Потерянная жизнь

Единственным источником света в комнате был мигающий монитор мерно гудящего компьютера. Чудо техники, будучи довольно новым, уже изрядно засорилось от пыли, а клавиатура, если присмотреться, усыпана крошками от печенья. Уборка была далеко не самым любимым времяпровождением Джекса. О нет, у него были занятия поинтереснее. Например, следить за странным парнем, который в свою очередь чем-то заинтересовал Гилберта Байлшмидта. Последнее было не очень хорошо для этого парня, зато хорошо для Джекса, ибо платил Король щедро. Правда, и наказать за провал мог сурово. Но он не разочарует его. Но этот Брагинский реально какой-то мутный. Джекс следил за ним целую неделю и мало чего добился. Блондин со странными глазами имел почти мистическую способность исчезать из поля зрения. Но зато он узнал его адрес, а еще то, что он постоянно мотается в Чайна-таун, в маленький антикварный магазинчик, принадлежащий его опекуну. Джекс искренне не понимал, как можно в девятнадцать лет просиживать штаны в какой-то пыльной лавке, а не тусить с девочками. Или мальчиками. Тут уж кому как нравится. Это, собственно, и вся информация. Ах да, его соседом по съемной квартире (та еще дыра!) был некий Феликс Лукашевич, и был он не кем иным, как хастлером[1]. Мда уж. Друзья у парня что надо. Нет, определенно он должен как-то подобраться поближе. Едва ли Гилберту будет достаточно этих скромных сведений. Джекс не медля накинул куртку и поспешил покинуть квартиру. Компьютер он так и не выключил и уже не видел, как на рабочем столе появилось маленькое окошко. "Удалить данные?" Мышка будто бы сама собой сдвинулась и тихонько щелкнула, нажав "Да". Секунда, и монитор, последний раз мигнув, погас. *** Терпкий ароматный дым сворачивался спиралью, а потом плавно перетекал в странный узор. Если приглядеться, то можно разглядеть в нем очертания дракона. Яо выпустил очередное сизое колечко и перевел взгляд на сидящего напротив юношу. У него было абсолютно безэмоциональное лицо, а длинная темная челка скрывала пустой взгляд. Но Яо чувствовал его тревогу. Забавно. - Мне позвонил Хранитель. Ну вот. Все так, как он и предполагал. Люди часто сравнивают жизнь с нитью, длинной и тонкой, которую безжалостная Мойра обрезает золотыми ножницами. Но Ван видел ее другой. Когда живешь так долго, понимаешь, что жизнь - это кольцо. Змея, кусающая себя за хвост. Уроборос[2]. Все, что было, повторится снова. Поэтому он ждал. Терпение свойственно всем детям Востока. Видя, что Яо не торопится отреагировать на новость хоть как-то, собеседник все же взял инициативу на себя. Но и скрыть промелькнувшую тень досады не смог. Хотя, скорее всего, Яо просто научился различать малейшие оттенки чувств на этом лице. - Он спросил, можете ли вы взять артефакт себе. А вот это уже более интересно, хотя все равно ничего нового. Видимо, Людвига совсем прижали, раз он так занервничал. Ван вдохнул опиумный дым с легким ароматом пачули. И, наконец, посмотрел на сидящего напротив юношу непроницаемым взглядом. - Хранитель знает, что мы нейтральная сторона. Не будет ли этот жест расценен как вмешательство? - Он сказал, что хотел бы сохранить это в тайне, но, если Вы позволите, он готов взять ответственность на себя. - на одном дыхании выпалил юноша. И вновь застыл в ожидании ответа. - Фей, скажи мне, какой тебе в этом интерес? Лю Фей вглядывался в фарфоровую чашу с зеленым чаем, в котором плавали лепестки жасмина и, кажется, не слышал вопрос. Кажется. - Я думаю, вы лукавите. Вы сделали выбор, когда стали опекать его. Яо величественно кивнул, признавая правоту младшего брата. Да, пожалуй, он сделал свой выбор. И, пусть боги видят, он не пожалел об этом ни разу. Да и был ли выбор на самом деле? Кто бы смог оставить этого ребенка одного со своей чудовищной силой... Китаец медленно и грациозно поднялся - едва слышно зашелестел алый шелк чеонгсама[3]. Лю Фей тут же поднялся и согнул спину в почтительном поклоне. Старший брат всегда вызывал у него священный трепет. Особенно сильное впечатление производили темно-карие глаза с таившейся в них мудростью веков. Глаза глубокого старца, никак не вязавшиеся с молодым лицом. Ван неслышными легкими шагами подошел к тумбе красного дерева и вытащил из выдвижного ящичка тускло блеснувший амулет. Витиевато изогнувшийся скорпион на тонкой цепочке. - Я думал, Улус не найдет меня еще долго, но ошибся. Я более не могу хранить это у себя, и помочь Хранителю тоже не в моих силах. Но я готов оказать ему поддержку в противостоянии Охотникам. А он пусть спрячет эти два артефакта у себя. Алтарь заглушит их силу. Улус все равно найдет их, но это даст нам отсрочку. Фей кивнул и, еще раз поклонившись, с величайшей осторожностью взял амулет. Тихий шорох, и Ван остался в комнате совершенно один. Он прикрыл глаза, воскрешая в памяти чудовищный образ ненавистного брата. Как долго ему еще придется расплачиваться за ошибки своего клана?.. *** Иван снова ощущал это омерзительно чувство чьего-то липкого взгляда. Нет, он не боялся. Опасности преследователь не представлял, но сам факт слежки был неприятен. Русский, конечно, запутывал следы как мог и, кажется, успешно. Его мысли занимали более существенные проблемы, чем этот внезапно объявившийся сталкер. Убийства молодых людей из разных университетов, но, преимущественно, из того, в котором учился сам Иван, были, мягко говоря, подозрительны. Хотя, оставался вариант, что это все же маньяк, а не какая-нибудь инфернальная хрень. Тогда следует оставить работу полиции. Но, стоило зайти в квартиру, как тревоги отошли на задний план. Как же хорошо быть дома... Феликс чем-то шебуршал на кухне, а в воздухе ощущался аромат пряностей и тушеного мяса. Сам парень в своем любимом розовом фартуке крутился у плиты, мурлыкая себе под нос незатейливую мелодию. А еще он периодически начинал корчить забавные рожи своему отражению в висящей на стене кастрюле. Иван с умилением наблюдал за ним. Человеку двадцать два года, а он до сих пор коллекционирует фигурки единорогов и носит фартук с рюшами. - О, явился, Янек. Где шлялся? Я тут, понимаешь, уже волноваться начал, а он в ус не дует. - Поляк заметил его и не преминул завести свою любимую песню "жена, ждущая мужа с работы". Только скалки не хватает для полноты образа. - Да так... Задержался немного, - расплывчато отозвался Брагинский, подходя к плите и с любопытством заглядывая в кастрюльку. - Янек, а ты в курсе, что тут какой-то хмырь подозрительный шастает? - осведомился Лукашевич. - Ага. - Что еще за "ага"? А если это маньяк какой? - Возмущенно выдохнул Феликс. Его иногда до невозможности бесила Ванина флегматичность. - Не боись. Страшнее нас в этом квартале никого нет, - хмыкнул русский и тут же получил подзатыльник от поляка. Тому, правда, пришлось для этого встать на табуреточку. - Этот хмырь следит за мной. Без понятия нафига оно ему надо. - Я ща этому маньяку покажу, почем в Одессе рубероид! Все "хотелки" поотрываю! Ишь, чего удумал, курва, - продолжал кипятиться Феликс. Но Ваня уже не слушал. Он ощутил знакомое покалывание в пальцах и привычное уже ощущение окутывающего его холода. Брагинский почти молниеносно метнулся к двери, буквально влетел по лестнице в свою комнату и заперся там. - Эй, куда? А ужин? Вань! Ну блин, у тебя опять что ли обострение... Иван буквально сполз по стене на пол. Дрожащими руками стянул черные кожаные перчатки. Руки покрывал тонкий слой инея. Юноша прикоснулся к двери кончиками пальцев - по ней тут же расползлись морозные узоры. Постепенно слой инея увеличивался, пока из двери не начали торчать вполне угрожающие на вид ледяные шипы. На груди юноши замерцал амулет. Если обычно от него исходило едва ощутимое тепло, то сейчас металл казался раскаленным. Вспышка, и острые ледяные пики осыпались белесой трухой. Иван облегченно вздохнул. Пока что этот артефакт может его сдерживать. Пока что.