Точки соприкосновения

      У всех есть слабости, пороки, нечто, что уничтожает нас изнутри, хоть и кажется малым и ничтожным. Гордыня не кажется грехом, она принимает слащавый для своих жертв облик и напяливает маску, на которой коряво нацарапано «характер». Этой маске верят.       Подтверждений вокруг — завались. Каждый человек хоть раз в жизни был уверен в том, что его мнение — единоверное. Ключевая фраза: «хоть раз». Ведь единого поступка достаточно.       Громовержцы только вернулись с задания. На привычную суматоху в гильдии внимания особо не обращают, только Лаксас бормочет что-то невнятное, занимая привычное место за дальним столом. Бикслоу и Фрид покорно следуют за лидером, пинками отправив Эвергрин к барной стойке — выпить им хочется.       — Я вам это еще припомню, — привычно ворчит девушка, направляясь к Мире. — Нашли разносчицу. Доброе утро, — последнее адресовано старшей Штраус.       — Что-нибудь выпьешь?       — Они хотят алкоголя, — Эвер небрежно тычет пальцем в свою команду. — Мне какой-нибудь настойки полегче.       Задание было несложным, как раз на их уровне, вот только... Эвергрин сама не знала, что именно не дает ей покоя. Усталость, наверное — последнее время они в гильдии появлялись урывками. Вот и веер ей пришлось поменять, старый не выдержал столкновения с головой Бикслоу, который разбудил ее с утра и имел наглость сказать, что она на ведьму похожа. Это она-то, первая красавица Хвоста феи. Эвер зло фыркнула и с удовлетворением вспомнила, что друг час статуей простоял.       Эвергрин никогда не задумывается, что может быть неправой. Своенравной красавице и единственной девушке в Раджиншу поклоняются многие парни гильдии, называя самой красивой феей. Она взаправду красива: волосы цвета гречишного мёда ухожены и очень длинные, личико всегда приведено в порядок. Эксцентричная девушка не допускает даже представить себе наличие мешков под красивыми и очаровывающими многих мужчин глазами, а аккуратные и слегка пухлые губы всегда подкрашены. Она — будто фарфоровая куколка, созданная прихотливым в использовании материалов мастером. Но Эвергрин на деле не безвольная кукла, способная только молчать. Девушка, вечно кокетничающая с парнями, может дать отпор и показать, что на все в этой жизни у нее есть свое мнение. И что она никогда не согласится ни на один ультиматум, она всегда должна быть победительницей. Так и будет, красавица с русыми волосами всех заставит валяться в ее ногах. Она убеждена: раз она под крылом Лаксаса, драгонслеера, Громовержца и сильнейшего в гильдии после мастера, то никто не посмеет и слова наперекор вымолвить. У кареглазой вертихвостки есть авторитет, амбиции, сила и красота. Да она поставит весь мир на колени!       — О, мужики собираются? — этот голос Эвергрин не спутает ни с чьим другим. Эльфман, конечно, влетает тише, чем тот же Нацу, но не так чтобы намного. Девушка раздраженно глядит на него, демонстративно поправляет очки, но только широкая улыбка служит ей ответом.       Эвер непроизвольно крепче цепляется аккуратными, не сильно длинными, но острее бритвы ногтями в веер. Братец Миры думает, что он ей — ровня. Пусть он и был ее напарником на острове Тенрю, это не дает ему права решать за нее. — Брат, можно было быть более аккуратным, — Мира, возвращаясь от стола Громовержцев, укоризненно смотрит на брата.       — Кому ты это говоришь? — зло бросает Эвергрин, теребя веер. Пожалуй, на задании было не так уж и плохо. По крайней мере, там не было Эльфмана с его «мужицкими» замашками, а с Бикслоу и Фридом она давно научилась справляться. Даже Лаксас в мрачном расположении духа бывает менее раздражающим объектом, чем Штраус — он не орет, а просто кидается молниями. Для кожи и внешности энергетические разряды полезны, главное, не переборщить с дозировкой.       — О чем ты, сестра? — Эльфман с недоумением бросает взгляды сначала на Миру, а потом на Эвер, которая раздраженно отворачивается. Парень пожимает плечами. Порой девушек невозможно понять, взять, в частности Эвергрин. Она действительно уникальная, настоящий мужик во всем, Штраус просто не понимал, почему она так злится. Он признает ее силу. Правда, до Эрзы Эвер было так же далеко, как до луны, но у нее была масса других достоинств.       Покачав головой, Эльфман переключился на Мираджейн — та знала все новости гильдии. Не то, чтобы Штраус-средний был когда-либо сплетником, однако ему всегда интересны успехи других. Для собственного развития. Не так уж просто становиться сильнее, когда знаешь, что чуть-чуть перейдешь грань — и станешь монстром. Зверем не только снаружи, но и внутри. Это и самый глубокий страх, с которым Эльфман пытается бороться, в первую очередь ради Эвер. Зачем такой, как она, слабохарактерный парень — думает он, в очередной раз приветствуя ее своим фирменным словом и ловя прицельный удар.       Эльфман ни за что не возьмет сказанные слова обратно, это не подобает поступкам мужчины. Мужчина должен за все отвечать, а не просить прощения. Он способен кланяться до самого пола и стучать об него лбом, настолько сильно раскаивается. Он — брат самой знаменитой волшебницы гильдии. И тот слабак, что не только не защитил младшую сестренку, но и позволил старшей окончательно замкнуться в себе. Так ли поступает мужик? У него нет ничего: Штраус не выделяется внешне, его не назовешь красивым, он не заработал громко звучащего имени, не вызывает уважение у толпы магов. Парень обладает только мускулатурой и широким сердцем. Пепельный блондин, который вечно замешан в драках, обладает непоколебимой волей и безграничной любовью к близким. Этого вполне достаточно, чтобы обрести все то, чего у молодого человека пока нет.       — «Нет, он точно издевается», — вздыхает фея, поправляя прическу, забирая настойку и с победным видом возвращаясь к своим. Озадаченно потирающий голову Эльфман растерянно смотрит ей вслед и пожимает плечами.       — Удар засчитан, соперник остался на месте, — Бикслоу расплывается в до ужаса довольной улыбке.       — Тоже хочешь получить? — ласково спрашивает Эвер, за стеклами очков глаза приобретают отчетливый желтый оттенок.       — Статуей сидеть перед пивом? Нет, спасибо, — Бикслоу фыркает. — Забавно все-таки за вами наблюдать, — бормочет, уделяя все свое внимание напитку. Эвер мысленно отвешивает себе затрещину, она напрочь забывает, что друг способен видеть души. Для него, по сути, нет и никогда не было тайн, при желании он мог поведать о многом, но он знает грань и не переходит через нее.       — Хватит вам уже, — Фрид отрывается от книги, когда только успел обзавестись справочником, и недовольно глядит на друзей. — Только еще не хватало, чтобы вы начали копировать Нацу и подрались.       — Не дождешься. Хотя я могу для общего развития ударить тебя словарем.       — Это справочник по...       — Какая разница.       — Как какая? — хитро сощурился Бисклоу, поставив взятую ранее кружку рисового пива обратно на стол. — Одно дело твоим задрипанным веером махаться, другое — тяжеленной книгой. Как мы пойдем на задание, если ты ему башку расколешь?       Эвер не вслушивается в спор, она позволяет себе прикрыть глаза и расслаблено потягивать напиток. В гильдии относительно тихо, разве что Эльфман о чем-то спорит с Мирой, вернее, они оживленно обсуждают статью в журнале.       Единственный мужчина из семьи Штраус не отвлекается от разговоров с сестрой и даже не обращает внимания на ловящую восхищенные взгляды согильдийцев фею. Пришла с задания — и ладно, жива ведь. Отчего-то его не волнуют такие мелочи, как обратить малейший знак внимания на новое и дорогое платье, на замененный аксессуар девушки — то есть веер с мехом, раньше-то ударять больнее было. Маг демонической сущности никогда не делает комплиментов так жаждущей их Эвергрин. Она — фея ведь, она достойна внимания. Так почему, почему, черт возьми, этот дурак, которого деликатнее даже Грей, не бросит уходящей на очередное задание Эвер: — «Возвращайся»?       Его широкая душа не раз не давала девушке с чересчур огромными амбициями свалиться в пропасть. Он всегда ловил падающую фею, если та оступалась. Эльфман постоянно загораживал маленькую, просто крохотную фигурку своим телом, стоило парню увидеть надвигающуюся на девушку угрозу. Штраус раз за разом от чистого сердца выручал ее, ту, которая готова покорить и преклонить под себя мир, и смотрел он на нее вовсе не с желанием, как остальные, а с тревогой. Когда-нибудь Эльфман покорит неприступную крепость, имя которой Эвергрин. А пока девушка приглядывается к поступкам мага перевоплощений, и с каждым разом ее взгляд становится все нежнее и мягче.       Однако и фея не способна на уступки, она никогда не скажет: — «Ты стал сильнее», «Ты изменился» или прочих приветствий после того, как долго не услышит в гильдии радостных возгласов шумного мужчины. От него много проблем, так она считает, и замечает все чаще, что это лишь пустые отговорки.       Он способен лишь на действительно необходимые поступки, она — никогда не сделает первый шаг сама. Неужели лишь из гордости их постигнет одно одиночество? Или... один из них освободится из лап собственных предрассудков? Кто знает.       Их точки соприкосновения, которые когда-нибудь вырвутся из-под контроля обоих и возрастут в гордыню, являются амбициями.