Любимый цветок Персефоны

Бьянки проснулась от шепота дождевых капель. Тело было утомлено ночными приключениями, ее мучила жажда, но, как ни странно, она была счастлива. Тот факт, что память зияла провалами, Бьянки ничуть не огорчил. На ночном столике лежала шляпа Реборна, значит, он все еще здесь, не бросил глупую напарницу после всех ее похождений. «А как я выгляжу? Должно быть, довольно потаскано, если уж спала в платье» — судорожным рывком, чтобы не растерять решимости, она встала на ноги. Голова побаливала, но по сравнению со вчерашней мигренью это были пустяки. Отражение тоже оказалось не самым страшным, а когда Бьянки вернулась из душа, ее ждал завтрак на подносе и Реборн, как ни в чем не бывало потягивающий кофе. Малыш подмигнул заговорщицки и молча кивнул на хрустящие хлебцы, мед и сливки. Девушка рассмеялась и протянула руку к тарелке, не замечая, что полотенце с ее груди едва не падает. — Я хорошо себя вела? — Вполне пристойно. Мне встречались куда как более эксцентричные синьорины. Как сейчас помню, в 63-м, в Рио… — Послушай, Реборн, я должна тебе кое-что сказать, — нетерпеливо перебила она. — Мне уже сто лет не было так классно. Я знаю, я почти что провалила твой экзамен, но может, мы могли бы еще… Глаза Бьянки светились такой надеждой и доверием, а полотенце сползло так неосторожно… Реборн предпринял тактическое отступление раньше, чем мог допустить какую-то ошибку. Быстро нахлобучив шляпу, он отсалютовал ей ладошкой: — Чаоссу! А ты отлично сохранилась для такого возраста! Я отлучусь на пару дней. Вечером в среду нас ждет «Кармен». Я передам твою долю за работу с нарочным. Еще увидимся! С этими словами малыш легко, как кошка, вскочил на подоконник и исчез за пеленой дождя. Бьянки подскочила (второй этаж ведь!), потом плюхнулась обратно на кровать и снова рассмеялась. Спроси кто-нибудь о причинах ее веселья, она не смогла бы внятно ответить. В душе бурлила эйфорическая смесь из всех счастливых воспоминаний, словно ей в одно утро подарили пони, сообщили, что няня Мами больше не придет, мама вернулась домой, а с Хаято они помирились. И все это фантастическое сооружение из радости светлой и черной, сбывшейся и уже навсегда потерянной, венчала смутная память о ночи с любимым мужчиной, только имя его было не Ромео.

***

— Синьора, моих помощников сегодня не будет. Им скоро в школу, я отпустил их за учебниками. Старший повар не знает, куда время от времени деваются его расторопные подручные, ему они не отчитываются. Быть может, Старый Дон решил снова сменить поварят. Это уже не первая пара, а госпожа даже не замечает, что на кухне появляются новые лица. — Хорошо, Серхио, сегодня обойдемся своими силами. Приготовь лепешки с сыром, вдруг кто-то заглянет к нам. Бьянки прекрасно видит, что за окном льет как из ведра, а ее ресторан и при солнечном свете никто не находит, но нужно ведь чем-то заняться? Она привычно наносит яркий макияж, одевается в шелка и газ, нанизывает браслеты на запястья и щиколотки. Пэри готова услужить дорогим гостям! Что пожелают почтеннейшие? Но в зале никого, колокольчик молчит, и официантка садится у окна в кухне, поджав под себя босые ноги. Серхио вздыхает, а тесто для лепешек вздыхает ему в унисон. Вот уже два года он играет в восточные сказки с этой полубезумной девушкой, запершейся от мира в песчаном замке своих планов. С приходом Реборна что-то сдвинулось в их нелепом житье-бытье, но темнокожий телохранитель не спешит с выводами и не питает пустых надежд. — Хозяйка желает обновить меню? — лучшее, что он может предложить, так это пролистать поваренные книги и тем скоротать день. Серхио будет готовить, Бьянки — снимать пробу. Старый Дон хорошо придумал, приставив именно Черного Серхио к своей дочери. Если бы не эти пробы, она бы ела раз в неделю, как ему кажется. А может, это и к лучшему, что сама хозяйка так редко готовит? Уж очень обидно бывает, когда ее стряпня проедает дыры в медной посуде. Бьянки не сразу услышала вопрос, она задумчиво глядела на бегущие по стеклам струйки и тихонько напевала какую-то мелодию, которую Серхио знал, да вот только не вспомнить… …Всё исполнится, всё свершится, всему настанет свой черёд. Стол накрыт, и вино искрится. Ты приглашён. Хозяйка ждёт!.. Да это же «Кармен»! К чему бы? Бьянки отбила ритм пальцами по подоконнику, улыбнулась сама себе и вдруг решила: — Серхио, сегодня никто не придет, ты можешь уходить, когда закончишь выпечку. А я хочу прогуляться. У нас ведь был зонт? — Синьора, там ведь такой ливень! — воздел руки в муке ее верный сподвижник. Тащиться за сумасбродкой по лужам ему было невмоготу. — Пустяки, с пристани на пристань я и туфли не промочу. Мне нужно попасть в тот новый торговый центр, помнишь, нам приходило приглашение? — Быть может, я могу купить для вас то, что нужно? Вы ведь для кухни что-то выбрали? — Нет, Серхио, что за вздор? Будто у девушки не может быть на уме ничего кроме кухни! Я решила обновить гардероб, и ты мне тут уж точно не помощник. Лепешки можешь забирать себе, я не буду есть. Чао! Уходя, запри двери. С этими словами девушка подхватилась с места, только он ее и видел. Серхио нахмурился, сплюнул в мойку, помянул шайтана и принялся быстро раскатывать тесто, чтобы успеть пристроиться в хвост своей безумной госпоже.