Фильм года

Без тебя у меня проблемой меньше Ariana Grande feat Iggy Azalea — Problem.

Не скрою, что будни в старшей школе принесли мне особые плоды, как негативные, так и положительные. Я была не самым прекрасным и прилежным учеником, а всё из-за своего своенравного характера, который, к ужасу моего отца, присутствует до сих пор. Я отстаивала мнения и честь тех учеников, которые не могли защитить себя от так называемой «Элиты». «Золотая Молодёжь». «Крутые». Называйте это так, как хотите, но факт остаётся фактом: за очередным моим словесным батлом с напыщенным бейсболистом, который возомнил, что окружающие должны подчиняться ему, я не сдержалась и расцарапала ему лицо. Тогда я драться, к слову, нормально ещё не умела, потому что мама говорила, что это далеко не женское дело. Но пару приёмов от отца всё же выучила. И попала к директору. Там я, под монотонное бормотание седовласой женщины о моём ужасном поведении, решила составить некое подобие «проблемного рейтинга»: Проблема «Небольшое дерьмо»: Миссис Эшлин, нашу учительницу химии, как-то задержали за езду в нетрезвом виде. Остановил машину ее собственный супруг, помощник шерифа. Тогда она рассмеялась ему в лицо, а муж с серьезным видом вызвал подкрепление. Это, конечно, можно списать за стечение обстоятельств, но я решила тогда отнести к проблемам, которые мало что значат. Под «мало что значат» я имела в виду то, что муж всё-таки заставил свою гордость спрятаться и помочь миссис Эшлин. И за это миссис Эшлин получает бронзу в рейтинге «Неприятности» и третье, но не самое последнее, место. Проблема «Всё выше»: Работницу компании «Макдональдс» арестовали, посадили в тюрьму и предъявили ей уголовное обвинение за то, что она пересолила гамбургер, заказанный одним из полицейских. Думаю, что здесь не повезло именно бедной работнице, потому что меру в соли всё же нужно иметь. Этот случай, вычитанный как-то отцом за утренней газетой, получает серебряную медаль и почётное второе место. Проблема «Ад земной»: Раньше у меня стоял в этом пункте другой пример с собакой и нерадивым хозяином, но сейчас я решила его заменить на действительность сегодняшних событий. Скажу коротко и без пояснений: проснуться в одной кровати скованной наручниками с тем парнем, которого просто не выносишь. При этом между вами только самодельная баррикада из подушек и одежда, однако нога этой особи мужского полу всё же смогла каким-то образом оказаться на вашей пятой точке. Первое место и золото! — Убери её! — завопила я, однако ответа так и не получила. — Убери эту чёртову штуку! — вновь выкрикнула я, пытаясь свободной рукой стащить с себя ногу Джека. — О, Господи, убери же ты эту чертовщину! Фрост поморщился, что-то пробубнил и, причмокнув под конец, наконец, открыл глаза. Сейчас на нём не было маски «Безупречности», что он носил каждый день не снимая. Помятый, небритый и явно всё ещё сонный Джек Фрост предстал передо мной не в самом лучшем свете. — И тебе доброе утро, — зевнув, сказал Джек и почесал свой затылок. — Я ничего не помню после того момента, как мы дотронулись до кровати. Между нами... — Ничего не было! — резко отрезала я, даже не желая представлять, что между нами что-либо могло быть. Это даже звучит мерзко. — И быть не может, ясно? Мы должны найти способ отделаться от этой хрени, — я подняла скованную руку чуть выше и покачала ею взад-вперёд. — Питч не отвечает. Я уверена, что это была его идея. — Ага, — подавив в себе очередной зевок, согласился Фрост. — У тебя что на завтрак обычно? Яичница? Кофе? Бутерброды? — Зелёный чай и круассаны, придурок. — Ты это ешь? Как можно так питаться?! После нашего пробуждения и завтрака, который состоял из яичницы, что так любил делать Джек, мы едва привели в себя в порядок и уже через некоторое время всё же смогли дозвониться до Питча. Вот только он отправил нам одно лишь сообщение о том, что мы должны явиться в кафе, которое находится на другом конце города, где он и собирается нас дожидаться. Это такой пиар-ход: ходить в наручниках по городу, при этом сами скованные — актёры будущего фильма? Если да, то я не желаю вести эту игру и дальше! Моя жизнь стала похожа на сказку с плохим сюжетом, не правда ли? — Может, поведу я? — вновь подал голос Фрост, когда мы вышли на улицу. Солнце до ужаса пекло, и я похвалила саму себя, что надела на голову бейсболку. Джеку же повезло меньше, чем мне — головные уборы на этом у меня закончились. — Может, ты заткнёшься? — самодовольно ответила я, понимая, что с наручниками мы не сможем даже сесть в салон. На самом деле глупо брать в руки руль от моей красавицы машины, а доверять свой автомобиль Джеку-Потрошителю — ещё глупее. Я никогда не доверяла свой предмет передвижения посторонним, кроме Астрид, потому что в школьные года именно она забирала меня с вечеринок, когда я выпивала чуть больше половины стакана текилы. Возможно, что после этого напитка, да ещё и в таком маленьком количестве, алкоголя в крови не было вовсе, однако я та, кто насмотрелся подростковых сериалов, где школьники думали также до первого столба. Это не весело. Идти пешком я не хотела, потому что мои ноги уже спустя семь минут превратятся в подобие отбивных. А также я на каблуках, и это должно уничтожить все возможные появившиеся вопросы. Так что мы, благо мирно договорившись, набрали номер такси и уже через пять минут телефон Фроста оповестил о том, что карета подана. — И зачем только вы, девушки, носите эти палки? — уже сидя в машине, спросил Джек. — Я, конечно, понимаю, что женщинам с маленьким ростом это просто необходимо, но зачем это делают такие, как ты? Если он подразумевает, что «оно» — это термин к «девушка-с-ужасно-высоким-ростом», то я просто обязана пропустить эту долю сарказма мимо ушей. Я сильная. Я выдержу... — Конечно, есть красивые туфли, — продолжал свои рассуждения Джек. — Фирма «Джимми Чу», к примеру, изготавливают неплохую обувь, но она и по цене не из дешёвых, в отличие от твоих. Окей, мои туфельки действительно были из категории «Дешёвые». Просто дорогая обувь не подходила к моему стилю, а именно эти идеально подходят. Я специально отклеила штрих-код и ценник, дабы никто не заметил моего маленького обмана. И вот вопрос: почему Джек Фрост заметил стоимость моих туфелек быстрее, чем это делают подруги? — Я никогда не пойму женскую логику, — всё бормотал парень. — Зачем? — Чтобы только ты спросил, придурок, — не выдержала я. — И помолчи, мастер Женской логики. Голова болит, а здесь ещё и ты. — А вот ты не затыкай меня, Разенграффе! — Давайте только без рукоприкладства, — подал голос до это молчавший водитель. — Я уже вижу, как вы убиваете друг друга. Салон новый. Все дела решайте на улице! Но кто сказал, что какой-то водитель сможет остановить или, по крайней мере, вмешаться в «беседу» двух интеллигентных личностей? Хотя насчет второго я не уверена, что он является этой самой личностью. Но пропустим этот аспект. — И что ты сделаешь со мной? — пропела я. Складывается такое чувство, будто я сейчас нахожусь в клетке с зомби, который целенаправлено идет на меня и пытается всеми силами перегрызть мне горло. Ох, нужно перестать смотреть «Ходячие мертвецы». На ночь особенно. — Я не буду ничего тебе делать, потому что я не хочу опускать своё внимание до тебя. Я не для того на свете появился, чтобы снизойти до Эльзы Разенграффе. — Да пошёл ты, — выругалась я, отворачиваясь к окну и наблюдая за потоком людей, спешащих по своим делам. Толкаясь и пытаясь прорваться сквозь барьер таких же людей, они стремятся быстрее перебежать дорогу, даже не осознавая, что задели кого-то. Так всегда: мы живём только ради себя. По мне, так это самое ужасное. Также, как и сидеть в одной машине с Фростом. — Пойти в рай? — вновь решил пошутить Джек, но у него это явно плохо выходило. Конечно, я могла бы оценить по достоинству его искрометный юмор, будь мы в другом месте и в другом положении. — В рай меня ещё никто не посылал. Какая честь! Я буду первой, кто послала этого парня. Надеюсь, что не последней. Хотя точно не в рай я подразумевала его послать, но это также содержит в себе три буквы, которые складываются в простое слово. «Мне папа не разрешает говорить такие слова», — сказала бы я, если бы у меня попросили озвучить их. — Я уверена, что окажусь далеко не последней, — озвучила я часть своих мыслей, на что получила очередную ухмылку. — Ох, иди пей воды из туалета. — Окей, но маленькое но: я не пью воду из туалета. — Естественно, рога мешают, да? В общем, с таким вполне дружелюбным настроем мы доехали до назначенного месте. Погода совершенно обезумела. Было невыносимо жарко, и я поклялась себе, что когда эти наручники спадут с наших рук, я запишусь в бассейн и буду несколько раз в неделю посещать его. Хотя бы освежусь и взбодрюсь. Питч сидел в углу у окна, держа в руке какие-то бумаги и что-то бубня себе под нос. Он всегда так делает, когда пытается работать. Создать видимость, что работает. — Эй, старик! — по-свойски воскликнул Джек, как только мы приблизились к столику. — Что за шутки?! Оу... Я старалась провалиться сквозь землю или, по крайней мере, сквозь этот пол. Напротив Питча сидел Ханс, недоуменно переводя взгляд с меня на Фроста, а потом поглядывая на наши «сцепленные» руки. Его вид был напряженным. Хотя это и понятно почему. — Что происходит? Эльза, объясни мне! Что, мать вашу, здесь происходит?! — Тон Ханса не предвещал ничего хорошего. Я уже чувствовала, как волна негодования поднимается в нём и вот-вот готово вырваться наружу. Я хотела закрыть глаза, до боли ущипнуть себя и понять, что нахожусь не здесь, не в этом чёртовом месте, где мой парень с презрением и ревностью смотрит на меня, а рядом усмехается этот идиот, этот последний человек на Земле, с кем бы я разделила одиночество. Однако от реальности никому не удавалось убегать. И как бы я сейчас не философствовала — мир остаётся равен со временем, а судьба — штука подлая. Глупо, конечно, отрицать то, что мне нравится, как Ханс ревностно переводит взгляд на Фроста, но я бы всё отдала, лишь бы убраться из этого места. Одна. — Ханс... — выдохнула я, боясь сказать лишнее слово, которое в один миг может всё разрушить. Два года отношений, два года прекрасных вечеров и романтики. Нет, я не позволю в мгновегие всё потерять! — Я объясню. Только сейчас... Минуту, — пробормотала я, уводя Джека в сторону. Это кафе, кажется, не отличалось обилием постоянных клиентов, потому что с того момента, как мы ступтли через порог заведения, то на нас посмотрело лишь четыре человека, два из которых наши знакомые. Я остановилась у огромного растения, больше похожее на пальму, и раздраженно взглянула на своего вынужденного собеседника. — Я знаю, что мы не ладим, — начала я, при этом получив в ответ усмешку. — Окей, слово «ладим» даже рядом не стояло с нашим состоянием. Ненавидим? Презираем? Раздражаем? — Я понял, — лениво растягивая гласные, ответил Джек. Он явно знал то, что я произнесу в следующую минуту, однако старался сделать вид, будто искренне заинтересован в моем монологе. — Устроим временное перемирие? Я не хочу, чтобы мои отношения с Хансом потерпели крушение. Пожалуйста, стань в этот раз нормальным человеком, убери свои рога и помоги мне, — высказалась я и замолчала. Но через три секунды добавила: — Либо действительно отправишься в подобие адского «рая». — А так всё хорошо начиналось, — подавив в себе самодовольную усмешку, вставил Джек. Я картинно закатила глаза к потолку и вновь взглянула на парня, стараясь вложить в свой взгляд максимум жалости и убедительности, но минимум раздражения и пренебрежения. Это вышло трудно, но кто сказал, что у актрисы это не получится? — Минута на то, чтобы я молчал? — Я кивнула. Неужели это настолько легко? Здесь явно творится какой-то подвох, о котором мне желательно следует знать. — Минута молчания пошла, Разенграффе. Иди и объясни своему недопринцу, что ты просто попала под обстоятельства. Спустя пять минут мы вернулись к Хансу и Питчу. Первый прожигал во мне дыру, и от этого не было комфортно, если честно. Второй же был занят тем, что пытался донести до нас изменения в сценарии. А также фотосессии, интервью и прочий бред, которые мы должна сделать. После того, как Питч вновь углубился в свои многочисленные бумаги, я постаралась все понятно разъяснить Хансу о происходящем: — Послушай, это не то, что ты думаешь... — начала я, но меня перебили. — А хотите шутку-минутку? — Голос Джека эхом пронесся по заведению, и складывалось такое ощущение, что он хочет донести свою «шутку-минутку» до каждого присутствующего. — В любом треугольнике один угол всегда тупой. Смекаешь? — Джек склонился к Хансу и, играя бровями, словно настоящий Джек Воробей, широко улыбнулся. — Помолчи, — прошипела я, хотя понимала, что это бесполезное дело. — А вот ещё одна: ничего не даётся нам так дешево. Хотя это, скорее всего, какое-нибудь высказывание крутое. Но мне оно нравится. А вам? — спросил Джек. Зачем ему нужно портить то, что уже висит на тонком волоске до пропасти. Я ничего Джеку не делала, по крайней мере, я адекватно соображаю и помню, что после нашего разговора в такси я не дала повода вновь начинать раздор. Либо у него уже выработалась привычка, где мы ненавидим друг друга и стараемся уничтожить себя любыми путями, либо я сошла с ума. Второй вариант мне кажется более приемлемым. — Кстати, как поживает любимая наша Гвендолин? — снова подал голос Фрост, с наигранным удивлением смотря на Ханса, который молча сидел на своём месте и явно пытался переосмыслить происходящее. — У неё скоро день рождение, как мне известно, и я думаю, что ты будешь самым первым в списке приглашённых. Вы такая классная пара... О, Эльза! — Игра Джека меня раздражала. — Мы с Гвени просто друзья, — отозвался Ханс, слегка морщась. Гвени. Не знаю почему, но его уменьшительно-ласкательное имя, что только что вырвалось из его уст, каким-то неведомым образом смогло засесть у меня в разуме. А Ханс никогда не называл меня, кроме как моего имени. Эльза. Эльза. Эльза... Ханс и Гвени... А рядом просто Эльза. Сама не понимая того, откуда всплыла эта глупая фраза, причём до ужаса абсурдная, а постаралась отогнать назад все ненужные мысли и сосредоточиться на том, что сейчас разворачивается за этим чёртовым столом. — Тогда мы с Эльзой тоже друзья, — криво усмехнулся Джек. — Ну, ты же меня понимаешь: все эти проблемы с девушками так напрягают, а этот наиглупейший случай так не вовремя подвернулся, — указывая на наручники, прокомментировал он. — Я уверен, что будь ты с Гвени в такой же ситуации, как и я с твоей Эльзой, то вы бы время зря даром не теряли. Ну не «Анну Каренину» же вы читали, да? Я молчала. Почему Ханс ничего не отрицает? Почему он не произнесёт тот факт, что мы всё ещё пара? А являемся ли мы теми, кем были год назад? Раньше у нас царила идиллия, которая значительно отличается от того, что творится сейчас. Я только сейчас смогла увидеть, что он явно ко мне охладел, больше уделяя времени либо Гвен, либо ещё какой-нибудь ассистентке. Если вспомнить те моменты со съёмок, то мы разговаривали лишь по тексту и иногда ходили в кафе, явно для того, чтобы поддержать видимость отношений. Но зачем ему всё это? Я люблю его, этого не могу отрицать, но что мне делать, если Ханс больше не чувствует того, что ощущаю я? Я пытливо взглянула на своего парня, который медленно превращался в «бывшего» и осознала, что я права. И это самое ужасное чувство, что когда я только испытывала. Нет, не самое. Оно стоит на втором месте после смерти моей матери. Однако я не буду ничего говорить ему о своих подозрениях. Я буду рядом, когда Хансу понадобится моя помощь или поддержка. Я буду везде, я буду рядом с ним. Возможно, я смогу возродить в нём былые чувства. Или нет? Надеемся, вам понравится.)))))