Единство

Пока Мадара и Сайрен были заняты обсуждением кривизны планеты, клон Мадары добрался до отряда, который непонятно почему застрял на месте. Оказался он возле них, а, точнее, почти возле них, совершив всего два прыжка. Ну что тут скажешь. Он, значит, терпеливо ждёт, когда они уйдут, а эти устроились на земле и что-то жарят себе на костре. Конечно, еду готовить бывает туго, когда никто не может материализовать готовую но, как правило, шиноби на заданиях едят что приходится… Ах, да! Альянс и мирное время! До поры до времени все могут расслабиться, отдохнуть от срочных заданий, а в процессе выполнения миссий даже вкусно поесть. А потом снова начнется война. И опять история повторится: многие погибнут, многие лишатся семьи и вражда долгое время будет только усугубляться, пока люди снова не устанут от войны! У людей всегда будут разногласия. Всегда будут споры и конфликты. Всегда будут как победители, так и проигравшие. Он хотел обрести силу и принести вечный мир, но люди, разумеется, не понимали и не понимают, что только такой мир будет действительно вечным. И вряд ли когда-нибудь поймут. Учиха пригляделся к шиноби и понял, что не ошибся: стандартная форма джоунинов Конохи. Они точно оттуда. Жаль, он не может услышать, о чём они говорят: если он ещё приблизится, они явно его заметят. Глаз у всех шиноби острый. А значит, ему пока придётся прятаться. Прятаться, несмотря на огромную силу и на то что он их моментально прикончит с одной техники… Как же это всё-таки унизительно! Когда он в прошлый раз уходил в подполье, он успел даже состариться. Может послать осторожность к чёрту и сразу начать действовать решительно? Хотя, пожалуй, нет. Не стоит. Так у альянса больше шансов успеть подготовиться к новой битве с ним. Это ему не выгодно. К тому же сейчас ему не придется ничего добывать и искать, если это понадобится. За него это сделает Сайрен. Просто создаст из воздуха всё, что он скажет. Что же, решено: он не будет спешить. Потом он в любом случае убьёт всех, кто попытается ему помешать, и этих шиноби Конохи в том числе. Ведь Коноха — его главный враг, погубивший его клан. Разумеется, если бы клан его послушал в своё время, они остались бы живы… Да что там. Они и будут живы. Все, кого он потерял, будут живы в его бесконечном цукуёми! Клон Мадары развернулся и направился к своему оригиналу. Если подумать, то сейчас всё гораздо проще, чем в прошлый раз: у него есть оба его глаза и он никому их доверять не собирается, а это значит, что проблемы, связанной с их отсутствием, больше не возникнет. На этот раз всё получится легко и быстро — он вполне может не спешить и, пожалуй, даже вспомнить, что такое отдых. Уловив краем глаза приближение своего клона, Мадара-оригинал сложил печать и убрал его, получая информацию вместе с его воспоминаниями. Что же, хорошо. Можно тоже разжечь костёр. — Мне нужен хворост для костра, — заявил Мадара своей спутнице. Та молча материализовала все что он сказал. По-правде говоря, идея развести костёр Сайрен обрадовала, потому что если на поляне светило солнце и было тепло, то в лесу под густыми ветками деревьев было довольно-таки прохладно. С ощущением холода созидательница тоже столкнулась впервые, но она прекрасно знала, что огонь согревает. Костер разгорелся моментально благодаря слабенькой огненной технике Мадары и Сайрен, наконец, вспомнила, что после еды так и не материализовала питьё. Решив ничего не мудрить, созидательница материализовала два стакана обычной воды. Мадару напиток вполне устроил, а вот Сайрен поняла, что от костра ей стало, конечно, теплее, но она до того, как его развели, уже успела промёрзнуть насквозь, а значит, надо согреться и изнутри. Недолго думая, а точнее, не думая вообще, созидательница поднесла стакан поближе к костру, не обращая внимания на то, что огонь её довольно сильно обжигает. Вода постепенно нагревалась и даже начала немного кипеть. Сайрен несколько раз меняла руку, держащую стакан с водой за костром, поскольку руки довольно-таки сильно нагревались и было даже больно. Наконец решив, что вода достаточно горячая, созидательница начала медленно подносить её ко рту, поймав заинтересованный взгляд Мадары, который, однако, её немного насторожил. Разумеется, Сайрен было непривычно чувствовать, что её что-то обжигает и это её настораживало, но, логично было предположить, что внутри человеческий организм теплее, чем снаружи, так что Сайрен не придала этому никакого значения. Поднеся стакан ко рту, девушка сделала глоток, и… — АЙ! ЧЁРТ! ГОРЯЧО!!! Стакан оказался на земле, вода из него чуть не залила костер, а Сайрен поспешно залечивала свои внутренние ожоги. Мадара мысленно покрутил пальцем у виска и снова погрузился в свои мысли. Созидательница же припомнила его взгляд и обиженно высказала: — Мог бы предупредить, что горячо! — Я привык, что люди знают, что делают, — спокойно и равнодушно ответил Учиха. Сайрен грустно вздохнула. Снова нулевой опыт пребывания в человеческом теле аукнулся ей. Созидательница грустно села на землю у костра, обняла ноги руками и уставилась в огонь. На душе у неё снова было паршиво. Ещё немного и Мадара явно её прикончит. Его явно раздражает, что она вот так вот постоянно чудит. И эта напряженная обстановка с редкими проблесками… Она добивала её. А ещё ей не понятно, что у него на душе и на уме. Как же всё-таки ограниченны люди! А Мадаре, кстати, на её выкрутасы было параллельно. Ну убьётся она случайно. И что? Да, у него возникнут некоторые неудобства. Но всё же. Кто она ему? Её жизнь — пусть сама за себя и отвечает. Голова Учихи была забита совсем другим. Не хотел он надолго залегать на дно. Надоело всё время скрываться. Сколько можно? Почему его в итоге всё время побеждают? Что за невезение его преследует? Сайрен оторвала взгляд от огня и подняла его на Мадару. Лицо у того было, как всегда, непроницаемым и только где-то глубоко во взгляде затаилась печаль. Надо же. Вот сейчас она рядом с ним, и всё равно не может ничего сделать. Не может помочь ему избавиться от ненависти в своей душе, не может поддержать… Разумеется, если бы ей можно было пользоваться своей истинной силой и принять свой настоящий облик, она бы всё сделала для него: и согрела бы энергией, и воскресила бы его семью и его клан. Многие ведь в клане хотели позже пойти по его стопам. Если она вернет этих людей, она, фактически, вернет ему клан. Но она не может. Она ничего не может! Да она не высшая, а ничтожество какое-то! Всю жизнь Сайрен считала себя достаточно сильной. Всю жизнь она радовалась тому, кто она есть. Но когда встретила Мадару… Сперва она жалела, что не родилась человеком в его клане, чтобы быть рядом с ним и поддерживать, а потом не позволить ему остаться одному, уйдя из деревни вместе с ним. Потом, когда он прожил больше обычной человеческой жизни, ей невыносимо больно было смотреть на его одиночество. Забытый. Никому не нужный. Это была невыносимая боль. Как тяжело наблюдать за страданиями любимого человека и не иметь возможности хоть что-нибудь для него сделать. Хоть дать понять, что он не один. Приехали. Кажется, у неё началась депрессия. Сильная такая депрессия. Сайрен захотелось плакать, но в то же время она держалась из последних сил: не хватало ещё расплакаться перед Мадарой. Долго держаться у неё, однако, не получилось. Всё же сложно сдерживать слёзы, когда не можешь успокоить себя светлой энергией. Сайрен опустила голову, уткнулась носом в колени и тихо заплакала. Мадара, естественно, ничего не заметил, пока не услышал всхлипы. А когда услышал, до него даже не сразу дошло, что плачет Сайрен. А когда до него дошло и это, он вообще ничего не понял: нормально так, истерика ни с того ни с сего. Ну ладно, чёрт с ним — приспичило ей пореветь. Но ему-то что делать? Первым желанием Мадары было огреть её чем-нибудь тяжелым, а лучше просто огреть, поскольку тяжелее его кулака найти что-либо трудно. Его раздражали слабаки. А слёзы — признак слабости. Ладно, она умеет пользоваться только своим геномом, который, правда, довольно-таки странный, ведь геномы расходуют чакру. Ладно, она ведет себя странно, как будто живет первый день. Но слёзы… Сильные не плачут никогда! Плачут только слабаки. А слабаки мерзки и не достойны находиться рядом с ним. Хотя чёрт его знает. Мало ли: может эти её слёзы — очередное чудо генома. Надо бы уточнить. — Чего ревёшь? Эти слова прозвучали таким резким и даже угрожающим тоном, что Сайрен от испуга резко перестала реветь и подняла заплаканные и полные ужаса глаза на Мадару. — Уже не реву, — как-то нервно и поспешно ответила Сайрен дрожащим голосом, — да я и не ревела. Просто… Так получилось! Мадара молча перевел взгляд на пламя. Ну да. Возможно, она и сама не замечала, что ревёт. Возможно, хочет скрыть причину. А, возможно, он чего-то не знает. В любом случае слёзы его раздражают и не мешало бы поставить её перед фактом… — Больше не реви. Раздражает. Сайрен вздохнула и снова уткнулась носом в колени, однако, больше не плача. Не хватало ей ещё раздражать его. Это действительно страшно. Судя по его презрительному взгляду, он её за это и убить может. Дура. Держаться, держаться! Из последних сил держаться! Нельзя, чтобы он злился. Вообще нельзя, чтобы он испытывал что-либо отрицательное из-за неё, будь то раздражение или гнев. Что же, придется ей постараться. Изо всех сил постараться. Есть ради чего. Не хочется его одного оставлять снова. И не хочется его раздражать своим присутствием… Чёрт! Она совсем запуталась! Что ей делать? Может, рассказать ему правду? Ну да. Чтобы он сдал её в дурдом. Хотя нет: скорее, он её просто прикончит. Если бы светлым была нужна только она, она бы с радостью сдалась им. И последней просьбой было бы помочь ему, наконец, обрести счастье. К последней просьбе чистого созидателя ангелы относятся очень серьёзно. Они ему помогли бы… Как же это было бы хорошо! Но нет. Бороться придётся самостоятельно. И с ангелами, и с людьми… Вот она вляпалась! И, возможно, зря. Конечно, Мадара их всех раскидает. Но убить бессмертных он не сможет — он же человек. Значит рано или поздно его одолеют. Против него не только ангелы, но и люди... Мадарочка... Вот что теперь делать? Помогла. Но неизвестно… Может, лучше бы не помогала. И тогда бы он в будущем сам возродился и победил. Какая же она всё-таки дура. Так. Всё! Не плакать! Сайрен сжала кулаки, изо всей силы сдерживая слёзы. Её мозг просто взрывался. Вот почему она сперва делает, а потом думает? Хотя, если подумать ещё — он ведь снова будет совсем один, если возродится в будущем. А сейчас… Кого она обманывает? Он и сейчас один. И навряд ли подпустит её к себе, чтобы не быть одиноким. Он никого не подпустит: разучился доверять… Слишком много людей его предало… Сайрен подняла глаза на Мадару и, наконец, решилась выдавить из себя: — Больше не буду плакать. Обещаю. Мадара уже ничего не сказал. Он выводы сделал. Даже несмотря на довольно высокий уровень её лечащих техник, убить её проще простого. Она совсем не воин и это видно сразу. Слабая. Ничто. Всё же вряд ли его спасла действительно она. Ему в это верилось всё меньше и меньше. — Сайрен, ты когда-нибудь убивала? Этот вопрос ударил девушку, словно молния. Конечно, нет! Она только лечила, поддерживала и воскрешала! Но убивать… Ей даже со стороны больно смотреть на смерть. Но если ему это нужно… — Нет. Я ни разу не убивала. Но если тебе это нужно — я готова. Мадара едва заметно кивнул и закрыл глаза. Всё же это ещё одна загадка. Ей не приходилось убивать, и тут она готова это делать. С какой стати? Любопытно. Учиха решил уточнить: — Ты готова убить кого угодно? Любого, на кого я тебе укажу? — Да. Кого угодно. «Если только ты не укажешь на самого себя», — мысленно добавила Сайрен.