Бессонница

/53 минуты до инцидента Х/ Клубника. Крупная. Красная. В голубой каемочке фарфора. Юу отчаянно и, что свойственно только ему, осмотрительно тормозил, глядя на большое блюдо с клубникой, внезапно возникшее перед ним. Забыв дожевать собу, заказанную на ужин, японец слегка округлил глаза и поднял взгляд. — Угощайся, — напротив него, улыбаясь, присаживалась Линали, — это мне Джерри подарил. Интересно, откуда он ее достал... Ведь весна только-только началась. Мечник недоверчиво покосился на предложенное девушкой угощение. Потом хмыкнул, пожал плечами и как ни в чем не бывало продолжил уплетать собу. — Все еще дуешься из-за того разговора? — вздох. — Нет, — коротко ответил тот. — Ну, я же вижу, что дуешься... — Я не дуюсь. — А как тогда назвать то, что ты делаешь? — она начинала злиться. — Канда, посмотри мне в глаза и скажи, что не дуешься. Юу нехотя послушался. — Я не... — здоровенькая клубничина, определившая свое место в его рту, пресекла любую возможность закончить фразу. Линали довольно улыбнулась своей идее и потянулась за новой ягодой для себя, отмечая, что отсутствие Аллена или Лави сейчас очень кстати — едва ли тогда мечник позволил бы ей такое неформальное отношение к себе. Расправившись с клубникой, Канда поморщился, положил палочки на тарелку и, подперев ладонью щеку, принялся за чай. Отправив в рот очередную ягоду, обладательница самых сногсшибательных лодыжек во всем Черном ордене прервала молчание. — В конце концов, мы оба были не правы, — подвела итоги она и задумчиво поглядела сквозь японца. — Знаешь, от слов Аллена у меня до сих пор внутри все сжимается... Словно он прочувствовал это на себе. Юу честно напряг память, попытавшись вспомнить, что же такого сказал тогда недомерок, и с чувством выполненного долга заключил, что подобные глупости в его мозгу не оседают. — Запретная любовь! — воодушевлено произнесла Линали, и Канду перекосило, словно он вгрызся в свежий лимон. — Никогда бы не подумала, что он способен на такое. Вот бы узнать, кто похитил его сердце... Пару дней назад, в один из первых солнечных весенних дней, когда Юу все еще отсыпался после головокружительной миссии в Испании, он спросонья не сдержался и пихнул проходящего мимо Уолкера под локоть. Тот разлил на себя что-то красновато-желтое с запахом крапивы и вареного картофеля — такую гадость Канда бы ни за что в рот не взял — и, очухавшись, задвинул длинную тираду об умственных способностях мечника. Вернее, об их отсутствии. А напрасно... Слова Линали послужили мощнейшим катализатором. За одно короткое мгновение в мозгу мечника всплыл десяток фактов, случайностей, небольших деталей... Нельзя было не заметить некой закономерности, абсолютно дикой по своей сути, но чрезвычайно логичной, если смотреть через призму рассуждений этой непоседливой девчонки. "Я. Убью. Его" Канда так натурально по-звериному оскалился, что Линали выскочила из-за стола от греха подальше, предусмотрительно прихватив с собой клубнику. Вся столовая притихла, глядя, как японец медленно поднимается, а воздух вокруг него сгущается, наполняясь ненавистью и натянутым, словно тетива, желанием убивать. Лавка отлетела в сторону, но каждый мог поклясться, что мечник просто сделал маленький шажок вперед. Линали молча проводила его взглядом до выхода и озадаченно прижала к себе блюдо — клубника была кисловатой, но, между тем, очень сочной. Она взяла еще одну ягоду, положила ее в рот и зажмурилась от удовольствия. Они все хотели его. Все стыдливо отводили взгляд, но подолгу глядели вслед. Со злостью или обожанием — без разницы. Было привычно выбивать из их почерневших от грязи мозгов эту мерзость. Чертовы выродки. Как они только осмеливаются служить Богу?.. Канда не считался и с теми немногими, кто не проявлял к нему подобного интереса. Не в его характере заводить друзей и, боже упаси, работать в команде. Но где-то в глубине души Юу принимал их как равных. Почти как равных. А Уолкеру теперь не было места в его нехитром мире. Следовательно, недомерок должен перестать существовать как вид. Иначе мир перестанет делиться надвое. /3 минуты до инцидента Х/ Своего тайного воздыхателя и без пяти мгновений покойника Канда нашел в одной из комнат отдыха южного крыла. Оккупировав кресло у окна, мелкое отродье вальяжно развалилось на его подлокотниках. Колода карт послушно перетекала из одной его ладони в другую. Ближайший столик был заставлен пустыми коробками из-под сладостей. Вероятно, Уолкер справился с ними не в одиночку, о чем свидетельствовал торчащий из подозрительно шевелящейся коробки золотой хвост Тимкампи. Кроме того, из нее доносилось задушевное чавканье... Так даже лучше — без свидетелей. Канда сощурился. Думать дважды? Еще чего! Лишь тонкий свист рассекаемого катаной воздуха насторожил Аллена. Он едва успел скатиться на пол и теперь, забыв о пострадавшем при падении основании, ошалело глядел на две одинаковые половинки бывшего кресла и пару фонтанов пружинок, бьющих из них. Усмиряя свое воображение, любезно дорисовывающее фонтанчики крови, экзорцист быстро вскочил. И попятился. На него медленно и молча наступал не по погоде суровый мечник. Муген тускло блестел в искусственном свете, но при этом выглядел не менее угрожающе. — Канда, ты что, совсем сбрендил?! Губы японца превратились в одну сплошную тонкую линию. "Хорошо хоть чистую силу не активировал..." — попытался ободрить себя Уолкер. Уворачиваясь от следующего выпада, Аллен уперся спиной в окно и похолодел. Настойчивость, с которой Канда хотел достать его, говорила о невероятной серьезности его намерения. — Послушай, — юноша облизал пересохшие губы, — если это шутка, то она зашла слишком да... Треск стекла. Едва успев активировать чистую силу, Уолкер сумел блокировать удар. При этом его сильно вдавило в окно — стекло покрылось сетью трещин. Аллен сжал зубы и резко подался вперед. На его стороне преимущество в силе. А еще теперь он был очень зол... Юу отбросило назад. Задев пустые коробки, японец точнехонько влетел в ближайший диван. Вдогонку на него приземлились коробки, салфетки, крошки от печенья, сахарная пудра и Тимкампи. Последний, весь измазанный в шоколаде, притормозил у самого лица Канды и открыл свою зубастую пасть. Не желая быть укушенным, японец отшатнулся от голема и только потом понял, что ошибся в предположениях. Тим создал голограмму какой-то записи... — Тим, что это? — спросил Аллен, переводя дух. С того места, где он стоял, почти ничего нельзя было различить. Черт бы побрал эти сомнения, но Юу был уже совсем не уверен в своей правоте. Потому, различив на записи свой силуэт, стаскивающий ботинки с лежащего на кровати недомерка, мечник мгновенно схватил голема, закрыв его рот ладонью. — Не смей показывать это! — грозно зашипел он. Такого обращения со своим големом Уолкер не вытерпел. Едва ли понимая, что здесь происходит, он бросился на выручку. Между тем, расклад был вовсе не в его пользу. Разъяренный Канда Юу с Мугеном наголо в опасном расположении духа, да еще и посыпанный сахарной пудрой — это ли не самое безумное, что могло приключиться с ним?.. Юный экзорцист лихо перепрыгнул столик и, схватив японца за запястье руки, что держала Тима, зловеще растягивая слова, проговорил: — Отпусти. Моего. Голема. И ухмыльнулся. Жутко. Фанатично. Явление темного Аллена, казалось, приостановило время в комнате. Тимкампи даже как-то перестал трепыхаться — понял, что показушничать сейчас все равно не для кого. Железная воля Канды сдавила тиски самообладания. То, как недомерок повел себя, как смотрел сверху вниз сейчас, даже в нем на какую-то долю секунды пробудило желание послушаться и бежать прочь. Всего лишь на какую-то долю... И он уже себе этого не простит. Мечник рывком потянул Уолкера на себя, приставляя катану к его шее. Аллен не противился, а наоборот, охотно приблизился, склоняясь над японцем. Возразив лишь против потери равновесия, он поставил одно колено на диван. Между ногами Канды. И отхватив таким образом значительную часть "вражеской территории", Уолкер продолжил психическую атаку дьявольским оскалом и равнодушием к собственной участи. Плевал он на скорую смерть — сейчас кровь пела боевые гимны и требовала власти над миром. Встречая ожесточенную взаимность в презрительном взгляде, Аллен забыл даже о Тиме, оказавшемся почти на затворках их судьбоносного столкновения, не говоря уже о том, что никому из них не пришла в голову мысль о вызывающей двусмысленности ситуации. Возмущенный таким положением вещей, коварный голем исхитрился и куснул Юу за ладонь. Подлая рука тут же разжалась, и Тимкампи оказался на свободе. Едва расправив крылья, он поспешил скрыться из виду — его самовольное высвобождение возымело ужасающие последствия... /23 минуты после инцидента Х/ — Что ты хотел ему показать? Тимкампи забился в самый дальний, самый темный угол комнаты, но это ему мало чем помогло. Перед ним вырос взъерошенный, злой и совершенно сбитый с толку Уолкер. Румянец на его щеках все еще не остыл, а глаза блестели бурей противоречивых эмоций. — Тим, слушай, я и сам ничего не понимаю. Просто покажи мне ту запись. Голем улыбнулся и расправил крылья. Аллен устало прикрыл глаза, вздохнул и аккуратно потрогал шишку на затылке. Разум охватывала приятная сонливость. "Верно, от переизбытка впечатлений", — горько усмехнулся он и открыл глаза. Тимкампи и след простыл. Экзорцист похлопал глазами, потом развернулся, заглянул под кровать. После он обшарил каждый угол... — Нету... — мучительно произнес он. — Нету! Тимкампи! Куда ты запропастился?.. А в ответ тишина. Уолкер устало упал на кровать. — Я ничего не понимаю... Но и это было частичной ложью. Самые вкусные сладости всегда кончаются первыми. А Тим просто испугался его настойчивости. Кроме того, сегодня полнолуние, и у японца обычное обострение всех душевных болезней. Единственное, чего не понимал Аллен — какого черта Канда пах клубникой?! /10 часов 7 минут после инцидента Х/ Рано утром сонный младший книжник медленно брел в сторону столовой. Покачиваясь из стороны в сторону и сладко зевая, он время от времени касался рукой стены, проверяя свое местоположение в пространстве. Думать было та-ак лениво... — Лави! — внезапно окликнул его звонкий девичий голосок. Лень и сонливость слетели с него за долю секунды. Мысли понеслись с отменной скоростью, побуждая экзорциста расправить плечи и пригладить волосы, потом нахмуриться и вновь взъерошить их. Досчитав до пяти, он, не торопясь, повернулся. К нему спешила, улыбаясь, сестра одного сумасбродного смотрителя Черного ордена. — Доброе утро, Линали. Чем обязан столь ранней встрече? — книжник кокетливо склонил голову набок. — Что за высокопарные речи? — притворно надулась та. — Тебе это не идет. Ты становишься похожим на брата. — Это расценивать как оскорбление? — тут же поинтересовался Лави. — Как знать... А вообще, — Линали скрестила руки на груди, — ты кое-что забыл. Книжник удивленно посмотрел на нее, потом вдруг улыбнулся и закинул руки за голову. — Я дома, — сказал он. — С возвращением, — взгляд девушки смягчился. Лави смущенно потер переносицу, потом тряхнул рыжими волосами и хитро прищурился. — Есть новости? — Я предпочитаю не сплетничать на голодный желудок, — нарочито холодно произнесла девушка. — Линали-и, — изнывал от любопытства тот, — ты жестока... — Ха! Разве книжникам не свойственно терпение? Экзорцист усмехнулся. — Тебя не проведешь... "Определенно, это действительно прекрасное утро", — вдруг подумалось Лави. Внезапно под ногами прочертила линию золотая молния. Книжник озадаченно моргнул и повернулся на приближающийся топот. Линали последовала его примеру... ...И оба они, с перекошенными от ужаса лицами, примерзли к тому месту, где стояли, глядя, как на них несется седовласое чудовище с горящими глазами. — Тимкампи-и! — выло оно. — Не уйде-ешь! Аккуратно огибая шокированных товарищей, чудовище на мгновение превратилось в милого, чуть сонного Аллена Уолкера, притормозившего ровно настолько, чтобы сказать "Доброе утро, Лави, Линали!", а затем снова набрать обороты, в конце концов, скрывшись в одном из коридоров. Придя в себя, младший книжник обнаружил, что у него трясутся коленки. Ли была не в лучшем состоянии. Когда первый шок прошел, экзорцисты многозначительно переглянулись. Слова оказались лишними. Им было любопытно. Ужасно любопытно. *** Решать чью-то тупую судьбу, имея на это лишь ничтожную частичку драгоценного времени – верно, наиглупейшее занятие, которое только может прийти в голову. Увы, всякая светлая мысль, посетившая голову Юу в этот недобрый час, обрекалась на вечное скитание в темном лесу подсознания мечника. А когда острые зубы голема вонзились в его ладонь, первым и единственным возможным решением было разжать и отдернуть руку. ...Тем самым, рванув Уолкера прямо на острие Мугена. Канда даже не успел толком осмыслить происходящее — рефлексы все сделали за него. С механической точностью он отвернул траекторию лезвия. Катана прошла мимо, вспоров только ткань воротника рубашки Аллена. "Довольно". Методичный вдох — выровнять пульс, основательно подскочивший для того, чтобы разогнать нервную систему. Медленно отвести Муген. Прикрыть глаза. Расслабиться, отгоняя странное настойчивое видение. ...Слипшиеся, потемневшие от крови, седые волосы... Нелепо было бы убить его так. Недостойно. — Канда, мать твою! — Уолкер сгреб мечника за грудки. — Лечиться не пробовал?! — А ты? — японец неэстетично оскалился. — Хотя нет, от этого не лечат... Экзорцист почувствовал некий подтекст в его словах, но не успел потребовать объяснений — рукоятью Мугена Канда заехал ему по колену. Испытывая дикую боль, Аллен неосторожно накренился и, не справившись с управлением, рухнул на мечника. Угодив носом в бровь оторопевшего Юу, Уолкер продолжил рефлексировать над своими ощущениями, неторопливо сползая вниз по наклонной тела мечника. Неосознанно скользя губами по щеке, он задел уголок рта Канды. Очнулся невольный исследователь, уже проводя холодным кончиком носа по линии его подбородка. Осознал и почувствовал, как запылали уши. Собрав остатки мужества, Аллен сделал попытку поднять глаза. Ее ожесточенно пресекли. Схватив Уолкера за лицо, Юу швырнул его на пол. После он порывисто встал, вложил Муген в ножны и покинул комнату. Из коридора еще долго доносилось эхо яростных шагов. " На-адо же... И упустил такую замечательную возможность прикончить меня на месте..." — иронично заметил Аллен, приподнимаясь и осторожно садясь. Новоявленная шишка составляла хорошую компанию пострадавшему от первого падения копчику и ноющей боли в колене. Странно, что Канда не позволил заглянуть в его лицо. Внезапно захотелось чихнуть. "Наверное, от сахарной пудры, — морща нос и вытаскивая платок, подумал экзорцист. — Умудрился же вдохнуть..." Тут Уолкер задумался. Да и чихать как-то перехотелось. Он сложил платок, почесал макушку, бегло огляделся и скосил глаза на кончик своего носа. Проведя по нему, Аллен отправил палец в рот. "Сахарная пудра..." И густо покраснел.