Стезя

Утро душно-влажное и солнечное до чрезвычайности. Мы с Катериной перекидываемся сонными шутками как мячиком и со смехом высовываем ладошки в открытые окна такси, стараясь не обращать внимания на укоризненные взгляды водителя. Лада уже ждет нас на ипподроме, но, по совести говоря, торопиться особо некуда. Это не мы опаздываем, это она готова торчать в обществе лошадей день-деньской. А мы… ну, не то чтобы провести день в конном клубе было чем-то скучным, однако для меня, например, это всего лишь способ полезно провести время, уделяя конным прогулкам пару выходных в месяц. Такси тормозит у самого входа на территорию клуба, и мы выпархиваем на улицу, разминая ноги после долгого сидения и подставляя палящему солнцу лица. Катерина сноровисто переплетает растрепавшуюся за время поездки каштановую косу и дергает меня за выбившуюся из прически прядь. — Кажется, тебе понравилось заплетаться корзинкой, а? Я в ответ только плечами жму, бросая на саму себя мимолетный взгляд в витрину какого-то магазинчика. — Ну так ведь это ж удобно. Идем, — вздыхаю, — а то так и опоздать недолго. Все сапоги разберут, и пиши пропало, опять на потеху Ладе ногой в стремени застряну. Катерина смеется и дразняще вертит стопой, чуть приподняв ногу. И — тут же вздыхает: — Вот знаешь, единственный минус этих занятий — в том, что на них приходится надевать штаны. И ладно весной, но в такую жару… Теперь приходит моя очередь смеяться — я накануне додумалась сварить себе охлаждающего эликсира и в ус не дула, меня солнышко разве что припекает слегка, но не проваривает уж точно. Лада уже резвится на ипподроме, когда мы, переобувшись, наконец вываливаемся во внутренний двор конного клуба, и только весело машет нам рукой с другого конца площадки, где бодро рысит на Эльбе — мохноногой саврасой кобыле-полукровке с коротко остриженной светлой гривой. Она, в отличие от нас, всадница с большим опытом, поэтому на ней ни штанов, ни шлема. Даже вместо сапог для верховой езды — легкие плетеные сандалии, да и волосы она убрать не удосужилась — сияющая золотая волна пышных локонов клубится у нее за спиной как кучевое облако, и я не сдерживаю улыбки, наблюдая за ее выходками. Конечно, на площадке не все такие расслабленные, как Лада, но Лада дело с лошадями имеет с детства и знает о них больше любого здешнего инструктора, так что ей никто и слова не говорит — и организаторы, и завсегдатаи знают, что уж она-то в курсе, с какого конца браться за хлыстик. В Царстве Лада, кстати, одна из тех, кто за лошадей и отвечает, она в этом сразу призванье свое нашла. А вот мы с Катериной — другое дело, мы и седлать-то лошадей не умеем, что тут говорить о полноценном уходе за ними или профессиональных занятиях спортом. Я вот даже сажусь на коня, используя пандус — слишком уж маленького я роста и слишком слабые у меня пока руки, чтоб можно было легко в седле подтянуться. Так что к нам с Катериной тут же подходят инструкторы, уже приготовившие все для грядущей поездки — Лада только сейчас рысит по ипподрому, пока нас ждет, а на самом деле мы едем сегодня в парк. — О, кажется, тебе Тимьян сегодня достанется! — Катерина приветственно гладит высокого гнедого жеребца по отмеченной белой звездочкой морде и оглядывается на вторую лошадь, тут же едва не подпрыгивая от радости. — А мне — Помпей! Помпей — красивый вороной жеребец-семилетка, чистокровный кабардинец с длинной лоснящейся гривой и мощными ногами. Катерина на него еще в первый наш приезд сюда глаз положила, да только он занят был постоянно то на соревнованиях, то с другими всадниками. Но сегодня ей повезло. Я качаю головой и, отстегнув от кармана своих шаровар маленькую невидимку, закалываю ей челку. — Смотри не свались со своего красавца, — и направляюсь со своим сегодняшним учителем к пандусу. Катерина только фыркает благодарно мне вслед — волосы у нее летом всегда почему-то пушатся, а таскать с собой лишние заколки она ненавидит — и тут же возвращается к воркованию с конем. Я еще слышу ее радостное «какой ты красавец» у себя за спиной, когда мой сегодняшний инструктор весело цокает языком и качает кучерявой головой. — Уж как бы он и правда ее не скинул, — говорит он шутливо, но все-таки с ноткой легкого опасения. — С лошадьми так сюсюкать нельзя, особенно с жеребцами вроде Помпея. Им твердая рука нужна, а то расшалятся, — и тут же словно опоминается. — О, да! Меня зовут Алексей, я сегодня ваш инструктор, так что вы можете обратиться ко мне с любым вопросом! Кажется, этот конелюб только-только сюда устроился — не привык еще. Я безо всяких глупостей взмахиваю рукой в ответ на его слова. — Меня зовут Анастасия, очень приятно. А насчет сюсюканий… У Катерины рука что надо, это она только пока восторги на него изливает, уж очень давно хотела на нем покататься. Так что… — изо рта у меня вырывается легкий смешок. — Ей даже хлыстик не понадобится, чтоб с ним поладить. Мы подходим к пандусу, и мой сегодняшний помощник похлопывает Тимьяна по мощной красивой шее. — Ну что, друг? — улыбается коню белозубо и протягивает кусочек яблока. — Будь смирным, ладно? Ты уж вроде знаешь свою наездницу, да? — Тимьян косит на него лиловым глазом и смешно схрупывает с ладони яблоко, как будто бы соглашается. Я не сдерживаюсь — смеюсь, пока вскакиваю на пандус, чтобы уже с него взгромоздиться на гнедого красавца. — Что же это вы сам с ним воркуете, а мне советуете построже быть? — Я не воркую, — откликается Алексей охотно. — Это у нас сделка вроде как. Я ему яблоко, он мне — послушание! Мы смеемся, а после этого я наконец вскакиваю на Тимьяна и сую ноги в стремена. Алексей передает мне поводья и, еще раз похлопав коня по шее, стремительно идет ко входу на ипподром. Сначала надо сделать пару кругов и немного размяться на территории клуба, прежде чем выезжать в парк, поэтому мы с Тимьяном следуем за ним к услужливо открытой калитке. Тимьян — по привычке, я — на Тимьяне. Пока все идет неплохо. Впрочем, это уже второй или третий раз, когда поводья оказываются у меня в руках, и я езжу самостоятельно, так что волноваться вроде и не о чем. По совести говоря, я пошла у Лады на поводу и купила абонемент в конный клуб только потому что она пригрозила, что иначе не подпустит меня к лошадям на острове. А посмотреть-то на жеребцов и кобыл с розовой гривой хотелось! И вот я здесь. Мы с Тимьяном делаем пару кругов по ипподрому шагом, пока Лада рысью проскакивает мимо раза четыре, и только тогда я решаюсь несильно ударить жеребца пятками по бокам. Алексей, наблюдающий за мной из-за ограждения, одобрительно кивает и призывает продолжать. Тимьян немного ускоряется, и я догоняю Катерину, весело дразнящую хлыстиком Помпея. Коса у нее растрепалась снова, и моим невидимкам уже не сдержать ее буйные пряди, но Катерина этого, похоже, совсем не замечает, полностью поглощенная общением с жеребцом. — Я уже так устала, — смеется она, выправляясь в седле и садясь прямее, — но слезать с него все равно не хочу! Мы смеемся — потому что из-за того, что ноги следует удерживать в определенном положении, бедра и впрямь болят с непривычки, но останавливает нас это мало. — Впереди еще парк, Кать, — я цокаю языком и, осторожно нагнувшись, похлопываю Тимьяна по холке. И правда, до чего понятливый конь, надо стоять — стоит, надо рысить — рысит. На таком и гарцевать не страшно, особенно такой неумехе, как я. Может, и правда яблочко Алексеево помогло? — Да я знаю все это, — фыркает Катерина, — и я же ничуть не против! Просто говорю. Мы снова смеемся, и я протягиваю к ней руку, ненадолго отпустив поводья. Катерина ловит мои пальцы и сжимает в ладони, шутливо потягивая меня на себя, как будто хочет стащить с лошади. Лада, увидев нас с другого конца ипподрома, торопит свою Эльбу и наигранно прикрикивает, чтоб мы перестали ерундой страдать, «а то так и свалиться недолго». Замечательный день, воистину. И когда мы выезжаем в парк через вторую калитку, он становится только лучше. Лада следует справа от меня на почтительном расстоянии и иногда поправляет мои ошибки, понукая так же, как наездник — коня, и Катерина хихикает над этими замечаниями, и солнце, продираясь сквозь лиственное кружево дубов, не так уже припекает… — Асют, а чего ты там болтала с Алешей, кстати? — вдруг спрашивает Лада, ненадолго отпуская поводья и держась в седле только ногами. Забирает все-таки волосы в высокий хвост, перехватывая их дурацкой пластиковой резинкой-браслетом со своего запястья, и тут же становится похожей на рок-диву из семидесятых прошлого века. Я поднимаю брови. — Да ничего особо, он только сказал, что Кате не стоит так мягко с Помпеем себя вести, а то он ее с себя скинуть может. Слыхала, а? — Катерина в ответ на это только язык мне показывает. — Ну и еще он Тимьяна яблоком угостил. Да, дружок? — я похлопываю коня по холке, и тот — дела! — отзывается легким согласным ржанием. Лада смотрит слегка удивленно. — Да? — вид у нее при этом слегка задумчивый, как будто она заинтересовалась какими-то моими словами, но не спешит говорить об этом. Не уверена в чем-то?.. — И… — она медлит, — это все? Теперь даже Катерина смотрит на нее недоуменно. Лада — старшая из нас троих и дольше всех полноправной девицей считается, так что ее советов слушаться надо, хочешь-не хочешь. Но я обычно ей и не перечу никогда, у нас вообще отношения с ней дружеские и даже выгодные. — Да вроде, — я хмурюсь в задумчивости. — Он только еще пошутил, что они с Тимьяном сделку, мол, заключили. Он его яблоком угощает, а Тимьян ведет себя смирно. Лада понимающе кивает в ответ на это, и Катерина наконец не выдерживает. — А что такое-то? — она не кажется особо обеспокоенной, и я тоже расслабляюсь малость. — Этот парень вроде здоров и не отягчен ничем. Обычный коне-маньяк, может, еще и почище тебя. Ничего в нем такого нет. Лада кивает в знак согласья и немного торопит Эльбу, как будто спешит сбежать от этого разговора. Только и отвечает: — Да, ничего такого. Но просто… — вздыхает, — ох, вы же знаете. С мужчинами стоит быть осторожнее. Это не они выбирают нас, а мы их. Не говоря уж о том, что кому-то и выбирать их совсем не нужно. С этим она замолкает и, ударив пятками саврасую кобылу в бока, рысит вперед по парковой тропинке. Я недоуменно хмурюсь и впериваю взгляд в приостановившую Помпея подругу, оставшуюся подле меня. — Что это с ней? — Катерина Ладу дольше меня знает, она и ее тоже учила, когда Катерина только посвященье прошла, так что… Но Катерина лишь головой мотает. — Да ничего такого, — отвечает она с редкою осторожностью, как будто чего лишнего наболтать не хочет. — Просто Лада… она не только как девица к мужчинам относится с опасением, но и как просто девушка. Понимаешь? Меня как будто солнце враз греть перестает, так настроенье теряется от этих слов. Я-то уж знаю, что это — опасаться мужчин не по причине того, что ты ведунья, а потому что ты — просто женщина. Катерина смотрит перед собой невесело и, как будто чтоб успокоиться, зарывается пальцами в черную гриву Помпея. — Ничего страшного не будет, если ты захочешь познакомиться с кем-то и с ним свою жизнь связать, — в конце концов говорить она. — Просто… для нас важно блюсти правила, ты ведь знаешь. А все вместе тянуть — сложно. Я киваю и — чем черт не шутит! — тоже мягко глажу по короткой гриве своего Тимьяна. Вдруг и мне успокоиться это поможет? Иппотерапия все ж таки не с потолка взята. — Я знаю, — отвечаю в конце концов. — И ты знаешь, — добавляю, чтоб не дать ей в моих словах усомниться, — что я ничего такого не захочу. Катя кивает и, опять отпустив поводья, второй раз протягивает ко мне руку. — Лада просто о нас заботится, — говорит она успокаивающе. — Особенно о тебе. Ты еще не все знаешь даже с учетом памяти своей прабабушки, и тут… тут просто дело в том, что… — я сжимаю ее пальцы, призывая продолжать, пусть это и не для подобного дня разговор. — Посторонние, но посвященные в тайну люди, любят зариться на наши секреты. И часто мужчины… они выступают как искушение. Нам повезло, что не все из нас падки на подобные трюки. Но Лада рассказывала, что, по крайней мере, раз в десять лет появляется какой-нибудь молодчик, который считает, что сможет проникнуть в тайны Царства, если соблазнит девицу. Приходит моя очередь задумываться над сказанными словами. Мы догоняем замедлившуюся Ладу, ожидающую нас в необычайно кротком для нее молчанье, и только тогда я отвечаю — и для Катерины, и для нее, и для самой себя: — Да ладно… Не такая уж я и глупая. Тем более, что этот Алеша даже не в моем вкусе. Лада мягко улыбается моей неуклюжей попытке перевести всю эту беседу в шутку — и кивает, соглашаясь. — И то правда, чего это я, — и вдруг тихонько смеется. — Наверное, вспомнила свое посвящение, когда этого парнишку тут впервые увидела. Он же всего неделю как в клубе работает, вот я и всполошилась. Катерина фыркает. — Да уж все тебя знают, перестраховщица. Но ты не бойся, я буду для Аськи валькирией в сияющем нагруднике, если что. Вон уже и рысить умею! С этим она отпускает мою ладонь и, словно силясь нас расшевелить так, шлепает расслабившегося Помпея зажатым в другой руке хлыстиком по крупу. Конь ускоряется и скачет по тропинке, обгоняя на с Ладой и унося хохочущую негодницу в переплетенье дубовых веток. Я смеюсь, переглядываясь со смягчившейся наставницей, и, решившись, тороплю Тимьяна, чтобы он поспешил за Катей, а не то эта доблестная валькирия свалится где-нибудь со своего обожаемого жеребца, и где нам ее тогда разыскивать? Лада весело цокает языком, словно соглашаясь с этими мыслями, и спешит за мной. Вот и правильно. О мошенниках можно ведь и потом подумать. По крайней мере, не в такой брызжущий красками и вдохновеньем день.