В объятьях Игры дороги нет назад

Нурико на другой день вознамерился выполнить своё обещание и отвести Хиноа на прогулку в город. Он лично решил уговорить Хотохори, который был против того, чтобы та покидала пределы дворца. - Повелитель, уверяю, Хиноа будет под моим личным контролем, - говорил Нурико, когда они наслаждались общим завтраком на открытой террасе. Тамахоме был здесь же, но разговор не поддерживал. Хиноа тоже не вступала в беседу, но лишь потому что с аппетитом уплетала поданного к завтраку карпа. Уж насколько она не любила рыбу, но китайская кухня заставила её изменить мнение. Приготовленный на углях, как говорится, «с дымком» карп был щедро начинён обжаренной в масле морковью с чесноком и сдобрен ароматным имбирным соусом. Рис и зелень, сопровождающие каждую трапезу, прекрасно оттеняли яркий вкус рыбы, а жасминовый чай не только превосходно утолял жажду, но и нейтрализовал чесночное послевкусие. На закуску были засахаренные фрукты: яблоки и персики в прозрачном сиропе, присыпанные кунжутными семечками. Хиноа проглотила очередной кусочек карпа и посмотрела на Тамахоме. В его взгляде витала некая отрешённость и тоска, да и ел хранитель-деньголюб как-то неохотно. «Похоже, скучает по Миаке», - подумала Хиноа. - Тамахоме тоже стоит пойти поразвеяться, - заявил тут Нурико. – А то он в последнее время такой унылый! Пойдёшь с нами, Тама? - Что? – рассеянно отозвался тот. Нурико легонько пихнул друга локтем. - Пойдём с нами с город, говорю! Поможешь за Хиноа присмотреть. Да и потом, как двум слабым женщинам одним в городе без сопровождения?.. - Это ты-то слабый? – перебил Тамахоме погрузившегося в женское амплуа друга. – Да и Хиноа больше на мальчишку смахивает. Та выразительно обернулась через плечо, с колким прищуром взглянула на хранителя и, приподняв одну бровь, саркастически улыбнулась краем рта, как бы спрашивая: «А по шее?». - Без обид, - спохватился Тамахоме. Хиноа удерживала взгляд ещё пару секунд, а затем прыснула в ладонь. - Не волнуйся, Нурико, - смеясь, обратилась она к хранителю с родинкой. – Я не дам тебя в обиду! Тот тоже не сдержал смеха, и даже Хотохори улыбнулся. - Что ж, Тамахоме, мне будет спокойнее, если ты пойдёшь с ними, - сказал он. – Будь добр, сопроводи Нурико и Хиноа. - Как скажете, Ваше Величество. На том и порешили. Нурико отправился менять наряд для предстоящей прогулки, Тамахоме и Хиноа тоже разошлись по своим комнатам. Вернувшись к себе в покои, Хиноа по обыкновению обнаружила подготовленную для неё небольшую серебряную пиалу с лёгким травяным отваром, широкое керамическое блюдо и тарелку с несколькими свежими листьями зелёного чая. Это были принадлежности для соблюдения гигиены полости рта после приёма пищи. Попав в мир Таинственной Игры, в основе которого лежит цивилизация Древнего Китая, Хиноа была приятно удивлена отношением к личной гигиене. Особенно её порадовал уход за зубами. Вечером первого дня её пребывания во дворце ей выделили зубную щётку, весьма отдалённо напоминающую современную, и подали миниатюрную пиалу с лежащей на донышке капелькой густой тёмно-коричневой пасты. Как объяснила служанка, отвечая на вопрос Хиноа, щётку изготавливают из гладко обточенной веточки бамбука, один из концов которой набивают свиной щетиной, а вот рецепт конкретно этой зубной пасты служанка не знала, но добавила, что когда проживала с родителями, то они перетирали коренья различных целебных растений – женьшеня, имбиря, лотоса, мяты –, добавляли к ним зелёную соль, добываемую из растения солерос, древесную золу и капельку уксуса. Хиноа была поражена тем, что и щётка, и паста со своей задачей справлялись прекрасно. После каждого приёма пищи надлежало полоскать рот слабым травяным отваром, а также рекомендовалось разжевать несколько чайных листьев. Исполнив гигиеническую процедуру, Хиноа решила, что как-нибудь обязательно выяснит, из чего же всё-таки производят зубную пасту для высших сословий, иначе её природное любопытство не будет удовлетворенно. «Готова поспорить, что эта паста дико дорогая, раз её подают порциями размером с горошину», - подумала она и присела за туалетный столик, чуть прикрыв створки зеркала, чтоб иметь возможность рассмотреть своё отражение со всех сторон. Затем распустила собранные в хвост на затылке волосы, прошлась по ним несколько раз расчёской, одолженной у Нурико, и завязала свой традиционный высокий пучок на макушке. Парочка непослушных прядок, как всегда, выбились из общей причёски, но она оставила их, чуть подкрутив пальцами. - Хиноа! – Дверь её комнаты распахнулась, на пороге стоял Тамахоме. Он уже успел надеть своё верхнее одеяние – традиционный китайский халат юаньлинпао. - Ты готова? - Разумеется! Всегда готова, как пионер! – отсалютовала Хиноа, вставая из-за туалетного столика. Глаза Тамахоме сощурились в недоумении. - Как кто, прости? - Да, так… Фраза из моего мира, не вникай особенно. В ответ Тамахоме лишь неопределённо пожал плечами. - А Нурико, судя по всему, ещё собирается, - сказал он, оглядываясь в сторону комнаты хранителя с родинкой. - Ну, конечно, - Хиноа с улыбкой на лице вышла из комнаты и плотно закрыла дверные створки. – Он должен всегда выглядеть безупречно, ты ж знаешь. - Ну да, ну да, - вздохнув, отозвался Тамахоме, - но давай-ка его поторопим, а то он до вечера прихорашиваться будет. С этими словами он подошёл к дверям соседних покоев и раздвинул створки. - Нурико, ты ещё дол..? - Тамка, бесстыдник! – раздался вопль из недр комнаты, а в следующий миг из дверного проёма вылетел чайный столик чабань и исчез где-то в кустарниках за ограждением. - Ты что, совсем ополоумел? – Тамахоме разогнулся из позы мостика, которую едва успел принять, уклоняясь от неожиданного снаряда. - Как ни совестно врываться к леди без стука! Исполненный праведного гнева Нурико вышел из своей опочивальни. Для прогулки в город он облачился в одно из своих наиболее скромных одеяний. Разглядывая хранителя и вспоминая его уроки, Хиноа смогла узнать традиционный наряд ханьфу в одной из своей многочисленных вариаций, наименование которой она благополучно забыла. Наряд состоял из кофты с перекрёстным воротом, юбки с подпояской на талии, свободной накидки, скрывающей силуэт фигуры, и лёгкого шарфика. Сочетание цветов самое обыкновенное - дымчатый серый и васильковый -, минимум вышивки - разве что едва заметная витиеватая строчка по краям накидки да одинокая персиковая ветвь с цветами на левой стороне кофты – и украшений – только серебряная шпилька с навершием в виде цветка лотоса. Но даже так Нурико выглядел до невозможности элегантно и утончённо. - Ух, ты! Как красиво! – восхитилась Хиноа. - Что, правда? – тут же переключился Нурико. – На мой взгляд, выглядит скромно, но изыскано, не так ли? Он повернулся вокруг своей оси и замер в изящной позе, демонстрируя свой образ. - Конечно! – с жаром кивнула Хиноа. – Очень красивая ткань! - Ткань и только? – игриво подмигнул хранитель с родиной. - Ох, и любишь ты на комплименты напрашиваться! Ты прекрасен, спору нет, в любом платье как, - подыгрывая хранителю, Хиноа на секунду замялась в поиске подходящей рифмы, - как… рассвет! Несколько коротких мгновений Нурико во все глаза глядел на Хиноа, и та была готова поклясться всем шоколадом мира, что различила едва уловимый румянец на его щеках, а затем заливисто рассмеялся. - Вот, Тамочка! Учись, как надо говорить приятные слова девушкам! - Это ты-то девушка?! – недовольно фыркнул Тамахоме, уже успевший сбегать за столиком и вернуть его на место. – А вообще я с вами двумя скоро с ума сойду! Поди разбери, кто из вас больше парень, а кто больше девчонка! И в своей манере он демонстративно положил руки в карманы штанов и зашагал в сторону выхода из дворца, нарочито громко ступая по поскрипывающему деревянному настилу. Нурико с улыбкой покачал головой, мол «Ох, и ворчун наш Тамахоме», взял Хиноа под руку, и вдвоём они оправились вслед за удаляющимся хранителем-деньголюбом. День выдался погожий и ясный, с высокого прозрачного небосклона ослепительно улыбалось безмятежное южное солнце, и под его золотыми лучами столица империи Конан Эйю открылась со своей приветливой и доброжелательной стороны. Хиноа, Нурико и Тамахоме прошли через богато обустроенные и немноголюдные кварталы высших правительственных чинов и вышли на широкую Главную улицу, проходящую через весь город с севера на юг. Улица делилась на три части: западную, восточную и центральную, причём последняя несколько возвышалась над двумя другими. Как пояснил Нурико, таким образом центральная полоса резервировалась для Императора, когда тот выезжал в город в паланкине, для беспрепятственного прохода войск в случае войны и для проезда гонцов со срочными посланиями. Хранитель с родинкой предложил отправиться в западную часть города и посетить Район ремесленников, где находится лавка его семьи. Хиноа поддержала идею, да и Тамахоме особо не возражал, и Нурико, взяв обоих под руки, повёл их по оживлённой мостовой. Стольный город опьянял бьющей ключом энергией: куда ни глянь, всюду кипела жизнь и царила бурная деятельность. У Хиноа зарябило в глазах от количества людей и пестроты красок, но она вертела головой во все стороны, рассматривая окружение. Горожане сновали туда-сюда, общались между собой, обсуждали последние новости и смеялись. Периодически то тут, то там раздавались громкие возгласы с требованием уступить дорогу, и тогда люди расступались в разные стороны, пропуская паланкин, рикшу или повозку. Хиноа продолжала изучать жителей города. Вот она увидела сидящих на скамье под сенью раскидистого дерева гинкго ярко одетых дам с прическами неимоверной высоты. Дамы о чём-то шептались, поглядывали на проходящих мимо молодых людей, и, хихикая, прятали выбеленные лица за круглыми веерами. Вдруг рядом послышался звонкий смех, Хиноа обернулась – мимо промчалась стайка ребятишек, весело перебрасывающих друг другу разноцветный мячик. «Осторожней, ребятня!» - послышался откуда-то скрипучий возмущённый голос. Хиноа увидела, как мячик залетел в тенистую беседку, где двое старцев, древних настолько, что кожа их походила на древесную кору, играли в какую-то неизвестную настольную игру. «Едва костяшки нам не сбили!» - пожурили они подошедшего за мячом мальчишку. Тот с извинениями отвесил неловкий поклон и убежал к своим друзьям. Старцы поворчали и вновь погрузились в размышления над партией. Когда Хиноа и хранители Судзаку проходили по округлому мосту над рекой, им пришлось обогнуть небольшую толпу. Как оказалось, народ обступил молодого человека, взобравшегося на каменный парапет моста. Юноша лихо играл на похожем на лютню инструменте и ловко перепрыгивал с одной ноги на другую в такт бойкой мелодии. Кто-то из зрителей аплодировал музыканту-циркачу, были и те, кто не задерживался, но опускал в лежащий на земле кисет одну-две монеты. - Срежем путь через Западный рынок! – объявил Нурико, когда они миновали мост. – Заодно посмотрим, как нынче торг идёт. Поговаривают, выдался хороший урожай. - И всё-то ты знаешь, - проговорил Тамахоме. - А то! – подмигнул Нурико. - Ну, идём же. Хиноа, держу пари, ты такого никогда не видела! И хранитель с родинкой ускорил шаг, увлекая за собой своих спутников. Вскоре глазам Хиноа открылся самый настоящий китайский рынок в своих лучших традициях. Под разноцветными навесами выстроились длинные торговые ряды, продавцы со всех сторон зычно кричали наперебой, созывая потенциальных покупателей и нахваливая свой товар, прилавки ломились от огромного количества разнообразных овощей. Хиноа узнала спаржевую фасоль и молодой зеленый горошек, тонкостебельный сельдерей с пышной копной зелени, корень имбиря, пухлую бочонкообразную белую редьку, бледно-оранжевую тыкву-горлянку и так называемый сладкий картофель. Был здесь и странный пупырчатый овощ, внешне похожий на нечто среднее между кабачком и огурцом, Тамахоме назвал его горькой дыней. Рядом лежала горка каких-то больших, толстых и гладких клубней, соединённых между собой. По форме они напоминали баклажаны, а цветом – светлый картофель. Когда Хиноа увидела клубень в разрезе, то обнаружила внутри несколько продольных полостей разного размера. - Корень лотоса, - пояснил Тамахоме. – На юге его много. Да и сейчас как раз сезон. Дальше внимание Хиноа привлекли какие-то длинные ворсистые палки землистого цвета. Она подошла, с любопытством взяла одну и принялась вертеть в руках, рассматривая со всех сторон. - Это корень ямса, - сказал Нурико, когда они с Тамахоме подошли следом. - Неужели его тоже едят? – спросила Хиноа. - Ещё бы! Очень полезная вещь! Но перед употреблением нужно снять кожицу, - тут он забрал корень из рук Хиноа и продемонстрировал белый спил почти идеально круглой формы, - видишь, какая тоненькая? И нельзя есть в сыром виде, если не хочешь отравиться. - Совершенно верно, барышня! – кивнул из-за прилавка богатырского телосложения продавец, наблюдая, как Нурико возвращает корень ямса на место. – А ты, парень, видать, не местный, раз не знаешь, - обратился он уже к Хиноа. – От себя дополню, что ямс, помимо всего прочего, - продавец чуть понизил голос и наклонился поближе, - является природным афродизиаком! Так что рекомендую, молодой человек! Если уж ростом не вышел, то хотя бы в этом деле надо соответствовать такой красотке! Тут продавец заговорщицки подмигнул Хиноа и коротко кивнул в сторону Нурико, показывая, кого подразумевает под красоткой. Та аж опешила, а Тамахоме расхохотался. Нурико смерил хранителя-деньголюба испепеляющим взглядом, схватил застывшую с открытым ртом Хиноа за руку и потащил за собой, успев крикнуть продавцу напоследок: - Благодарю, любезнейший, мы попозже подойдём! Когда Хиноа опомнилась, то обнаружила, что идёт уже мимо прилавков с фруктами и ягодами. И чего тут только не было! Горками лежали бархатные румяные персики, душистые сине-фиолетовые сливы, мохнатые киви, нежный медовый инжир, спелые дыни, налившийся соком виноград, сушёные ягоды годжи, зизифус всех размеров, огромные помело, ароматные манго и даже… - Шелковица! - воскликнула Хиноа, подойдя к прилавку с блестящими чёрными ягодами. – Какая большая! И, должно быть, вкуснаяяя… - Лучшая в империи! – подтвердила пухлая продавщица и самодовольно подбоченилась. - Любишь её? – спросил Нурико, который всё ещё держал Хиноа за руку. - Обожаю! Хранитель с родинкой вздохнул, улыбнулся кончиками губ, затем вытащил из кармана юбки две монетки и протянул продавщице. - Взвесьте, сколько выйдет. Та широко улыбнулась и захлопотала над ягодами. Хиноа во все глаза уставилась на Нурико, удивлённая и смущённая его поступком. Тот в свою очередь, будучи опытным покупателем, внимательно следил за продавщицей, чтоб та не надумала его обвесить. - Ваши ягоды! – сказала она наконец и вручила Хиноа перевязанный бечёвкой бумажный кулёк, доверху наполненный лучшей шелковицей. - С-спасибо, - Та робко взяла кулёк. - А сестру поблагодарить? – продавщица указала на Нурико. – Кто ж, как не старшие сёстры, любят побаловать младших братьев чем-нибудь вкусненьким! - Д-да! – на сей раз Хиноа быстрее приняла то, что в ней снова увидели мальчика, и, обернувшись к хранителю с родинкой, сказала. – Спасибо, сестрица! Теперь настала очередь Нурико опешить. Вот уж не ожидал он, что Хиноа решит подыграть продавщице, принявшей их за родственников. При виде выражения лица друга Тамахоме снова расхохотался. Хиноа хихикнула и, довольная, отправила в рот сразу две чёрные ягоды. Вдруг она заприметила прилавки с экзотическими фруктами, которые до этого видела только на фотографиях и в роликах на YouTube, и стремглав направилась к ним, попутно уплетая шелковицу. Хранители Судзаку поспешили следом. Хиноа перебегала от одной стороны ряда к другой, чудом не сбивая с ног остальных покупателей, и разглядывала то звёздчатые жёлто-коричневые плоды карамболы, то багряно-красные с жёсткими крючковатыми волосками плоды рамбутана, то грозди фруктов вампи, внешне напоминающих алычу. Дальше она заметила фрукт с розово-красной кожурой, похожей на драконью кожу. Разрезанный он обнажал свою белую студенистую мякоть с одной единственной тёмно-коричневой косточкой, и Хиноа узнала китайскую сливу личи. Тут же обнаружился и близкий родственник личи – лонган «глаз дракона» - с гладкой кожицей цвета грецкого ореха. На прилавке через дорогу лежали схожие с бусинами шамбала ягодки всех оттенков красного, от ярко-алого до бордово-винного, – китайская клубника восковница. Снова перебежав на другую сторону ряда, Хиноа увидела огромные зелёно-коричневые шипастые плоды. - Боже мой! – воскликнула она и чуть не выронила кулёк с шелковицей. Чтобы больше так не рисковать, Хиноа быстро доела оставшиеся ягоды, сложила кулёк в несколько раз, запихнула получившийся свёрток в карман бриджей и позвала: – Тамахоме, Нурико, это то, о чём я думаю? Наблюдавшие в сторонке за её восторженными метаниями, хранители Судзаку приблизились. На лицах обоих застыло чуть ошалевшее выражение с оттенком недоумения, как если бы вслух они говорили: «Во ей вожжа под хвост попала!» Но Хиноа не обратила на это никакого внимания. - Это же дуриан, да? Дуриан? – вопросила она, указывая на фрукт с шипами. - Ну, да. Король фруктов по-другому, я его всего один раз в жизни пробовал, - подтвердил её догадку Тамахоме. – А ты чего такая взбудораженная? - Класс! Всегда мечтала увидеть его вживую! А почему его не разрежут? Простите, господин продавец! – крикнула Хиноа пожилому мужчине с длинными седыми усами и косматыми бровями. – А разрежьте один дурианчик, пожалуйста! - А ты уверен? – Одна бровь продавца чуть приподнялась. - Конечно! Вон, все другие фрукты разрезанными лежат! - Ну, воля ваша, - пожал плечами продавец и достал из-под полы внушительного размера топорик. Только он прицелился для точного удара по одному из дурианов, как Нурико подскочил к нетерпеливо наблюдающей за процессом Хиноа и протараторил: - Не надо, дедуль! Оставьте! Тамахоме последовал примеру друга, встал по другую сторону от Хиноа и добавил: - Мы на самом деле спешим! Удачной Вам торговли! С этими словами хранители Судзаку быстренько переглянулись, подхватили ничего не понимающую Хиноа под руки и понесли прочь, с трудом протискиваясь сквозь толпу покупателей. Чрез несколько минут они вышли на более просторный торговый ряд. Здесь уже не было стоек и прилавков, продавцы сидели на маленьких табуретках подле сложенных в кучи мешков, один из которых обязательно стоял открытым, демонстрируя содержимое: рис, пшеницу, просо, сою, семена кунжута и чай. Нурико и Тамахоме опустили Хиноа на землю. - И что это было? – возмущённо спросила та, переводя взгляд с одного хранителя на другого. - Ты что! Не знаешь, что дуриан не принято разрезать на людях?! – воскликнул Тамахоме. - Он же воняет, как смесь тухлятины с дохлятиной! – А вот и нет! – откликнулся Нурико. – Воняет, как гнилой лук с добавлением неделю нестиранного исподнего! - А я тебе говорю.., - начал было Тамахоме, но Хиноа его перебила: - Ладно-ладно, я поняла, что он вонючий, – Она вздохнула. – И куда теперь? - Мы бы, конечно, могли показать тебе и весь остальной рынок, – сказал Нурико и махнул налево. - Вон там торгуют мясом и рыбой. Ещё чуть дальше – готовой едой и напитками. Хорошее местечко: можно посидеть, перекусить и отдохнуть. Но Район ремесленников в другой стороне. Эй, Тама, куда это ты уставился? Хиноа посмотрела на Тамахоме: тот куда-то внимательно вглядывался. Нурико и Хиноа проследили за взглядом друга и завидели странную картину: навесов через пять от них щуплый паренёк в довольно потрёпанной одежде в одиночку разгружал мешки с каким-то тяжёлым содержимым. О тяжести ноши можно было судить по раскрасневшемуся лицу паренька и его учащённому дыханию. Взмокшие волосы прилипли к блестящему от пота лбу, руки и ноги дрожали, но он упрямо продолжал пыхтеть над одним единственным мешком, безуспешно пытаясь стащить его с тележки. Тамахоме не стал медлить и двинулся прямо к пареньку. Подойдя, хранитель-деньголюб легко поднял мешок. - Эй! – крикнул паренёк. – Это моя пшеница! Отдай! Но Тамахоме пропустил возглас мимо ушей и поставил на мешок на нужное место под навесом. - Я мог бы и сам! – фыркнул незадачливый торговец, вытирая пот со лба. - Сомневаюсь, - скептически покачал головой Тамахоме и оглянулся на тележку с добрым десятком таких же мешков. - Как тебя зовут, малец? - До Си, - ответил тот уже более дружелюбно. - А меня – Тамахоме. Почему ты занимаешься этим один, До Си? Где твой отец? - От потянул спину, пока вёз телегу, и сейчас у лекаря, – До Си шмыгнул носом. – Он не может разгружать пшеницу, так что я этим занимаюсь. И торговать сегодня тоже буду я! - Ну и ну, - проговорил хранитель-деньголюб. - Тамахоме! Что тут у тебя? – заслышался оклик подошедшего Нурико. Хиноа была здесь же и с сочувствием рассматривала запыхавшегося До Си и его товар. Гора мешков оптимизма совершенно не внушала: пока мальчишка управится, торговля подойдёт к концу. Но тут Тамахоме подошёл к телеге, подхватил под руки сразу два мешка и поставил их рядом с первым. - Ладно, давай-ка я помогу тебе, До Си. - Я и сам могу справиться! – запротестовал тот. Тамахоме дружелюбно потрепал его по волосам. - Ты молодец, что помогаешь отцу! Но не пытайся всё взвалить на себя. Давай я тебе помогу разгрузить мешки, а торговать уже сам будешь. До Си поглядел на Тамахоме, а потом на гружёную телегу. - Хорошо, - сказал он наконец, - спасибо, дяденька Тамахоме. Тот тепло улыбнулся и обернулся к Хиноа и Нурико: - Вы идите, а я тут вас подожду. И Тамахоме принялся помогать До Си, а Нурико повёл Хиноа дальше. Последними перед выходом из Западного рынка были торговые ряды с ширпотребом, как назвала его Хиноа для себя. Они Нурико прошли мимо прилавков с детским игрушками, зеркальцами, гребнями для волос, шпильками, заколками, циновками, простейшей обувью, тарой для хранения, корзинками, котомками, кисетами, коническими шляпами, кожаными поясками и прочими хозяйственными и бытовыми товарами. Хиноа подумала, что в будущем перед отправлением Хоккан именно здесь Тамахоме будет покупать гостинцы для своих братьев и сестёр. И дала себе слово, что сделает всё возможное, лишь бы его родные остались живы. - Ну, вот мы и пришли! – сказал Нурико. – Район ремесленников прямо перед тобой. Сперва мы пройдём через Квартал музыкальных инструментов, а Текстильный квартал будет дальше. - Твой дом тоже тут? – спросила Хиноа, вспомнив из манги, что именно здесь и проживает семья хранителя. - Да. Лавка находится при усадьбе моей семьи. Скоро сама всё увидишь. Заодно подберём тебе какую-нибудь красивую ткань. И они продолжили свой путь. Хиноа обратила внимание, что камень под их ногами не такой тёмный, как тот, которым были вымощены улицы до этого. Припомнив, что дорожки и дворы Императорского Дворца практически белокаменные, а в Правительственных кварталах улицы светло-серые, Хиноа пришла к выводу, что чем зажиточней район, тем светлее камень выбирается для мощения. Вдоль улиц выстроились красивые одноэтажные дома с расписанными на разный манер вывесками. Даже со своими довольно скудными представлениями о китайской городской архитектуре Хиноа сообразила, что обращённые к улице окошки - это как раз и есть товарные лавки. А раз они, со слов Нурико, находятся при усадьбах, то, надо полагать, имеется невидимое для прохожих внутреннее пространство с жилыми помещениями. Как и говорил Нурико, сперва довелось пройти мимо лавок с музыкальными инструментами. И здесь, действительно, было на что посмотреть. Одних разновидностей смычковых Хиноа смогла насчитать аж пять! Правда, у всех только по две струны, зато какое многообразие форм! Далее она увидела духовые, и многие из них оказались ей знакомы: она узнала поперечную флейту, двенадцатиствольную свирель, по-видимому, китайский аналог свирели Пана, и некий инструмент цилиндрической формы с девятью отверстиями, напоминающий гобой. Перед входом в одну из лавок висели и стояли гонги всех размеров, от самого малого, величиной с блюдце, до здорового, как колесо. Нурико же сказал, что самый большой гонг, какой ему когда-либо доводилось видеть, был размером с Лунные Врата в Императорском Саду. Дальше хранитель с родинкой указал на щипковые инструменты, коих тоже было немало, и принялся рассказывать, на скольких ему пришлось научиться играть за время жизни в гареме. Хиноа слушала, не забывая поддакивать и кивать к месту, а сама меж тем рассуждала про себя: «Пока мы вот так гуляем, можно попробовать снова улизнуть. Хорошо, что Тамахоме остался помогать До Си с пшеницей. От Нурико сбежать будет проще. Надо только, чтобы он отвлёкся». Тем временем Квартал музыкальных инструментов кончился. Следуя за Нурико, Хиноа завернула за угол и заметила, что улицы вымощены камнем на тон светлее предыдущего. А, значит, здесь живут ещё более обеспеченные люди. Здания двухэтажные, более широкие и уже не жались вплотную друг к другу: между ними имелись промежутки шириной примерно в два шага. В промежутках росли деревья, кустарники и цветы, стояли каменные фонари, а кое-где даже имелись миниатюрные лавочки. Хиноа обратила внимание, что в данном квартале у строений по два крыльца: центральное с вывеской – вход в лавку, и боковое, вероятно ведущее в дом хозяев. В Квартале музыкальных инструментов она видела только одно крыльцо - общий вход, судя по всему. - Текстильный квартал! – объявил Нурико. – Лавка моей семьи Тё в конце. И хочу заметить, не хвастая, она – самая большая и известная! - Не терпится увидеть, - ответила Хиноа. Нурико улыбнулся и ускорил шаг, Хиноа поспешила следом, и вскоре они стояли перед красивым высоким крыльцом под нарядным козырьком с большой вывеской. По обе стороны от крыльца были обустроены клумбы прямоугольной формы. Хиноа даже чуть задержалась, рассматривая высаженные по периметру клумб кусты. По пышным, махровым цветкам с лепестками в виде лодочек она узнала клематисы, но вот их цвет! Такого ей прежде видеть не доводилось: цветы были необычного бледно-зелёного оттенка с белой сердцевиной и светло-розовыми кончиками. Вдоволь налюбовавшись, Хиноа обратила внимание на другой кустарник с густой изумрудной кроной, посаженный в основании клумб. - Это же гибискус! – Хиноа протянула руку и прикоснулась к ярко-красному пятилепестковому цветку. Своей воронкообразной формой он всегда напоминал ей старинный граммофон, а на ощупь – мягкий жатый шёлк. - Верно, - Нурико подошёл к Хиноа со спины и щёлкнул по забавно торчащему оранжево-красному пестику. – Нравится? - Это мой любимый цветок! – Хиноа обернулась на хранителя через плечо. – Цветок любви и страсти. Нурико смерил её долгим взглядом и как-то загадочно улыбнулся. Затем отошёл и жестом пригласил пройти в лавку. Хиноа повиновалась и зашла в светлое просторное помещение, где всюду стояли высокие стеллажи с открытыми полками. Между стеллажей прохаживались посетители и разглядывали аккуратные стопки разноцветных рулонов ткани. Периодически кто-то из посетителей снимал с полки приглянувшийся рулон и, чуть размотав конец, прикладывал ткань к рукам и лицу, после чего оценивающие разглядывал своё отражение в специально установленном зеркале. В глубине Хиноа увидела просторный, во всю ширину помещения, прилавок со швейной фурнитурой. Только почему-то за ним никто не стоял. Вошедший вслед за ней Нурико тоже обнаружил пустой прилавок и недовольно хмыкнул. Быстрым шагом он пересёк лавку, постучал по деревянной стойке и громко позвал: - Шань Дзи! Ты где, Шань Дзи? А ну, покажись! Из-под стойки вынырнул приземистый мужчина средних лет слегка растрёпанного вида. Его добрые глаза заискрились от радости, когда он увидел своего гостя. - Госпожа Корин! Как же Вы здесь?.. - Да вот, отпустили погулять, - Нурико с улыбкой обнял продавца. – Давно не виделись! - Вот уж точно! Целый год миновал, как Вы ко двору отправиться изволили. Слыхал, Вас теперь почитают как воина Судзаку, даже покои отдельные во дворце отвели. Теперь можете не беспокоиться об обязанностях наложницы. - Ну да, ну да, - как бы отмахиваясь от слов работника лавки проговорил Нурико. - А это Ваш спутник? – Шань Дзи обратил внимание на Хиноа, которая скромно стояла недалеко от входа, делая вид, что разглядывает ткани. – Какая странная у него одежда. Тоже небесный воин? - Спутница, - поправил Нурико. – Это Хиноа. Шань Дзи, ты не против, если я тут немного похозяйничаю. Хочу подобрать для Хиноа что-нибудь эдакое. - Разумеется, делайте что пожелаете, это же лавка Ваших родителей! Кстати, а не послать ли за ними? Они будут Вам рады. И Ваш старший брат… - Не стоит, мы ненадолго. - Как скажете, госпожа. Если понадоблюсь, окликните меня, - сказал Шань Дзи и скрылся с глаз. - Ну-с, посмотрим, - Нурико подошёл к Хиноа. Он осмотрел девушку сверху вниз, затем обошёл вокруг, изучая её глазами, затем остановился напротив и пробормотал: - Так, цвет твоих волос – светло-каштановый с золотистым оттенком; кожа светлая, но не бледная, румянец персиковый; цвет твоих глаз, - Нурико приблизился вплотную и внимательно вгляделся в лицо Хиноа, – серо-зелёный. Подытожив, Нурико резко развернулся и уверенно отправился к противоположной стороне лавки, словно уже знал, что подобрать для Хиноа. А та несколько мгновений стояла без движения. Её лицо горело от недавнего взгляда хранителя с родинкой. Нет, она определённо никак не могла привыкнуть с таким моментам сближения. Желая привести себя в осмысленное состояние, Хиноа дважды шлёпнула ладонями по щекам. Надо приступать к плану побега. - Смотри-ка Хиноа, какой шёлк! – Нурико обернулся к ней с рулоном нежно-мятной ткани. Желая продемонстрировать красоту материала, он размотал рулон и перекинул ткань через руку так, что край её с свесился почти до самого пола. Шёлк и вправду был великолепен: тонкий и невесомый, он струился с руки хранителя словно вода. - Красиво, - выдохнула Хиноа. - «Красиво»? – переспросил Нурико. – Значит, ищем дальше! «Красиво» нас не устраивает: должно быть «великолепно», «безупречно», «идеально»! И он смотал рулон обратно, вернул его на место и углубился в дальнейшие поиски, что-то бормоча себе под нос. Улучив момент, когда хранитель с родинкой полностью отвернулся и склонился, разглядывая один из рулонов на нижней полке, а остальные посетители скрылись за стеллажами, Хиноа на цыпочках выскользнула из лавки и пустилась наутёк. В какой стороне находится выход из города она не имела представления, но сперва решила убежать как можно дальше, а уж потом и путь спросить. - Вот! Эта будет смотреться на тебе просто божественно! – Нурико оторвался от полки, держа в руках рулон светло-перламутрового шёлка с вышивкой в виде серебряных журавлей. – Что скажешь? Но ответа не последовало. Нурико обвёл лавку взглядом - Хиноа и след простыл. Чувствуя, как к горлу подкатывает комок, хранитель позвал: - Шань Дзи! Ты не видел, куда делась Хиноа? - Нет, госпожа Корин, - Голова продавца вновь показалась из-за прилавка. – Каюсь, не усмотрел. - Эта девчонка! Вот проклятье! Нурико выронил рулон и бросился к выходу, не обращая внимания на изумлённые возгласы Шань Дзи. Он вылетел на улицу и огляделся: где искать Хиноа, куда она пошла, в каком направлении? Завидев на противоположной стороне продавца из соседней лавки, хранитель с родинкой подбежал к нему. - Эй, Вы не видели здесь девчонку? - Девчонку? – переспросил продавец. - Да, вон оттуда должна была выйти! – Нурико указал на крыльцо своей семьи. Продавец проследил за жестом и покачал головой: - Нееет, из лавки Тё никакая девчонка не выходила. Только какой-то паренёк выскочил и убежал. - Куда?! – воскликнул Нурико, обеими руками вцепившись в плечи продавца. - Полегче, дорогуша! Он побежал вниз по улице, думаю, направлялся к выходу из нашего квартала. И продавец махнул рукой в сторону. - Спасибо! – ответил Нурико и помчался в указанном направлении. Он бежал что есть духу, лавируя между прохожими и умудряясь никого не задевать, и внимательно скользил взглядом по сторонам, всматривался в лица, пытаясь узнать в одном из них Хиноа. Но та как сквозь землю провалилась. Нурико выбежал из Района ремесленников и снова осмотрел окрестности: куда же девчонка направилась дальше? Ближайший выход из города на западе, но Хиноа вряд ли знала об этом, и могла побежать куда угодно. Предположив, что девушка скорее всего двинется в самую оживлённую часть города, а именно на Главную улицу, чтобы спросить дорогу, Нурико продолжил свой путь. Завидев на углу торговца, продающего пирожки баоцзы, он подошёл к нему и поинтересовался: - Простите, любезнейший, здесь не пробегал мальчишка в странной одежде? - Кого здесь только не пробегало, красавица, - заулыбался тот, осматривая хранителя в женской одежде. – Кстати, может, не стоит тебе гоняться за мальчишками, а приглядеться к мужчинам постарше? - Нет уж, спасибо! – отмахнулся Нурико от заигрываний продавца. Он двинулся дальше по жилым кварталам, продолжая высматривать Хиноа. Вот он уже пересёк мост, где ранее они видели выступающего музыканта, пробежал мимо беседки, где старцы всё ещё корпели над костяшками – девушка исчезла бесследно. «Ну, Хиноа, только попадись мне – душу вытрясу!», - думал хранитель, чувствуя, как в груди помимо клокочущей злости постепенно появляются первые ростки паники. Между тем жилые кварталы почти кончились, и Нурико находился в нескольких шагах от Главной улицы. А там уж сориентироваться, куда идти, чтобы добраться до выхода из города не составляет особого труда. Внезапно до слуха хранителя с родинкой донёсся возмущённый вскрик: - Моя капуста! Ах, ты паршивец! - Простите, я Вас не заметила, - послышался знакомый голос. Нурико протиснулся меж столпившихся людей и увидал худосочного мужчину средних лет, причитающего над перевёрнутой деревянной тележкой. Рядом Нурико к своему облегчению заметил Хиноа. Кругом валялись и катались отборные кочаны свежей капусты. Добрая их часть была погребена под тележкой, и мужчина с досады рвал на себе седые волосы, рискуя лишиться последних. - Ты что, с ума сдурел так бегать?! Совсем на дорогу не глядишь! Что я скажу моему господину?! - Но я же извинилась. Хиноа виновато опустила голову и растерянно уставилась на валяющийся у её ног продолговатый кочан. Видимо, её ответ только распалил заходящегося в праведном гневе мужчину: с прытью, совершенно не свойственной людям его возраста, он подскочил к ней и гаркнул прямо в лицо: - Что мне твои извинения, наглец?! Вот я тебя сейчас!.. И он с силой замахнулся на Хиноа, которая зажмурилась в ожидании удара. Но удара не последовало: Нурико успел как раз вовремя, чтобы схватить мужчину за руку. - Прошу прощения, дорогой, – сказал он строго. – Негоже бить девочек! Да и капуста твоя цела! Мужчина развернулся, высвободил руку и уставился на хранителя в женском платье, переваривая его слова, затем подозрительно посмотрел на Хиноа, будто пытаясь разглядеть в ней девочку, после перевёл взгляд на капусту и снова на Нурико. - Быть может, и цела! Да как ж её собрать-то теперь?! – сказал он уже без яростного блеска в глазах. - Ничего, мы всё соберём, – миролюбиво проговорил Нурико. - Давай, Хиноа. Но та в ту же минуту сорвалась с места и опрометью бросилась бежать. - Хиноа! – воскликнул Нурико и устремился за ней. Вслед им раздался очередной поток возмущений от торговца: «Вот паршивец, то есть,.. паршивка! Тьфу! Ну и молодёжь пошла!». Хиноа между тем миновала последние дома жилых кварталов и выскочила на Главную улицу. Скрывавшееся за черепичными крышами яркое солнце резко ударило ей в глаза, заставив на мгновение ослепнуть. Она замерла посреди улицы, зажмурившись и подняв к лицу руки. Её даже не озадачило, почему вокруг нет прохожих, и почему с разных сторон ей кричат «Осторожно!» и «Берегись!». Нурико видел, как Хиноа застыла посередине дороги и закрыла руками лицо. Видел, как расступились к краям улицы прохожие, явно кого-то пропуская. Слышал, как раздались отовсюду испуганные возгласы. Краем глаза он успел заметить мчащуюся во весь опор повозку, запряжённую ретивой лошадью. В памяти воскресла картина восьмилетней давности: силуэт Хиноа превратился в маленькую фигурку девятилетней девочки. - Братик! Девочка лежит на земле в луже собственной крови. Сердце в груди разбивается на сотни осколков, боль прорезает себе путь через утробу и вырывается из горла отчаянным криком: - КОРИН! Нурико выпрыгнул на дорогу, сбил Хиноа с ног, и вдвоём они покатились по земле. Мимо ветром пронеслась повозка. Хранитель с родинкой упёрся в землю ступнями, чтобы остановиться, и приподнявшись на руках, отстранился от лежащей под ним Хиноа. Её глаза всё ещё были зажмурены, на лбу наливался синяк, по лицу размазалась кровь из ссадины на щеке. Но она была жива. На сей раз он смог, он успел… Хиноа втянула воздух сквозь сжатые зубы: тупая боль от ушибленного затылка растекалась по голове и сливалась с болью в синяке на лбу. Саднила рассечённая щека. Хиноа медленно открыла глаза, моргнула несколько раз, возвращая зрению чёткость, и встретилась взглядом с нависшем над ней хранителем с родинкой. - Н-Нурико! – только и смогла проговорить она. - Ты – идиотка! – вскричал тот. - Что? – слабо отозвалась Хиноа, оторопевшая от брошенного ей обидного слова. В глазах хранителя бешено плясали яростные колючие искорки, брови практически сошлись на переносице. Разметавшиеся длинные волосы ниспали с плеч и словно шёлковым занавесом скрыли лица юноши и девушки от посторонних взоров. Хиноа почувствовала их приятное чуть щекочущее прикосновение и различила тонкий цветочный аромат нанесённого на самые кончики эфирного масла. Но тут Нурико довольно бесцеремонно и даже грубовато схватил её за руки и рванул с земли. Теперь они сидели на дороге друг напротив друга, не замечая нацеленных на них десятков пар любопытных глаз и витающих вокруг перешёптываний и переговоров. - То! – хранитель, с трудом унимая свою недюжинную силу, встряхнул Хиноа за плечи. – Тебя ж едва не задавило! - Я не видела, - произнесла Хиноа. - «Не видела»! Смотреть надо, куда бежишь! Ты же прям как.., - Нурико сдержал едва не сорвавшееся с языка имя младшей сестры. – Ты же могла погибнуть! - Как..? – повторила Хиноа за ним, и потихоньку осознание пришло к ней. «Неужели, я напомнила ему его сестру Корин? Меня ведь тоже чуть не сбило повозкой!» - Неважно! – воскликнул тут Нурико. – Мы возвращаемся! Шагу без меня теперь не ступишь! И он резко поднялся с места и потянул Хиноа за руку. Та подчинилась и тоже встала на ноги, а затем хотела было высвободиться из цепкого хвата, но хранитель пресёк попытку. - Э, нет! – сказал он строго и ещё сильнее стиснул её ладонь своими крепкими пальцами. - Ау, больно! – простонала Хиноа и попробовала снова отнять руку, но бесполезно. – Ты можешь не тащить меня за собой?! Она остановилась в знак протеста. Мышцы в напряжённом предплечье жалобно заныли. Нурико почувствовал сопротивление, мгновенно повернулся и смерил Хиноа уничтожающим взглядом. - Не тащить? Да как скажешь! И с этими словами хранитель легко поднял Хиноа на руки и перебросил через своё плечо, удерживая за талию. - Поверить не могу, ты обманула меня и снова попыталась сбежать! – читал он нотации брыкающейся девушке. – И хватит дёргаться! Я всё равно тебя не отпущу! И впредь не дам тебе спуску: будешь у меня ходить по струночке! - Пусти! Я должна идти искать Юи! - Цыц! Ничего не хочу слышать, врушка! Пошли за Тамахоме! Так Нурико с Хиноа на плече и вернулся на рынок, где уже поджидал справившийся с работой Тамахоме. Хранитель-деньголюб был невероятно доволен собой: он с упоением рассказывал, как отец До Си в благодарность за помощь выдал ему долю от сегодняшней выручки, и с трепетом пересчитывал заветные монетки. На потрёпанный вид Хиноа и гневный настрой Нурико Тамахоме даже не обратил внимание. Только когда шнурок с нанизанными на него вожделенными маленькими дисками скрылся в его кармане, хранитель-деньголюб осмотрел друзей и выдал: - Ну и видок! Вас что, лошадь переехала? Нурико в ответ выстрелил в него глазами, Хиноа вздохнула и сказала: - Почти. Хранитель с родинкой передёрнул плечами, и Хиноа, коротко взвизгнув, на секунду взлетела на воздух. - Она снова попыталась сбежать! – обратился Нурико к другу, подхватывая девушку и снова крепко удерживая её на плече. Тамахоме взглянул на Хиноа со смесью изумления и укоризны, от чего та ощутила лёгкий укол вины, но уступать не собиралась: - Да! Мне нужно найти Юи! - И куда бы отправилась? – спросил Тамахоме. - Не знаю! Да хоть бы и в Кутоу! Нурико повторил манёвр плечами, снова отправляя Хиноа в короткий полёт. - Вот что с ней делать?! – возмущённо простонал он. – Связать, и пусть безвылазно сидит в комнате? - Ну, это ты явно перебарщиваешь. - А у тебя есть другие идеи? - Не спускать с неё глаз.., - развёл руками Тамахоме, - в любом случае повелителю Хотохори знать обо всём об этом совершенно необязательно. Нурико вздохнул, выпуская бушевавшее внутри негодование: как ни крути, но не в его манере долго злиться и сердиться. - Согласен, - проговорил он. – Пойдём во дворец. - Эй! Может, хватит говорить так, словно меня тут нет! – сказала Хиноа, изогнувшись так, чтобы хранители могли всецело улицезреть её возмущение. - Ну-ка, цыц! – прикрикнул Нурико. – Иначе сейчас как подброшу, а поймать забуду! Что ещё оставалось делать Хиноа, кроме как прикусить язык и признать своё поражение. Она перестала брыкаться, глубоко вздохнула и, смирившись со своим полным провалом, безвольно повисла на плече Нурико. Так они втроём и возвратились в Императорский Дворец, благо Хотохори в то время заседал с Советом Министров, и их приключения удалось успешно от него утаить.