*****
- Какого чёрта ты забыл в моей комнате? – возмущался Джон, глядя на младшего брата, развалившегося на его постели. Оливер бесцеремонно заломился в его комнату и занял половину его кровати, даже не спросив разрешения. Сначала омега - теперь собственный брат. Джон начал задаваться вопросом, с каких пор его постель и спальня стали напоминать проходной двор? Он даже Льюису никогда не позволял спать с ним, оставаясь на ночь, а тут то один, то второй. В последние дни Джон просто мечтал остаться в полном одиночестве и как следует выспаться. Так нет, он снова был вынужден лицезреть постороннее тело в своей кровати. - Я задал тебе вопрос? – рычал Джон, яростно вытирая свою мокрую шевелюру махровым полотенцем. - В моей комнате невозможно спать, – пожаловался Оливер. – Это не омега, это малолетний свинтус. Он превратил мою постель в помойку. - А я здесь причём? В доме куча свободных комнат. Пойди и найди себе другое место, где притулить свой никчёмный зад. Оливер в ответ только плотно сжал губы и демонстративно перевернулся на другой бок, отворачиваясь от брата и говоря всей своей позой, что разговор окончен и не имеет дальнейшего смысла. Он останется тут, и никто его даже силой не выкурит. Джон хотел было прогнать обнаглевшего братца пинками, но сдержался и устало повалился рядом. Он прекрасно понимал, как может вывести из себя маленький вредный засранец. К тому же теперь ещё и беременный. Он убедился в этом на собственной шкуре и опробовал все его закидоны на своих же нервах. Внутренний голос громко и настойчиво твердил ему, что всё это омега делает нарочно, специально. “Только вот зачем? – спрашивал себя Джон. - Мстит? Или его просто забавляет дразнить двух альф? Странное какое-то развлечение: дёргать тигров за усы в их же логове”. - Вот, блин, помяни дьявола, он и явится! – вздохнул Джон, отрываясь от собственных мыслей, глядя на то, как белобрысая моська омеги возникает в дверном проёме с подушкой в руках. Молча, пыхтя, сопя то ли от натуги, то ли от досады, то ли просто “Чупа-Чупс” за щекой мешал, мелкий бесцеремонно, не спрашивая разрешения, как будто это в порядке вещей, залез на кровать и устроился прямиком посередине между братьями. Оливер даже развернулся, чтобы взглянуть на это новоявленное чудо. Наглый, упёртый и явно отмороженный на всю голову омега ещё и попинал его, стараясь отодвинуть в сторону, расчищая пространство, чтобы ему любимому больше места досталось. “Тесно маленькому”, – хохотнул про себя Оливер, не желая сдвигаться ни на йоту. Наоборот, ещё теснее придвинулся назло омеге и хищно улыбнулся, прикидывая, стоит ли поиздеваться над такой неосмотрительной самонадеянной глупостью, или забить на омегу, отвернуться и просто уснуть. Игнорировать не получилось. Ведь где это видано, чтобы мышь сама шла в лапы к коту? Тимми не понравился этот борзый, голодный и оценивающий взгляд. Обида ещё толком не прошла, не улеглась как следует и до сих пор грызла изнутри. К тому же хотелось проучить этого самодовольного предателя и дезертира. Омежка, недовольно и злобно зыркнув на младшего, повернулся к нему задом, к другому альфе передом и, обиженно засопев, полез к Джону под мышку обниматься и тискаться, демонстративно давая понять Оливеру, что он на него злится, обижен и вообще ему, такому сякому плохому, сегодня ничего не светит. Вот. Джон скрипнул зубами от безысходности и, смиряясь, всё же позволил себя облапить, чем тут же воспользовался омежка и собственнически закинул на него ногу, потеснее прижимаясь к его телу. Подобные обнимашки уже стали входить в привычку и с недавних пор начали походить на некий ритуал перед сном. Не прижми он к себе мелкого сразу, тот начнет сопеть, пыхтеть, как паровоз, ёрзать, ползая по нему точно паук. В итоге всё равно добьётся и получит то, что хочет, так что сопротивляться не имело смысла – себе дороже. Проверено на собственном опыте, причём неоднократно. Лучше сразу сдаться, зажать его и не выпускать всю ночь до самого утра, так хоть как-то удастся поспать. Хотя это тоже вопрос спорный. Как можно спокойно уснуть, когда шаловливые мелкие ручонки лапают тебя где хотят, от запаха омеги яйца пухнут, а член стоит точно каменный? Собственное тело каждый раз предавало Джона. Как бы он не отрицал очевидное, он хотел этого капризного настырного ребёнка как никого другого. Хотел быть в нём, хотел вдыхать его аромат, хотел вколачиваться в его тесную сладкую дырочку, кусать его щуплые шею и плечи. Перебирать светлые платиновые волосы, пропуская мягкие шелковистые прядки меж пальцев. Хотел в нём всё: от кончиков ногтей на ногах до розовых нежных ушек, которые всегда становились ярко пунцовыми, когда омежка смущался или нервничал. Было в этом вредном мальчишке что-то такое, чего он никогда не встречал в других омегах, с которыми привык общаться и которых всегда выбирал на роль кратковременных любовников или для быстрого, ничем не обязывающего одноразового перепихона. Какая-то искренность, что ли. Не было в Тимми той наигранной фальши и развратной опытности, что так присущи многим взрослым омегам. В такие минуты даже злость пропадала. Оставался чистый голый инстинкт, и он говорил лишь об одном: этот омега - его истинная пара. Но в этом и заключалась главная проблема. Джон отказывался в это верить и всячески сопротивлялся. Сопротивлялся упорно, с завидным постоянством и со всей присущей ему альфьей упёртостью. Уступить и сдаться значит проиграть. Джон и сам не заметил, как вся их война в какой-то момент переросла в некое противоборство характерами. И сдаться на волю победителя, да ещё и омеги, он просто не мог себе позволить. Гордость, мать его!*****
- Какого…? Джон дёрнулся, но рукам что-то мешало. Они были несвободны, а на груди чувствовалась тяжесть. Не сразу сообразив, что происходит, альфа открыл глаза, и его взгляд тут же упёрся в две голубые гляделки, которые его рассматривали с лёгкой флегматичной задумчивостью и толикой праздного любопытства. “Весёленькое пробуждение!” – подумал Джон и посмотрел на своего малолетнего пленителя. - И как только умудрился сделать всё по-тихому?” Видимо, они вчера с Оливером сильно вымотались и устали, раз мелкий смог их обездвижить абсолютно незаметно и безнаказанно. Омега лежал у него на животе и болтал скрещенными ногами за спиной. Обе его ладошки подпирали подбородок, а щёку оттопыривал неизменный “Чупа-чупс”. Джон, не веря подобной наглой выходке омеги, снова дёрнул руками, но браслеты от наручников, удерживающие их прикованными к фигурному изголовью кровати, явно говорили, что это не сон. Рядом в такой же распластанной манере лежал Оливер и пытался освободиться. Его рот был заклеен широким серым скотчем, а глаза зло сверлили мелкого, который лежал на старшем брате точно на пляже. Переведя взгляд с Оливера на омегу, Джон снова посмотрел на свои руки, разглядывая кандалы. Знакомая парочка браслетов вызвала истеричный взрыв смеха. В отличие от Оливера, ему достались весьма оригинальные наручники: блестящие, с розовой мягкой опушкой, из личной эротичной коллекции Льюиса. Сразу стало понятно, что мелкий снова порылся в его вещах. Оливеру не так повезло как старшему брату, вернее совсем не повезло, так как, в отличие от Джона, ему достались самые, что ни на есть настоящие наручники, которыми пользуются все копы при аресте. И добыть их омега мог только в одном месте: на посту у охраны. И тогда сразу возникал резонный вопрос: как обученные и подготовленные люди смогли проворонить обычного пацана, да ещё и позволили себя обшмонать? Джон смеялся долго от всей души, почти до слёз, над наивностью омеги, считавшего себя победителем, и над всей ситуацией в целом. Одни ужимки брата чего стоили. Тот тоже просёк, как ему не повезло. Но Джон справедливо расценил, что в такие игры непременно следует играть вдвоём, и решил, почему бы немного не подыграть мелкому. Будет забавно понаблюдать за его действиями и последующей реакцией. Не всё же только ему сюрпризы устраивать. Джон последний раз хохотнул и вдруг, резко выдохнув, гаркнул со всей присущей ему злостью и яростью в глазах, оглушив и перепугав мелкого: - А ну быстро освободил меня, паршивец! Омежка вздрогнул и, кажется, даже подлетел на несколько сантиметров прямо так, как и лежал, выпучив глазёнки от неожиданности. Джон снова хотел весело рассмеяться - бедный малыш от его выкрика чуть “Чупа-чупсом” не подавился, - но сдержался и продолжил кривить злую-презлую рожу. - С ума сошёл, так пугать? – выдохнул Тимми, переводя дух и быстро приходя в себя. – А если бы я со страху обделался и прямо на тебя? Кто бы потом всё это убирал? - Мелкий! - грозно зашипел Джон, придавая своему голосу как можно больше агрессии и хищных ноток. – Ты хоть представляешь, что я с тобой сделаю, когда освобожусь? Тимми, ни капельки не испугавшись угроз и игнорируя вопрос, посмотрел на альфу как на нечто неодушевлённое, абстрактное и каким-то чудом умеющее говорить, равнодушно перекатил во рту леденец и вдруг, ухватив его за обе щеки пальцами, потянул в разные стороны, изображая улыбку. Джон дёрнул головой, грозно рыкнул и, щёлкнув челюстями, чуть не отхватил палец наглецу. Тимми вовремя отдёрнул руки и, снова подперев подбородок ладошками, уставился на недовольного и злого альфу, будто оценивая его и изучая. Несколько минут они просто сверлили друг друга взглядом, пытаясь выиграть друг у дружки зрительный бой. Тимми становилось скучно играть в гляделки, и он потыкал Джона в щёку, пытаясь его растормошить. Реакция последовала мгновенная и незамедлительная: альфа снова грозно щёлкнул челюстями, пытаясь укусить его за палец. Спустя пару секунд Тимми повторил попытку понервировать альфу и чуть не лишился фаланги. Тимми даже “Чупа-чупсом” причмокнул, поддаваясь азарту и заёрзал от нетерпения. Джон пристально наблюдал за мелким провокатором и, видя, как заблестели глаза у омеги, сам поддался игривому настроению. Джон почувствовал, как нервные движения омеги, его запах и эта приятная тяжесть вызывают в нём недвусмысленные реакции. Член стал наливаться тяжестью, тут же захотелось отыметь эту глупую тушку, что так предусмотрительно оказалась прямо на нём в такой будоражащей притягательной близости. Джон решил во что бы то ни стало смутить омежку, и у него это неплохо получилось. - Признайся, мелкий, я же тебе нравлюсь? Втрескался, небось, по самые уши? - спросил Джон и плотоядно улыбнулся, одновременно толкнувшись членом в лежащее на нём тело, чтобы омега почувствовал его желание. Тимми заметил намёк, слегка стушевался и даже чуть-чуть покраснел. - И ничего я не втрескался, - фыркнул омежка, пытаясь скрыть свои истинные чувства, разглядывая надменную физиономию альфы, и сам не заметил, как задышал чуть чаще. – Чего тут может нравиться? Страшный, старый, да ещё и характер скверный. Джон в душе вскипел, стало обидно и неприятно, но вида не подал, лишь усилил нажим и ещё раз потёрся пахом, чувствуя, как зарделся и засмущался маленький проказник. - Точно втрескался! – проворковал Джон, прожигая омегу хищным взглядом. – Любишь поиграть, да? Сними наручники - и я с тобой как следует поиграю. Неделю сидеть не сможешь. Гарантирую! - Вот ещё! – надулся Тимми, чувствуя, что заводится от одного только взгляда и голоса альфы. – Я что, похож на психа? - Нет. Ты похож на испорченного извращенца, который только и мечтает, чтобы его наказали. Понравилось, как тебя шлёпают по голой попке, маленький развратник? Оливер даже дёргаться перестал, наблюдая эту жаркую сцену. Старший, развратная похотливая рожа, готов был уже изнасиловать омегу прям так, скованный, а тот, точно глупый мотылёк, лежит на нём и, не замечая опасности, только и ждёт, чтобы его поскорее оприходовали. Ему даже стало интересно, чем всё в итоге закончится. Трахом - однозначно. Единственное, что беспокоило Оливера, чего это мелкий играет с Джоном, а его игнорит, причём со вчерашнего дня. Непорядок. - Это неправда! – вспыхнул Тимми. – Вовсе мне не понравилось. И я не извращенец как некоторые. - Да?! Тогда что это упирается мне в живот? – усмехнулся Джон. – Наверно, запасной “Чупа-чупс”? Тимми густо покраснел и почувствовал, как всё внизу откликнулось и заныло, появилось такое приятное тянущее чувство, и оно начало быстро нарастать, растекаясь по всему телу. Тимми вспомнил, как бурно кончал, теряя сознание, и в паху аж стрельнуло, запульсировало от желания, захотелось повторить подобное ещё раз. Пришлось даже непроизвольно потереться членом об альфу, чтобы унять это зудящее ноющее чувство. - Помочь? – не унимался Джон, продолжая нагонять волнение на омегу, который уже начал глазки закатывать от возбуждения. - Нет, – пропыхтел Тимми и теснее прижался к альфе животом, его попка машинально начала оттопыриваться кверху, внутри всё горело и зудело от желания, так и хотелось, чтобы там ему сделали массажик и поласкали нежно и глубоко. - Ай-ай, какой развратный! Говорил, что не такой, а сам только и мечтает, чтобы ему засадили по самые гланды. - Заткнись, извращенец! – обиженно пискнул Тимми и вцепился пальцами в лицо Джона, вонзая острые ноготки в кожу. – Это ты виноват, что я такой. Всё из-за тебя! Джон зашипел от боли, кожу на скулах засаднило. Он не ожидал от омеги такой прыти. Мелкий, точно озлобленный взбесившийся кошак, вцепился ему в лицо, оставляя на нём красные отметины от ногтей. Одним рывком Джон разорвал игрушечные оковы, которые не были рассчитаны на серьёзные физические нагрузки и служили лишь антуражем, фикцией. Он быстро отцепил от себя руки омеги и заломил их ему за спину, удерживая от членовредительства. Омежка растерялся лишь на секунду, поняв свой промах. Подгоняемый злостью, обидой, собственным бессилием и страхом, он умудрился извернуться и больно укусить альфу в грудную мышцу, аккурат возле соска. Этого уже Джон не смог стерпеть и, быстро крутанувшись, опрокинул омегу под себя, зажимая и вдавливая лицом и животом в простыни. Тимми задохнулся от тяжести, что давила на него сверху. Он попытался выкрутиться, но где там! Тело весом под девяносто килограмм надёжно фиксировало его, не давая пошевелиться. - Я же предупреждал, что когда освобожусь, то непременно накажу тебя! – прошипел Джон на ухо разом присмиревшему омеге, который с трудом дышал под его весом. – С чего начнём, мелкий? С порки? Или сразу перейдём к десерту? - Ненавижу тебя, придурок! Чтоб ты сдох, маньяк! - Взаимно, маленький, – шепнул Джон; голос прозвучал хрипловато от возбуждения, в нём проскользнули рычащие нотки. Альфа облизнул разом пересохшие губы, предвкушая жаркий вкусный секс и, победоносно улыбнувшись, спросил: – Ну что, малыш, готов немного пошалить?