Бессонница

Оставляя мокрые следы на каменном полу, Аллен, закутавшийся в припорошенный тающим снегом плащ, словно крайне бесцельно, тащился по коридору Черного Ордена. Темные пролеты пустовали, заполняясь лишь тихим эхом нечетких шагов. Два часа ночи. Опять. Голодный, замерзший и жутко уставший Аллен еще никогда не испытывал столь сильной ненависти к себе. Какой черт дернул его идти на ночь глядя в лес искать это дурное - он помотал головой — нет-нет, ни в чем не повинное одеяло. Хотя с другой стороны делать было все равно нечего. Пока Аллен сонно уплетал свой поздний плавно перетекающий в обед завтрак, чудесным образом появившееся одеяло так же неожиданно исчезло из его комнаты. А еще непонятно было, каким вообще образом он вообще добрался до своей комнаты. И, в конце-то концов, он же обещал себе больше не делать этого. Но что-то вновь погнало его вон из своей комнаты. Надо было просто попросить у кого-нибудь злополучное одеяло. Всего лишь мило улыбнуться, и его бы даже не спросили, зачем — сами придумали разумное и складное объяснение и были бы откровенно счастливы, что смогли позаботиться об Аллене Уолкере. Это… Аллен сразу не смог подобрать слова. Бедный юноша, седой подросток с кротким нравом и страшной меткой на пол-лица. Проклятый мальчишка, которого не следовало трогать руками. Это раздражало. Одна лестница сменялась другой, пролет – еще одним сиротливым пролетом. Он просто устал. Ему нужно было хоть где-то хоть немного побыть собой. В этих стенах Аллен чувствовал себя комфортно, но он слишком сильно хотел показать, что благодарен людям за новообретенный дом. Аллен неосознанно подавлял собственную неугомонную натуру, что требовала бороться, стремиться, падать и снова вставать. Выше упомянутый черт дернул его незадолго до ужина. Много часов бродил он по мерцающему лабиринту из деревьев и небольших полянок, путаясь и проходя по одному и тому же месту несколько раз. Поиск оказался лишь предлогом, лазейкой для сердца, чтобы сбежать сюда в холод и покой. Аллен бродил по лесу, пока мороз не пробрался под рубашку, безапелляционно поселившись там. Сказка снова кончилась. Нужно было возвращаться. В Черном Ордене все двери жилых комнат похожи друг на друга как две капли воды. Однако достаточно было лишь мизерных познаний в арифметике или обычной зрительной памяти, чтобы запомнить нужную. Или особо ненавистную в случае Аллена. Он не мог пройти мимо этой двери – она манила его и прямо-таки просила пнуть себя ногой или просто украдкой постучаться, будя недружелюбного хозяина. Да и встретиться носом к носу с сонным и наверняка на редкость злым Кандой Юу сейчас была до боли желанная перспектива. Пожалуй, он был единственным человеком, которому в любой момент дня или ночи Аллен с удовольствием сделал бы пакость. Еще издалека завидев эту высокую, очевидно, костлявую фигуру в длинном плаще, он старательно выдумывал какую-нибудь витиеватую колкость, но чаще всего так и оставлял ее при себе, страшась травмировать психику случайных свидетелей. Итак, перед измученным и крайне недобрым взором Аллена маячило серовато-жалобное изделие из ровных досок, именуемое дверью. Для начала он нарочито громко потоптался на месте и пару раз подпрыгнул для усиления эффекта. Через какое-то время стало ясно, что подобных усилий недостаточно. Кроме того, он продолжал мерзнуть. На протяжении следующих пяти минут, Аллен старательно шаркал ногами и оглушительно хлюпал носом, благо насморк у него был отменный. Реакции ноль. За дверью – тишина. Стало обидно. Очень. Зло потирая раскрасневшийся от натуги нос, Аллен тянул уже совершенно дьявольскую ухмылку. Он размахнулся и от души ударил ногой… …по колену Канды. Кто мог предположить, что тот так резко и очень «вовремя» распахнет дверь, прожигая адским взглядом все на своем пути. Ухватившись за косяк двери, Канда привалился к нему и слегка сполз, скривившись от дикой боли. Даже всем своим бранным словарным запасом оказалось затруднительно передать его поистине радужное состояние, хотя, судя по ощущениям, необходимость собирать по черепкам коленную чашечку благополучно отпадала за целостностью оной. Поймав на себе леденящий взгляд темных глаз, Аллен невольно попятился. Злость бессовестно схлынула, оставив после себя только беспомощность и несносное чувство вины. Кое-как выпрямившись, Канда рваным движением рук откинул распущенные волосы за плечи и потянулся к Мугену, который предусмотрительно нацепил, вставая с постели этот неугодный себе час. — Извини… — почти беззвучно пролепетал Аллен, — я не хотел… Это стало роковой ошибкой. Канда Юу искренне не понимал, как все услышанное можно было совершить случайно. И прежде, чем некто оригинально наивный догадался, что выкопал себе на редкость глубокую яму, он, оставив меч в ножнах, уже сорвался с места. Аллен почти не успел испугаться. Зрачки фиксировали передвижение, но едва ли тело собиралось реагировать. Его мягко бросило в апатичный холод, словно нервы покрыла тонкая изморось, а мышцы превратились в мерзлую сталь. Потом было больно. Это он понял не сразу – Канда наносил удары быстро и точно. Аллен явно не был самоубийцей, потому рефлекторно успевал блокировать часть критических ударов. Что касается сознания, оно занималось чисто философским обсуждением ситуации со (здравым ли?) рассудком, куда изредка вклинивался инстинкт самосохранения, истошно вопя о выживании. Так Аллен был оттеснен к перилам, схвачен за воротник и грубо встряхнут. Он меланхолично слизал кровь с разбитой губы и как-то по-детски обиженно взглянул на Канду. Тот зло сощурился и резко, с громким хрустом позвонков Аллена, перегнул его через перила. Казалось, Канда не собирался шутить — намерение сбросить недомерка вверх тормашками на самое дно башни Черного Ордена открыто читалось на его полном недоброжелательного энтузиазма лице. Вот тут-то Аллен, наконец, очнулся. Он ошалело вытаращил глаза и намертво схватился за рубашку Канды, стараясь прислонится к нему как можно ближе – пусть теперь попробует выкинуть их обоих. Что-то треснуло. Секунды полторы экзорцисты рассеяно наблюдали, как картинно, сначала отскочив в каменный свод, потом обратным ходом столкнувшись с непутевым лбом Аллена, одна из верхних пуговиц рубашки Канды, на прощание описав изящную дугу, отправилась во тьму нижних этажей. Оторвавшись от созерцания темной бездны, Аллен прервал тишину: — Эм-м... Канда? Тот недобро оскалился и с двойным рвением продолжил свое черное дело, попутно отцепляя Аллена от себя. В том, что кто-то сейчас повторит судьбу его пуговицы, уже не было никаких сомнений. Мокрый и холодный, как скользкая речная рыба, недомерок отправится в первый и последний в его жизни полет. С ним Канда навсегда похоронит воспоминания о вчерашних событиях. Но не тут-то было. Аллен, особо не задумываясь, использовал уже отработанную тактику. Получив по второму колену, Канда пошатнулся и отступил от оппонента, пересматривая стратегию нападения. Тому только этого было и надо. Возвращая себе вертикальное положение, Аллен стер рукавом с лица остатки крови и кинулся на Канду, сбивая его с ног. Приземление для обоих ознаменовалось появлением новых синяков и ссадин. Канда в самом деле был не многим мягче своей двери, но оказался вовсе не таким костлявым, как думал Аллен. По крайней мере, восседать на нем верхом было комфортно. И вообще, он весь такой… теплый. Канда отчаянно тормозил, игнорируя болезненные ощущения после падения. Уставившись на наглого недомерка, что так беспардонно уселся на его, он никак не мог понять причины… Нет, ладонь Аллена на его теперь, после потери пуговицы, частично оголенной груди казалась в порядке вещей. Но вот то, что она такая… — Бр-р-р! Холодная! – Канда резко взбрыкнул, и, схватив Аллена за плечи, придал ему такое ускорение, что тот еще метров пять прокатился по полу, пока его не остановила округлая стена. Недомерок затих – видимо, хорошо остановила, надежно. Его было нисколько не жаль – сам виноват. Шипя от боли, Канда встал и педантично оттряхнул все, что еще возможно было привести в надлежащий вид. Хотя бывшей когда-то белой рубашке, наверное, теперь уже не поможет даже стирка. Влажная от пота челка липла ко лбу, а волосы беспорядочно разметались по плечам. Канда мысленно взвыл – снова придется расчесывать, тратить время и нервы. Он бросил испепеляющий взгляд на «отдыхавшего» в отключке недомерка, и, отмечая у него наличие дыхания, без зазрения совести, печатая шаг, прошел в свою комнату и вкрадчиво хлопнул дверью. От этого звука Аллен и очнулся. — М-м-м… — тихо застонал он, преодолевая слабость. Потом не спеша перекатился на другой бок и осторожно разогнулся. Все тело ныло. Казалось, на нем не было ни одного живого места. Сознание вернулось к нему окончательно, и лежать на каменном полу стало холодно. Так привычно холодно. Усмехнувшись, Аллен, опираясь на стену, попытался встать. Черный Орден явно качало. Ноги плохо слушались. Сделав шаг, он, немного помедлив, отважился на еще один. И еще. Так, по стеночке, Аллен добрался до двери Канды. Нет, он сделал это не специально. Просто само как-то получилось. Ему, и правда, уже ничего не хотелось. Но последний душевный порыв он остановить не смог. Погибать, так с музыкой. — Канда, дай одеяло, а? И стал ждать быстрой и болезненной смерти. Это все же лучше, чем оставшуюся ночь топить себя в океане идиотизма и ненависти. Жалости к себе. Слезы наворачивались на глаза, а Аллен, терпя это глупое жжение, глядел на дверь и все улыбался своей безумной улыбкой. И дверь открылась. Что-то мягко и весомо облепило его. Хлопнула дверь. Аллен невольно протянул руку и наткнулся на что-то. И опешил. Потом резко сдернув с себя одеяло, ошеломленно уставился на серые доски двери. Похоже, мир начал сходить с ума следом за ним. Канда поймал себя на том, что облегченно вздохнул, вслушиваясь в затихающие шаги Аллена. Он стоял у двери, всем телом навалившись на нее, как на последнюю защиту. Склонив голову, Канда сжимал зубы и, заламывая пальцы, гнал с лица предательский румянец. Идиотский недомерок все знал. Этот невероятный простофиля таки поймал его. Какое унижение. Тогда, услышав Аллена, Канда, сгорая от стыда, швырнул одеяло ему в лицо и сразу закрыл дверь. Хотелось пару раз стукнуться головой об стену – уж лучше беспамятство, чем мысленно каждый раз возвращаться к этому. А впереди его ждала длинная, полная безумных мыслей, бессонная ночь.