Настоящие дни

Их с Рукией вообще не должно было там быть, разве что двумя годами позже: при условии бакалавриата, законченного с отличием. К практике допускались только лучшие из лучших, но Кучики-сама все же иногда пользовался влиянием клана, если это не противоречило букве закона. «Де-факто» волновало высшего прокурора* заметно меньше, чем «де-юре». К тому же, им всего лишь собирались провести экскурсию. Визит был спланирован и согласован за несколько месяцев. Очевидно, в возникшей после распада группировки «Уэко Мундо» суете, его просто забыли отменить. А может никто не ожидал, что обстоятельства сложатся таким образом. Ренджи очень хорошо помнит тот день. Февраль выдался холодным, и он немного простыл. Болеть в одиночестве — отвратительное занятие. Когда весь дом оказался завален салфетками, а в холодильнике остались одни лимоны, он впервые пожалел, что съехал из общежития. Сил ни на что не хватало, зайти в супермаркет уже было подвигом, не говоря о готовке. В такие моменты Абарай понимал, зачем люди женятся. Рукия, конечно, как могла, выручала. Но ей каждый раз приходилось отпрашиваться, брат весьма строго следил за ее расписанием. Ренджи каждый раз тихо радовался, что у него таких родственников не нашлось, потому что он бы долго не выдержал. А мелкую вроде все устраивает, то и дело лопочет: «Нии-сама то, нии-сама се» — блядство! Ренджи она только и делала, что нещадно лупила, чуть что не так. А тут и слова поперек не скажет. Бьякуя-хуякуя! Из-за долбанной ледышки ситуация казалось Абараю унизительной. Раньше их обоюдная забота была чем-то само собой разумеющимся, но теперь у мелкой был новый защитник, куда более могущественный. Ренджи же чувствовал себя обузой, а потому отчаянно врал, что уже лучше себя чувствует и к нему вечером должна зайти подружка. Слабость мешала жить. Иногда он мог сесть завязывать шнурки, задуматься и выпасть из жизни минут на двадцать. Не говоря уж о том, что проспать свою станцию в таком состоянии легче легкого. В общем, февраль был, считай, просран. День недели Ренджи знал только из-за лекций в универе: несмотря на больничный, пропускать их не стоило. А вот число месяца было последним, что его волновало. Если бы не подруга детства, экскурсию он бы точно прозевал. А потом бы мучительно краснел, а Рукия прыгала вокруг и зудела о том, как он мог, нии-сама все организовал, нельзя же быть таким засранцем. Естественно, в прокуратуру он приперся не в лучшей кондиции. К счастью, температура тогда уже спала, однако горло болело. Воздух в здании оказался сухим, и Абарай старался лишний раз не разговаривать: каждый вдох ртом оборачивался приступом кашля. Леденцы не слишком помогали, пришлось идти за кофе. Странную группу людей он приметил еще издали, стоя у автоматов: Мацумото Рангику он узнал сразу, не зря же сох по ней целый семестр, пока шел спецкурс. Она придерживала за локоть худую рыжеволосую девчонку в дутой черно-красной куртке, явно мужской, висящей футболке и джинсах, которые то и дело сползали, и их приходилось натягивать обратно. (Неудивительно, что он не узнал ее, замотанную в сто одежек, при встрече) Вместе с ними стоял беловолосый мужчина, необычайно высокий для японца. Даже на каблуках, Мацумото-сенсей была ниже его. — Ты выглядишь бледной, может кофе, согреешься? — Хм, Ран-тян, ты, наверное, забыла, но холод теперь не доставляет хлопот твоей подопечной, — почему-то это замечание вывело преподавательницу из себя: взгляд, который она бросила на спутника, был очень красноречив. — Ша! — голос у пацанки оказался на удивление низким и хриплым. И выразительным, в отличие от лица, застывшего в гримасе упрямства. А вот руки жили своей жизнью: пальцы то путались в шлицах, и почему только ремень не надела, то принимались отбивать ритм. На них-то он и подзавис. — Спасибо, онэ-сан, но мне ничего не нужно, хочу закончить со всем этим побыстрее. Вот уж не думала, что опять придется сюда тащиться. Бьякуя — алчный урод! — Ичиго! — Что онэ-сан?! Что?! Я хочу, чтобы Кайен, Бьякуя и вся их шарашка сдохли в корчах! Все, что случилось с Хичиго — их вина. И ты просишь меня быть вежливой?! Твой любимый Черчилль** явно не бывал на моем месте! Ренджи мысленно присвистнул. Мысли в голове было две: «у сенсея есть сестра?!» и «правильная деваха, надеюсь, с ней все обойдется». Сам Абарай подобные мысли держал при себе. Не хотел расстраивать подругу, да и не дело будущему юристу заводить таких врагов. Хотя, у кого, как не у него, было полное право плюнуть в надменную рожу. Пока этот хлыщ слагал хокку, любовался сакурой, проводил чайные церемонии - и что там еще высокородным надлежит делать? - он хранил Рукию. Он и кучка такой же уличной босоты, светлая им память. Не стал господин прокурор пользоваться неофициальными связями, не рискнул. Рискни - и Рукию он нашел бы через месяц, от силы два. Но нет, Бьякуя то ли струсил, то ли посчитал это «в высшей степени неразумным». А теперь держался так, будто с младенчества сестру выкармливал. Как же, нашел он ее, только по возвращении в приют, когда они официальными бумагами обзавелись. Не то, чтобы Ренджи был не рад, рад. Мелкой теперь хорошая жизнь обеспечена, да и будет, кому присмотреть. Улица давно научила его быть безжалостно рациональным. Вот только выслушивать все эти «нии-сама» сил не было никаких. Не от зависти. Просто ужасно хотелось спросить: тебе самой не тошно? Обманывать самого себя — последнее дело. Но эту науку юная Кучики явно пыталась забыть вместе с босяцким прошлым. Абарай медленно вдохнул и выдохнул, после чего вернул внимание к странной компании. — Яре-яре, принцесса, нельзя так говорить о достопочтенном высшем прокуроре Кучики. Ведь он — эталон госслужащего, все предписания и инструкции выполняются им в точности, — каким-то образом слова белобрысого звучали куда более веско и обидно, чем эмоциональное ворчание девушки. — Угу, «А я носил мундир, мундир и был красив, красив. А если так - за мной весь мир, а если что - курсив», — Ренджи не знал до этого момента, что напевать можно с таким сарказмом. Рыжая все больше ему нравилась. Компания со своими разговорами оказалась настолько интересной, что он даже забил на кофе. Вжался в стену, пропуская их мимо себя, и, немного обождав, направился следом. Несмотря на свои немаленькие габариты, не привлекать внимание Абарай умел. Колоритную троицу встречали. Ренджи узнал далеко не всех, но присутствие генерального прокурора Японии и лучшего адвоката страны — Шукуро Цукишимы, заставляло всерьез задуматься: а не засунуть ли свое любопытство себе в ..? Шестое чувство, расположенное в пятой точке, подсказывало, что такие разговоры чреваты как хорошим кушем, так и большими неприятностями. Впрочем, решать не пришлось. Девчонка с довольным стоном плюхнулась в кресло, вытянула ноги и приспустила с плеч куртку: — Хорошо-то как, пожалуй, я отсюда не встану, — и тут же потянулась к конфетам в вазочке, сгребая их широкой ладонью. Среагировали все: белобрысый ехидно ухмыльнулся, Мацумото-сенсей выглядела недовольной, но почему-то смолчала. Адвокат бросил на рыжую спокойный взгляд и кивнул сам себе. Полная женщина с фиолетовыми волосами восторженно улыбнулась, что было совершенно не к месту. Сенджумару Шутара лишь покосилась на Бьякую, в остальном оставшись совершенно невозмутимой, как и полагается ген.прокурору страны. — Шиба Ичиго***, уверяю вас, в моем кабинете кресла не менее удобные. — Бьякуя, — девушка произнесла его имя каким-то особенным голосом, тщательно растягивая гласные. Из-за того, что рот уже был набит леденцами, речь сопровождалась посасыванием и причмокиванием. — Неужели тебе есть, что скрывать? Надеюсь, ты не собираешься нарушить закон? — два пальца с обрезанными под корень ногтями прошагали по подлокотнику, ненадолго замерли на краю, и рука полетела вниз. — Я имею ввиду снова. Ренджи мысленно зааплодировал. Пацанка явно осознавала, какую свинью подкладывает окружающим и, возможно, себе. Остановилась она на довольно большой проходной комнате с прозрачными стенами. Двери здесь конечно были, но исключительно те, что вели в кабинеты. Остальных, либо не было изначально, либо их давно сняли, хотя бы ради того, чтоб сподручнее носить кофе. Здесь располагалась гостевая зона с глубокими креслами и журнальными столиками, здесь же ютились секретарши и младшие клерки. Конечно, их рабочие места были разделены перегородками, но ни о какой звукоизоляции речи не шло. На последнее предложение он просто не обратил тогда внимания, а зря. — Онэ-сан, — рыжая похлопала по кожаной обивке соседнего кресла и выразительно посмотрела на старшую сестру. — Присаживайся, не будешь же ты стоять всю встречу. Их спутник чуть отодвинул кресло, чтобы «Ран-тян» не пришлось протискиваться вдоль столика и перешел к приветствиям: — Рад видеть вас в добром здравии, Кучики-сан, не хотелось бы лишиться такого образца для подражания. С милыми дамами мы сегодня уже виделись. К удивлению Ренджи, собеседницы лишь кивнули белобрысому, несмотря на то, что он явно нарывался. — Взаимно, Ичимару-сан. «Вот это да!» — открывшиеся факты изменили ситуацию кардинально, и он, как никогда, обрадовался своей неоднозначной удаче. Недавний скандал, окончившейся чисткой рядов госслужащих, оказалось, не закончился. Два высших прокурора все еще находились в явной конфронтации, а это уже не просто интересно! И дело было не только в том, что ставшая привычной паранойя требовала не пренебрегать никакой информацией. Он знал об этом деле. Раскол группировки «Уэко Мундо» и ее последующий распад, мерзейшая история с внедренным полицией несовершеннолетним, от которого они пытались откреститься. Пацан погиб, а его вдова. оставшаяся с ребенком на руках, чуть было не попала под конфискацию имущества. В общем, столько дерьма в одном месте встречалось нечасто. Абарай, обычно равнодушный к новостям, следил за развитием событий с внимательностью мазохиста. Вовсе не потому, что будущему юристу положено. Нет, если бы не стечение обстоятельств, он бы оказался в числе этих рисковых людей, потому что месть — священна. Но они с Рукией тогда неделю отсиживались на квартире, зализывая раны. А потом оказалось, что мстить некому. По иронии судьбы, та шайка перешла дорогу самому Айзену, и «Арранкары» — его штурмовая группа - вырезали всех. У Ренджи тогда впервые в жизни появился долг, который он не знал, как отдать. Парень отыскал глазами мелкую Кучики. Та стояла рядом с «экскурсоводом», глаза были спрятаны под челкой. Отправься провожатый дальше, и она последовала бы за ним, несмотря на любопытство. Но он, видимо, тоже был охоч до скандалов. — Раз с приветствиями покончено, предлагаю перейти к делу, время — деньги, — голос Цукишимы звучал, как всегда, сдержанно. Абарай не раз смотрел записи его выступлений и всегда поражался этой холодной насмешливости. Если Бьякуя просто не считал нужным снисходить, что до банальных человеческих эмоций, что до собеседников, Цукишима своим превосходством явно наслаждался. Это выражалось не только в манере речи, одет он был всегда с иголочки, а цена различных девайсов зашкаливала. — Мы собрались здесь из-за споров о легальности завещания Аарониро Арруруэри, который отписал все имущество моей клиентке, — плавный поворот головы и кивок в сторону рыжей. — Напомните, пожалуйста, в чем состоят претензии полиции? — Помимо его участия в делах организованной преступной группы? — Кучики произнес эти слова совершенно без выражения, как истинный бюрократ, заинтересованный не столько в деле, сколько в формальностях. Они с Цукишимой были ужасно похожи и при этом совершенно разные. Лучший адвокат Японии был куда более эмоционален в своей сдержанности, чем генеральный прокурор, и весь его вид был продуман до мелочей и просто кричал о высоком статусе. У Бьякуи же была голубая кровь и воспитание. Он мог пить кофе из Старбакса, и это ни сколько не умаляло его достоинства, даже не выглядело пошло. Раз никакого другого не нашлось, он ведь пришел работать, а не кофе распивать? И все же, Ренджи по-своему восхищался обоими. — Знаете, — пацанка смотрела куда-то в сторону окна, не на собеседников. — Вы достали, — и она неожиданно встала, движение вышло настолько резким, что кресло опрокинулось на спинку. — Мне казалось, что этот вопрос был закрыт. У вас на руках копия документа, подтверждающего, что Аарониро был завербован в ходе работы под прикрытием. Видимо, прошлого скандала было мало, что же, встретимся в суде! — запахнув на себе куртку, рыжая перепрыгнула через упавшее кресло и выжидательно покосилась на спутников. — Шиба-сан, ну зачем же так! — полная женщина впервые подала голос. — Мы понимаем, что вы устали, но прокурор Кучики ни в коей мере не хотел вас задеть, не так ли? — ее голос наполнился неожиданной силой. — Госпожа Хикифуне совершенно права, — Кучики-старший едва склонил голову, а непроизнесенное «Вы вспылили» осталось висеть в воздухе. У Ренджи невыносимо зачесались кулаки, на фоне Бьякуи рыжая выглядела истеричным подростком. Как и сам Абарай Ренджи. А ведь Кучики, несомненно, подкалывал собеседницу, оставаясь безупречно вежливым, и это бесило еще сильнее. Абарай тогда еще подумал, не просчиталась ли деваха местом переговоров. Но нет, исход конкретного дела скорее всего не поменялся бы. А ее дерзость круто изменила его, Абарая, жизнь. Может, и не только его. Тем временем на сцене появилось новое действующее лицо. Хрупкая черноволосая женщина невысокого роста уверенным шагом прошествовала в комнату, одним движением ноги подняла кресло и водрузила на стол ноутбук. — Прошу прощения за опоздание, меня не уведомили о переносе места. — Ничего страшного, кейши-сокан Фонг, мы только начали, — кому, как не генеральному прокурору, приветствовать начальника столичного департамента полиции? Ренджи отчетливо помнил тот момент: он во все глаза пялился на собравшихся, а в голове свербела одна единственная мысль: «А феминизм-то побеждает!». Рыжая же, проигнорировав облюбованное кресло, уселась на подлокотник дивана, рядом с Мацумото-сенсеем: — Давайте закончим с этим побыстрее, — пробормотала она и сунула руки в карманы куртки, впервые показав, что ей холодно. Знал бы Ренджи тогда, почему - возможно, развернулся бы и ушел. Хотя нет, ему надо было это увидеть, ему — как никому другому. Неожиданно слово взяла Сенджумару-сан: — У Аарониро Арруруэри в двенадцать лет диагностировали шизофрению, он провел полгода в психиатрической больнице. В течение следующих трех лет его четырежды госпитализировали. А потом он пропал, точнее, его медкарта была изъята родителями, и ни в одной больнице Японии он больше не появлялся, — она явно читала досье по памяти. — Сложность в том, что как душевнобольной Аарониро Арруруэри не мог распоряжаться своим имуществом единолично, только с разрешения опекуна. А его опекуном уже полгода как был Шиба Хичиго — ваш родственник, заинтересованная сторона. Уже много позже Абрай понял, насколько тщательно она выбирала слова. — Быть чьим-то родственником не противозаконно, — Цукишима откинулся на спинку кресла, словно дело разом стало до ужаса скучным. И было почему, с такими претензиями в суде делать нечего. Будь этот неизвестный ему пацан звездой, а деваха хоть немного похожей на охотницу за приданным, еще можно было бы что-то сделать. Или если бы претензии выдвигала родня. А так… Признать этого Аарониро преступником они не могут, их ведь человек договаривался, они уже признали, что их. Общество их сожрет: то вдову с младенцем на руках обобрать пытались, теперь сестру погибшего. Видимо, от большой досады. — У нас есть доказательства, что Аарониро Арруруэри был не в себе, а его опекун не обратился за медицинской помощью — это прямое нарушение обязательства, — Сой Фонг жестом фокусника раскрыла ноутбук, запустила видео и вывела его на проектор. Ракурс выдавал, что оно было получено с камеры видеонаблюдения. В темной комнате сидел парень, рассмотреть его было достаточно сложно, так как единственным источником света служил монитор компьютера. Очевидно, незнакомец весьма шустро чем-то занимался, так как отсвет на его лице то и дело менял цвет, да и пальцы бегали по клавиатуре с завидной скоростью. Когда он повернул голову, чтобы глотнуть воды, стало понятно, что дело у него не спорилось. Лицо было осунувшимся, между бровями пролегала упрямая складка, но хуже было с глазами. Может, это была игра света или воображения Ренджи, но взгляд у пацана был совершенно лихорадочным и несчастным. Когда ты просто дело свое любишь, без таких глаз обходится. Меж тем, вместо того, чтобы прерваться и спокойно обдумать, почему процесс идет чрез жопу, парень только сильнее налегал: руки звонко били по клавишам, Абарай когда-то видел, как переучиваются с печатных машинок, самое сложное — привыкнуть дозировать силу. Как у пацана клавиатура еще не треснула, было решительно непонятно. А нос свой он почти впечатал в монитор и все рано подслеповато щурился. Заговорил он совершенно неожиданно. И противно - голос был плаксивым, словно кто-то его уже извел насмешками: — Сказал же, сам справлюсь! — он почти кричал и вдруг отвесил сам себе оплеуху. Отвесил на совесть, пряди волос, то и дело падающих на лицо, ощутимо качнуло. — Уй! — пацан взвыл от боли. — За что?! Правая рука снова замахнулась, но была перехвачена левой. Выглядело это жутко. Ренджи не мог даже толком объяснить почему. Психов он за свою жизнь перевидал разных, в том числе и тех, кто измываться предпочитал над самим собой: кто просто сам себе палки в колеса вставлял, а кто и увечился. Но все это — по собственной воле. Мальчик же выглядел одержимым, иначе и не скажешь. Абарай с отвращением и жалостью наблюдал, как парень тащил свое тело к окну, с усилием принуждая себя шагать. А потом и вовсе по-звериному вгрызся зубам себе в руку, и в этом уже не было ничего человеческого. Жест выглядел чистым безумием, пока не стало понятно, что открыть жалюзи зубами — квест не из легких, их ведь сперва повернуть надо. А вот руку, руку удержать вполне можно. Ренджи с отчетливой ясностью вдруг понял, что ни на какую полицию пацан не работал. Люди с такой волей туда-сюда не бегают, да и мест потеплее да посытнее не выбирают. Это же надо, с двенадцати лет против себя самого насмерть стоять, что ему то государственное помилование? А то и принудительное лечение. Спасибо, сами ешьте, не обляпайтесь. Чего зрители не ожидали, так это хлынувшего в окна света и последовавшего за ним визга. И как только голос не сорвал, так орать? Именно визг и был финалом записи. На то, чтобы хоть немного приди в себя, окружающим понадобилось некоторое время. Абарай первым делом кинул осторожный взгляд на рыжую и замер. Взгляд ее оставался спокойным, только лицо чуть заметно перекосило на левую сторону, словно ей какую-то мышцу свело спазмом. Да и руки в карманы она только глубже упихала — вот и все. Цукишима не стал давать остальным время на очухаться полностью. Он подсоединил флэшку к ноутбуку и нажал несколько клавиш. Оглушающий визг повторился, и Ренджи едва не зажал уши. Вот только на этом видеозапись не закончилась: за визгом последовали слова, выкрикиваемые в истерике и почему-то совершенно другим голосом — писклявым, детским: — Боль! Как больно! Ичиго, спаси меня, Ичиго! Абарай снова посмотрел на рыжую, он бы в такой ситуации звал маму, пусть и не помнил ее. «Пацанка сделала оппонентов подчистую!» Несмотря на пережитый ужас, который испытывает каждый, вписывающийся в норму, перед непредсказуемостью сумасшедшего, это мысль заставила Ренджи довольно улыбнуться. И, вот же закон подлости, забывшись, он вдохнул ртом и закашлялся. Все взгляды уперлись в нарушителя спокойствия. «Еба-ать!»