Преодолеть карму

«Прыжок» из одного мира в другой занимает несколько секунд. От семи до десяти, если вдаваться в подробности - сделать более точные подсчеты до сих пор никому не удавалось. За это время успеваешь понять, как могла бы выглядеть реальность, лишенная звуков, цветов и запахов, но привыкнуть к ней не успеваешь. Считается, что люди переносят перемещение между мирами легче, чем драконы. Замерший на несколько мгновений в абсолютной пустоте, беспомощный и ничтожный, Антиокша подумал: чушь. Он все еще был слаб и беззащитен, как младенец, когда запретный мир окружил его со всех сторон, заревел на разные голоса, раздавил обилием красок. Земля тяжело ударила по коленям, пришлось опереться на дрожащие, почти негнущиеся руки. Сделав несколько судорожных вдохов, маг резко вскинул голову, пытаясь сфокусировать взгляд, но перед глазами мелькали одни только цветные пятна. Чудовищный в своей пронзительности звук (если это и был рев животного, то Антиокша никогда не встречал таких) оглушил его. Потом кто-то закричал: женщина ли, мужчина – понять уже не было никакой возможности – и все вдруг в один момент стихло. Драконы сходили с ума в запретном мире, теряли способность изменять облик и становились угрозой для всего живого. А маги… магам тут вовсе не было места. Все, что запретный мир мог уничтожить, он уничтожал – остальное же извращал, беспощадно и необратимо калечил. Отравленная магией кровь не впитывалась в чужую пепельно-серую землю.

***

В половину одиннадцатого Сашка отключился, привычно уткнувшись носом в подушку. А без четверти полдень позвонил Барановский. Сказал, что знает один замечательный анекдот. Александру очень хотелось выдать в ответ парочку трехэтажных матерных конструкций – скорее всего, потом ему даже не было бы за это стыдно – и бросить трубку на рычаг. Но в тот момент он, к сожалению, мог только невнятно мычать. Телефон звонил несколько минут, прежде чем Сашка все-таки до него добрался, и какое-то время этот звон эхом отзывался в его черпной коробке. - Так вот, значит, анекдот, - голос бывалого водителя звучал бодро и жизнерадостно: моментально свело зубы, а в висках начала пульсировать кровь. – Чернышевская, трехполосная трасса. В кои-то веки без пробок – уже само по себе занятно, на самом деле… - М-м-м, - Александр прислонился чуть влажным лбом к стене коридора, в голове словно гремел набат. – Времени сколько? Еще болела спина – должно быть, перенапряг накануне вечером, когда они грузили в машину очень полную дамочку с переломом бедренной кости. Грузили, на самом деле, в шесть рук: сам Сашка, Барановский и водитель «жигуленка», который, собственно, данный перелом и обеспечил. И все равно ощущения были такие, словно его переехал танк средних размеров; прижав плечом телефонную трубку к правому уху, Александр попытался прогнуться в пояснице. Позвоночник приятно захрустел. - Ну, часиков девять было. Может, полдесятого. То есть, ты понимаешь, часть народа как раз на работу едет, - вопрос Федот Степанович истолковал по-своему, и Сашке ничего не оставалось, кроме как слушать «анекдот» дальше. – И тут, представь себе, посередь Чернышевской – бац! – откуда ни возьмись, появляется голый мужик. Без чешуи, как ни странно, но тоже веселый. Александр растерянно заморгал и выпрямился. Сонливость не то, чтобы моментально, и не то, чтобы совсем улетучилась, но на некоторое время отступила. - И? - Что «и»? Кто видел, говорят: очень внезапно появился. Бэха трешка затормозить не успела. Фельдшер совершенно машинально потер лицо, стараясь придать мыслям ясность. Когда собираешь мозайку без готовой картинки, рано или поздно наступает такой момент: один-единственный новый кусочек паззла – и ты, наконец, понимаешь, как должен будет выглядеть конечный результат. Или же совсем наоборот: долгое время тебе казалось, что ты видишь ситуацию в целом, но возникает всего одно новое обстоятельство – и хорошая, до мелочей продуманная стратегия катится ко всем чертям. - Ну. - «Дедушка, ты воевал?» – «Ну». – «Что «ну»?» – «Ну, не воевал», - Барановский хмыкнул. – Что, «ну»-то, Сань? Черепно-мозговая, обширные гематомы, перелом ключицы и двух ребер. Талант, я считаю – удачно отделался. - Отлично, - ничего «отличного» в истории, конечно, не было; Александр несколько раз с усилием прижал к свободному уху нижнюю часть ладони – словно песок из слухового прохода пытался вытрясти. - Надо думать! Водитель с приличной скоростью ехал – мог парнишку ровным слоем по трассе размазать, как масло по бутерброду. На некоторое время оба замолчали – Федот Степанович, вероятно, ждал от коллеги более эмоциональной реакции, Сашка раздвигал пальцами веки правого глаза и пытался собраться с мыслями. На заднем плане у Барановского негромко трещала сковородка, набирал силу свист закипающего чайника. - Вот ты мне скажи, это какая-то новая эпидемия? - В смысле? Длина телефонного провода позволяла добраться аккурат до дверного проема кухни. Заметно пошатываясь (ноги почему-то не особенно хорошо его держали), то и дело цепляя локтями стены, Сашка заковылял к табуретке. - Мало ли. Ты не в курсе, британские ученые еще не доказали, что деменция* может воздушно-капельным путем передаваться? А то, честно говоря, есть у меня такое подозрение… - последовавшая за этим короткая пауза, очевидно, предназначалась для закадрового смеха – ибо сонного фельдшера намеки и аллегории совсем не забавляли. – Такая ситуация интересная получается: приходит в себя наш переломанный нудист – уже на больничной коечке, естественно – и сразу же начинает городить околесицу. Точь-в-точь, как тот давешний наркоман чешуйчатый. На кухне, придвинув почти вплотную к окну старенький стул с частично отсутствовавшей спинкой, сидел Костя. Лицо парнишки выражало странную задумчивость: очевидно, он уже некоторое время прислушивался к телефонному разговору, а доступные ему односложные Сашкины вопросы были до крайности малосодержательны. Александр тяжело вздохнул, поставил локти на столешницу и подпер кулаком щеку. - Честно? – в его голосе сквозила почти вселенская обреченность. – Я уже вообще без понятия, что за хрень у нас тут, в городе, происходит… - Твой-то подопечный, кстати, хоть вспомнил, как его зовут? Ребятам в больнице через сколько дней «просветления» ждать? Возникшая в диалоге заминка была красноречивей любых слов. Предмет обсуждения, поймав рассеянный Сашкин взгляд, неуверенно заулыбался – если бы у Кости был хвост (вдобавок к чешуйкам на животе), он, наверное, в этот момент застучал бы им по полу, жизнерадостно и совершенно по-собачьи. - Федот Степаныч, ты в инопланетян веришь? - фельдшер поскреб ногтями давно не бритый подбородок. – Я вот пока нет, но близок к тому. - Это нервное, Сань. В отпуск тебе надо. - Доживу до августа – пойду, - глаза сами собой закрывались, голова клонилась к ближайшей горизонтальной плоскости. – Я, собственно, к чему это все… У меня тут, как ты помнишь, одно койкоместо и основную его часть в последние пару дней занимает гребанный «зеленый человечек». Так что, если ты вечером дома будешь, я за раскладушкой зайду, ага? Барановский на другом конце провода выразительно присвистнул. Сашка пожал плечами, забыв на пару мгновений, что собеседник не может его видеть. _____________________________________________________________ * - приобретенное слабоумие.