Преодолеть карму

От узкой немноголюдной улочки пустырь отделял двухэтажный дом - старый, купеческий, давным-давно отведенный под снос и с тех пор глядевший на мир выбитыми окнами. Наспех поставленный забор, частично дощатый, частично бетонный, упирался прямо в жиденький скверик. По утрам в этом скверике гуляли наиболее отважные собаководы района, а по вечерам, если верить слухам, собирались на слет по обмену опытом окрестные же маньяки. На часах было без четверти четыре, и немощеные дорожки, причудливо петлявшие между покосившимися деревьями, предсказуемо пустовали. Заросшая бурьяном и лебедой площадка – место гипотетического строительства гипотетической многоэтажки – пустовала тоже, густая растительность скрывала разнообразный мусор: обломки кирпичей, арматуры, дырявые полиэтиленовые пакеты и прочие отходы производства и потребления. Поминутно спотыкаясь, Сашка матерился в голос. Костя шел чуть позади и каким-то образом, кажется, вовсе не глядя под ноги, умудрялся обходить все «опасные места». Каждый раз, когда молодой фельдшер в очередной раз грозился потерять равновесие, он вскидывал руки, предлагая поддержку, но Александр намеренно или просто по рассеянности не замечал этого. В конце концов, добравшись практически до центра пустыря, Сашка обернулся и широко развел руки в стороны. - Приехали. Костя молча смотрел на него, не проявляя ни малейших признаков понимания. Он в этот момент вновь выглядел до странности беззащитно. Почти двухметровый плечистый парень в очередной безразмерной Сашкиной футболке и джинсах, которые внезапно оказались ему почти впору (ну, разве что, были немного коротковаты), он послушно следовал за Александром, почему-то доверяя без вопросов – хотя и чувствовал себя явно не в своей тарелке. Несколькими минутами ранее, когда они переходили дорогу, Костю, кажется, вовсе трясло, и дышал он неглубоко и часто, будто в лихорадке. Окружающий мир казался ему одновременно пугающим и занимательным, как маленькому ребенку. Сашку, может быть, даже и умилила бы такая искренность и непосредственность реакций, но в настоящий момент все его мысли были сосредоточены на вопросе несколько иного характера. - Здесь места дофига, - терпеливо (как он сам думал, во всяком случае) пояснил Александр. – И забор. Покажи еще раз – только полностью… Ну, превратись полностью. Пожалуйста. В глазах Кости на мгновение вспыхнула какая-то почти звериная тоска, но он тут же опустил взгляд и покачал головой. - Могут увидеть. Люди - там, близко. Сашка машинально оглянулся на дыру в заборе, через которую они несколькими минутами ранее пролезли - может, для слона эта дыра и была немного узковата, но парочка усурийских тигров или средней миниатюрности носорог, пожалуй, смогли бы спокойно повторить их с Костей путь - и пожал плечами. - Я не понимаю, - медленно, едва ли не по слогам, добавил "Ихтиандр". - Ты все равно не веришь мне? - Да ничего личного, серьезно, просто в это действительно трудно поверить. Александр снял очки и устало потер переносицу костяшками пальцев. Он действительно не испытывал по отношению к Косте никаких негативных эмоций - даром, что паренек вел себя не вполне адекватно, периодически невольно создавал ему проблемы да еще и зачем-то полез с поцелуями (что было совсем уж из ряда вон, но пока Сашка старался не особенно об этом задумываться). Но поверить собственным глазам оказалось неожиданно трудно, и теперь ему требовалось вещественное доказательство: Александр не был до конца убежден, что попросту не двинулся умом на фоне своего болезненного состояния и синдрома хронической усталости. Костя некоторое время молчал, словно прислушиваясь к чему-то, потом вдруг как-то переменился в лице, отрывисто произнес: "Хорошо", - и, отойдя чуть в сторону, начал быстро раздеваться. Сашка, сам до конца не понимая, почему, старался не наблюдать за ним в этот момент - ногой переворачивая обломок кирпича, молодой фельдшер изучал его с тем же пристальным вниманием, с каким обычно выслушивал жалобы действительно тяжелых пациентов и их родственников. Аккуратно сложив одежду поверх примятых зарослей, паренек замер, будто обратившись в статую, и Александр понял - процесс запустился. По спине Кости, вдоль позвоночника, начинаясь прямо от копчика и исчезая под неровно остриженными волосами на затылке, тянулась узкая полоска чешуи - такой же светлой, сухой, "змееподобной", как на животе. В прошлый раз Александр не мог этого видеть, а теперь наблюдал точно завороженный: ровная светлая кожа, без каких либо отметин, стремительно деформировалась - от хребта, в сторону плеч и вниз, по ходу широчайших мышц спины - обращаясь в такую же чешую, не прошло и минуты, как на всей поверхности Костиного тела не осталось ни кусочка обычной кожи. Тогда паренек обернулся через плечо, изогнув шею так, как ни один нормальный человек не смог бы, и поймав Сашкин взгляд, вдруг улыбнулся, криво, через силу, подчеркнуто веселой улыбкой мученника, обнажив ровные ряды измененных гомодонтных зубов. Мышцы рефлекторно сокращались - не целиком, как это было в норме, а мелкими пучками, словно бы даже отдельными волокнами - самым парадоксальным образом прямо на глазах увеличиваясь в размерах. Очень быстро сокращения достигли такой силы, что руки, которыми Костя упирался в землю, чтобы держать равновесие, будто подломились и тяжелое тело, растущее кратно почти с каждой минутой, упало в бурьян, безжалостно сминая молодые стебли, и забилось в судорогах. В прошлый раз, в квартире Клавдии Андреевны, Костя не превратился полностью, остановившись на стадии "измененной кожи". Потом, весь сжавшись в комок, уткнувшись носом в собственные колени, он сдавленно произнес: "Не могу дальше. Слишком большой", - и процесс запустился в обратном направлении, очевидно, ценой невероятных волевых усилий. А Сашка, наблюдавший за всем этим, мог только лихорадочно заглатывать ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. "Ты не понимаешь, я не такой, как ты". Но, пожалуй, до этого момента Александр даже и представить себе не мог, в какой же степени Костя "не такой". Серьезно. Дракон, пришедший из другого мира - это, как ни крути, действительно было серьезно. Процесс полного превращения занял, по Сашкиным грубым прикидкам, чуть меньше пяти минут. Судороги стихлии постепенно, напомнив почему-то молодому фельдшеру, затухание кругов на воде. Огромная серебристая ящерица - размер туловища превышал слоновий раза в полтора-два, а хвост с зазубренным хрящевым наконечником достигал в длину четырех метров - шумно выдохнула через широкие ноздри и подняла голову, уставившись на Александра немигающими сине-зелеными глазами. Сашка подумал: я все-таки не сошел с ума, какая радость. Но это, пожалуй, не было правдой даже и наполовину. - Офигеть, - от всей души признал он, одновременно пытаясь понять, насколько разумен Костя в этом своем облике (не то, чтобы Александр вдруг испугался, нет-нет). Дракон согласно фыркнул и, вытянув шею, попытался ткнуться носом в Сашкины колени. Молодой фельдшер инстинктивно сделал шаг назад, споткнулся и немеделенно сел на траву, болезненно скривившись - в бедро больно впился крупный камень. За спиной Кости трепетали огромные крылья - их наверняка было видно через забор, оставалось только уповать на клиническое нелюбопытство жителей Сашкиного родного городишки. Наверное, дракону очень хотелось размять их, но даже на адреналиновой волне своего безрассудства Александр понимал: есть вещи, которые ни при каких обстоятельства точно делать не стоит. В голове была настоящая каша из обрывков мыслей. Сашке очень хотелось сжать пальцами виски: по каким-то причинам, все, что он говорил или делал в последнее время, только усложняло ситуацию. Серебристая ящерица смотрела на него с явным сочувствием - наверное, в ней все же было больше от странного мальчика Кости, чем от биологического хищника, в пасти которого человек средней комплекции мог поместиться целиком. Наверное, нужно было сконцентрироваться на чем-нибудь простом и житейском: на походе за раскладушкой к Барановскому, пустых полках холодильника и дефиците футболок больших размеров в платяном шкафу - проблему это, конечно, не решало, зато помогало сохранить остатки здравомыслия. Но Сашка никак не мог перестать думать: ведь это большое и сильное магическое существо чего-то боялось. Ему совсем немногое удавалось понять из неизменно путанных Костиных объяснений, но ведь ключевую идею уловить было просто. Простому фельдшеру, конечно, море было по колено, но... все-таки?