Строчки на салфетке

Вечер Майского проходил донельзя уныло — на диване у телевизора, с бутылкой Невского светлого и дурацкими мыслями. Вполне можно было поужинать, но покидать удобный диван не хотелось. Сереге было откровенно скучно. За окном во всю цвела весна, не так давно отгремели праздники, хотелось чего-то нового, яркого, другого… Эмоций, впечатлений, радости. Отдыха. Но, майор мог довольствоваться только отгулами после очередного запутанного дела. Верный «Буцефал» находился в ремонте, брать мотоцикл на прокат Сергей не хотел, поэтому и скучал дома. С Кругловым их некогда плотное общение сошло практически на нет — Серега не понимал, что творится с напарником, но в душу не лез и свою компанию не навязывал. Справедливо полагая, что если будет нужно, Петрович расскажет все сам. Звонок в дверь прервал размышления Майского о жизни, и он поплелся в прихожую. — О, Коля. Проходи, — гостеприимный хозяин распахнул дверь и пропустил друга внутрь. — Пиво будешь? Николай разулся и кивнул. — У меня тут с собой, — он выразительно качнул пакетом, в котором четко угадывались стеклянные бутылки, выставлялся длинный золотистый багет, виднелись лоточки с нарезкой и пакетики со снеками. — Пошли на кухню, — скомандовал Сергей. Выложив принесенные угощения на стол, Николай Петрович плюхнулся на табуретку. — Рассказывай, Петрович, — Майский занялся будущим ужином и столом. — А че рассказывать? .. Надоело все, Серега. До ужаса. Все дела в конторе — одна сплошная тягомотина, все смешалось в кучу. Серую, бесформенную массу. Скучно. Не цепляет ничего. — Это я уже понял. Не звонишь вон, пивка попить не зовешь. Дом-работа, работа-дом. Закиснешь, Коля. Но это не главное, — со знающим видом подметил Серега, засыпая в кастрюлю пельмени. — Но это не главное. Главное — Галя, — повторил этом Петрович. Он впервые заговорил с Майским на эту тему, до этого предпочитая просто отмалчиваться. — А что Галя? — Понимаешь, Серег. Я не смогу сделать ее счастливой, — горестно вздохнул Круглов. — А ты пробовал? — возмутился Серега, нарезая бутерброды. — Коля, извини за прямоту, но ты сидишь как засватанный. Так нельзя. Под лежачий камень вода не течет. — Это я камень? — Петрович негодующе булькнул пивом и чуть не смахнул со стола пакет с чипсами. — Ага. Здоровый такой кирпич. С усами, — Сергей захохотал, впрочем, вполне беззлобно. — Как вспомню этого Артема… За ней такие мужчины ухаживали, генералы. А я простой майор. Да и слухи разные… — скривился Круглов. — Петрович, алле! Это же Галя. Сплетни были, есть и будут. Уверен, у нее никого нет, — Майский запил бутерброд пивом и отойдя от плиты, сел напротив друга. — И причем тут звание? Майор, генерал, лейтенант… Мужик нужен, понимаешь? Такой, чтобы защищал, берег, баловал, любил. На руках носил, подвиги совершал. А какие погоны — дело десятое! — Что предлагаешь делать? — немного помолчав, поинтересовался Круглов. — Для начала пожрать, — Майский плотоядно улыбнулся и направился к кастрюле с готовым ужином. Мгновение спустя пельмени были разложены, соусы и прочие добавки стояли на столе. Мужчины принялись за еду. На кухне воцарилась тишина. Серега, вытирая руки салфеткой, откинулся на спинку стула. — Не тяни резину, Коль. А то дотянешь, и Галя устроит личную жизнь без твоего участия. — Думаешь? Она бы давно устроила, если бы хотела… — Коля, включи голову. Может, она тебя ждет. Тебя. А не какого-нибудь там генерала. Действуй. Тем более, весна на дворе, романтика… — Серега мечтательно улыбнулся. Он предвкушал свидание, назначенное на завтра, вспоминая белокурую красавицу Олечку, ее точеные плечики и стройные, длинные ножки. — Тогда я это, пойду, — засобирался Петрович. — Колись, че придумал, — тут же оживился Сергей. — Да так, есть мыслишка. Но сначала на дачу наведаюсь.

***

Чуть больше получаса ушло на дорогу до заветного дачного домика — майор заглянул, проверил, все ли дома в порядке. Потом Николай, посмеиваясь над собой, пробирался на заброшенный соседский участок — там росла дивная сирень, белая и фиолетовая. Конечно, букет можно было и в городе купить, на рынке. Но, здесь сирень была особой — часто-часто попадались цветы с пятью листиками. Есть их Петрович не собирался, а вот подарить любимой женщине хотел. Затем, примерившись, полез через забор, чертыхаясь, приземлился на обломки кирпичей, путаясь в зарослях полусухой травы, потом кружил у кустов сирени, выбирая самую-самую. В процессе мысленно порадовался, что надел джинсы и рубашку «попроще» — иначе бы появился перед Галиной помятый и неопрятный. А когда осталось всего пару веточек, сзади подкралась соседка — баба Катя, сухонькая старушка в цветастом халате и теплой, домашней вязки, кофте. — Милок, ты чего тут хулиганишь? Круглов обернулся, чувствуя, как внутри все напряглось. Выяснять отношения с соседкой не хотелось. — Так вот, Катерина Ивановна… Невесте цветы рву. На участке не растет, померзла… А я очень порадовать хочу. — Невесте? Ну, касатик, ты даешь. Из самой Москвы примчался за букетиком? — всплеснула руками баба Катя. — Рви-рви, я сейчас приду. Старушка умчалась к себе на участок — он вплотную примыкал к заброшенному, скрытому в зелени. Вернулась Катерина Ивановна и впрямь быстро. Оказалось, тронутая рассказом женщина, собрала соседу пирожков, недавно испеченных и еще теплых. — Поешь, а то голодный, наверное. — Спасибо, — искренне поблагодарил Петрович. — И невесту свою привози обязательно, — попросила старушка, когда Николай уже перелезал обратно через забор. — Конечно! На электричку майор торопился, боясь опоздать. Но он успел, взлетел на подножку, не забывая бережно придерживать букет. Стоял в тамбуре и улыбался — на какие безумства он оказался способен. Совсем как в юности. Хотя сейчас чувства были иными — более сильными и зрелыми. У дома Галины Николаевны Круглов оказался в начале десятого и искренне надеялся, что Рогозина еще не спит. — Коля? Что-то случилось? — Галя с удивлением смотрела на коллегу, держащего в руках охапку сирени. Красивой и безумно ароматной. — Это все май, — чуть улыбнулся Николай и вручил женщине цветы. — Проходи, у меня как раз чай… — как-то растерянно произнесла Рогозина, но такой внезапный визит был безусловно приятен. Они переместились в темную прихожую — лампочка перегорела, Галина не успела ее поменять. И последней связной мыслью Круглова было именно это — поменять лампочку. Николай вовлек Галю в поцелуй, обнимая ее за плечи. А сирень фантастическим водопадом рухнула к их ногам.