Поттер, Гарри, ты обещал… Вспышка была неожиданной даже для Малфоя и взорвалась совсем над головой у Гарри. Тот упал на одно колено. Лорд сделал несколько шагов вперед, чтобы закрепить успех и столкнулся с каким-то темномагическим заклинанием… Справился. Он был в трех шагах. Черный ворон из сгустков Тьмы взвился вверх, борясь с такой же черной коброй. Тьма наскакивала на самое себя и не могла справиться с равной силой. Ее ленточки тянулись к противнику, сплетаясь с точно такими же, и таяли в воздухе. Вот Волдеморту снова удалось оказаться страшно близко… Драко заскулил, до боли прикусив запястье. Все трупы. И они с папой в первую очередь. Раздался рык. Драко спешно поднял голову, чтобы увидеть. Кажется, Тьма в Гарри наконец взяла верх над ним, потому что эти звуки вряд ли кто-нибудь мог принять за человеческие. Утробное рычание, рывок вверх - Гарри на ногах, Волдеморт делает шаг назад и поднимает палочку, - рывок вбок, и Avada проходит мимо… Бросок. Чей это был вскрик? Драко зажал рот, борясь с тошнотой, и поспешил вскарабкаться на холм, чтобы успеть убить ЭТО до того, как ОНО поймет, что можно убивать и дальше. Потому что ни один маг на свете не протыкал другому горло волшебной палочкой и не задирал ее в ране вверх, чтобы Diffindo прошло через мозг. ЭТО уже человеком не было. Тело Волдеморта - вместилище последнего кусочка души - рухнуло на снег, оросив его неприятной черной жидкостью, служившей ему кровью. Обернувшийся к Драко монстр с запачканными этой жижей руками тупо посмотрел на направленную на него палочку, мерзко облизнулся, вскинул голову к небу и вдруг… завыл. Вой был отчаянным, полным невообразимой тоски. Тело Гарри перетекало, спасаясь то ли от Тьмы, то ли от человеческой боли, пока наконец не завершило превращение вместе с воем. А потом кинулось наутек, увернувшись от нескольких пущенных вслед заклинаний. Драко не знал, чьи они были. Он, по правде говоря, вообще не мог вспомнить, что было потом. Опомнился на следующий день и долго думал, что все произошедшее - сон. Рассказывали, что Пожиратели бежали, гонимые внезапно пришедшими кентаврами. Те, у кого в Хогвартсе были дети, сдавались и на допросах говорили, что их шантажировали Меткой. Ему сказали, что он несколько часов сидел на холме возле трупа Лорда, там, где в последний раз видели Гарри Поттера. Его многие тогда просили объяснить, что произошло, особенно после оправдательного письма, которое мадам Помфри вручила обвинителям. Он расскажет когда-нибудь потом. А тогда, в ту роковую минуту, он смотрел вслед убегающему серо-бурому волку и истерически смеялся. Потому что Гарри Поттер и впрямь не мог быть псом, как они вообще могли подумать такое. Волк - не только символ одиночества, как думают многие. Волк еще и символ предательства. Гарри Поттер предал себя, свою добрую, отважную и честную гриффиндорскую сущность, и тем самым спас магический мир. Но этого Драко никому и никогда не расскажет. Они все-таки победили. Эту победу они все оплатили сполна. PS Как ни странно, это не последняя глава. Последняя, она же - эпилог, будет черед две недели, может быть, чуть раньше. Я постараюсь завершить максимум сюжетных линий, кроме тех, которые будут представлены в сиквеле. Эта глава далась мне особенно тяжело по разным причинам. Вообще это самая трудная моя работа. В каком-то смысле потому, что я начинала ее подростком, и мысли у меня были другие, и идеи тоже, а завершать пришлось уже по-взрослому. Здесь нет персонажей, которых я бы ненавидела, я всех до одного здесь понимаю, хотя и не всех принимаю. Эта работа - итоговое размышление над тем, что было у Роулинг, как бы дико она не смотрелась на фоне канона. В связи с тем, что остался лишь эпилог (хотя и не простой, и не маленький), я прошу тех, кто не отписывался ранее по каким-то причинам, попробовать найти время и силы сказать мне пару слов. Я понимаю, почему вы не делали этого раньше. Все понимаю. Но теперь, когда этот ужасномногостраничный труд почти закончен, я считаю, что имею право попросить вас все-таки озвучить пару своих мыслей об этой очень спорной и странной работе. В любом случае, спасибо вам, что были здесь и следили. Жду ваших отзывов (хотя бы под эпилогом, если сейчас не готовы). Какие бы ошибки, несоответствия, недодумки и рояли вы тут ни увидели, я очень старалась выдержать тон, сохранить хоть каплю логики и просто - старалась.