Строчки на салфетке

Flashback.

— Иван!       Тихонов дернулся — ему показалось, что голос полковника просто померещился, а в наушниках бурчал все тот же Эминем. Он обернулся и понял, что ничего ему не показалось. — Да постой же ты! — Рогозина, выбежавшая из подъезда в домашней одежде и тапочках, вызывала у Ивана странные смешанные чувства. Объясняться не хотелось, но вместе с этим въевшаяся в подкорку привычка докапываться до сути требовала ясности. Хоть какой-нибудь. — Стою, — послушным болванчиком замер программист. Краем глаза он заметил соседку, выгуливавшую визгливую болонку и мысленно про себя хихикнул: собачонка напоминала ему полинявшую мочалку. — Куда ты собрался на ночь глядя? Что вообще случилось? — Мне, наверное, следует жить в гетто. С такими как я. — Ты не заболел? Странный какой-то… — Да нет, все нормально. Вы же сами сказали, — Ванька махнул рукой, — мол, постоянные проблемы с уголовником, и разойтись не можете. Вот я и ухожу.       Если бы его попросили описать выражение лица Рогозиной, то он бы выбрал короткое, но емкое слово: фейспалм. Именно это и читалось на уставшем лице Галины Николаевны, до этого не собиравшейся посвящать Ваньку в подробности происходящего. Теперь же иного выхода она не видела — все складывалось таким образом, что помощь Ивана, неофициальная, ей бы очень пригодилась. — Ты своими выходками меня когда-нибудь до инфаркта доведешь. Пойдем, объясню все за ужином. Но времени у нас чуть больше часа, потом мне нужно будет уйти.       Ванька, чувствуя себя полным идиотом, поплелся за Галиной Николаевной. Та успела порядком замерзнуть в тонком джемпере и теперь пыталась согреть ледяные пальцы.       «Надо же, выскочила даже без куртки… Неужели не все равно? А я полный болван и кретин, каких поискать? Интересно…» — пристыженно подумал Иван и собрался было скинуть куртку, чтобы поделиться хоть каким-то теплом, но замер на полпути. Его дутая новая курточка доставала бы Рогозиной до талии в лучшем случае. Почему-то мысль о том, что и Оксана, например, выглядела бы в его куртке нелепо, расстроила. Тихонов казался самому себе сплошным сгустком неловкости и несуразности, но при этом имелся какой-никакой интеллект и прочие выдающиеся способности, которые тем не менее не лишали его комплексов в повседневной жизни. * * * — Рассказывайте, — произнес Иван, когда они отложили вилки, а чайник на никелированной подставке уютно зашипел. За едой, — у них было оговорено, — о делах не разговаривали. Этого хватало и ФЭС, особенно когда случались особо сложные путанные дела. — Слушаю и повинуюсь, — усмехнулась Рогозина, ошпаривая чашки кипятком. — Начну с того, что нельзя делать таких скоропалительных выводов, Вань. Информация может оказаться диаметрально противоположной. Не стоит принимать все на свой счет. — Да я уже понял. А с кем вы разговаривали? — С Ритой. С нашей Ритой, Власовой. Она в курсе моих дел, так уж получилось. И обсуждали мы, Вань, мою работу под прикрытием. Думаешь, где я пропадаю три ночи в неделю и каждый вечер по два-три часа? — Да я как-то не думал, — брякнул Тихонов, чувствуя, как начинают пунцоветь щеки. — То есть, думал, но не в том смысле… Короче, Галина Николавна, извините меня за мою выходку. Я правда подумал, что напрягаю вас своим присутствием и своим прошлым. А второй человек… Это был мужчина? — Из нас двоих гораздо чаще о судимости напоминаешь именно ты, — заметила Рогозина. — А тот человек, с которым я выстраиваю близкие отношения — так же был судим, имеет кое-какие возможности в плане поиска информации, в общем, кроме этих двух пунктов между вами ничего общего нет.       Тихонова аж передернуло от отвращения — полковник ради дела встречалась с каким-то мутными типом, плюс к этому в дело была посвящена Власова, а та же Валя оставалась в неведении. Обстановка с множеством неизвестных напрягала. — Да, это был мужчина. Надеюсь, я удовлетворила твое любопытство, — Рогозина в два глотка допила чай и посмотрела на часы. —Думаю, что сегодня все пройдет нормально и я вернусь где-то в половине первого. Если нет — позвони вот по этому номеру. — Она-то тут причем? — дурацкой ревности в голосе Иван даже не пытался скрыть, пусть и понимал, что ведет себя не очень-то красиво. Огрызок бумажки с записанным номером заставлял нервничать. Раньше Галина Николаевна не называла контрольного времени и вообще вела себя практически как обычно. Или ему так хотелось думать? — На оставшиеся вопросы отвечу в следующий раз. И еще раз, Вань, контрольное время — половина первого. — И когда часы пробьют полночь, карета станет тыквой, а платье Золушки превратится в лохмотья, — пробормотал себе под нос Тихонов, грея в руках чашку с остывающим чаем. Полковник тем временем вышла из своей спальни и стала одеваться в прихожей. * * *       Разумеется, в половину первого ночи Рогозина домой не явилась, номер оказывался постоянно недоступен и в итоге, измученный сомнениями и тревогой, около двух часов ночи Ванька набрал Антонову. — Алло. — Валь, разбудил? — Тихонов, ты что ли? Что случилось? Что с Галей? — Она не вернулась, — шмыгнул носом Ванька и в который раз прислушался к шуму в подъезде, не едет ли лифт. — Сказала, что приедет в половине первого, но дала номер Риты, чтобы позвонить ей. А я не смог — номер недоступен, ну и… — Риты? Ты ничего не путаешь? — Валя на том конце провода окончательно проснулась. — Власова ночует у меня, Вань, и ей совершенно точно никто не звонил. Давай-ка продиктуй номер, сравним.       Иван выполнил требуемое и уже на второй паре цифр стало понятно, что Рогозина дала чужой номер телефона, если вообще, не выдуманный. — Валь, я не знаю, что делать… Надо ее искать. — Погоди горячку пороть, сиди на месте и не двигайся. Мы сейчас приедем.