* * *
Блошиный двор расположился на развалинах старого замка. Никто не знал, были ли у этого места хозяева; наверное, были, потому что кто-то следил за чарами, которые защищали барахолку от дождя, снега и сырости, давал отлуп наглому зверью и заботливо подкармливал энергией магические светильники, парившие в воздухе. Замок стоял на земляной насыпи. Раньше его стены были высокими и крепкими, но со временем камень осыпался. Цепкий плющ маскировал прорехи, но самый плотный покров не мог скрыть того факта, что кое-где через стену можно было перемахнуть без всякой магии. При взгляде на каменную скорлупу, оставшуюся от грозного строения, все еще захватывало дух, особенно в тот час, когда рядом не толпились любители порыться в старых вещах. От главного здания сохранились лишь три стены, две из них соединяло что-то вроде арки. Говорили, теперь по этому тонкому выгнутому мостику гуляют призраки. Пустые проемы окон, будто рамы, обрамляли картины синего неба и зеленых холмов вдали. Блошиный двор жался к остаткам былого могущества, ища у тех защиты. Разномастная мебель стояла прямо на земле: кое-что было настолько обшарпанным, что годилось только на корм термитам; другие предметы, наоборот, выглядели так, будто их принесли сюда прямо из магазина. Кровати, столы, шкафы и шкафчики ждали новых хозяев, которым приходилось лавировать между вещами поменьше и полегче, перемешанными, как кусочки пазла. Кто-то, перед тем как уйти, заботливо раскладывал и развешивал свое добро; кто-то, наоборот, оставлял все в кофрах, сундуках или чемоданах. Зачем лишать людей удовольствия постоять немного над закрытым ящиком, задаваясь вопросом, что же может быть внутри? Гарри принадлежал к последним. Он пристроил свои коробки на свободный пятачок, и они тут же слились в единое черное пятно с тяжелой чугунной плитой. Нагайна держалась чуть позади, сжавшись и обхватив себя руками. День обещал быть солнечным, но каменные стены, пусть уже и не такие неприступные, все еще не подпускали к себе тепло. — Мне холодно. — Я же просил тебя одеться практично, — вздохнул Поттер, накладывая согревающие чары. Ему тоже было зябко, а ведь на нем была мантия, пусть поношенная и обтрепавшаяся, но из тонкой шерсти. Что уж говорить о Нагайне, которая вырядилась в короткую юбку и рубашку, завязанную узлом на животе. Не изменила она и любимым шпилькам, хотя Поттер раз десять предупредил ее, что придется ходить по траве и лазить по шатким камням. — Практичное значит некрасивое! — Да кто тебя здесь видит? — Гарри повысил голос — двор ответил тишиной. Любители шерстить магические барахолки обычно подтягивались ближе к закату. Они верили, что солнечный свет отпугивает удачу. — Они видят, — Нагайна ткнула пальцем в гору розовых слонов, сваленных у подножия развалившейся каменной лестницы. Их нарисованные глаза, казалось, наблюдали за происходящим с невинным детским любопытством. — Они ненастоящие, — Гарри подошел к куче, взял слона, который валялся в самом низу, и вернулся к змее. — Вот, потрогай. Она взяла игрушку в руки, потискала. Ее хорошенькая мордашка расплылась в блаженной улыбке. — Он такой мягкий, — тонкие пальчики зарылись в плюш, — и круглый. Нагайна сжала игрушку сильнее, и слон подул в хобот. — Ой, он пищит! Я возьму его себе, и вон того, пожалуй, тоже, — осторожно ступая на своих тонких гвоздиках, она поковыляла к куче. — И еще парочку, нет, лучше штук пять или шесть… — Бери сразу всех, — бросил Гарри и тут же пожалел, что Мара не откусила его язык в колыбели. — Можно? — глаза его горя блестели восторженно и немного безумно. — Ну что с тобой сделаешь, — колдун снял с ручки комода старый солдатский мешок. Внутри оказалось несколько резиновых мячиков. Поттер выложил их на комод — мячики тут же покатились в разные стороны, упали вниз и затерялись. Уменьшенная, гора игрушечных слонов весила немного, но Нагайна из принципа всучила эту ношу Гарри; тот закинул мешок на плечо и взял спутницу под ручку. Определенно, его ждало веселое утро. После десяти появились еще несколько колдунов и ведьм: они принялись деловито копаться в чемоданах, сундуках и прочей клади, изредка поглядывая, как продвигаются дела у остальных. К большому возмущению Нагайны, никто не обращал на нее внимания, несмотря на то, что теперь у нее на голове сверкала маленькая диадема, а шею обвивало боа из красных перьев. Еще змея уговорила Гарри взять шкатулку, на крышке которой был вырезан зеленый дракон, и с десяток пустых, но очень красивых флакончиков из-под духов. А вот мантию они так и не нашли. Бросив в сторону пришельцев надменный взгляд, Нагайна опустилась на корточки перед круглой картонкой и вытащила оттуда зеленую шляпу с широкими полями. К ней крепилась жаба; конечно, змея тут же попробовала ее надкусить. Отплевавшись, она пожаловалась Гарри: — Дурацкая еда и дурацкая тарелка. — Это шляпа. Ее носят на голове. — Дурацкие люди, — тем не менее Нагайна напялила шляпу, не снимая диадемы. Поттер не стал ее поправлять, пусть развлекается. Он сел на стул, положил ладони на круглую спинку и пристроил гудящую голову, которая была такой же пустой и тяжелой, как шлем огнеметчика времен Первой мировой войны. Если верить бумажке, прикрепленной на островерхий шпиль, именно так называлась болванка с грязными ставенками из желтого стекла, занимавшая соседний стул. Он несильно переживал из-за того, что поиски обновки потерпели неудачу. У него была его коричневая мантия, да и зеленую можно было носить, если не давать воли воспоминаниям. Но какая-то его часть втайне ждала невозможного: чтобы среди кучи хлама блеснуло настоящее чудо, которое бы заставило его судьбу заложить очередной крутой поворот. Не получив желаемого, подсознание разочарованно заныло: «Хочу домой». На краю поля зрения назойливо зудело ярко-розовое пятно — Гарри не выдержал и повернул голову. Сначала он подумал, что на дверце шкафа висит женская мантия, но, присмотревшись, сообразил, что фасон мужской и довольно консервативный, из тех, которые никогда не выходят из моды. Вот только цвет… В такой одежке не затеряешься в толпе, даже если это карнавал на Марди Гра. «А где наша не пропадала», — подумал Поттер и решил примерить. За исключением чуть длинноватых рукавов, мантия сидела как влитая. — Как тебе? Нагайна ответила не сразу. Устроившись прямо на земле, она растянула в руках длинные синие бусы и теперь зачарованно наблюдала, как бусинки катаются по нитке. Зеленая шляпа съехала на затылок и была готова упасть. — Эй… Змея нехотя подняла взгляд. Сначала округлились ее глаза, а потом и рот. — Что это? — Моя новая мантия. По-моему, она ничего. Как думаешь? — Ты знаешь слово, которое звучит ужаснее, чем ужасно? — Думал, ты, любительница розовых слонов, оценишь ее необычный цвет. — Поттер, даже ты должен чувствовать разницу, — змея сняла шляпу, обмотала бусы вокруг тульи и снова водрузила на голову. Заговорив снова, она была сама назидательность, возможно побывавшая под Ридикулусом, но не потерявшая ни капли самоуверенности. — Когда я смотрю на розовых слонов, моя душа тает от умиления, а когда я смотрю на тебя, в розовой хламиде, мне хочется вырвать себе оба глаза и нос заодно. — Ничего, привыкнешь. У меня предчувствие, что я все равно не найду ничего лучше, — Гарри переоделся в коричневую манию и перекинул «обновку» через правую руку. — Ну что, пойдем? — Уже? — Нагайна как раз тянулась к очередной коробке. В душе она была настоящей барахольщицей. — У нас полно времени. Острый красный коготок ткнул в напольные часы — метровую копию Биг Бена, которая стояла прямо в большом проеме. Раньше там был главный вход в большой зал. «Пол-одиннадцатого. Да вы издеваетесь», — подумал Гарри. Он никогда не имел дела с ослами, но стрелки часов явно были упрямее парнокопытных: ничто на свете не могло заставить их двигаться быстрее. — Пожалей меня, я почти не спал. — Почему я должна тебя жалеть? — змея сосредоточенно пыталась подковырнуть длинными ногтями крышку круглой жестяной коробки, но та сидела как приклеенная. — Наверняка ты всю ночь думал, как бы покрепче привязать к себе моего Тома. Зачем он тебе? Вы ведь не можете иметь потомства. — Спроси меня об этом после того, как я просплю восемь часов подряд. — Ничего, я лучше спрошу твоих рыжих, — Нагайна нехорошо улыбнулась Поттеру и помахала рукой кому-то за его спиной. Обернувшись, Гарри увидел Фреда и Джорджа, аккуратно пробирающихся между кучами хлама. По случаю визита к родителям оба выглядели серьезно и представительно, в кое-то веки подобрав одежду более-менее в тон: синие брюки, синие мантии, белые рубашки, коричневые жилеты и галстуки в серебристую полоску. Гарри постеснялся показать им розовую мантию. — Вот вы знаете, — сладко пропела маленькая паршивка, стоило близнецам подойти поближе, — что заставляет мужчин встречаться друг с другом, когда вокруг полно красивых женщин? Джордж растерялся, нахмурился, всерьез задумавшись над проблемой. Фред же ответил быстро, будто еще вчера знал, что ему зададут этот вопрос: — Да. Просто с мужчинами легче. Женщины — непостижимые создания, один Мерлин знает, что у них на уме. Чтобы их понять, нужно иметь как минимум два мозга, и оба гениальных. Когда встречаешься с девушкой, нужно помнить очень много вещей. Важны все чувства, гормоны, планы, даты, намеки, то, как ты смотришь на других женщин, или то, как ты не смотришь… Иногда чувствуешь себя так, будто пытаешь одновременно следить за тремя реальностями: прошлым, настоящим и будущим сразу. У нас, парней, нет таких заморочек. Мда, послушал себя и даже завидовать начал геям. — А еще парням не нужно дарить цветы — можно неплохо сэкономить, — добавил Джордж; улыбка появилась на его лице на секунду раньше, чем у брата. — Чушь, — припечатала Нагайна. — Вот и хорошо, закроем эту тему, — поспешил вмешаться Гарри. — Каким ветром вас сюда принесло? — Пришли за нашей красавицей. Милая шляпка, кстати… — Спасибо, — змея довольно заулыбалась, и на ее щеках заиграли ямочки. — Но я никуда не пойду, пока не открою эту тупую жестянку. — Давай помогу, — Джордж присел на корточки рядом с ней, взял круглую коробку, побарабанил пальцами по крышке, а потом резко повернул. — Она пустая, — протянула разочарованная Нагайна. — Так часто бывает, — Фред помог ей подняться на ноги. — Дурацкие люди. А нам правда уже пора? — Ага, тебе ведь еще нарядиться надо. — И красоту навести, — подхватил Джордж. — Вы правы, но мы сюда еще вернемся? — Обязательно. Нам нужна парочка мелочей, чтобы усовершенствовать перегонный куб… — неожиданно Фред оборвал фразу и повернулся к Гарри. — Может, пойдешь с нами на обед? Мама будет очень рада. — Не знаю… Нежданный гость хуже гоблина. — Почему нежданный? Мама просила нас тебя позвать, сказала, что давно тебя не видела и все такое… — Джордж махнул рукой. — Не стесняйся, чем больше народу, тем веселее, — поддержал его Фред, щедро делясь с другом бесшабашным задором. — Спасибо… — по привычке Гарри собирался отказаться, но потом подумал, а почему бы не провести день в компании приятных людей и Нагайны. — Я пойду… с удовольствием. Заодно прогуляю новую мантию. Три пары глаза уставились на него с вопросом: «Ты правда это наденешь?» — Да не бойтесь, цвет я сейчас поменяю. Близнецы переглянулись. — А вот это вряд ли, — Фред согнал с лица улыбку и нацепил на себя серьезный вид. — Ты посмотри на воротник, туда, где обычно эта… этикетка. Поттер послушно расправил мантию и вгляделся в надпись на белом прямоугольнике. — П. Уизли… Это мантия вашего брата? — Ага, старины Персика, — начал Джордж, а Фред подхватил: — Как-то летом он нас особенно достал своей привычкой задирать нос… — Ну мы и заколдовали всю его одежду в розовый. — Не совсем розовый, вообще-то этот цвет называется фуксия. — Да не суть важно. В общем, с чарами мы перемудрили, и цвет вышел суперстойким — его уже никак не изменишь. Гарри давно заметил, что, когда речь заходила об их проделках, близнецы не задумываясь делили рассказ между собой, как раньше делили на двоих наказание за свои каверзы. На секунду он заслушался их слаженным дуэтом; легкая зависть не помешала ему хмыкнуть, когда история подошла к концу: — Нас потом на весь год лишили карманных денег, а родители не разговаривали с нами недели две, не меньше. — Так что самым лучшим будет похоронить нашу ошибку здесь, где она никогда не попадется маме на глаза. — Да она давно забыла об этом, — попробовал возразить Гарри, но Джордж решительно помотал головой: — Не забыла, и если она увидит тебя в розовой мантии… — Мантии цвета фуксии, — уточнил Фред. Видимо, в свое время он долго выбирал нужный оттенок, чтобы посильнее достать братца-зазнайку. — Один черт; Гарри, если мама увидит на тебе эту тряпку, она припомнит нам все наши проделки, включая ту, когда мы осквернили свадебный сервиз тети Майбл. — Что вы сделали с тем сервизом? — Что такое сервиз? — вопросы Гарри и Нагайны прозвучали один за другим, почти в сцепке, как вагоны поезда. Близнецы ответили почти одновременно: — Помочились. — Да так, пара дорогих чашек и блюдец. — Зачем? — Поттер снова намотал мантию на руку, решив не доставать лучших друзей. — Спроси что полегче, — Фред заботливо поправил шляпку Нагайны, которая опасно съехала на бок. Змея этого не заметила, погруженная в свои мысли. — Нам по пять лет было, — пояснил Джордж. — Вы оба чокнутые черти, — Гарри ухмыльнулся. — Ладно, пошли уже, радость моя. — Нет, постойте, а что с сервизом? Я так и не поняла. — Мы тебе как-нибудь потом объясним, — Фред взял Нагайну под левый локоток, Джордж — под правый, и змея тут же вскинула подбородок, радуясь двойному вниманию. Гарри чуть задержался поблагодарить барахолку за нужные и ненужные вещи, а потом поспешил за друзьями к порталу.* * *
В целом обед прошел неплохо. Нагайна много ела, молчала и не забывала о ноже и вилке. Змея произвела на семейство Уизли хорошее впечатление: Молли не могла нарадоваться ее аппетиту, Биллу понравились ее ноги, Артур по природе своей был человеком, готовым принять в своем доме почти любого, и только жена Билла, стройная блондинка с недовольным лицом, смотрела на змею как на врага. Один черт знал, что злило ведьму больше: взгляд мужа, который то и дело возвращался к симпатичному ротику соперницы, или ее аппетит, не ограниченный жесткой диетой. Сама новоиспеченная миссис Уизли съела немного салата да печеное яблоко на десерт, которое запила зеленым чаем без сахара, а после ерзала на стуле как на семи гвоздях, по гвоздю на каждое заварное пирожное, проглоченное Нагайной. После обеда супруги не стали задерживаться, и Гарри это совсем не удивило. Сюрпризом для него стало то, что его горе вместо того, чтобы бежать к выходу, принялось с любопытством разглядывать гостиную. Ее присутствие порядком смутило Артура, который собирался расстегнуть ремень, а заодно и пуговицу на штанах и подремать с газетой в кресле у камина. Такие ситуации всегда ставили Гарри в тупик, но близнецы выручили друга, взяв беспокойную змею на себя. Фред предложил ей прогуляться по живописным окрестностям, они же места боевой славы: заросший ряской пруд, где семилетние Фредди и Джорджи едва не поймали водяного; луг за домом, с дырой на месте портала в центр земли; шагающий дуб, остановленный на самом краю сада заклинанием миссис Уизли. Близнецы до сих пор считали то оживляющее зелье своим лучшим экспериментом. Это было идеальное соотношение затрат и результата. Пара банок забродившего варенья, пучок прутьев от старой метлы, немного удачи, и огромная раскидистая дубина прошагала полмили от самой опушки леса, почти до их дома. Нагайна думала минуты три. Впрочем, она не столько колебалась, сколько кокетничала, желая, чтобы ее еще немного поуламывали. В конце концов вся троица, шумно переговариваясь, протопала мимо Гарри к задней двери. В доме сразу стало слишком тихо, будто, уходя, друзья захватили с собой не только змею, но и целую стаю обезьян-игрунков. Поттер против воли улыбнулся и решил попытать счастья в очередном безнадежном деле — убедить миссис Уизли, что Нагайна не его девушка. Еще он подумал, что неплохо бы отблагодарить ведьму за вкусный обед, предложив какую-нибудь помощь. Но, едва ступив на порог кухни, колдун понял, никакая помощь здесь не нужна. Раковина бурлила, исходя мыльной пеной, брызгалась искрящимися каплями и выплевывала посуду, которая, пролетая через круг горячих чар, отправлялась в темный зев старого деревянного шкафа. Посередине дубового стола крутился смерч, рыжеватый от яблочной кожуры и косточек. Узкий хобот втягивал в себя яблоки из стоящих на столе корзин, из широкого раструба вылетали аккуратные маленькие белые кусочки и падали в алюминиевую кастрюлю. Периодически смерч освобождался от жмыха, плюхая малоприятную на вид кашку в веселое голубое ведерко. На плите тихо бурчала пузатая кастрюля. Из-под крышки выползал желтый дым. Он не вился вверх, как оно положено приличному пару, а висел по ободку неопрятными лохмами. «Особая яблочная притирка», — пояснила Молли. Яблок в этом году уродилось столько, что даже после того, как кузина Молли забрала пару ящиков на свой знаменитый сидр, ими все равно можно было заполнить всю кухню. На крайней конфорке грелся чайник, всегда готовый закипеть, как только хозяйке захочется чайку; на противоположной стене блестела, как доспехи на параде, кухонная утварь. На боку медного таза яркой лисьей полоской растянулся миниатюрный дракончик, — таких обычно держат на удачу в круглых стеклянных сосудах с узким горлом. Этот исхитрился выбраться и пригрелся на кухне, таская по кусочку то тут, то там. На словах Молли грозилась приложить приживалу Ступефаем, а на деле давно уже записала его в члены семьи и подкармливала. Ящер помаленьку набирал мясо на костях, и чем дальше, тем реже его можно было увидеть кружащим под потолком. Теперь он предпочитал дрыхнуть на металлических предметах. — Ну, хороший мой, рассказывай, что случилось, — Молли встряхнула кастрюльку с кусочками яблок и широко улыбнулась Гарри. — У меня всё в порядке. — А то я не вижу. Ты уже несколько минут стоишь и мнешься, будто хочешь признаться, что украл кошелек у старушки. Надеюсь, ты и твоя девушка не наделали глупостей? Гарри не сразу сообразил, что в данном случае означают слова «наделать глупостей», а поняв, выпалил: — С ней?! Да ни в жизни. Нагайна не моя девушка, она… Я просто за ней присматриваю. — Ну-ну, — Молли прищурилась. — Давай-ка я заварю нам чаю, и ты мне все расскажешь. — Спасибо, но я не хочу вам мешать… — Ты, мой мальчик, мне никогда не мешаешь, — повелительным жестом ведьма отослала смерч в угол. Корзины спрыгнули на пол, расчистив место. А когда маленькая кружевная салфетка легла в центр стола, чайник уже во всю свистел, выдувая толстую струю пара. — Добавить сушеных ягод для вкуса? — Да, пожалуйста, — Гарри поерзал на стуле и наконец сцепил руки в замок, будто желая загнать волнение в клетку из пальцев. Искушение выговориться было очень велико. Суетливая теплая кухня ничем не походила на исповедальню, но было в самой Молли Уизли что-то вызывающее доверие и надежду на понимание и хороший совет. Рассказывать о Риддле Гарри не собирался, но была еще одна тема, которая висела на душе тяжелой гирей. — Миссис Уизли, вы хорошо знали моих родителей? — Как сказать, — Молли замерла на секунду, пожалев, что чашки наполнены, заварник с сахарницей на столе, кекс тоже и нечем занять руки, дав себе время подыскать нужные слова. — У твоего отца была своя компания, а Лили, она… Она всегда была готова выслушать и помочь, но свои беды предпочитала держать при себе. Но одно я знаю точно: они были хорошими людьми и очень тебя любили. — Они были счастливы? — на поверхности чая плавала большая ягода малины. Гарри загадал, что если ягода не потонет, то день закончится хорошо. — Да… — Молли зачем-то вытерла руки полотенцем. Потом аккуратно сложила его на столе рядом с чашкой и разгладила. — Пойми, тогда были трудные времена. Многое запуталось, многое ломалось, люди тоже ломались. И наш мир, он как бы раскололся на множество кусочков, и у каждого была своя правда. Сейчас всё стараются представить по-другому, делят всех на сторонников и противников Темного лорда. Может, оно и правильно: не стоит ворошить старые обиды. Твои родители… — Молли снова взялась за полотенце. — Им было непросто, и они справлялись как могли. — Мой отец много пил? — спросил Гарри и до того, как Молли в третий раз взялась разворачивать полотенце, попросил: — Пожалуйста, скажите как есть, не нужно больше сладких сказок. Ведьма посмотрела на него, но без недовольства, наоборот: Поттеру показалось, что, если бы они сидели рядом, она погладила его по голове. — Твой отец боролся с этим. Он любил тебя и твою маму и не сдавался ради вас. — А она его любила? Надо отдать миссис Уизли должное: она не потянулась за успокаивающим полотенцем, просто вздохнула глубоко и сказала: — Она любила достаточно сильно, чтобы не бросать его. — Но был ведь кто-то, кого она любила сильнее, — Гарри опустил взгляд в чашку: раздувшаяся малина все еще плавала на поверхности. Как труп. — Почему она не осталась с ним? — Иногда одной любви мало. Иногда она слишком сильная, — такая не может ужиться с компромиссами. Но все это сейчас неважно, а важно то, что твои родители любили тебя, и у них бы всё получилось. «Если бы не Дамблдор и Риддл со своими гребаными играми, — Гарри уставился на малинку: — Да тони уже ты». Почему-то ему казалось, что кухню заполнила тишина, хотя варево все также ворчало в кастрюльке, дракон громко сопел, а за окном шелестел куст сирени. Этого было мало. Тишину могли вспугнуть только слова, но ни ему, ни Молли больше нечего было сказать. К счастью, в кухню вошел Рон. — Привет, мам. Прости, не успел на обед, у нас была внеплановая проверка. Тишина разбежалась по темным углам. Молли вскочила, принялась накрывать на стол. Причем сын еще не успел сесть, а она уже настойчиво спрашивала, возьмет ли он домой пару кусков запеченной рыбы, а как насчет домашней колбасы и не завернуть ли ему с собой черничного пирога? Гарри молча пил чай и разглядывал лучшего друга, которого не видел толком пять лет. В аврорской форме рыжий выглядел старше и серьезнее, хотя, стоило Молли взять его в оборот, на веснушчатом лице снова проступило что-то мальчишеское. Гарри вспомнил, как они допоздна засиживались за разговорами или за какой-нибудь дурацкой затеей вроде попытки научить крысу хватать печенье хвостом. Это были неплохие воспоминания. Жаль, что когда он расставался с прошлым, то отстранился и от них тоже. А потом Молли сказала, что ей нужно срочно полить помидоры, и парни остались предоставлены сами себе. Поначалу им было неловко, но по мере того, как разговор делал первые неуклюжие шажочки, напряжение отступало. — Видел твой прошлый матч. Меня в конце чуть инфаркт не хватил. — Ну, мы в квиддиче все немного чокнутые. Как твоя учеба? — Да так, трудновато, старший курс все-таки, но пока еще не выгнали. — Ты только не говори, что было за что… В ответ Рон многозначительно хмыкнул. Молли вернулась через пятнадцать минут, немного постояла на пороге, прислушиваясь к веселым голосам своих мальчишек. Улыбнулась. Хоть Рон и убеждал маму, что не голоден, всё предложенное он съел без остатка и не отказался от добавки. После они с Гарри взяли по бутылке имбирного эля и отправились искать близнецов. Чутье миссис Уизли зудело под лопаткой, как всегда, когда ее неугомонные оболтусы затевали новую шалость. Наступили сумерки, и холодный эль уже не казался таким приятно бодрящим, как днем. Колдуны прошли мимо аккуратных грядок и теплицы; Рон остановился, чтобы закрыть дверцы: ночью обещали дождь и сильный ветер. Под деревьями тени были гуще и плотнее — Гарри вспомнил Шеда. И Риддла. Глотнул эля, пожалев, что напиток безалкогольный. Сад закончился невысокой каменной оградой. Друзья запрыгнули на нее. Гарри увидел луг, темно-зеленый, почти черный. Солнце уже закатилось за горизонт, и на небе остался лишь бледно-розовый отсвет. Близнецы были там, ставили какие-то коряги. Если бы дело происходило в летнем лагере, Гарри бы решил, что они пытаются построить вигвам. Нагайна топталась рядом, не помогая, но инспектируя работу. Естественно, ее капризная душа осталась недовольна. Троица принялась жарко спорить. Змея скрестила руки на груди и вскинула голову, а близнецы что-то ей втолковывали, бешено жестикулируя. — Надо бы пойти узнать, что они там ваяют? — Рон запрокинул голову и влил в себя остатки эля. Пустая бутылка исчезла. — А вдруг это что-нибудь незаконное? Тогда тебе придется арестовать родных братьев, и мама надерет тебе уши, — Гарри последовал его примеру и прикончил свой эль. Напиток начал выдыхаться; на языке осталось кислое послевкусие. — Я ограничусь строгим внушением и профилактическим Ступефаем, — несмотря на уверенный тон, Рон не спешил прыгать с ограды. — Что это за девчонка с ними? — Нагайна, — Гарри замялся. Братские чувства братскими чувствами, но вряд ли будущему аврору стоило знать о несанкционированном превращении змеи в человека. — Она как бы пока живет у меня. — Вы с ней вместе? — Нет. — А чего так? Она ведь ничего. — Ага, но у меня вроде как кое-кто есть. — Вроде как? — Рон почесал бровь. — Все сложно, — протянул Гарри, ковырнув пяткой камень. — Как у тебя? Девушка есть? — Нет, и мама мне из-за этого покоя не дает. Когда она звала на обед, я подумал, что ей опять не терпится познакомить меня с милой ведьмой из хорошей семьи. — Ну да, а тут я. — И хорошо, давно нужно было поговорить. Прости меня. За ту ссору. Глупо оно все вышло, — Рон смахнул со стены какой-то сор. — Я тоже был хорош. Ты верно тогда сказал: мне нужно меньше строить из себя обиженного жизнью и больше ценить то, что у меня есть. — Я мог бы выразиться помягче… — Ладно, проехали, — еще Гарри хотел добавить, что виноват. Он не должен был бросать школу не объяснившись с друзьями, но тогда ему казалось правильно уйти обрубив все связи. Он подобрал слова, но произнести не успел: близнецы заметили наблюдателей, и тем пришлось присоединиться к странной стройке.* * *
Гарри и Нагайна вернулись домой около полуночи. Колдун рухнул на диван и с удовольствием вытянул ноги. День получился неплохим. В глубине души у него затеплилась надежда, что ночь тоже выдастся спокойной. Разговор о родителях и встреча с Роном что-то разворошили. Ощущение нельзя было назвать приятным: он будто пытался шевелить затекшей рукой. Сравнение пришло само собой. Две недели ночевок на диване убедили Поттера, что любая конечность, если ее отлежать, становится той еще падлой. Но все же было в этой боли что-то целительное. Гарри снял очки. Мысли путались, глаза закрывались, усталость брала свое и вдруг… — Поттер! Нечего лежать, нам нужно собираться! — Нагайна стояла в изголовье дивана; вид у нее был непреклонный. — Чего? — Мы переезжаем к тем рыжим. У них есть спальня для гостей. Она для меня, ну а тебе придется спать где-нибудь на полу. — Ты рехнулась? — Поттер сел, моргая как филин, чье уютное дупло внезапно стало котлом с ежами. Со второй попытки он приладил очки на нос. — Но это же очевидно. Жить нужно там, где вкусно кормят. — Так дела не делаются. — Почему? — Потому. Объясню завтра. — Мы переедем завтра? — Нагайна уперла руки в бока. — Мы никуда не будем переезжать. Понятно? А теперь давай спать, я очень устал. — Черта тебе синего, а не спать, — прошипела змея и бросилась в свою комнату, нарочито громко шарахнув дверью. Загудел слон, протяжно и визгливо. Один раз, второй, третий. Гарри взъерошил волосы и откинул голову на спинку дивана. «Мда, — подумал он. — Дурдом никогда не кончается». Фатализм накрыл его как крышка гроба: ни пошевелиться, ни встать, ни пойти угомонить обнаглевшую гадюку, ни достать палочку, чтобы наколдовать заклинание, уменьшающее громкость. В дверь позвонили; видимо, судьба считала, что без незваных полуночных гостей веселье не будет полным. Гарри не стал задаваться вопросом, кого это принесло в недобрый час; он поковырял через гостиную, распахнул дверь и… Его будто ударило под дых. Том все же пришел. Поттер жадно всматривался в лицо любовника, искал в его глазах радость или намек на тепло. Но глаза у Риддла были весенние — переменчивые. В тусклом свете сберегающих ламп они казались серыми. Цвет не из обнадеживающих. — Извини за поздний визит, я пришел за Нагайной, — несмотря на мрачную бледность, темный маг не был вампиром и не стал дожидаться приглашения войти. Он проскользнул мимо Гарри, а тот вздрогнул, обжегшись о собственное желание вцепиться в черную мантию и притянуть мужчину к себе. — Том? — из-за дверного косяка выглянула растрепанная голова Нагайны. — Том! Том! — взвизгнула она, понеслась к любимому хозяину и запрыгнула на него. Причем так ловко, будто всю жизнь была человеком. Том рефлекторно обхватил ее одной рукой чуть ниже лопаток, а второй под задницу. Шагнул назад, удержав равновесие. — Радость моя? — впервые за многие годы в его голосе вместо привычной уверенности слышалось замешательство. Риддл бросил на любовника недобрый взгляд: — Что ты с ней сделал? — Он здесь ни при чем. Не превращай его в жабу, я сама захотела, — змея поставила ноги на пол, но крепче обвила Тома руками и прижалась к нему так тесно, что Гарри захотелось кого-нибудь во что-нибудь превратить. Лучше всего в то, что потом можно будет расколотить о стену. — Теперь, когда я человек, тебе больше не нужно спать с наглыми мальчишками и всякими дешевками. Мы всегда будем вместе. — Мы и так вместе, — Риддл нежно взял ее лицо в ладони. — Любовницы и любовники приходят и уходят, а ты всегда будешь моей единственной. Только дурак променяет змею на женщину или парня. Хочешь, я верну тебе прежний облик и все станет как раньше? — Хочу, — Нагайна шмыгнула носом. — Мне не нравится быть человеком: у людей столько лишнего и нет ничего хорошего, кроме еды. А во всем виноват Поттер. Если бы я не решила, что ты любишь его больше, чем меня, то не стала бы человеком. — Не нужно ревновать, — Том погладил ее по щеке. — Это глупо. — Ты любишь меня больше, чем Поттера? — змея сморгнула слезы. — Радость моя, да я зубную боль люблю больше, чем Поттера. Дальше Гарри слушать не стал. Он пошел в кухню и включил кофеварку, едва не сломав рычажок. — Чтоб вас всех. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул; запах кофе уже растекался по комнате, пока еще едва заметный, как капля чернил в чашке с водой. — Не стоит злиться, я ведь предупреждал тебя, — Том стоял у стола, сосредоточенный, но в тоже время отстраненный. «Колокольчик бы тебе на шею», — зло подумал Гарри, но вслух ничего не сказал. — У тебя своя жизнь, у меня своя, — продолжил Риддл. — И то, что происходит в моей жизни, не твоя забота. На столе появилось письмо, то самое, которое Гарри отправил любовнику неделю назад. Нераспечатанное. Кофеварка пискнула. Поттер вздрогнул от неожиданности: неужели прошло уже три минуты? — Кофе? — предложил он Риддлу, еще раз убедившись, что иногда рутина спасает от попытки убийства. — Благодарю, — Том переманил чашку на стол и провел над ней ладонью, превращая кофе в чай. — Что касается твоих заигрываний с темной магией, поначалу они меня забавляли. Но все зашло слишком далеко, пора положить этому конец. Ты не мой ученик и не мой любовник. Ты просто симпатичный парень, с которым я время от времени сплю. Для разнообразия. — Я так не могу, — Гарри сказал это почти шепотом, но Том услышал. — Никто не мешает тебе оставить меня в покое и заняться своими делами. — Правда? — Поттер хотел произнести это слово ровно, подражая едкому спокойствию Риддла, но ярость говорила за него, а ей хотелось кричать. — Да если бы я только мог не думать о тебе, не хотеть и вообще забыть тебя! Или ты думаешь, мне нужно твое позволение? Ты — самовлюбленный сукин сын! — Фу, как пахнет, — Нагайна умела просачиваться в комнату почти также незаметно, как ее хозяин. В руках она держала большого розового слона. — Вы тут не кушаете? — спросила она, совершенно не замечая, что Поттера трясет от злости, а Риддл своим спокойствием нагоняет ужас на все вокруг, включая табуретки. — Том, познакомься со Стьюартом, — она сунула слона хозяину в руки — его лицо чуть оживилось от любопытства, к которому примешалось немного растерянности. Скорее всего, Риддл еще ни разу в жизни не держал в руках плюшевого слона. Темные маги бродят дорогами, где встречаются монстры, нежить, запредельные кошмары, но не детские игрушки. — Он милый, — Нагайна посмотрела на Стьюарта взглядом, полным обожания. — И умеет делать так. Ее маленькие ладошки сжали бока слона, и тот затрубил. Том моргнул и не нашел ничего лучшего, кроме как сказать: — Занятно, — причем в конце его голос слегка запнулся, вероятно об мысль: «Может, всё это лишь бредовый сон». — Я хочу, чтобы вы со Стью подружились, пока я буду собирать вещи, хорошо? — Нагайна широко улыбнулась, и тут Гарри не выдержал и засмеялся. Он оперся о холодильник, попытался успокоиться, но без толку: смех было не остановить. — Что это с ним? — спросила Нагайна. Дожидаться ответа она не стала: пожала плечами и отправилась упаковывать слонов. Гарри согнуло пополам; он собирался сползти по гладкой дверце и усесться на полу, но Риддл не дал. — Какого черта, — Том крепко схватил его за плечи, заставив посмотреть себе в лицо. — Какого черта, — эхом отозвался Гарри, и Риддл поцеловал его так резко, что парень ударился затылком о дверцу. Очки куда-то испарились, но он этого не заметил, как голодный, дорвавшийся наконец до еды, не замечает всяких странностей, даже если они вот-вот выбьют пол у него из-под ног. Дом тряхнуло — чай выплеснулся из чашки, Стью завалился на бок, посуда зазвенела, а занавеска вздулась, хотя окно было закрыто. Том дернулся, уронил голову на плечо любовника, а когда поднял ее, Гарри увидел тонкую струйку крови, стекавшую из правой ноздри. — Что… — он не успел закончить фразу. — Барбарайл Крипсен, — Том поморщился; кровь исчезла, но его рука все еще сжимала плечо Поттера. — Покойник пришел по мою душу.