* * *
Поттер нашел мисс Рембус в отделе псевдопризраков. Она переставляла баночки с воющими фантомами: те слишком присмирели, и требовалось немного растормошить бедолаг, чтобы они приобрели товарный вид. Кое-кто уже пришел в себя и прижимался к стеклу, широко раззявив черный провал рта в безмолвном крике, но большинство лежали на донышке и, с какой стороны ни посмотри, больше походили на пушистые отцветшие одуванчики, чем на «леденящие кровь воплощения кошмара». Увидев Поттера, ведьма не слишком удивилась, будто к ней каждый день приходили колдуны в мантии цвета фуксии и с чайником в руке. — Здравствуйте, Гарри. Ты ищешь Фреда и Джорджа? — Здравствуйте, мисс Рембус. Нет, кажется, в этот раз мне нужны вы. Он рискнул окинуть ее взглядом с головы до ног. Короткие светлые волосы, как обычно, были уложены волнами и намертво скреплены лаком; спокойное лицо не выражало ничего, кроме доброжелательности. Карие глаза смотрели пристально и цепко — назвать их зеркалами души не поворачивался язык, скорее, они походили на зеркала Гезелла. Гарри эта непроницаемость была знакома до боли. Одевалась она, как и положено деловой ведьме, скромно и практично: серая мантия, белая блузка и темно-фиолетовая юбка, которая запросто могла бы скрыть длинный, как у беса, хвост. И только уставившись в пол, Поттер заметил кое-что ненормальное: ее тень выглядела ненастоящей, будто была нарисована, хотя и очень умело. Желудок сжался, требуя сделать шаг назад, подальше от бяки. — Немногие замечают, что у меня нет тени, — улыбка мисс Рембус была искренней и приятной, но странной, как мороженое со вкусом соли и перца. — Вы тоже учились в Схоломансе? — Слово «тоже» подразумевает, что и ты посещал это славное учебное заведение, но я уверена, что ты даже близко к нему не подходил. В отличие от твоего спутника… Барбарайл, я надеялась, что больше никогда тебе не уви… не встречу. — Надейся, надейся, — пробубнил темный маг, заливаясь красным. Мисс Рембус, не удостоив его ответом, снова посмотрела на Гарри. — Ты пришел поговорить о Томе Риддле? — Да, — ответил Поттер, с трудом удержавшись от вопроса: «А как вы узнали?» — Тогда нам лучше перебраться в более спокойное место. Она развернулась и двинулась вдоль стеллажей, на ходу поправляя товары. Идти пришлось недолго; они остановились перед картиной, на которой была изображена стена, увитая плющом, и узкая синяя дверь. Поттер часто бывал в лавке близнецов, но никогда не видел здесь никаких картин. Он примерно представлял, что случится дальше, и в целом не ошибся: нарисованная дверь распахнулась. Открывшаяся взгляду темнота не внушала доверия. Мисс Рембус подбодрила своего спутника: — Это всего лишь старая добрая пространственная магия, но тебе придется войти первым, а я закрою за нами дверь. — Хорошо, — приблизившись к картине, Гарри споткнулся о невидимую ступеньку, нерешительно поставил на нее ногу, потом на следующую. Дверь становилась всё больше и насыщеннее. Пахло цветами, правда черт знает, какими именно. Он шагнул за порог — темнота сразу же отступила, впуская его в большую круглую комнату. Колдун замер, приоткрыв рот. Стены вокруг него были одним огромным полотном батальных масштабов. Вместо сцен древних битв гость увидел интерьер чародейской лаборатории: шкафы со склянками и книгами, полки с черепами, котлами и горшками, старинное оружие, сундуки с тяжелыми замками, три перегонных куба разных размеров, хрустальный глобус, отражавший свет от висящих в воздухе саламандр… — Нравится? — Гарри настолько увлекся разглядыванием стен, что позабыл о хозяйке комнаты. Он вздрогнул и тут же смутился своей глупой реакции. — Никогда не видел таких картин! Всё выглядит как настоящее. Это вы нарисовали? — Да, я немного увлекаюсь живописью, — сказала мисс Рембус с необычной для темных магов скромностью. — Пожалуйста, сделай шаг назад. Гарри послушно отступил и уставился в пол. Вместо паркета он стоял еще на одной картине и, будто бестелесный дух, парящий под потолком, смотрел на круглый стол. Из вазы в центре торчали лохматые пионы; почти на самом краю лежала синяя записная книжка. Вдруг стол потянулся вверх — казалось, он сделан не из дерева, а из жидкой карамели. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы полностью материализоваться. Следом выскочили высокие табуретки; Гарри только и успел сказать: «А…» Ведьму его растерянность позабавила: — Присаживайся. Барбарайла можешь поставить на стол. Последнее указание Гарри выполнил с радостью: несмотря на то, что он надел перчатку, рука замерзла и устала держать треклятый чайник. — Будешь чай или кофе? — продолжила мисс Рембус. — Кофе, если можно. — Какой именно? Латте, капучино, мокко, обычный черный? — Капучино, — Гарри пообещал себе, что больше не будет ничему удивляться, даже если кофе здесь подает синяя макака верхом на белом слонике. Обошлось без привлечения обитателей зоопарка: чашки появились на столе прямо из воздуха; потом ведьма взяла два флакона с нарисованной полки, которая, видимо, была отчасти настоящей. Поттер попытался представить, что случится, если он войдет в стену и обнаружит там еще одну картину, а в ней еще одну. Было ли дно у этой кроличьей норы? Тем временем мисс Рембус ловко открыла флаконы — оттуда вырвались два коричневых облачка и наперегонки полетели к столу. В воздухе запахло кофе, а спустя секунду чашки до краев наполнились горячим напитком. — Спасибо, — произнес Гарри, придвинув к себе чашку. — Самый вкусный кофе в своей жизни я пробовала в одном кафе на Монмартре в далеком 1956 году. Я сделала для себя небольшой запас сущностей, но, к сожалению, как ни растягивай удовольствие, рано или поздно всё заканчивается. — Не стоило ради меня… — Для такого гостя, как ты, мне ничего не жалко, — ведьма положила ладони по обе стороны от своей чашки и посмотрела так, будто мысленно уже рисовала поттеровский портрет. Безрассудный лохматый мальчишка отлично бы вписался в компанию вечно парящих саламандр, спящих черепов, каменных рыб и прочих пленников чародейской лаборатории. — У тебя случайно не найдется сущности Талламор Дью двенадцатилетней выдержки? — просвистел Крипсен. — Нет, но для тебя у меня есть особый полынный эль. — Полынный эль немногим лучше свиной мочи! — темный маг пыхнул алым изо всех дыр. — Я знала, что ты оценишь, — сладким голосом протянула мисс Рембус. — Запомни, неофит, — чайник чуть повернулся, и теперь его носик смотрел в сторону Гарри. — Все темные маги — змеи, но женщины-темные маги — это змеи с двумя головами: первая — там, где обычно, а вторая — на месте хвоста, и поэтому у них в два раза больше яда, и кусают они в два раза чаще. — Барбарайл, твои высказывания, как всегда, неповторимы в своей образности. И всё же я бы предпочла, чтобы ты помолчал. Нам с Гарри нужно многое обсудить, ведь так? — Да, я… — Поттер опустил взгляд в чашку. Он надеялся, что раз ведьма догадалась, зачем он к ней пришел, то и вопросы она тоже сформулирует за него, однако здесь его ждало разочарование. — Пожалуйста, расскажите мне, кто такой Том Риддл. — Я бы многое отдала, чтобы знать ответ на твой вопрос, но в свое время господин Риддл в весьма категоричной форме отказался быть объектом моего исследования. Внутри чайника забулькал тихий смех: Крипсен не упустил случая позлорадствовать. — Тогда хотя бы скажите, что такое эти странные тени… — «Тени» не совсем верное слово, я называю этих существ живой тьмой. Они нечто чуждое нам и нашему миру. — Чуждое не всегда означает плохое. Мисс Рембус улыбнулась. Она неторопливо поднесла к губам чашку, посмаковала маленький глоток. — Всё во вселенной должно быть на своем месте — место живой тьмы за гранью нашей реальности. Но перед тем, как мы продолжим наш разговор, могу я попросить тебя о небольшой услуге… — Помни, — прошелестел Барбарайл, — как двухголовые змеи… — Не слушай старого ворчуна, Гарри. Пока ты связан с Томом Риддлом, никто из нас не причинит тебе вреда. — Сомневаюсь, что он настолько меня ценит, — хмыкнул Поттер, хотя где-то на задворках сознания всё же вспыхнула крохотная икорка надежды. — Это не вопрос личных отношений. Если он позволит причинить вред тебе — человеку, который в каком то смысле находится под его покровительством, то пострадает его репутация. А для любого из нас репутация — это нежно любимое дитя. Мы холим ее, заботимся о ней и защищаем всеми возможными способами. — Понятно, — на задворках сознания снова воцарилась тьма, и, чтобы сгладить разочарование, Гарри рискнул попробовать расхваленный кофе, — тот оказался хорош. Без дураков. — Рада, что кофе тебе нравится, — мисс Рембус не могла не улыбнуться, заметив искренний восторг, осветивший лицо ее гостя. — Так могу я рассчитывать на содействие? — Двухголовые змеи… — снова встрял Крипсен. — Смотря в чем именно, — распробовав капучино, Гарри, по примеру мисс Рембус, пил его маленькими глоточками. — В моих исследованиях. Я была бы очень признательна за возможность сделать парочку твоих фотографий и взять несколько капель крови. — Идея насчет крови мне не очень нравится, но в фотографиях вроде нет ничего плохого, вот только какой в них толк? — У меня особенный фотоаппарат: он может запечатлеть твой магический фон. Изучив полученные изображения, я, возможно, сумею определить, как близкое общение с носителем живой тьмы влияет на обычного колдуна. — Заодно она украдет твою душу, — последнее слово Барбарайл смешал с мерзким хихиканьем. — В мои планы не входит конфликт с господином Риддлом, — ведьма обдала чайник ледяным презрением. — Тем более когда перед моими глазами наглядный пример того, что происходит с теми, кто бросает ему вызов. — Да как маг Том Риддл мне в подметки не годится! — Дорогой мой Барбарайл, я бы влила в тебя целый ящик Талламора Дью двенадцатилетней выдержки, лишь бы посмотреть, как ты скажешь это ему в лицо. Крипсен засопел и выпустил в сторону обидчицы струю желтого дыма. Ведьма рассеяла ее щелчком пальцев, потом снова повернулась к Гарри. — Ты согласен на мое предложение? — Да, если вы не причините вреда ни мне, ни Тому Риддлу. — Не причиню. — Тогда договорились. — Что ж, — мисс Рембус взглядом приказала пустым чашкам исчезнуть. — Начнем с моей части сделки. С древних времен существует мнение, что магия — это не просто энергия, а некая особая форма жизни и что где-то за гранью нашей реальности она имеет темного двойника, который появляется в тот момент, когда в ребенке пробуждается магический дар. Один из пионов в синей вазе тряхнул головой, устроив дождь из белых лепестков. Невидимая сила собрала из них простенького человечка; верхний конец его «туловища» украсило целых пять лепестков, торчавших в разные стороны. Видимо, они изображали растрепанные волосы. Человечек встал и неуверенно обошел вазу, потом заковылял к ладони Поттера. Остановился. Лепесток, к которому крепились его «руки», вдруг засветился — тут же рядом с ним возникло нечто густое и черное, как дым от горящей нефти. — Иногда ребенок отвергает магию, пытается подавить ее… Гарри завороженно следил за человечком: тот заметался, задергался, завертелся, будто отбиваясь от невидимого противника. Сияние то разгоралось, то почти затухало, но тьма держалась в стороне. — И тогда ткань реальности прорывается, а двойник получает шанс пробраться в наш мир. Едва ведьма закончила фразу, черный дым вытянулся змеей и устремился к человечку — тот упал на колени. Ручки из лепестков прижались к «груди». Чернота медленно обвилась вокруг него, поглощая свет. — Двойник становится живой тьмой, которая проникает внутрь колдуна, извращая его магический дар. Белый цвет лепестков превратился в серый. Вместо сияния в «груди» человечка зияла черная дыра, а внутри нее вращалось нечто похожее на воронку из пепла. — Ребенок больше не годен для привычного нам колдовства. Он становится сквибом; сущность, таящаяся внутри него, до поры до времени себя не проявляет. Она питается ненавистью, страхом, болью, гневом, разочарованием. Набирает силу. Носитель, как правило, осознает ее присутствие слишком поздно, когда тьму уже нельзя контролировать, а его физическое тело претерпевает полную метаморфозу, которую невозможно повернуть вспять. Лепестки пиона скукожились, высохли, рассыпались, и воронка втянула их. Она разрослась, превратившись в миниатюрную грозовую тучу. Смесь, которая клубилась внутри нее, ничем не напоминала останки нелепого цветочного человечка: сажа, пепел, прах, угольная пыль — вот что теперь видел Гарри. — Неблагоприятные внешние обстоятельства могут ускорить процесс, а воля носителя, наоборот, замедлить, но в любом случае результат будет один: живая тьма победит. Туча опустилась на пионы — за одну секунду свежие цветы завяли; тьма переломала их, растерла до состояния шелухи и швырнула на стол, нырнула внутрь вазы — та покачнулась и со звоном взорвалась. Осколки вместе с каплями воды застыли в воздухе — пепельная гадюка проскользнула между ними, нацелившись на чайник Барбарайла. Ваза собралась обратно. Крипсен попробовал отпрыгнуть, но тьма была проворнее: скользнув под него, она подбросила чайник в воздух, поймала, снова кинула. Из дырок валил желтый дым; темный маг рычал и ругался. Особенно сильный пинок отправил его под потолок, заставив пронзительно взвизгнуть. Мисс Рембус наблюдала за этим безобразием с невозмутимым лицом. И только когда Барбарайл повис на рожке люстры, а серое облако принялось колотить по нему, как по боксерской груше, она заговорила, перебивая отчаянный скулеж: «Помогите!» — У подобных историй обычно два конца: либо живую тьму уничтожают авроры, либо она уничтожает себя сама — впитывает слишком много эмоций за один раз и взрывается. Именно это и сделала туча, хлопнув, будто петарда. Барбарайл еще некоторое время покачивался из стороны в сторону. — Может, кто-нибудь снимет меня отсюда? — пробурчал он, но с таким же успехом Крипсен мог бы обращаться к кошкам. Мисс Рембус даже не соизволила поднять голову, чтобы полюбоваться унижением заклятого приятеля, а Поттер слишком глубоко ушел в свои мысли. Он изо всех сил пытался связать услышанное с картинками, которые ему показало Зеркало Мира. — Но с Томом, — Гарри запнулся и быстро поправил себя: — С мистером Риддлом этого не случилось. — Да, он умудрился удержать живую тьму, не дав ей поглотить себя. Она сожрала его тень и на этом успокоилась. Годами они сосуществовали вместе, делили эмоции и воспоминания, так что из тени успела развиться вполне самостоятельная личность. А потом Авада Кедавра убила носителя. Думаю, дальше произошло следующее: живая тьма захватила душу хозяина и сумела сохранить его магический дар, но подменила собой личность. Спустя четырнадцать лет тварь вернула себе физическое тело; что из этого вышло — ты знаешь лучше меня. — Нечестивая пародия на человека — вот что! — подал голос Барбарайл. — Жалкая кукла, собранная с миру по нитке, с черной дырой вместо души. — Мистер Крипсен, помолчите, пожалуйста, — произнес Гарри ровным тоном, который ясно давал понять: никаких пустых угроз больше не будет: сразу Силенцио или что похуже. Мисс Рембус одобрительно хмыкнула. — Значит, эти существа приходят в наш мир, чтобы разрушать? — Они приходят сюда, потому что их притягивает жизнь. Они хотят чувствовать, как мы, думать, переживать, выбирать, меняться, пользоваться всем, чем богат наш мир… Короче говоря, они хотят стать людьми. — Вот как… — Гарри уставился на свои ладони. — Теперь что насчет твоей части сделки? — Разве это всё… — Поттер растерялся, будто открыл толстую книгу и нашел в ней один короткий рассказ. — О нет, только основная суть. Если хочешь, можешь ознакомиться с моими записями, — взмахом ладони ведьма убрала со стола вазу, спасая хрупкую вещь от вторжения армии одинаковых синих журналов для записей. За считанные секунды они полностью захватили стол, выстроившись стопками по десять штук в каждой. — Мне до полуночи всё это не прочитать. — А что случится в полночь? — спросила мисс Рембус, и Гарри пожалел, что эти слова вообще сорвались с языка. — Ну, я собирался поговорить с мистером Риддлом, а он сказал не будить его раньше полуночи, и я решил как-то подготовиться к разговору, — Поттер стыдился своего лепета, потому что он выдавал все его чувства, страхи, сомнения, но он слишком устал, чтобы притворяться спокойным и равнодушным. Будто бы не было ни чашки кофе, ни нескольких часов сна. — Я уверена: тебе не придется ждать полуночи — голод разбудит его намного раньше. После хорошей драки на нас нападает сильный жор. Впрочем, ты можешь изучить мои записи позже, в любое время. Я помогу тебе разобраться в особо сложных местах. — Еще она угостит тебя кофейком, зальет уши лестью и по-тихому выудит из тебя нужные ей сведения, — мрачно предсказал Барбарайл. — Не вижу ничего плохого в равноценном обмене информацией, — голос мисс Рембус звучал совсем не как у ведьмы, которую поймали на попытке обвести кого-то вокруг пальца. Гарри позавидовал ее умению держать эмоции под контролем. Впрочем, на его решение слова Барбарайла никак не повлияли. Он понимал, что слишком далеко зашел. Любопытство, получив свой кусок мяса, умолкло, а совесть принялась доставать с удвоенной силой. И каждый болезненный укол сопровождался невеселыми мыслями: «Вынюхивать за чужой спиной подло», «Любимым людям нужно доверять», «Не бывает хороших отношений без честности». — Извините, мисс Рембус, я не могу. Спасибо вам за помощь. — Как скажешь, но, если передумаешь, эта дверь для тебя всегда открыта, — журналы исчезли, и пустой стол, казалось, увеличился в размере. — Простите, можно еще один вопрос? Ведьма приподняла брови и кивнула. — Почему вы стали изучать живую тьму? — По двум извечным причинам, Гарри: могущество и бессмертие. Ее присутствие превращает колдуна со средними способностями в силу, которая может смести с лица земли целый город. Тот, кто подчинит ее себе, получит тело, неуязвимое для болезней и старения, способное излечить себя от ран и пропустить через себя столько магии, что ее хватит, чтобы изменить орбиты небесных тел. — Понятно. — Что ж, приступим к фотографиям. Мисс Рембус встала, Поттер тоже. Он постарался напустить на себя серьезный вид, чтобы не выглядеть мальчишкой, впервые оказавшимся в Большом зале Хогвартса. — Гарри, не стоит прятаться за скучными масками. Поверь, мне приятно встретить колдуна, который не воспринимает магию как рутину, и, думаю, не только мне. Рассказать тебе, как работает мой фотоаппарат? — Да, конечно, — Гарри улыбнулся, уже не волнуясь, на кого он сейчас похож: на студента-первогодку, восторженного юнца или чокнутого магла. Может, и правду говорят, что нет лучшего способа отвлечься от печалей, чем знакомство с диковинными чудесами.* * *
Мисс Рембус не ошиблась. Когда Гарри вернулся, Риддла дома уже не было. Между пробуждением и уходом он успел превратить Нагайну обратно в змею и пообещать, что Поттер покормит ее обедом. Колдун едва успел укрыться у себя в комнате. Он поставил Барбарайла на кровать и прислушался: радость Тома нетерпеливо шелестела за дверью. Один черт знал, когда блудливый чародей объявится снова, так что Гарри решил использовать фокус, проделанный с демоном, на темном маге. — Том Марволо Риддл, явись, — воздух в ответ не дрогнул, но Барбарайл поспешил спрятаться между подушками. Поттер счел его реакцию хорошим знаком. Он откашлялся для солидности и продолжил, стараясь не напутать с верткими буквами: — Том Марволо Риддл, явись. Том Мар… Вдруг его потянуло назад, будто он был не в комнате, а в самолете, где произошла разгерметизация салона. Вжих — и он очутился на пирсе. Небо горело оранжевым, а море было прохладно-синим. Волны тихо бились о сваи. Серебристое сияние закрывающего портала осветило Ридлла, который стоял рядом, устроив на перилах пластиковый контейнер с несколькими ломтиками картошки. Чародей внимательно оглядел Поттера с головы до ног, будто видел впервые. — Привет, где мы? — Гарри обернулся на светлое невысокое здание с широким низким куполом. Прищурился, разглядывая большие буквы на краю крыши, которые должны были ярко гореть, но не горели. — На брайтонском пирсе. — Почему здесь темно и пусто? — Мне так захотелось. Моя магия отправила всех праздношатающихся на фестиваль авангардного искусства, — ветер растрепал волосы Риддла. Без света праздничных огней уловить выражение его лица было трудно. — Жестоко. — Если ты считал, что темными магами становятся от большой любви к человечеству, то я тебя разочарую, — Том отвел от Гарри сверлящий взгляд и быстро доел картошку. Лоток исчез, а по бледным ладоням побежали радужные пузыри мыльных чар. — Разве темные маги едят соленую пищу? — Ты прочитал «Рассуждения о всячине» Брома? — Да, пару глав, — Гарри не раздумывая утроил количество осиленных страниц. — Тогда ты должен был добраться до того места, где он выдвигает гипотезу о том, что неприятие соли организмом темного мага — результат самовнушения, и вредные последствия употребления соленой пищи подавляются силой воли. Так что не жди зрелищного шоу с кровавой рвотой, переходи к делу. Ты пришел, чтобы спросить, что же я такое? — Я знаю, кто ты такой. Хотя Поттер не подчеркивал слово «кто», Риддл замену оценил и хмыкнул. Гарри шагнул к нему, хотел положить руку на плечо, но доски настила вдруг растянулись, отодвинув его назад. — Ты был у художницы, Элси Хоппер, или теперь у нее другое имя? — Как ты догадался? — Ты внезапно стал специалистом по темным сущностям, и от тебя пахнет краской. — Ты как Шерлок, — Гарри поежился — то ли холода, идущего от воды, то ли из-за того, что торчать на ярмарочном пирсе, когда все огни выключены и вокруг нет шумной толпы, было жутковато. — Нет, это уровень учебника логики для начальной школы, — Том язвил, но не слишком сильно: может, он не злился на Гарри. Следующий удар вдребезги разбил хрупкие надежды. — А ты, как я посмотрю, нашел себе новую иллюзию: считаешь, что тварь из другого измерения всё-таки лучший любовник, чем колдун, виновный в смерти твоей матери. Хорошая ложь, чтобы успокоить совесть. — Так ты тварь из другого измерения? — вопреки здравому смыслу, Гарри снова попытался приблизиться. Магия тут же отбросила его назад. — У меня мое тело, моя душа, мои воспоминания… — И еще Шед… — выпалил Гарри и тут же замолчал. Не стоило лишний раз напоминать Риддлу об этой истории с Зеркалом мира, но дело было сделано. — Ты сердишься на меня? — Когда на тебе эта дурацкая мантия, на тебя невозможно сердиться, — у темного мага был вид человека, который пошутил против воли. — Я всё тот же Том Риддл, даже лучше, потому что я знаю, что значит держаться в чьей-то тени. Он повернулся спиной к морю, оперся о перила и положил на них локти. — Значит, ты всё еще хочешь уничтожить наш мир? — Больше нет, сначала я собираюсь пожить несколько тысяч лет в свое удовольствие. Этот мир — слишком хорошее место, чтобы разрушать его раньше срока. — Значит, всё-таки Том, да не тот, — Поттер исхитрился обмануть заклинание, подпрыгнул вплотную к Риддлу и обхватил свою добычу, прижимая к ограждению. — Как скажешь, — любовник, вопреки опасениям, не обратился в туман, оставив наглеца ни с чем. — Не мне лишать мальчишек их иллюзий. — Не делай вид, что тебе на меня плевать. Я тебе нужен, и ты боишься, что когда-нибудь я уйду, — выпалил Гарри — брови Риддла дернулись вверх. — Поэтому ты держишь меня на расстоянии, но я никуда не денусь. Никогда. — Я не помню, чтобы прогонял тебя, — узкая ладонь проскользнула между прижатыми телами; пальцы тронули губы Поттера, заставив вздрогнуть. Он молился, чтобы у него осталось достаточно времени, чтобы закончить разговор до того, как мозги в голове выключатся, передав эстафету мозгам в штанах. — Но я всё еще считаю, что милая юная ведьма будет более подходящей парой для колдуна вроде тебя. Почему бы тебе не послушать моего совета и не найти себе подружку? У Гарри был ответ, и даже не один. Только сейчас он сообразил, как много важных фраз состоит из трех слов: «Я люблю тебя», «Я хочу тебя», «Ты нужен мне», «Я верю тебе» и, конечно же, старое доброе «Иди на хрен». Интуиция шепнула ему, что сейчас не время для признаний, — тут ему пригодилась шутка, услышанная от Фреда и Джорджа: — Ну, с ведьмами слишком сложно: с ними приходится думать в трех временах сразу — прошлом, настоящем и будущем — и быть готовым ко всему. С мужчинами проще. Еще им не нужно дарить цветы. — А может, — Том усмехнулся, — я всю жизнь мечтал, чтобы мне дарили цветы. — Тогда я прямо сейчас куплю тебе букет, — Гарри прижался губами к его ладони. — Лучше купи мне рыбы с жареной картошкой, — Риддл вздохнул. Жор темных магов не знал жалости.