Костанътинъ (старослав.)

Тушка самолета неспешно выруливала на взлетную полосу. Константин с отцом и президентом молча ждали. Борт номер один действительно оказался блатным самолетом. Сегодня Ивану с Константином предстояло лететь в Америку. Президент, по доброте душевной, решил их "подбросить". И денег за билеты не платить, что очень обрадовало Брагинского. Президент приехал заранее, поэтому встали все сегодня рано. У Ивана нещадно трещала голова - пьянка с Холлом сказывалась, да еще он должен был забрать Константина у Наташи. Выбитое стекло Гилберт обещал вставить. Холла удалось спровадить. Константин же обрадовался приходу отца - тетя Наташа смело использовала его весь день и часть ночи. Он смог починить окно, вычислить сверху донизу дом, разобрать и снова собрать кран, наколоть дров, побелить потолки, выкосить забор, починить калитку и прочее, прочее, прочее. Сама Наташа то и дело бурчала под нос об отсутствии нормальных мужиков в современном мире. - Здорово, - выдохнул Константин, прижимаясь носом к стеклу, глядя на красавец самолет. Самолет действительно был просто прекрасен. Президент улыбнулся, глядя на мальчика. Иван, сидя в кресле, заметил его взгляд, направленный на сына. - Он любит небо и все, что с ним связано. - Эх, жаль что у меня нет сыновей... - сказал президент, когда Иван, встав со своего места, мягко прижал сына к себе. Сын с явным удовольствием обнял своего отца. Иван усмехнулся и взъерошил волосы ребенку. Поморщился: голова все еще трещала. - Этот мальчик появился у меня в сложные для нашей страны годы. Не будь его - наверное, мне бы было бы весьма непросто приходить в пустой дом... - Да, Вторая Чеченская Война, подводная лодка "Курск", потом дело ЮКОСа, реформы... Все так быстро закрутилось, - президент говорил теперь очень тихо. - Волна терактов, - обессилено проговорил Иван, не отпуская от себя сына. Его костяшки пальцев, впившихся в плечо мальчика, побелели, - «Норд-Ост», Беслан, одиннадцатое сентября в Америке... - Ладно, давай завершим разговор, Иван. Мы не должны задерживаться в аэропорту. - Конечно, идемте, господин президент. И, все же, зачем вы едете в США? - Как чего? Надо же отдать старые долги? - хмыкнул он. - Ой! - Иван хлопнул себя по лбу. - Вспомнил! Молодец! - Я, лично, у Альфреда ничего в долг не брал! Себе дороже! - недовольно воскликнул Иван. Президент мудро проигнорировал выкрик Брагинского. Они втроем уже шли к трапу самолета. Константин первым взобрался по лестнице и восторженно, совершенно забыв о том, что в паре метров от него стоит президент Российской Федерации, восклицал, осматривая все. Еще рядом были и телохранители. Иван все время пытался одергивать сына, напоминая о правилах приличия, но президент только махал руками и мягко возражал Брагинскому. Пусть мальчик полюбуется в свое удовольствие. - Сын! - но сын успешно игнорировал его голос. - Пап! Смотри какой вид! - Константин глядел в стекло: дверь в кабину пилотов была распахнута настежь. Пилоты уже отдали честь главе государства. И сейчас во все глаза смотрели на мальчика и Ивана. - Они с нами поедут, господа, - не давая пилотам время на лишние вопросы, быстро сказал президент. - Это - Россия, Иван Брагинский, а это - его сын, Константин. Я надеюсь, что вы не расскажете о том, что видели персонификации стран. - Нет, господин президент! - гаркнули пилоты на два голоса. И попрятались обратно, закрыв за собой дверь в кабину. Константин с блеском в глазах смотрел в иллюминатор, сидя в пассажирском кресле - их попросили сесть, так как самолет вот-вот должен был взлететь. На борту имелись три бара, комната отдыха с двумя кроватями для президентской четы, рабочий кабинет. Салон отделан гобеленами с инкрустацией из золота и драгоценных камней. Президент улыбался, слыша, как Константин просто засыпает вопросами своего отца. И решил его оторвать. - Эй, парень! Служить-то пойдешь? - Это даже не обсуждается, - коротко бросил Брагинский. - Пойдет как миленький. - Пойду! Если возьмут! - ответил Константин смело президенту. - А куда хочешь? - Летать он хочет, - фыркнул Иван. - Эй! В такой веселой обстановке и прошел весь полет. Нет, на кое-какое время они затихли, так как им потребовался сон. Да и Константин порядочно вздремнул... До прилета. *** В итоге всех поднял пилот, объявивший о заходе на посадку. Иван выглядел изрядно подтрёпанным: голова после пары таблеток вроде и перестала болеть, но противная тяжесть все еще давила на затылок. Все еще пытаясь привести себя в надлежащий порядок (и зачем он надел этот жуткий деловой костюм?!), Иван обессилено наблюдал как к самолету медленно ползет трап. Сейчас надо выдержать жуткий треп Альфреда. Просто выдержать, выдержать, выдержать, - как мантру повторял он про себя. Впрочем, Константин сможет скостить некоторое напряжение... Что умный ребенок и сделал. - Крестный! - заорал Константин на английском во всю силу своих легких и молнией бросился к слегка прибалдевшему Альфреду Ф. Джонсу, стоящему немного поодаль, совсем не ожидавшему такого. Хорошо, что этот визит еще не освещали СМИ всех мастей... И он стиснул своего дядю в крепких объятиях. Иван, с неизменной улыбкой, наблюдал за мучающимся от крепких объятиях Константина Джонсом. Президенты, согласно протоколу, встретились первые: Иван попридержал сына на выходе из самолета, давая им спокойно разговориться. - Хэй! Дай-ка на тебя посмотреть... - Альфред с трудом отцепил от себя крестника. И манерно поправил очки. Голубые глаза блеснули оценивающим блеском. Иван Брагинский виду не подал, что заметил взгляд Джонса. - Совсем стал похож.. На своего отца. Почти копия. - Спасииибо! - Константин сделал вид, что не заметил едко брошенной фразы. - Джонс! - А, привет, Брагинский! - они сухо обменялись рукопожатиями: со стороны казалось, что их мечта - сломать друг другу пальцы. Джонс произнес уже более миролюбиво, - сначала дела, а потом - развлечения! - Да, я тоже не прочь начать с дел. Константин... - Я уже давно хотел побывать в Нью-Йорке! Можно-можно? - заискивающе произнес Константин. - Конечно, же. - Альфред извлек из кармана мобильный и быстро - быстро напечатал сообщение кому-то. - Мы с минуту ждем машины... Затем ты, - он указывает на Константина, причем тот застенчиво улыбается, - спокойно гуляешь по городу... С его воплощением. Как я знаю, английский у тебя не плох... Нью-Йорк, Джон, ты можешь звать его так, все тебе объяснит и покажет... - Ура! А деньги? - Константин! - хмуро произнес отец, явно пряча улыбку. - Моя кредитка к твоим услугам. Все-таки я твой щедрый крестный-герой... - видимо дядя был падок на лесть. Номер прошел. - Спасибо! - улыбнулся Константин до ушей. Джонса явно передернуло: у мальчика проглядывалась улыбка старшего Брагинского. Машина подъехала. Из нее вылезли два здоровенных "шкафа" (как мысленно окрестил их мальчик) телохранителя в темных очках во все лицо. А потом вылез и сам город, почти копия Джонса, только глаза иные, да волосы темные. Обмен любезностями завершился и все разъехались по разным местам. Президенты - в одну сторону, воплощения стран - в другую, а Константин с Нью-Йорком в третью. Джон оказался довольно многословным, но не таким как Америка - у того речь лилась диким потоком и его было не так-то просто заткнуть с первого раза. Они посетили огромное количество интересных мест и Константин понял, что иметь безлимитную кредитку - это просто дар богов свыше. Как и двух телохранителей. Джон проникся мальчиком и порассказал предысторию развития города. Наиболее сильное впечатление произвела Статуя Свободы. Время пролетело быстро и настала пора возвращаться. *** Ужин в ресторане прошел в полном молчании, которое Иван окрестил в сердцах "благословенным". Альфред благополучно убежал к своему президенту. Видимо, к консенсусу так оба и не пришли. Хотя... - Завтра будет более насыщенными. Мы с тобой пойдем к мемориалу "Дань в свете" (1). - Отец выглядел задумчивым, вертя вилку в руке, - у меня тоже там люди погибли... Никогда не забуду этот день... Да, Константин помнил этот день скорби, словно он был вчера. Как отец просто сидел на лавке у порога своего дома и плакал от собственного бессилия. Мальчик просто обнял его, и плачущий отец признался ему, что произошло мерзкое преступление против всего человечества и погибли невинные люди девяноста одного государства. В том числе, и его граждане. Дядя Гилберт, к счастью, был дома тоже и с ужасом слушал ужасное повествование Ивана. И сразу, как только Брагинский более-менее пришел в себя, рванул к своему брату. - ... потом, вероятно, мы все погуляем втроем. - Пап, а как прошло... - Никак. Я думаю, что у Путина все же все прошло более безукоризненно, чем у меня, - Иван подавил глубокий вздох. - Наверное... Они оба перестали есть. Ивана явно одолевали мрачные мысли. Чай прошел в полном молчании. Первым не выдержал Константин. - Пап... - Э? Чего, сын? - Ты какой-то больно молчаливый... Более чем обычно. - Как же мне иногда хочется съездить краном по лицу Альфреда! У него совсем характер испортился... Везде видит угрозу! - Как и ты... - тихо произнес сын, но Иван услышал и еще более померк. - Ведь... Прошлое из памяти не сотрешь. Иван на это тонкое замечание промолчал. Они с сыном ночевали в разных номерах. И поэтому сразу после окончания ужина разошлись по своим номерам. Константин рухнул на кровать не раздеваясь. Он был уверен, что отец сейчас, за стеной, тоже лежит поверх чистых одеял и думает, думает, думает... *** Утром все были на мемориале. Альфред молча возложил цветы; минут пятнадцать назад это сделали и президенты обеих стран. У Ивана вновь выступили слезы на глазах, но не пролились. Лишь глаза подозрительно ярко сверкали на солнце. Лицо было бесстрастным, но Константин знал своего отца слишком хорошо, чтобы уверенно сказать о том, что он всегда терпит боль, в том числе и душевную, молча. Или топит горе в алкоголе, как обычно бывает в "святые даты" наподобие девятого мая. Вместе с Гилбертом. Иван легко поднял венок вместе с Константином и они положили его к подножию. Так же они оба поправили черные, траурные ленты, спускающиеся по обе стороны. Молчание которое было вокруг оглушало. Хотя со стороны слышались обычные каждодневные шумы города, но всем находящимся здесь казалось, что они находятся в вакууме. Редкостное единодушие среди держав. Альфред, отойдя в тень, почему-то, вспомнил поговорку гостя (он прекрасно владел языком противника, хоть и говорил немного с акцентом), что горе - не море, выпьешь до дна. И внимательно наблюдал за Брагинским и своим крестником. Брагинский, с трудом вернув себя в привычное русло, нацепил маску полного безразличия и слабого подобия улыбки. Константин слегка нахмурился и прикусил губу: видимо, о чем-то серьезно задумался. - Куда идем? - спросил Альфред у компании. Президенты, быстро с ними попрощавшись, поехали на совместные переговоры. - Может, по городу погуляем? - предложил внезапно Константин. Они шли прочь от места, навевающего грусть, - кто лучше тебя знает его? Вы с отцом спокойно можете поговорить и на бегу. Джонс открыто ему улыбнулся. - Конечно, я ведь его и основал. Так же я согласен с тем, что самое нужное мы уже успели обсудить. - Я тоже согласен с тобой, сын, - неожиданно согласился отец. - Пройдемся. Я давненько тут не был... Прогулка по городу закончилась (ожидаемо) в Макдональдсе. Тут Константин всецело пожалел и отца, и себя самого. Им с трудом пришлось заставить себя съесть малую часть из того, что заказал им Джонс. Хотя Иван во всеуслышанье сообщал, что он не так уж и голоден. Иван, проклиная Джонса на старославянском, отодрал себя от стула с трудом - мешал наполненный живот: Джонс все время(каждые несколько минут) подкладывал ему еды, мотивируя, что Иван сам очень зверски проголодался. В итоге есть все же пришлось. Константин поел тоже изрядно - теперь надо после этого садиться на жесткую диету. Хотя крестный номер один, по хихиканью отца, готовить не умеет совсем ( "...у него черный пояс по котлетам - одной из них можно запросто потравить кучу народа. Оружие массового поражения... Желудка"). *** На следующий, последний день их пребывания у крестного номер три, был вычеркнут один пункт, который доставлял неудобство обеим сторонам. В 2007 году досрочно погашен госдолг перед Соединёнными Штатами по сельхозкредиту 1998 года (343,25 млн долл.). Довольный президент и не менее счастливый Брагинский (из-за того, что они улетают уже сегодня вечером), обменялись прощальными рукопожатиями, невольно скрепившими и их отношение друг к другу. Джонс был в самом благодушном своем настроении, так как денег у него в бюджете изрядно прибавилась. Америка даже рвался пригласить крестника на еще одни каникулы и вместе с отцом (!), но Иван ярко сослался на запущенные дела, на Россию-матушку с ее экономикой и Альфред благоразумно отступил. Константин отдал с грустным вздохом кредитку обратно. Альфред, неожиданно вернул ее ему со словами: " Купишь себе подарок сам. Мне недосуг." Глаза Константина от радости загорелись знакомым фиолетовым пламенем - и Джонс спешно отвернулся, скрывая от них обоих невольный холодок, прошедший по позвоночнику. Иван, сидя в самолете, усмехнулся: ну все-таки Америка в конце-концов оказался порядочным крёстным. *** Они улетали в Англию на обычном пассажирском самолете. Там их ждал крестный номер один, Артур Кёркленд...