То, что сказал немой Так и умрет со мной…
Тихонов, глубоко погрузившийся в свои мысли, машинально отщипывал кусочки хлеба от недоеденного сэндвича и скатывал маленькие шарики. Время тянулось, а душа требовала действий. Ему упорно казалось, что он сделал непозволительно мало, почти ничем не помог, хотя мысленно всегда клялся себе, что уж для нее-то он горы свернет. Сделает невозможное, прыгнет выше головы — словом, задавался, как последний дурак. Дурак с завышенным самомнением и потерянной связью с реальностью. Непонятно куда и из-за чего исчезла целая семья, включая маленького ребенка, и им предстояло разобраться в этом деле как можно быстрее. Правда за выкупом никто не обращался, это казалось странным и не вписывалось в версию о похищении с целью выкупа. Второй вариант — о том, что семья Станислава Романова по каким-то причинам решила сбежать почти всем составом, тоже казался не самым логичным, но вполне возможным вариантом, учитывая то, что удалось накопать на Корнейчука — нынешнего мужа Натальи Васильевны, по документам — матери, а по факту бабушки Станислава. — Вань, — заглянувшая Антонова едва заметно выдохнула. — Вот ты где. Результаты есть какие-нибудь? Галя спрашивала… — Да, полно, — Иван покосился на папку, лежавшую рядом с ним. — Сейчас иду, доложу по всей форме. Только не нравится мне все это. И знать бы, насколько в курсе их семейных делишек Галина Николаевна. — Что ты имеешь ввиду? — То и имею. Не знаю, насколько часто они все общались, но картина, что называется, маслом. Валь, этот Корнейчук вляпался в какую-то мутную историю. Может все семейство за долги похитили, а его за компанию, может не похищали, взял жену с дочкой и внуком и свалил. Телефоны оставил, чтобы не светиться, купит левые симки и хватит с него… Непонятно, с какой стороны подступиться. Майский туда поехал, по дороге выдернул Данилова, что-нибудь да найдут… А ты чего домой не ушла? — он словно вынырнул из своего мрачного настроения. — Отчет доделывала, а теперь уходить как-то и неудобно, правда пока работы для меня нет, слава Богу. — Валь, а кто еще в курсе? — Не знаю, Вань. Могу предполагать, что знает Круглов. Но это неточно… Остальные — скорее всего нет. — Дело слишком личное… Знаешь, так неловко, как будто копаюсь в ее личном белье… Я-то знаю и молчу об этом, а другие? Нет, я не то что не доверяю Степе или Майскому, но… — смутившись, Иван замолчал. — Я тебя поняла, Вань. Надеюсь, что всем хватит ума и тактичности. Тема и правда деликатная, Галя, кстати, вызвала Круглова. Она сама отстранена, сам понимаешь… — Да кому нужны эти формальности? Пойду, доложу, пока она не ушла. Иван выбрался из-за стола и, подхватив папку вышел из комнаты отдыха. Тарелку с крошками и недоеденным сэндвичем, кружку с остывшим кофе оставил там, где они стояли. Антонова раздраженно выдохнула и стала наводить порядок, чтобы чем-то занять руки. Иногда Иван напоминал ей Юрку, старшего сына, особенно в такие моменты — неужели сложно было убрать после себя и потом бежать по делам? «Наверняка дома такой же бардак. У Юрки хоть девушка есть, следит за ним, а Иван у нас… Футболки эти мятые, питается кое-как, фаст-фуд один, кофе литрами. И повлиять на него, что характерно, невозможно. Надо с Галей будет поговорить, когда все закончится», — усмехнувшись собственным мыслям, Валя закончила наводить порядок. В принципе, домой она не слишком торопилась, муж отбыл в очередную командировку, девчонки в ее присмотре давно уже не нуждались.***
У кабинета начальницы Тихонов притормозил, чувствуя себя крайне неловко. Вот как он сейчас будет обсуждать вместе с Галиной Николаевной семью ее мужа и биологического сына? Как? «Соберись, тряпка. Профессионал ты или где? Ей, можно подумать, легко. В любом случае это ее сын, семья ее мужа, и мы должны помочь», — на уговоры Иван потратил несколько секунд. Решившись, распахнул дверь, стараясь выглядеть максимально естественно. — «Как будто такое каждый день происходит…» К его облегчению Николай Петрович еще не приехал. Сама полковник, собиравшая какие-то документы в портфель, не поднимая глаз, отреагировала на его появление: — Иван, что удалось узнать? — Кхм… Станислав ни в чем предосудительном замечен не был, его сестра Маргарита привлекалась за нарушение ПДД пару раз, парковалась не там, где следует и скорость превышала. Ее бывший муж так же не привлекался, не состоял, не участвовал. Продавец-консультант в одном сетевом магазине. А вот Вадим Корнейчук проходил свидетелем в стародавние времена, лет десять назад… Но это не так важно. Он — ветеран МВД, дослужился до подполковника в мобильном отряде особого назначения. Давно на пенсии, почти ничего подозрительного не нашел, за исключением небольшого факта — Вадим игрок. Уж не знаю, в курсе ли семья, но он стабильно просаживает огромные деньги, на данный момент его долг — вот такая симпатичная шестизначная сумма. — А что на камерах? Удалось подключиться к серверам? — Процесс запущен, еще минут пятнадцать, доступ будет ко всем камерам… Только вот на участке Корнейчуков-Романовых камер нет. Муляжи висят, и домов, к сожалению, рядом тоже нет. Чувствуя себя так, как будто он провалил самый сложный в своей жизни экзамен, Иван поднял глаза на Рогозину, ожидая ее реакции или хотя бы дальнейших указаний. Она убрала нужные документы и присела в свое кресло. — Если бы это было похищение, то преступники запросили бы выкуп. Пока ничего нет. По сводкам они так же не проходили… А что если это инсценировка? Вадим крупно проигрался, понял, что не способен отдать долги и исчез. — Я подробнее просмотрю его переписку, но при первом приближении никаких угроз, тишь да гладь. — Майский с Даниловым должны скоро вернуться, привезут вещдоки. Справишься сам? — Да, — с готовностью кивнул Тихонов. Он не смог бы признаться в том, что ему понадобятся свободные руки даже под страхом смерти. Ему эгоистично не хотелось ни с кем делиться семейной тайной Рогозиной. Глупо и наивно, но сейчас для него это казалось чуть ли не самым важным — уберечь ее от большого количества интересующихся и сочувствующих. От странной мысли, что таким образом могли пытаться надавить на саму Рогозину, стало слегка не по себе и почему-то очень смешно. — Галина Николаевна, а если Станислав нам не договаривает и он замешан? — Возможно, но маловероятно. — Вы так ему доверяете? Неозвученное, но четко читаемое «вы так его любите?» повисло в воздухе. Неуместное, глупое чувство ревности, почему-то появившееся только сейчас, заявило о себе и Тихонов мысленно поставил себе диагноз. «Любовь к Рогозиной ничем и никем не лечится. Бред какой-то… «К сожалению, у меня плохие новости. У вас Рогозина.». Вот о чем я думаю? Это сейчас важно, что ли?», — осек сам себя Тихонов, борясь с желанием отвесить самому себе оплеуху, потом извиниться и уйти. — Дело не в доверии, Иван. А в здравом смысле. Глупо подставляться, зная, что тебя все равно раскроют. Пусть чуть позднее, но докопаются до правды. Ты знаешь не хуже меня, как ведут себя люди на допросах, они лгут, стараясь показать себя в лучшем свете, лгут по привычке, преследуя определенную цель. Если твоя версия верна, то мы в любом случае узнаем о том, где и в чем Станислав соврал. — А можно вопрос? Рогозина кивнула, но неловкости при этом меньше не стало. Иван, надеясь, что не покраснел, как идиот, сцепил руки в замок. — Валя сказала, вас отстранили… Но официально же… «Молодец, четко и ясно выразился. Хватит мямлить уже, детский сад какой-то», — прокомментировал внутренний голос и Тихонов мысленно приказал ему заткнуться. С собственными чувствами и эмоциями он разберется позднее. — Я подала рапорт, Вань. От интонации по спине пробежали мурашки, в носу предательски защипало, а где-то в области солнечного сплетения появился неприятный ледяной ком. Слова «Я ухожу из ФЭС», которых он так всегда боялся, не прозвучали. Но по сути это означало одно и то же. «Я ухожу из ФЭС, но не из твоей жизни. Если нужно, я буду рядом», — заметив это во взгляде Галины Николаевны, Иван все-таки горько вздохнул. Зачем-то подергал вечно болтающийся на запястье напульсник. По идее нужно было возвращаться в лабораторию, искать информацию и докапываться до правды, но сил не было. Он бы так и остался навечно в этом моменте, настолько пугающей оказалось понимание, что ничего не может продолжаться вечно. Их ФЭС, к сожалению, не стала исключением. За годы работы под руководством Рогозиной он так и не приучился слушаться Николая Петровича, между ними всегда чувствовался некий барьер, который не смогли сломать ни обстоятельства, ни пережитые эмоции, ни время. — Мы поговорим об этом позднее, ладно? Если понадобится, звони в любое время. Вместо ответа Иван кивнул. Хотелось что-то сказать, значимое, важное, вмещающее в себя все те чувства, что сейчас переполняли, но вместо всего многообразия он просто кивнул. — Мы все сделаем. Появившийся в дверях Круглов нарушил хрупкость момента. Тихонов кивнул майору и пронесся мимо, на ходу пробурчав что-то невразумительное. — Галь? Что случилось, по телефону я не очень понял… Вместо ответа полковник поднялась с кресла, задернула все жалюзи, несмотря на то, что в офисе находились они вчетвером. Потом без раздумий присела на то же место, где только что сидел Иван. — Коль, спасибо, что приехал. У меня серьезные проблемы, точнее, не так. Серьезные проблемы у моего сына.