Триумф черного короля

Для Гарри Поттера природа всегда была чем-то сродни НЛО, то есть явлением непостижимым и таящим в себе смутную угрозу. Последний факт не мешал ему верить, что проводить время на природе — дело хорошее, особенно для горожанина. Теперь ему повезло: он оказался в природе по самые… по то самое место, куда нехорошие люди бьют противника, когда он валяется в отключке и не может дать сдачи. Фред и Джордж Уизли, покопавшись в чарах, наложенных на Чистомет, сумели восстановить маршрут, который пролетела вчера метла, и приблизительно вычислили то место, где находился дом Темного Лорда. Им даже удалось по-быстрому соорудить небольшой портал, куда Гарри тут же прыгнул, не дав любопытным взглядам друзей прожечь дырки в его новой мантии. И оказался в неглубокой луже, которая находилась в процессе превращения в болотце. Заквакали лягушки, испуганные неожиданным вторжением — Поттер ответил им нехорошими словами, поспешно выбираясь на твердую почву. Мантия была облеплена какой-то зеленой дрянью, в изобилии плавающей на поверхности воды; мокрые брюки липли к ногам. Люмус выхватил из сгущающихся сумерек небольшую полянку, окруженную деревьями, между которыми росли невысокие кусты и валялся бурелом. Лес выглядел совершенно обычно, не волшебно, а значит, бояться было нечего. Заклинание помогло определить направление до ближайшего жилья, и Гарри двинулся в ту сторону, оптимистично полагая, что прогулка не займет много времени. А пока можно наслаждаться свежим воздухом, почувствовать наступление весны, которого в городе и не заметишь… С осушающими чарами Поттер сильно поторопился: трава под ногами была мокрой, с деревьев капало, тонкие ветви кустов так и норовили хлестнуть по щеке. Ноги все время обо что-то спотыкались, и следовало следить за каждым шагом. Гарри как никогда жалел, что у него забрали метлу. Будь под рукой его верный Фаерфлай, он бы сейчас парил в вышине и плевал бы на этот лес со всей его первозданной красотой. Пресловутое наступление весны не почувствовал бы только полный чурбан: весна была в веселом писке изголодавшегося комарья, в запахе молодой листвы, в стрекоте насекомых и пении ночных птиц. Воздух вокруг был свеж и не отравлен человеческим присутствием, но заполнен шорохами и шебуршанием. Гарри не хватало привычных городских запахов и звуков. Осознание того, что темнота скрывает множество других существ, живущих таинственной и запутанной жизнью, немного напрягало. «Да ладно, а Ступефай на что?» — успокоил себя колдун, ускоряя шаг, насколько ему позволял местный бурелом. Когда вдалеке забрезжил зыбкий огонек фонаря, он чуть в пляс не пустился. Так получилось, что прихотливая тропинка судьбы в этот раз завела его в тыл врага, то есть к черному входу. Свет в окнах не горел, зато из трубы шел искрящийся зеленый дым, похожий на змеиный хвост. Порыв ветра принес с собой запахи взорвавшейся алхимической лаборатории и навоза. Между лесом и домом кто-то разбил небольшой огородик. Гарри ступил на дорожку — гравий громко хрустел под ногами, но Поттер не собирался таиться. Оставалось лишь убрать последствия лесной прогулки: почистить брюки, отряхнуть мантию и поправить галстук. Над красной дверью с арочным окошком висел фонарь, в нем был заключен огненный бес. Темные маги использовали их как сигнализацию, но этот, вместо того чтобы караулить, дрых брюхом кверху. Не маленьким, надо сказать, брюхом. Растущий рядом с дверью куст роз попытался царапнуть Гарри по лицу, и если бы не его знаменитая реакция, ходить бы колдуну без правого глаза. Рядом с дверью алхимический запах стал невыносимым: воняло от куста, его будто поливали драконьей мочой. Поттер закрыл нос рукавом — не помогло, тогда он дернул дверную ручку и поспешно прыгнул внутрь. Теперь следовало приготовиться: в любой момент дом мог наполниться истошным воем, и нет, не разъяренных кошек, а потревоженных охранных заклятий. Но прошла секунда, потом две — и ничего, кроме беспокойного дыхания Гарри, не нарушало окружающей тишины. Риддл считал, что знакомые колдуны не рискнут зайти без приглашения, а случайные люди просто так не забредут, ведь даже у жестокости судьбы должен быть предел. Из-за беспечности чародея Гарри оказался перед сложным моральным выбором. С одной стороны, вламываться в чужие дома — преступление, но с другой стороны, он не собирался ничего красть, а походить, осмотреться и, может, случайно раскрыть страшную тайну. Главное при этом — не наткнуться на риддловскую гадюку. Люмус сжался до маленького бледного огонька, не больше пламени свечи; Поттер медленно повернулся, пытаясь разглядеть что-нибудь в тусклом свете. Так, шкафы, стол, мойка… Кухня. «Тут ловить нечего», — он осторожно двинулся к дверному проему, который вел в узкий коридор, обшитый деревянными панелями. На стенах остались следы от ламп, висевших здесь раньше. Гарри нервно сглотнул. «Будто я иду по замку Дракулы», — подумал он; из горла вырвался хриплый смешок. Половина коридора осталась позади, когда его остановил тихий вкрадчивый голос: — Разве профессор Дамблдор, уча тебя светлому доброму вечному, не объяснил, зачем в домах ставят двери? — Проклятие! — Поттер вздрогнул, и Люмус погас. Без света стало только хуже: глаза у Тома Риддла сверкали в темноте, как у бродячего кота, гордо оседлавшего соседский забор. Издержки ремесла, обусловленные ночным образом жизни и подсознательными желаниями. Любой чернокнижник, каким бы современным и прогрессивным он себя ни считал, в глубине души страшно любит пугать селян. — А… Э… Я… — выдавил Гарри. Остальные буквы провалились в глубокую пропасть, и сам Мерлин не смог бы вернуть их оттуда. В коридоре вспыхнул свет — начинающий домушник почувствовал сильное желание уползти обратно в темный сад. — Кто-то умер или ты нарядился ради меня? — Том и сам был в элегантной темной мантии, но почему-то при взгляде на него никому не пришло бы на ум, что он собрался на похороны. — Я… Я шел мимо и решил заглянуть… — На чашку чая, — подсказал Риддл, усмехнувшись. Гарри заставил себя сделать несколько шагов вперед. Чем ближе он подходил к худощавой фигуре, тем быстрее колотилось сердце. — Я думал, после всего того, что ты вытворял в моем доме, мы тебя больше не увидим. Щеки Поттера походили на лакмусовую бумажку: стоило неприличным мыслям появиться в его голове, они тут же становились насыщенно-пунцовыми. Ну да, дом, спальня, кровать. Он и правда много чего вытворял… — Этому должно быть разумное объяснение… — прошептал он; близость Риддла путала его мысли. — И я с удовольствием его выслушаю, — Том отодвинулся в сторону, взмахнул рукой, одновременно и приглашая, и открывая зачарованную дверь. Первое, что бросилось Гарри в глаза, — это Нагайна. Она лежала перед большим камином, в котором ярко пылал зеленый огонь; под змеиными кольцами угадывались очертания дивана. У зашторенного окна стояла пустая позолоченная клетка, а вдоль стен — книжные шкафы. Том Риддл считал, что если в комнате есть пустое пространство, то его лучше всего заполнить книжным шкафом — чем громаднее, тем лучше: тогда книги можно будет ставить в несколько рядов. — Гарри Поттер, — змея повернула к нему голову, — неужели ты снова здесь? После всего, что… — Нагайна, пожалуйста, освободи место для нашего гостя. Она неохотно сползла вниз, обнажая удобный диван успокаивающего кремового цвета. Гарри осторожно переступил через змеиные кольца и сел; от волнения его чувства обострились, но тем не менее он не смог расслышать звука шагов. Том неторопливо обошел свою любимицу и встал напротив него, небрежно опираясь локтем о каминную полку. — Присядешь рядом? Или ты считаешь меня ненормальным психом, от которого нужно держаться подальше? — Гарри нервно ухмыльнулся. Ему хотелось, чтобы все происходящее превратилось в дешевый фарс, потому что от драм он давно устал. В сущности, драмы — очень бестолковая вещь. Том ухмыльнулся в ответ: ироничное отношение к ситуации странным образом их сблизило. — А ты бы считал нормальным человека, который прыгает из окна и бегает по саду в одном покрывале? — Эм, — Поттер мучительно переживал из-за иных событий, и вопрос застал его врасплох. По змеиным кольцам пробежала легкая дрожь. Нагайна была очень довольна собой. — Обычно я этого не делаю… — Что ж, это хорошо. — Ты нас чуть без слуг не оставил, — змея внесла свою лепту в избиение «младенца». — Они все пригрозили уволиться. — Там никого не было! И туман… — Какой глупый Поттер, конечно ты никого не видел: они призраки. У нас четыре призрака: садовник, горничная, повар и экономка. Последняя как раз разглядела тебя во всей красе. Она умерла бы от шока, но, к счастью, ей это уже не грозит… — будь Нагайна человеком, она бы сейчас скалилась во весь рот. — У нас пять призраков, — поправил ее Риддл. — Ты забыла о канарейке, — выражение его лица было спокойным и немного укоризненным, но в глазах плясали черти. Гарри готов был спорить: Том знает, из-за кого случился утренний переполох. — Зачем мне помнить о ней, если она дохлая? Том специально держит мертвую канарейку, чтобы я не смогла ее сожрать. Но даже ты, Поттер, должен понимать, что птицы не годятся ни на что, кроме еды. — Радость моя, иди на кухню, там есть кролик. Змея недовольно сверкнула глазами и с оскорбленным видом принялась разматывать свои кольца. Молча. Она искренне верила, что ее молчание — серьезное наказание для любого змееуста. — Странно у тебя тут, — произнес Гарри, обводя глазами комнату. После того как Нагайна удалилась, стало значительно просторнее. — Я извинюсь перед твоими слугами. Том слегка наклонил голову, на движения он был так же скуп, как и тысячелетний вампир, а его собеседник, наоборот, едва сдерживался, чтобы не вскочить и не пройтись вокруг дивана, унимая волнение. — Сначала ответь на один вопрос: почему ты снова пришел ко мне? — Мне больше не к кому идти, — признался Гарри и добавил, опережая возможные возражения: — Друзья разъехались, знакомым ничего не расскажешь, если, конечно, не хочешь завтра прочитать свои откровения в Пророке. Есть еще близнецы, но обращаться к ним за помощью — все равно что покупать себе дракона для растопки камина. — А Дамблдор? — Ты ведь знаешь… Риддл не спешил подтверждать его слова — Поттер пристально всмотрелся в его лицо. Безупречная непроницаемая маска, которую не пробьешь тараном. — Почему ты не рассказал мне, как на самом деле погиб мой отец? — Ты бы не поверил. «Не поверил!» — повторил про себя Гарри; кровь стучала в висках, и он сжал их. — Мой крестный умер и только тогда смог рассказать, что на самом деле случилось в Годриковой лощине. Дамблдор связал всех, кто что-то знал, зароком молчания, а от него освобождает лишь смерть. Говорят, призраки не могут врать… Том кивнул, но хотя Поттер все еще смотрел на него, взгляд мальчишки блуждал где-то в прошлом. — Я думал, почему Дамблдор ничего не сделал, не вылечил Сириуса от той дряни, что он подцепил в Азкабане. Но зачем спасать человека, который знает твои грязные секреты? В голосе Гарри не было ни ярости, ни злобы, ни боли, но с каждым произнесенным словом силы будто покидали его. — Мой отец был жив, но этого никто не заметил. Заклятие крепкого сна, да? А Дамблдор слишком торопился сжечь твое тело, слишком тебя боялся, даже мертвого. Наверно, я должен ему отомстить? Пустить Аваду в лоб. — Это будет милосердно с твоей стороны, — Риддл хмыкнул и передернул плечами. Что-то в словах Гарри задело его, и он вскинулся, будто готовясь к удару. — Смерть избавит господина директора от необходимости осознать и принять поражение. — Да, это в твоем духе — считать убийство милосердием. — Я ведь темный маг. И спрошу для полной ясности: ты снова собираешься вызвать меня на дуэль? Поттер будто тонул, и единственным, что держало его на поверхности, был спокойный взгляд Тома Риддла, в котором читалась легкая насмешка. Он будто слышал тихий вкрадчивый голос: «Брось страдать, Поттер, из тебя такой же обиженный мститель, как из меня торговец щеночками!» — Знаешь, ведь моя мама хотела уйти от отца, но осталась ради меня. В последний год у них совсем не ладилось. Тетка постоянно мне твердила об этом. «Твой отец был пьяницей, он бил твою мать». Я не верил, не хотел верить. Потом появился Дамблдор с красивой сказкой про добро, смелость, справедливость и героическую смерть… Когда правда вышла наружу, я потерял родителей во второй раз и решил: все, с меня хватит, больше я ни во что не буду верить. Гарри встал, сдвинул очки на лоб и провел ладонями по лицу. Он не прятал слезы: глаза были сухими, но уставшими и покрасневшими, потому что он мало спал. Теплая ладонь легла на плечо — Поттер опять упустил момент, когда Том подошел к нему. И он пожалел, что в мире нет чародея, которому было бы под силу повесить на шею Риддла колокольчик. — Ты не первый ребенок, который разочаровался в собственных иллюзиях. — Иллюзии — это просто дым. — Кроме них в нашей жизни ничего нет. От животных нас отличает лишь то, что размножение мы называем любовью, а убийство ради выживания — борьбой за справедливость. Но в конечном счете все наши битвы — это битвы за иллюзии. — И власть, которую ты так любишь, — тоже иллюзия? — Власть — единственная вещь в мире, ради которой стоит жить. Теперь они стояли лицом к лицу, и проницательные глаза Риддла читали душу Гарри без всякого труда: все его метания, сомнения и тревоги, такие же наивные и нелепые, как детские рисунки. Гарри тоже сумел кое-что понять, ухватить пару перьев из хвоста риддловской тайны. Том умел ранить людей, потому что на собственной шкуре узнал боль и жестокость. При этом жалеть его совершенно не хотелось, как не хотелось понимать или прощать, а хотелось уткнуться носом в его плечо. Мысли о прошлом удержали Гарри от глупого поступка. Долгое время они были для него как подгнившая ступенька на лестнице, через которую нужно старательно перешагивать, чтобы не искушать судьбу. Но иногда содрать корку со старых воспоминаний — все равно что сломать неправильно сросшуюся кость. — Эта иллюзия стоила жизни моей матери? Риддл отстранился, убрал руку с его плеча. — Я бы хотел сказать тебе, что видел в ней женщину, чью-то жену или мать, но для меня она была всего лишь очередным противником. Хорошим противником. Никто из нас не хотел уступать, и все закончилась двумя Авадами. Жизнь за жизнь. На этом все: ни слова в свое оправдание, ни мольбы о прощении. Можно попробовать понять того, кто оправдывается, и пожалеть того, кто просит прощения, но чем ответить на молчание? Только молчанием. И чем дольше оно длилось, тем сложнее было поверить, что все, происходящее здесь, реально. Уютная гостиная, приглушенный свет, разлитый в воздухе, будто молодое белое вино, зеленый огонь в камине, призрак канарейки в позолоченной клетке, на первый взгляд пустой… Поттер будто наблюдал за собой со стороны, даже больше: он будто бы смотрел на чужого человека. — Мама ошиблась. Ей не нужно было меня спасать. Ей нужно было спасаться самой. Так было бы лучше для всех. — Она не могла поступить иначе. Любовь лишила ее выбора. — Разве любовь не иллюзия? Том кивнул — плечи Поттера поникли. Он подчинился силе, которая влекла его к Риддлу, и уткнулся ему в плечо, а точнее почти рухнул на темного мага, но тот без труда его удержал: несмотря на худобу, он был сильным. — Скоро ты найдешь новые иллюзии, — теплое дыхание коснулось щеки. — Не нужны мне иллюзии. Я не хочу жить ложью, — с отчаянной злостью пробормотал Гарри. — Тебя никто не спрашивает. Люди так устроены: дышат воздухом, набивают брюхо пищей, заполняют голову мыслями, а душу — иллюзиями. По-другому не получается. Они стояли, почти соприкасаясь лбами, губы Риддла были очень близко. «В какую же глубокую яму я угодил, — спросил себя Гарри, — что с ее дна Темный Лорд выглядит спасителем?» — Можно я останусь? — Чувствуй себя как дома, но не забывай, что ты в гостях, — ехидная усмешка скользнула по губам Риддла, но Поттер стер ее жадным поцелуем.

***

Гарри опять проснулся один под бодрый топот кружащей на потолке саламандры, которая тут же засияла золотистым светом, постепенно прибавляя яркости. В этот раз ему дали спокойно умыться и одеться. У себя дома он бы наскоро напялил штаны и рубашку, не потрудившись как следует ее заправить, но в гостях нужно было выглядеть прилично, чтобы призрак чопорной экономки не нашел, к чему придраться. Завязав галстук и разгладив заклинанием помятую мантию, Поттер решил, что вполне готов спуститься вниз. Дом Риддла до самого чердака был забит книгами и чудесами. Чудеса оставались для Гарри тайной, а вот книги попадались буквально на каждом шагу. Он заглянул в пару комнат, не специально: просто двери были приоткрыты и как будто искушали сунуть туда нос. Так вот, в этих комнатах за книжными стеллажами было не видно стен; Поттер скользнул взглядом по названиям и призадумался: большинство из книг были магловскими. Странный выбор для темного мага. Сам хозяин дома сидел в столовой и читал. Гарри хотел его окликнуть, но вместо этого замер на пороге и задержал дыхание. Риддл выглядел непривычно расслабленным и умиротворенным. Такого Поттер за ним еще не замечал, поэтому впился взглядом, отмечая детали: ссутулившуюся спину (это у колдуна, который всегда держался прямо, будто проглотил волшебный посох), небрежно поставленный на стол локоть, наклоненную голову; вот Том потянулся за чашкой, стоявшей рядом, и поднес ее ко рту, не отрывая взгляда от страницы. В его точном движении чувствовались годы практики. Осторожно перевернув страницу, он несколько секунд смотрел на нее, а потом небрежно произнес: — Доброе утро. Гарри понял, что Риддл давно уже знал о его присутствии. И мысленно посмеялся над своей наивной самоуверенностью: надо же, решил, что сумеет застать врасплох темного мага. — Доброе. Том закрыл книгу, не позаботившись о закладке. Потом Поттер узнал, что любовник просто запоминал номера страниц, а так как он обычно читал по 7—8 книг одновременно, то его памяти можно было позавидовать. Но это все потом, а тогда Гарри даже не успел прочитать название книги: та исчезла слишком быстро. — Будешь завтракать? — Том выпрямился на стуле и посмотрел на мальчишку, переминающегося с ноги на ногу в дверях. — Нет, мне скоро на тренировку, а летать лучше на пустой желудок, — Гарри смущенно одернул рукава мантии и застегнул ее на все пуговицы. А ведь еще секунду назад ему казалось, что одежда выглядит вполне сносно. Теперь, сравнивая себя с Риддлом, Поттер жалел, что нарядился как на официальный прием. Хотя Том в строгой серой мантии и галстуке смотрелся вполне уместно. «Так в чем фишка? — спросил себя Гарри. — И почему я дергаюсь, будто выступаю на школьном конкурсе талантов?» Он сунул руки в карманы и буквально заставил себя подойти и сесть за стол, готовясь держать удар по самолюбию. Малфой, который любил придираться ко всякой мелочи, приучил его, что в вопросах внешнего вида аристократы не знают снисхождения. — Но кофе я бы, пожалуй, выпил. — Могу предложить только чай: мой повар не признает кофе. — А я не признаю чай с утра. Проблема. Может, один раз он сварит кофе? — Чтобы призрак изменил свои привычки, тебе придется задержаться здесь очень надолго. Как минимум лет на пятьдесят. — Я не против, — ответил Гарри, не особо задумываясь даже о завтрашнем дне. На лице Риддла появилась едва заметная улыбка. Поттеру она понравилась, и он решил, что говорить первое, что в голову пришло, — не всегда плохо. — Тебе потребуется комната. — Я могу спать в твоей. Том прищурился и сомкнул ладони вокруг своей чашки. Если бы Гарри отвел взгляд от его лица, то заметил бы, что на столе появилась вторая. — Я не люблю делиться — придется тебе перебраться в комнату для гостей. — Том, у нас нет комнаты для гостей, — из стены высунулась голова Нагайны. Желтые глаза смотрели не на хозяина, а на Поттера; впрочем, тот ее не боялся. Он понял, что риддловская зверушка много шипит, но не кусает. — Теперь есть, радость моя. — Доброе утро, Нагайна. Рад тебя снова видеть. — А я тебя нет, лохматое чучело. — Будь повежливее с нашим гостем. — Мне он не нравится. — Ты привыкнешь. — Почему я должна привыкать? Не хочу! — Не забывай, Гарри Поттер тоже змееуст. В его присутствии тебе нужно вести себя сдержаннее. — Ты хочешь сказать, я много болтаю? — Нагайна высунулась из стены, подползла к стулу хозяина и поднялась так, чтобы прошипеть последние слова ему прямо лицо, едва не тыкая острым раздвоенным язычком в щеку. — Нет, болтают глупые человеческие женщины, — серьезно сказал Том. — А ты делишься своей безграничной мудростью, но, пожалуйста, радость моя, прибереги несколько умных мыслей на черный день. — Подумай, Том, этот глупый мальчишка наскучит тебе через пару недель, я же буду злиться на тебя намного дольше, — с этими словами она извернулась и исчезла в стене. — Вы ругаетесь, как старые женатики, — заметил Гарри, старательно пряча улыбку. — Мы действительно знаем друг друга много лет, — Риддл замолчал: развивать дальше эту тему он не стал. — Ты будешь пить чай? Если нет, пойдем: я покажу тебе, как пользоваться камином. Поттер в три глотка осушил чашку, почувствовал себя бодрее и не без любопытства отправился за Томом в гостиную. Конечно, камин в доме темного мага был необычным, хотя с первого взгляда походил на магловский, белой отделкой выделяясь на фоне темных обоев. Экран был отодвинут, и Гарри разглядел, что зеленое пламя горело не от дров, а от костей. — Вот дьявол, — прошептал он себе под нос. — Кости вурдалака, — Том взял кочергу и разворошил останки нечисти, сдвинув их к стенкам. — Наполняют дом теплом и магией. — Спасибо, успокоил, — Поттер хмыкнул. Риддл смерил его долгим взглядом — к мальчишке сразу же вернулась серьезность. — Смотри внимательно и запоминай, — пальцы чернокнижника начертили в воздухе символ, который медленно наливался багрянцем. — Эльфийский знак, открывающий портал. Риддл поднял ладонь и небрежным жестом толкнул символ — тот дрогнул, подхваченный ветерком, поплыл по воздуху и растаял в зареве камина. Бурная реакция не заставила себя ждать: камин резко увеличился в размерах, растянулся. Часть стены будто стала тонкой резиной, через которую наружу выпячивалось уродливое чудовище. Поттеру пришла в голову идиотская мысль, что камин собирается выпрыгнуть из стены и накинуться на него. Аккуратная квадратная дыра превратилась в огромную пасть с каменными, в локоть длинной зубами. Над ними вились узоры из змей и шипов. Гарри отшатнулся, едва не оступился, прикрыл глаза, защищаясь от яркой вспышки зеленого пламени. Оно быстро успокоилось; отдельные языки вытянулись и подрагивали, слегка кружась, будто водоросли в аквариуме. Стена снова стала твердой, только теперь через камин мог пройти взрослый человек. — Дальше нужно назвать место назначения, — как ни в чем не бывало продолжил Риддл. — Например, Дырявый котел. Занавеса пламени колыхнулась и расступилась — из камина послышался гул голосов, потянуло запахом мясного пирога. Гарри подошел поближе; испугался он больше от неожиданности, поэтому, когда удивление прошло, любопытство пересилило страх. Вместо задней стены он видел мельтешение смутных теней, будто кто-то на полной скорости запустил волшебный фонарь. От камина шло тепло. Кожу начало неприятно покалывать. Кроме запаха пирогов нос уловил горький аромат дыма и пепла, который остался на языке. — Закрывает портал похожий символ, но, в отличие от первого, его линии чертятся снизу вверх и слева направо, чтобы получилось зеркальное отражение, — Том бесстрастно наблюдал, как Гарри, будто любопытный, но осторожный кот, следит за пламенем. В его голосе звучало одобрение. Мальчишка обернулся: рука Риддла начала выводить плавную линию, которая затем закрутилась в спираль и дальше… Дальше он уже не мог уследить: движения стали слишком быстрыми. Тому хватило пары секунд, чтобы соткать из воздуха магическую закорючку и скормить ее камину. Поттер отодвинулся в сторону, когда символ пронесся мимо, нетерпеливо стремясь навстречу пламени. Камин вернулся к прежним размерам и скромному виду, без лишних световых эффектов. Пламя опало и принялось мирно глодать вурдалачьи кости. — Чем тебя не устроило заклинание или пароль? — Я три года изучал эльфийскую символическую магическую традицию, — проговорил Риддл, снова чертя воздухе отпирающий знак, но в этот раз не спеша, чтобы Гарри смог разглядеть каждую черточку. Это несильно помогло: Поттер, вместо того чтобы запоминать, лишь таращил глаза и удивлялся: «Неужели пальцы могут так гнуться». — Нужно было найти ей практическое применение. Когда символ был закончен, Риддл развеял его рукой. — Мой дом называется «Паучий сад», — сказал он и, не дав Гарри возможности вставить удивленное «чего?», добавил: — Название прилагалось к дому вместе с мебелью и призраками. Научись правильно чертить знаки и заходи в любое время, но запомни: ты никого не сможешь провести с собой. Незваных гостей мой камин съедает с потрохами. — Ты издеваешься? — Нет, предупреждаю. Чужаки мне здесь не нужны. Холод, с которым чернокнижник произнес последние слова, лучше самой длинной речи давал понять: он не шутит. Впрочем, Гарри понимал его любовь к уединению: он тоже мало кого приглашал к себе в гости. — Насчет этих знаков, в них же Мерлин ногу сломит! — он заглянул в глаза Риддла, надеясь если не разжалобить его, то хотя бы воззвать к голосу разума. Бесполезно. Том Риддл, спокойный и самоуверенный засранец, презирал чужие слабости. Добиться от него сочувствия было не проще, чем выжать слезу из горгульи. — Ничего, после тысячи повторений все будет получаться само собой. Вот теперь Том издевался, это даже Поттеру было видно. Некоторое время колдуны смотрели друг на друга, а потом Гарри произнес: — Ладно, попробую. — Дай мне руку, я представлю тебя камину. Поттер заколебался, но лишь на секунду: он уже совершил много глупостей — одной больше, одной меньше… Том взял его ладонь и приложил ее к круглой эмблеме с полустершимся рисунком, на ощупь похожим на рыбью чешую. Острая кромка царапнула подушечку указательного пальца — боль была едва заметной, Гарри не обратил бы на нее внимания, если бы не ждал подвоха. Он не одернул ладонь, наоборот: подержал камень еще несколько секунд, после того как Риддл отпустил его руку. — Можешь колдовать. Открывающий знак начинается с линии, идущей вверх… Гарри повторил за Риддлом, стараясь быть как можно точнее, но понял, что попусту рассекает воздух. — Не годится, — Том вместо того, чтобы ругаться, приблизился и взял вяло опущенную ладонь. Гарри раздраженно дернулся, но затих, когда Риддл заговорил снова. — Знаки, заклинания, печати и руны — просто последовательность звуков или линий. Тебе нужно наполнить их образами и силой. Представь множество дорог, ведущих в неизвестные места: дороги, мощеные камнем, лесные тропки, едва заметные в траве, старые, осыпающиеся виадуки, подземные туннели и крытые галереи. Дорога не позволит тебе заблудиться, — мягкий тихий голос убаюкивал, и все, о чем говорил Том, появлялось перед глазами: картинки, вырванные из книг или фильмов, обрывки воспоминаний… Из камина потянуло прохладным ветром, у него не было запаха конкретного места, но было будоражащие обещание приключений, открытий, новизны. Оно напомнило Гарри, что магия не ограничивается парочкой бытовых чар и простых заклинаний на каждый день. Магия — суть этого мира. Она — суть его, Риддла и каждого колдуна, а может, каждого человека на земле. — Дорога приведет тебя к двери деревянной, выкрашенной в красный или любой другой цвет. Тебе останется лишь открыть ее. Вспомни, как рука поворачивает ключ в замке, тянет дверь на себя и как та поддается. Вложи все это в свой знак. Не отпуская руки Гарри, Риддл рисовал в воздухе, пока символ не появился, кроваво-красный, как шутка злобного полтергейста. Том отступил на шаг, и ощущение близости исчезло. Гарри замешкался, будто у него посреди танца исчез партнер. «И что теперь делать?» — читалось на его открытом и все еще наивном лице. — Открывай. Твой знак сейчас исчезнет. Поттер торопливо взмахнул рукой. Камин тут же показал себя во всей инфернальной красе. Пламя загудело и взметнулось вверх, облизнув острые кончики каменных клыков. Даже зная, чего ждать, Гарри не сразу заставил себя отвести от них взгляд. — Тебе пора. Возьми, потренируешься при случае, — Том вложил в его руку листок с эльфийскими знаками. «Вот ведь не было проблем», — мелькнуло в лохматой голове. Утешало Поттера одно: выпроваживая его в Дырявый котел, Риддл напоследок усмехнулся и вполне искренне пожелал удачи. Гарри не стал спрашивать, почему Том возится с ним, учит и пускает в дом. Он и так все понял. Ведь он только внешне выглядел наивным мальчишкой, а внутри был циником. Риддл — игрок, чокнутый чародей, который рад наворотить опасной волшбы ради ответа на вопрос: «А что из этого выйдет?» Такой не упустит возможности развеять скуку и в очередной раз доказать, что умнее всех. «Ну и пусть», — подумал Поттер. Ведь он, Гарри, тоже любит риск, можно сказать, живет им. И, в отличие от Риддла, ему нечего терять.