Лисий оружейник: Часть вторая

Поселение, что стояло на широком мысу между основной рекой Грез и мощным ее притоком, по которому мы спускались, отличалось от нашего, расположенного в волшебном лесу, и довольно весьма. Чем-то напоминало города людей, возможно, по скученности или тем, что часть деревьев были спилены в середине прямо по живому стволу, а входы оборудованы дверями, крылечками и всевозможными надстройками. На спилах располагались балконы, окруженные новыми побегами тонких веток. Было ощущение, что мощная коса прошлась тут и одним махом поотпилякала головы всем гигантам среди деревьев. Вокруг выделяющейся этой весьма необычной рощицы была настоящая защитная стена, вооруженная заточенными кольями. Все это смахивало на защищенную до зубов резиденцию какого-нибудь сёгуна или высокородного лорда, приправленную особенностями, характерными для оборотней лисиц. Я вспомнил наши дома, которые просто так и не заметишь, если не знаешь, что они тут располагаются, и откровенно загрустил. Вспомнил Камфару, наше с Огненным там яйцо, Иву, кузню... И почувствовал, как меня нежно обнимает сзади Черно-Бурый лис. Хоть тануки так и не понял, в чем изменился адъютант, но он был прав. Теперь мой лис был по-настоящему божественно красив, вступив в свою пору зрелости. Агатовые, светящиеся южной ночью глаза на утонченном миловидном лице, черные вороненые тяжелые пряди волос, как крылья молодого Тэнгу. С одной стороны казалось, что Черно-Бурый тот же. И черты лица при нем, и этот вот только уже не вечно покоцанный носик с изящными линиями крыльев. И форма бровей та же. Но вот поди ж ты, даже бровки вдруг стали казаться тоньше, а фигура вдруг приобрела плавные линии, потеряв острые углы, впрочем, как и все движения в целом. Я чмокнул лиса в висок, убрав черную прядь волос назад, и прошептал на ушко: — Я дам тебе свою ленту и ты сделаешь себе высокий хвост из волос, тебе пойдет. Черно-Бурый от таких слов зарделся влюбленной девицей и отпустил меня из своих нежных рук. Перед стеной поселения далеко в стороне висел разведенный подвесной мост между двух огромных древесных гигантов, на этот раз не изуродованных. Это была тропа над притоком реки Грез, сделанная для степных лис, и даже я понял, что она была явно не лисьих лап по происхождению. — Мост? — решил я узнать догадку у Ши. — Его подарил нашему клану лис давным-давно дух Реки. Тэнгу тебя дери, Оружейник! — прошипел мальчишка, выхватывая из-за спины свои косы. К нам на всех парах бежал целый отряд низеньких лисиц и верещал на своем непонятном языке. — Хотей? — прошептал я, видя, как наших степных лисиц берут резво под стражу в круг, совершенно не смотря на сопровождавших их гостей. — Это что за диалект? — Это наречие распространено в Тибете, — монашек оказался рядом с нами, между мной и Черно-Бурым. — Ты его понимаешь? — Не все, но в общих чертах. Детишки, как я и предполагал, своевольно пошли с нами и сбежали от отца. Что касается Ши, он парень и не ограничен в походах по территории, но его близняшка-сестренка — другое дело: она единственная дочь у главы, и он ей очень дорожит. — То есть, если бы она добилась близости, к примеру, от Черно-Бурого? — начал я мысль, и ее подтвердил сам адъютант. — Она бы подписала всем нам смертный приговор, живыми мы бы из долины Грез не вышли. — Это точно, — кивком поддакнул Хотей. — Поэтому я ее и пас безвылазно. И хорошо, что твоя родовитая текущая сучка, Оружейник, тебе верна. На «родовитую текущую сучку» Черно-Бурый зашипел: — А сам ты разве не просил как-то трахнуть тебя, а? — Это было всего один раз. И ты знаешь, почему. Больше я не горю желанием скрещивать с тобой ноги, тем более у тебя есть отменный ебарь, и, мне кажется, он в полной мере ублажает твое похотливое либидо, адъютант Огненного Лиса. Нам в этом крупно повезло: Юи все еще девственна, посему глава степных лис претензий нам не предъявит. — А я думал, ты сам ее хотел трахнуть, — хмыкнул зловредно я. — Очнись, Оружейник. Кто я такой? — прошептал сдавленно Хотей, кося взглядом на висящего высоко в небе тануки. — Даже сэннин Ёсё вряд ли определит теперь мою настоящую сущность. Не спорю, сейчас я не превращаюсь от любого, даже незначительного пука в мерзкое чудовище и не крушу окружающие пейзажи. Но от этого не слаще. Даже птицы, насекомые и ползучие гады избегают меня. И хоть внешне я остаюсь в облике человека, но внутренняя суть чудовища спит во мне ядовитым клубком. Зачем Юи поганое семя от меня? Ей, лисице, в которой течет хоть и капля, но королевской крови. Пока мы шептались, от ворот вышел озабоченный степной лис, и я понял в этот момент, что бобры были правы. Степные лисы очень походили друг на друга, особенно правящая семья. Светлые песчаные волосы, черные угольки раскосых глаз. Те, что попроще по происхождению, отличались лишь более темным оттенком волос и более круглыми лицами и смуглой кожей. И тот, что пришел приветствовать нас, был, конечно, выше мелких лисиков. И, как я понял, старше. — Я Шу — старший сын главы, великий змей. И прошу прощение за своих младших сестру и брата, — обратились к нам теперь на известном мне языке и приветственно поклонились низко в пояс. — Девственность Юи подтверждена, и мы не имеем к вам претензий. «Ну, спасибочки хоть на этом!» — пронеслась во мне слабая мысль. — И я от своего отца, главы местных лис, приглашаю вас, как почетных гостей, в наш закрытый город. Мне снова поклонились в пояс, и что-то уж больно сильно мне в этом всем пришлось не по нраву. — Что будет с Ши и Юи? — уточнил я. — Запрут на месяц в главном доме за то, что ослушались отца. Этот Шу уж больно пристально пялился на Черно-Бурого лиса, и вот это как раз меня и беспокоило и не давало расслабиться. — Мы вольны отказаться, ведь так? — вдруг вмешался в наш разговор Хотей. — У меня отдельный договор с духом реки Грез. А у Оружейника, Черно-Бурого и тануки ранг неприкосновенных гостей! Если нам не нравится место, мы не обязаны туда ходить. Шу глянул хмуро на парящего в небосводе на божественных яйцах барсука и недовольно пробурчал: — Да, конечно, но глава очень настаивал. — Дети главы не переспали ни с одним из нас. Связи нет, посему мы не пойдем в ваш город, — уперся упрямый Хотей. — А вот это весьма жаль. Тебя не провести, ученик Ёсё! От защитной стены отошел еще один, более зрело выглядевший лис и, поклонившись нам, представился: — Я — глава, отец Ши, Юи, Шу и Шаи. И, честно говоря, я закрыл глаза на своеволие своих детишек и даже подтолкнул их на безрассудный поступок, подсказав обоим, как можно завоевать вас и сделать так, чтобы оставить в нашей долине навечно. Ибо приз в виде самого Лисьего Оружейника или тринадцатого принца Сибири... Был бы весьма кстати нашему небольшому клану. Но они слишком малы и неопытны в плотских утехах, посему я настаиваю на дальнейшем с вами путешествии своего второго сына Шаи. Он сведущ в травах и прекрасный любовник как с самками, так и с самцами. Из-за спины главы вышел еще один утонченный лис, и я сматерился про себя. Этот точно был весьма сведущ… Как и обещал его отец. — А если я откажусь от сопровождения? — проскрипел я своим непослушным языком. Рот наполнился от сексуального взгляда этого блядливого сынишки главы голодной слюной. — Ты не вправе отказаться от помощи местных жителей, — пробурчал хмуро Хотей. — Именно. Иначе не найдешь то, что ищешь, — усмехнулся ехидно глава. — Лучше тогда верните мне Ши и Юи. Или я не вправе выбирать себе эскорт? — Нет, в данном случае выбирают не гости, — улыбнулся мне глава. — Хорошие же у вас нравы! Промыли своим деткам мозги, подтолкнули, а потом еще и наказали. Интересно, за что? — оскалился я ядовитыми зубами в лыбящегося главу. От вида моих зубок, истекающих ядом, степные лисицы дружно отшатнулись, видно, вспомнив, кого они дергают за усы. — Они наказаны… Как раз за то, что не переспали с вами. А не за побег из поселка, — глава подошел ко мне ближе, но между мной и им встал стеной Черно-Бурый. — М-м-м-м… — оценили взглядом моего временного любовника. — Сибирские принцы, когда встречают свою истинную любовь, становятся просто божественными. У Юи были бы прекрасные щенки от тебя, тринадцатый. Не находишь? — Мне совершенно неинтересна ваша дочь! — зашипел Черно-Бурый. — Я в курсе твоих пристрастий, адъютант Огненного Лиса, что в скором времени унаследует трон волшебного королевства лисиц. Поэтому Шаи тут. Думаю, он прекрасно впишется в ваш тандем третьим и навсегда свяжет с долиной Грез незыблемым договором через кровь. Ведь вы ищите Цветок Полной Фазы Луны? И мой мальчик готов от любого из вас выносить своего первенца. Я рассмеялся этому пройдохе в лицо и осадил: — Вы так хотите, чтобы ваш сын умер страшной смертью? — Почему это мой Шаи должен умереть? — усмехнулся глава. — Потому, что зачатие между мужчинами, которые не испытывают ничего, кроме похоти, не произойдет. Они оба просто умрут от яда плода. Да, ваш Шаи возбуждает меня, как никто иной, не спорю. Но больше как обед, нежели как любовник. — Шаи может покорить ваше сердце, пока путешествует с вами по долине в поиске цветка, — предположил глава степных лис. — М-да, у вас действительно странные понятия о любви. Так вот, я быстрее влюблюсь в Ши или, к примеру, в вашего старшего сына Шу. А не в этот ходячий сексуальный раздражитель. — Ши не знает трав совершенно. Он хризантему спутает с горной сосной и будет крайне удивлен своим «великим успехам», — усмехнулся глава, пока я рассматривал краснеющего нежно Шаи. Тот умело копировал стыдливое поведение лисиц-девственниц и этим еще больше меня раздражал. — И потом, Ши и Юи близнецы и неотделимы друг от друга, а к моей дочери прибыл на днях родовитый жених со стороны, пока они бегали за вами безрезультатно по пятам. Посему, она упустила свой шанс своего свободного выбора, а значит… Останется вместе с братом дома. — Вы что, их обоих решили выдать замуж за одного оборотня? — хмыкнул я, заранее зная ответ. Так часто поступали и у людей, когда близняшки сильно были привязаны друг к другу, их отдавали замуж или женили на одном человеке. Но Ши и Юи были разнополые, хотя, как я понял, мальчик предпочитал все-таки мужчин. — Да, это решено, — окрысился глава. — Конечно, жених — не принц, но благородного происхождения и готов поселиться в долине Грез, хотя всю свою жизнь провел среди обычных людей. Я вспомнил о семьях лисиц, что жили за пределами волшебной страны, но уточнять кто жених не стал. А осмотрел более мужественного, по сравнению с Шаи, Шу. — А Шу? — Он, конечно, не такой изумительный травник, как Юи или Шаи, но разбирается неплохо… — задумался глава, а потом, усмехнувшись, пошел мне навстречу. — Значит вы предпочитаете более мужественный типаж в своих партнерах, хотя по тринадцатому и не скажешь, что он мужлан. — Мой муж, вообще-то, Огненный Лис, а он на девицу никоим местом не тянет, — поставил я последний довод перед этим наглецом. Я, конечно, врал, но нужно было хитрить, иначе я в эту же ночь наброшусь голодным зверем на этого чертового Шаи и похороню свою судьбу в этой долине Грез. Глава осмотрел своего побелевшего от таких живописных перспектив старшего сына и дал добро, не слушая отчаянный скулеж Шаи. Тот откровенно стенал от того, что я ему отказал, выбрав более брутального и по-мужски крепкого старшего брата. Мы пересекли подвесной мост с согласия главы степных лис, который для этого нам свели в единое целое предприимчивые лисицы. И когда поселение степных лис далеко скрылось из поля зрения, издерганный Шу первым открыл рот: — Я никогда не понимал Шаи и не понимаю до сих пор! Как вы вообще можете спать с мужчинами, такими же, как и вы сами? — Шу, не беспокойтесь за свою девственную попку. Она останется настолько же девственной к концу нашего путешествия, что и сейчас. Я выбрал вас по ряду причин, и раз вы со мной откровенны, то и я отвечу вам тем же, — Шу замер рядом, хмуро смотря, как я нежно обнимаю при всех Черно-Бурого лиса. — Хоть в вас и в ваших родственниках течет небольшая примесь королевской крови, как я понимаю, лисиц Китая или Монголии, но вы слишком слабы, чтобы вынести мою близость. Я просто бы убил Шаи или Ши, если бы позволил разделить со мной ложе, высосав из них все их жизненные силы за раз. Вашему отцу это доказывать бесполезно, он слишком расчетливый и упертый тип. Конечно, для главы это необходимые качества, дабы выжить всему вашему изолированному клану. Но мне они претят. Не спорю, Ши нравился мне изначально, но он слишком молод и девственен, это меня останавливало, ставило барьер, не позволяющий к нему приблизиться. Хотя двое моих постоянных любовников, входящих в мою семью, не старше его. А вот у Шаи не было бы и шанса избежать моего члена. Вы же, в отличие от своих братьев, меня совершенно не привлекаете в сексуальном плане, так что не волнуйтесь. Черно-Бурого лиса мне вполне достаточно, чтобы поддержать свое тело на нужном энергетическом уровне и не впасть в кому. И, надеюсь, вы не станете рассказывать своему въедливому папа о нашем маленьком совместном секрете? — поинтересовался тихо я и, услышав вдох облегчения, воспринял с радостью подтверждающие кивки. Шу поддержал мою хитроумную игру против своего отца — главы клана. «Что ж, хотя бы здесь не будет лишних потрясений», — подумал я, продолжая спускаться вниз по берегу мощной реки Грез, которая с каждым поворотом становилась все шире и могущественнее, набирая мощь и силу вливающихся в нее малых рек. К нашему ночному костру спустился задумчивый тануки. И, смотря, как Хотей готовит из местных съедобных корений сытную похлебку для всех нас, представился нашему новому спутнику. — Я третий принц тануки! — И что? — пожал тот вяло плечами. — Как что?! — снова не понял такого пофигистского отношения к себе властный барсук. Черные глаза схлестнулись с карими и пояснили весьма доступно. — Если бы не ваш гостевой неприкосновенный статус, я бы вас прирезал, принц. Так что не испытывайте судьбу и не провоцируйте меня, иначе я воспользуюсь законом о самозащите против агрессивности «гостей». Уж извините, но барсуков тут откровенно ненавидят. Вы у нас здорово крови попили, да и до сих пор пьете. — Я не кровопийца, — начал заводиться тануки, как их спор перебил полыхающий Черно-Бурый мой временный любовник, нависнув над готовящим нам поздний ужин Хотеем. — Значит вот почему ты охранял эту смазливую пизду и днем, и ночью? Ты просто не доверял мне. Как и Оружейнику, да? — А чего ты хотел, похотливая сучка? Сколько у тебя было мужчин, только честно? Кроме меня и Оружейника? — окрысился так не похоже на себя монах над весело булькающим котелком. — Двое… Огненный и Ямато… — Так я тебе и поверил. — Можешь не верить, если не хочешь, — обиделся Черно-Бурый красавчик. — Его муж был первым моим мужчиной, — кивок в мою сторону. — Моей первой влюбленностью. А Ямато… Если бы я не спал с ним, он бы погиб. — Ну надо же, трахался из благотворительности, как мило. Меня тоже выеб по тому же принципу? — ехидно сузили карие глаза. — М-да, какие страсти, — хмыкнул тануки степному лису, уже и забыв, что они не поделили с Шу. — Я и не думал, что в гомосексуальных отношениях все бывает так запутанно, — поддакнул ему степной лис, что тоже откровенно грел уши в страстной перепалке между монахом и лисом. — Да ты до сих пор пожираешь мой зад своими голодными глазами, когда, между прочим, подставляешься под член Оружейнику. Так кто ты после этого, как не текущая блядь? — взорвался окончательно монах, чуть не перевернув наш ночной перекус прямо в костер. И я решил вмешаться в их перепалку, угомонив наколенные страсти. — Эй-ей! Прекратите унижать друг друга. Оба! Я обнял сотрясающегося в истерике лиса за плечи и прижал к себе. — Огненного я и правда любил, как друга и брата, всем своим сердцем. А с Ямато я думал, что когда он станет одержимым, то будет походить на… Амиду, хотя бы волосами и глазами и сможет заменит мне его. Но я ошибся. Лишь только я получил настоящую близость Лисьего Оружейника, я понял до конца, как сильно ошибался. Его никто не в состоянии заменить! — Черно-Бурый всхлипнул, размазал слезы по своему лицу и зарылся у меня носом на груди. — С тобой же, Хотей, я впервые был в активной роли настоящего самца. Я… никогда до этого не трахал сам, но я же мужчина и очень хочу этого, это моя суть. Но с Амидой мне откровенно все равно кем быть: сучкой, шлюхой, давалкой… Лишь бы быть рядом. — Ну и чего ты добивался, Хотей? Оно этого стоило, а? — я взял рыдающего принца к себе на руки и, укрыв своим плащом, сел у огня, располагая хрупкого оборотня у себя на коленях. Черно-Бурый до сих пор тихо плакал у меня на груди, не стыдясь своих горьких слез. — А чего я должен был понять во всем вашем демоническом балагане? А?! — оскалился мне открыто Хотей, видно и у него накопилось внутри столько невысказанного и теперь рвалось наружу. Ибо он раньше попросту не мог себе этого позволить — вывалить все и на всех. — Я сразу заметил, как Лисий Оружейник стал сторониться Ши. При всем своем мощном либидо и характере голодного монстра. Даже то, что мальчик ему сильно понравился как сексуальный объект, даже это не настроило великого змея перейти в наступление на свою жертву. Оружейник никогда при всей своей похоти не будет спать с тем, кто не сможет выдержать его силу! Он не будет убивать просто так, ради минутного наслаждения. И по этому Ши, как бы не висел на нем мертвой удавкой, но был в полной безопасности. А ты, Черно-Бурый, со своим похотливым телом... Что я должен был подумать, когда Юи так откровенно вешалась на тебя? Один твой промах, и мы бы были запечатаны в этой долине навечно. — Запечатаны мы, а не ты, Хотей, — уточнил я и увидел потупившийся его задумчивый взор. — Теперь я в этом не уверен, змей... — прошептал монах. — Так значит, вот я для тебя какой? — Черно-Бурый подпрыгнул у меня на коленях и рванул в первые попавшиеся кусты. — Хотей, зачем ты так с ним? Ведь ты сам просил его трахнуть себя, — покачал я головой, вставая с поваленного бревна. — Вообще-то, трахнуть себя я просил не его, а тебя, змей. Но ты отказал мне в силу своих принципов, коих, видно, для Черно-Бурого вообще не существует! Монах попробовал похлебку на готовность и, свистнув как собачке засеменившему к нему царственному тануки, пояснил свое поведение: — Похлебка готова, ешьте без меня. Я к Ямато. В последнее время, змей, я не могу отказать твоим даже невысказанным просьбам, к чему бы это? Как считаешь? А ты до сих пор волнуешься за этого сраного героя. Не отрицай, это очевидно. И успокой свою сопливую сучку! Мужик он, видите ли, с такими-то слезливыми глазами и истеричным характером, не смешите меня. Я обменялся взглядом с застывшем от всего этого представления Шу и, кивнув ему на котелок, встал. — Разливай! И начинай есть, я попробую вернуть к огню Черно-Бурого. И, покачав сокрушенно головой, двинул по пятам убежавшего адъютанта. Красавчик лис сидел на берегу реки Грез, окутанный таким густым туманом, что казалось, противоположного берега вообще не существует, и до сих пор тер глаза. — И чего ты так психанул? — я обнял свою энергогрелку и прижал к себе. — Ты тоже считаешь меня конченной блядью… — прошептал тихо Черно-Бурый и даже сопротивляться не стал, когда я его властно посадил к себе на колени. — Нет… Я считаю, что тебе просто немного не повезло в начале твоего любовного пути. Но я не считаю тебя грязным или недостойным. Более того, я всегда желал тебе только счастья. Я притянул к себе розовые ласковые губы и поцеловал Черно-Бурого в засос. В отличие от Огненного и моих любимых Сердца и Души, его крайняя плоть, губы, язычок, соски были нежного розово-кремового цвета. И это откровенно сводило меня с ума. Пока мы целовались у реки, я услышал звуки голосов не так далеко от нас и, с сожалением разорвав страстный поцелуй, потянул за руку своего лиса на шум. Ибо один из говоривших был явно Хотей. Мы выскочили на соседнюю полянку, чуть в стороне от нашего разбитого лагеря, и уставились на бредовую картину. Здесь тоже горел костер и возле него сидел Ямато. Он, увидев нас с Черно-Бурым, откровенно округлил глаза и смертельной хваткой схватился за стоявшего рядом с Хотеем тануки. Марево костра вспыхнуло ослепительно, и послышался весьма сокрушительный хлопок вместе с толчком воздуха, что опрокинул нас с Черно-Бурым на землю, а сверху швырнул опешившего Хотея. — Твою ж маму, Оружейник! — Хотей, кряхтя, сполз с наших распластанных под ним тел. — Хорошо, что я стоял в стороне от Ямато, или ты думаешь, это сладко переносить такие резкие схлопывания пространства и времени? Запомни, вы с Ямато здесь в параллельных мирах. — А как же тануки? — охнул я, пытаясь сесть. — Посему так и швырнуло! Этот идиот попытался схватить его за руку. Говорил же я барсуку держаться от него подальше, так он потерял бдительность, вот и эффект. Но ничего, думаю, барсук выжил, гостям так не достается от щедрот духа Реки, как местным. Их просто расшвыряло в стороны, вот и все, — Хотей пригляделся к заплаканным глазам Черно-Бурого лиса и снова съязвил. — Привет чистокровным истеричкам! Успокоившийся к тому времени адъютант смерил его убийственным взглядом и, задрав горделиво свой носик вверх, фыркнул. — Я к Шу, — оповестили нас с монахом и удалились с достоинством от реки. — Ну надо же, как заговорили, — хмыкнул Хотей в удалившуюся спину оборотня. — Зачем ты его цепляешь, если не ревнуешь? — вздохнул устало я. — А если я ревную, да вот только не его к вам. А вас к нему! Думаете, мне не обидно, я теперь могу заниматься сексом, но даже в такой форме вы не прикоснетесь ко мне никогда. Ему столько дано от рождения — кровь принца, красота. А он до сих пор, как похотливая сучка, виляет при каждом свободном задке своим передним отростком, — взорвался Хотей, а потом схватился за свою отчаянную голову руками. И я наконец-то понял, что на уме у ученика Ёсё. — Простите, Оружейник… Я наговорил лишнего. — Ты ни в чем не виноват. Но ты слишком строг к тринадцатому принцу. Ведь красавчиком он стал относительно недавно. А до этого Огненный даже посмотреть ему не давал в мою сторону. А то, что я к тебе не прикасаюсь, так все дело в том, что мой единственный раз с тобой будет последним в твоей жизни. А такой грех я на себя не возьму, — я сел на то место, где сидел до этого адъютант, и пригласил жестом присесть монашка рядом. — Я помню, как впервые нес тебя в корзине к сэннину Ёсё и как переживал за твою жизнь. — Я тогда был мерзким и отвратительным… ублюдком… — Хотей сел рядом со мной бок о бок. — Не говори такого, ты болел и был очень слаб, — я накрыл его ладонь прохладной своей. — Ёсё как-то рассказал, как вы заботились обо мне, и, наверное, тогда я в вас и влюбился. Но из-за моего тела я даже не мог представить, как это быть с вами. И вот казалось шанс, вы изменяете меня настолько, что я чувствую все ваши стремления, желания, мысли… Но вы снова далеки, как недостижимый туман, проскальзывая между моих пальцев… я жалок, дразню Черно-Бурого, а ведь он не виноват в том, что любит вас. — А мне казалось, что он любит тебя или Ямато. А ко мне привязан чисто по привычке, — ухмыльнулся я, гладя успокаивающе Хотея по его тонкой руке. — Не говорите глупости! Черно-Бурый влюблен в вас по уши, это все королевство лис знает. Даже уже баллады слагают о его безответной любви, — возразили мне страстно. — Мне кажется, он эту любовь наложил тогда на Ямато, и поэтому тот смог стать одержимым. Ведь хоть Черно-Бурый и слаб физически, но в нем сильная кровь, по-настоящему обладающая мощным волшебством. Оружейник, если я не могу быть с вами, то хотя бы… не отвергайте его. Но это только между нами, даже когда он трахал меня, то в экстазе шептал ваше человеческое имя — Амида. Поэтому, наверное, меня так все и достало. И прорвало… Простите еще раз… — Хотей повесил голову, а потом уткнулся мне в плечо. — Когда выберемся из долины Грез, пойду странствовать. Может путешествия помогут мне обрести себя. — Я думаю, это хорошая идея, Хотей. Но ты мне не рассказал, как Ямато? — напомнил я монашку, обнимая ласково за плечи. — У него на хвосте осталось два волка, и он удручен. А когда увидел вас, то сошел с ума. Хватать тануки, а ведь я его предупреждал. Что даже поговорить гостю с другим гостем в долине невозможно. Только визуальный контакт и то на очень большом расстоянии и непосредственно у русла реки Грез, пока пространство не схлопнулось и не разделило ваше существование относительно друг друга. Но я его не виню. Он тоже хочет вашей близости, как я или Черно-Бурый лис. — М-да… хоть Ямато и сын принцессы Миядзу, но он слишком слаб для меня. Не знаю в чем тут дело: то ли кровь героя — его отца, так разбавила благородную кровь, или сама Миядзу, возможно, была нечистокровной принцессой, а от незаконной жены. Этого я не знаю. Ведь Душа и Сердце тоже нечистокровные принцы, но они сильны и дарят мне тепло, а вот поди ж ты! Ямато же это просто не дано. — А может, это просто ваш выбор, змей? Одних вы приблизили, других оттолкнули? — прошептал Хотей тихо, а потом попросил. — Если вам не противно, поцелуйте меня, надеюсь, хоть это не убьет мое ничтожное существо в ваших волшебных объятьях. И я его поцеловал, вкушая до самого конца, а когда его силы были на пределе, с сожалением отпустил. — Инари-сама, ваш поцелуй сладок и смертелен, как самый сильный яд, — прошептал Хотей, хватаясь за свои губы кончиками пальцев и чувствуя слабость во всем своем теле. — Прости, но, кажется, даже так я опустошил тебя досуха, — покаялся я, отодвигаясь от его соблазнительно пахнущего для меня тела. — Думаю, лучше вернуться к костру. — Да, Шу, наверное, нас потерял. Да и тануки уже должен был вернуться на нашу стоянку. Он ведь связан со мной в своем желании, так? — Ши так предположил, — я поднялся, помогая стоять Хотею на пошатывающихся ногах. — Ши умный и хороший мальчик, впрочем, Шу тоже прекрасный воин и достойный оборотень. Вы сделали правильный выбор, змей! Если бы мы сунулись в город степных лис или разрешили с нами идти Шаи, это был бы конец для всех нас, — поведали мне, цепляясь за меня вялыми руками. — Почему? — переспросил я. — Гость остается неприкосновенным только в том случае, если не грозит местным смертельной опасностью. Но никто не запрещает исконным жителям долины Грез спровоцировать странника. Шу никогда до такого не опустится и Ши тоже, но я не убежден в благородстве главы и его второго сына Шаи. Боюсь, это еще не конец, — Хотей выровнял свое тело и отодвинулся от меня, попробовав идти самостоятельно. — Надеюсь, Ши и Юи будут счастливы в браке, — прошептал я и услышал тихий ответ. — Их жених один из очень дальних родственников Семихвостого, он старше лисят на несколько сотен лет. Этот оборотень устал от внешнего мира и ищет уединения. Он неплохой лис, я несколько раз встречался с ним во время странствий в мире людей. Конечно, он не так красив, как вы или Черно-Бурый, но лисятам с ним будет вольготно. Конечно, пятьсот лет и семнадцать — настоящая пропасть! Но поверьте, с этим оборотнем и Ши, и Юи будут более счастливы, нежели рядом со своим отцом. Кстати, Юи выспрашивала у меня о своем женихе. — Так вот о чем вы так много говорили, — улыбнулся я монаху. — И об этом тоже, лисята поняли, что вас с Черно-Бурым им не завоевать, и решили принять свою судьбу. Хотя и не слишком хотели так быстро возвращаться в стены своего города. — Поэтому Ши не желал, чтобы я шел через город? — уточнил я последний на сегодня вопрос, перед тем, как выйти к нашему костру. — Конечно, ведь вы вели нас своей тропой, Оружейник. И когда Ши и Юи решили идти за вами, их судьба и путь были предопределены, — Хотей перед тем, как выйти к Черно-Бурому и Шу, сжал мою прохладную руку. — Я желаю вам счастья, Оружейник. И, надеюсь, что ваши желания с Черно-Бурым исполнятся, вы покинете долину и воссоединитесь со своей семьей. А вот тануки со мной так вряд ли повезет. Он хочет понять кто я, а это даже мне неизвестно. — Но долина не держит тебя, Хотей, — возразил я. И мою руку сжали еще сильнее, а потом отпустили, отступив. — Каким бы противным оборотнем не был бы барсук, но я не могу его бросить, оставив блуждать в одиночестве по этой зачарованной земле. Я не способен на такую подлость, Оружейник. И, надеюсь, вы меня поймете. — Я понимаю, Хотей… — кивнул я этому строгому монашку и вышел на теплый мерцающий свет нашего костра. Тануки был уже здесь: помятый, ошеломленный, но очень радостный тем, что его Хотей живехонький и идет прямо к нему. Черно-Бурый меж тем скользнул ко мне и прижался своим обжигающим телом. Он еще хмуро посматривал в сторону суетящегося вокруг Хотея тануки и расспрашивающего ученика Ёсё степного лиса. Но мои руки отвлекли его от ненужных болезненных мыслей, и он согласно последовал за мной к нашему теплому ложу, что приготовил в мое отсутствие. Пора было ложиться спать, ведь завтра снова была дорога и тяжелый замысловатый путь. — Здесь не путешествуют группами. Если честно, здесь вообще не путешествуют, — Шу остановил меня за руку, когда следующим вечером я захотел уединиться с Черно-Бурым. — Сюда ходят по одному и только избранные. Воздействие реки настолько сильно, что мы можем потерять друг друга в тумане… навсегда… стать призраками в параллельных мирах. — А Шу прав, — подал голос Хотей, он сидел с тануки возле нашего костра, не поднимая глаз. — И? Что вы этим хотите сказать? — начал закипать я, становилось все холоднее и промозглее. Теперь я хотел мужчину постоянно, при этом испытывая с диким сексуальном голодом равное ему желание заснуть навсегда. — Вам придется… «совокупляться» при нас… — буркнул послушник Ёсё и обильно покраснел. — Чего? — я округлил свои и так не малые глазки, чувствуя, что мой сексуальный партнер сейчас свалится от такой перспективы и стыда. — Нам «это», кстати, так же, как и вам, не улыбается, — у Шу тоже заполыхали скулы. — Но если вы отойдете даже вон в те кусты, то обратно вряд ли вернетесь. — Оружейник, ты видел костры на той стороне реки прошлой ночью? — Хотей поборол стыд и глянул в мои полыхающие бешенством глаза. — Да, и что? Я не думал, что здесь так много паломников. — Здесь их и нет. Это призрачные костры тех, кто не смог уйти из этого места, — пояснил Шу. — Но один был точно на этом берегу, — возразил я. — Это Ямато, он связан с тобой желанием, — Хотей демонстративно отвернулся от нас спиной. — Для нас он практически такой же призрак, как и те, что за рекой. Если не хотите с Черно-Бурым зажечь свой собственный костер на другой стороне реки Грез, то вам придется утолять свой сексуальный голод здесь. Тануки тоже развернулся по примеру монашка к нам спиной. В последнее время он старался держаться от нас с Черно-Бурым подальше и, главное, не заговаривать с нами. Видно то, что произошло с Ямато, здорово ему подействовало на нервы. Конечно, он и раньше близко ко мне не подходил, ибо ему посоветовал это Хотей. Но теперь исполнял это как правило или непререкаемый приказ. Шу отпустил мою руку и, подойдя к развернувшимся к нам спиной, последовал их примеру. А я глянул на затаившегося на моей груди Черно-Бурого лиса. Он еле мог дышать от возбуждения, что разлилось по его телу от моей близости, и в то же время был готов умереть тут на месте от захлестнувшего его стыда. Шу скосил глаз в нашу сторону и прошептал, немного путаясь и заикаясь на словах: — Действуйте, а то в таком состоянии кто-то из вас точно впадет в кому. Только, это… все же подойдите к нам ближе… Вы слишком далеко. Я потянул лиса поближе к костру и, сев с другой стороны от замерших наших путников, утянул к себе на колени. Честно, мой голод был настолько силен, что мне откровенно было все равно в данный момент кого ебать и где. Я накрыл нас обоих своим плащом и скользнул к дрожащему от противоречивых чувств адъютанту под одежду своими прохладными руками. Наша возня, тихие вздохи, которые пытался заглушить Черно-Бурый, прикусив ткань своего капюшона, его усилившаяся крупная дрожь возбудили меня до предела и отразились багровым румянцем на всех троих, сидящих к нам спиной мужчинах, разлившись по ушам, скулам и шеям. Даже мне их стало жалко… Слушать такое под своим боком и даже без возможности себе подрочить. — Я… — охнул Черно-Бурый от моих настойчивых ласк: он не выдержал моего проникновения в его пульсирующую попку и, упустив пожеванную ткань из-за рта, отчаянно простонал, спуская. — Инари-сама… Стыдно-то как… — Поверь, им намного тяжелее, чем тебе, — усмехнулся я на ушко забывшемуся в неге лису и прервал его экстаз, двинув резко бедрами, ввинчиваясь в сжимающее меня от после оргазменных волн естество. Лис от острой близости застонал, уже не таясь, на весь окружающий лес, возносясь на пик возбуждения со мной повторно. И я, впитывая его бешеную энергию, разделил его второй оргазм на двоих, вжимая его в себя и выплескивая свое вязкое семя ему в полыхающее нутро. Приходили мы в себя медленно. Я поправил свою одежду и Черно-Бурого, оставляя его у себя на коленях. Так я терял энергию медленнее, пока адъютант моего мужа хотя бы рукой прикасался ко мне. — Мы закончили, — оповестил я бордовых от нашего вокального представления на двоих наших почетных слушателей и услышал сдавленное от Хотея в ответ. — Мы уже поняли... Тэнгу тебя дери! Черно-Бурый, ты можешь хотя бы потише стонать и не так развратно? Я глянул на тушующихся мужиков под боком и понял, что все трое далеко не импотенты. Да вот только дрочить друг перед другом было ниже их достоинства и по кустам разбредаться однозначно не стоило. М-да... — Как часто вам придется при нас такое делать? — с Шу катился градом пот. За меня ответил красный, как мак, Черно-Бурый: — Учитывая усиливающееся воздействие реки и холод, а также то, что Оружейник теряет очень быстро свое тепло… Два-три раза в сутки… — Пристрелите меня… — не выдержал со стоном тануки. — Я натурал до мозга костей! — Я тоже, и что с того? — Шу ткнул указательным пальцем в свой стояк. Но я знал кому из них труднее всего, так как помнил во всех подробностях разговор с Хотеем у реки и прекрасно осознавал его чувства ко мне. — Ты как, Хотей? — спросил я его тихо. Черно-Бурый на мой нежный тон округлил свои чернеющие глаза в сумерках, но промолчал. Видно, догадывался, что испытывает ко мне монах. — Нормально, я рад, что изменился, и мой каменный стояк не превратил меня в мерзкое чудовище, крушащее все вокруг. Не волнуйся, Оружейник, при таких низких температурах и сыром тумане у нас у всех быстро опадет. Старайся не выпускать из своих рук Черно-Бурого. Это позволит дольше сохранять тебе энергию. Черно-Бурый понимающе глянул в глаза Хотея и ответно кивнул на его кивок головы. Эти двое согласились на перемирие ради меня и на время похоронили свой топор войны.