Костанътинъ (старослав.)

Константин с отцом прибыл на платформу № 9 и 3/4 за полчаса до отправки. Погода была отвратная - хлестал косой дождь с сильным ветром. Иван был в защитной маске на лице - интенсивность заражения свиным гриппом постепенно снижалась, и поэтому он болел им в более слабой форме. А еще, с недавних пор, он испытывал вакцину (и зелье для магов) от этой гадости на себе, чтобы не тратить людей. Алый паровоз пускал клубы дыма, окутывавшего платформу, полную детей и провожавших родителей, опекунов и просто волшебников. Парень выглядывал своих друзей. Но не увидел их и перестал вглядываться. Мимо него прошел мрачный Драко Малфой, который даже не взглянул в сторону бывшего друга. И Константин знал причину, по которой у него такой вид - его отца, Люциуса, с треском вышвырнули с места попечительского совета. Глядя на то, как папа загружает его чемоданы и клетку с Империей, он подумал и решил, что лето у него все же было более-менее неплохим. Гилберт хоть и тоже заболел гриппом в итоге, но в очень слабой форме. А Константина отец силком заставил выпить пару очень неприятных отваров и зелий, чтобы тот, не дай Бог, не заразился от них обоих. Но все равно, в Калининграде было по-своему хорошо и уютно. Гилберт, по ночам, рассказывал мальчику свою историю жизни, связанную с тем, когда он был еще государством Пруссией. Костя видел, как загораются от ярких воспоминаний глаза крестного; как улыбаются его губы сами собой, вспоминая веселые деньки; какой у него мечтательный вид, когда он говорит о «старом Фрице» (1); как его голос крепнет и громче звучит по комнате, вспоминая о былых победах. О Великой Отечественной, Гил говорить не любил, но все равно упоминал, как они с братом сцеплялись с Иваном, полные ярости, гнева и боли. Мальчика удивило поведение отца в самом начале, когда только они прибыли на вокзал, так как, судя по его виду, он собирался... - ... ты поедешь со мной? - переспросил еще раз Константин, не веря в то, что услышал. - Да, - ответил Иван, выбирая взглядом купе поближе к голове поезда, его выражение лица мальчик не видел из-за маски, - мне надо повидать твоего декана и директора. И кое-что с ними обсудить... Как только отец загрузил все чемоданы, Константин вошел вместе с ним в купе. Но там уже кое-кто находился... В купе находился всего один пассажир, дремавший возле окна. Незнакомец был одет в поношенную, штопаную-перештопаную мантию. Болезненного вида и изможденный, но совсем еще не старик, светло-каштановые волосы едва тронуты сединой. Он напоминал тяжело больного или неизлечимого мужчину. Константин некоторое время с осторожностью вглядывался в него, но Иван толкнул его спину, подталкивая в купе. - Иди уже! Тот, зайдя в купе, плюхнулся на сидение, но спящий так и не проснулся. Иван закрыл дверь и сел подальше от окна. - А это кто такой? - шепнул тихо Константин. - Профессор Р. Дж. Люпин, - не замедлил с ответом отец. - Откуда ты знаешь? - Посмотри на чемодан. - Он показал на полку над головой мужчины. Маленький потрепанный и явно много раз отремонтированный чемодан был перевязан веревкой, аккуратно связанной из множества маленьких веревочек. В одном из углов была надпись: «Профессор Р. Дж. Люпин». - Интересно, что он преподает? - Константин, прищурившись, глядел на его бледный профиль. - Я его раньше не видел. - Защиту от темных искусств. Только по ней у вас вечно нет преподавателя. - Хладнокровно заметил Иван, вытаскивая из-под пиджака сложенные газеты как на русском, так и на английском языке. Некоторое время они молчали; отец шелестел газетными листами, вчитываясь в строки, а паренек читал книгу. Поезд тронулся. - Значит, Сириус Блэк убежал из тюрьмы. - Иван продемонстрировал Константину разворот газеты, где изображался неряшливый, с бородкой и не постриженными, длинными и грязными волосами, человек, держащий в руках табличку с номером и весь закованный в цепи. - Ты знаешь, тебе нужно быть осторожнее... По определенным причинам, по каким ты прекрасно знаешь сам. Их взгляды, фиолетовый и темно-зеленый с фиолетовыми искрами скрестились. Обрели понимание, они отвели друг от друга взгляд. - И куда только смотрел Артур... - Иван неосознанно смотрел на стенку позади мальчика. - Ведь эта тюрьма необычна... Дверь в купе дернулась. Рон и Гермиона обняли друга и с удивлением уставились на закрытое маской лицо Ивана, которое несомненно узнали. И поздоровались. С подозрением глянули на незнакомца, но все же поделились с другом. Гермиона почти сразу начала рассказывать о своем лете, Рон в двух словах упомянул о своем. Константин с Иваном порассказали как и они тоже отдыхали... Если это можно было назвать отдыхом. Коснулись и сбежавшего преступника: - И как это он сбежал? - поежился Рон, знающий о тюрьме не понаслышке, из рассказов бывавшего там по работе отца. - Из Азкабана? При такой-то охране? Ведь он сверхопасный преступник. - В этом мире, молодой человек, - не видно, но звучно усмехнулся Иван Рону, - все возможно, насколько мне показывает мой опыт. - Его должны поймать.- Голос Гермионы был тверд. - Я слышала, сейчас поднята на ноги даже полиция маглов. - И всех стран-государств, - поддакнул ей старший Брагинский. - У нас в России тоже на него получены ориентировки... *** Рон и Гермиона ушли из купе к себе, и Константин собирался поспать, как вдруг... Не успел он закрыть глаза и расслабиться, как поезд замедлил ход. Иван почти сразу же принял боевую стойку и извлек свою волшебную палочку, ощущая всей своей кожей что что-то явно не так. - Нам еще далеко ехать, - заметил он удивление сына. - А чего же мы тогда останавливаемся? Поезд ехал все медленнее. Шум двигателя утих, зато ветер и дождь за окном как будто усилились. Константин, находившийся ближе к двери, выглянул в коридор. Из других купе тоже высовывались любопытные. Но отец, к полной неожиданности, втащил его за шиворот в купе, прошипев: - Сидеть! Я чую опасность. Не высовываться! Поезд дернулся и остановился. Судя по звукам в вагоне, с полок посыпались вещи. Неожиданно погасли все лампы, и поезд погрузился в кромешную тьму. Иван прижал одной рукой мальчика к себе, а другой выставил руку с зажатой палочкой вперед. Профессор Люпин наконец проснулся, и Константин услышал шорох его одежды в углу. Слабый треск - и в купе забрезжил свет. В ладонях профессора Люпина подрагивал огонь, освещая усталое, серое лицо. Глаза его, однако, были ясны и настороженны. - Оставайтесь на месте. - Сухо произнес Иван, опережая преподавателя, - я знаю, кто это... Что это за твари... Константин чувствовал холод. Ему стало нехорошо. Дверь в купе дернулась и пошла в сторону. Дрожащее пламя в руках Люпина осветило упиравшуюся в потолок фигуру, закутанную в плащ. Лицо пришельца было полностью скрыто капюшоном. Глаза мальчика метнулись вниз, к горлу подступила тошнота. Из-под плаща высунулась рука: лоснящаяся, сероватая, вся в слизи и струпьях, как у долго находившегося в воде утопленника. Рука торчала наружу долю секунды: существо как будто почуяло взгляд и поспешно спрятало ее в складке черной материи.То, что было под капюшоном, протяжно, с хрипом не то взвыло, не то вздохнуло, словно хотело засосать не только воздух, но вообще все вокруг. Присутствующих обдало ледяной стужей. У Константина перехватило дыхание. Мороз пробирался под кожу, в грудь, в самое сердце. Но это был злой мороз, темный, похожий на... Глаза парня закатились. Он ничего не видел. Он неосознанно откинулся к отцу на грудь, ища ослабевшими руками тепло. Погрузился в холод. В уши хлынул поток воды. Его тащило вниз, и единоутробный вой усиливался. Откуда-то издалека донесся жуткий, пронзительный вопль женской мольбы. Крик незнакомого мужчины. Он хотел помочь, все равно кому, попытался шевельнуть руками, но не смог. Его окутал густой белый туман… - Константин! Ты в порядке? - Что… что? Константин медленно открыл глаза. Тепло начало резко вытеснять холод. Отец что-то шептал на славянском. Светят фонари, подрагивает пол. «Хогвартс-Экспресс» снова в пути, и горит свет. Иван склонился над ним, шепча по-славянски, позади стоит профессор Люпин. Тепло разлилось в груди, и только тогда он окончательно пришел в себя. Иван, протянув руку, помог ему сесть на место. - С тобой все в порядке? - спросил по-русски отец, оглядывая мертвенно-бледного сына. - Сильно испугался? Константин молча кивнул. И так же, на том же языке спросил: - Что это было... такое? - Дементор. - Ответил Иван на заданный вопрос. - Один из дементоров Азкабана. Люпин непонимающе смотрел на них - их разговор на русском был ему непонятен, а затем начал рыться в чемодане. Что-то громко треснуло, и оба вздрогнули. Профессор Люпин разломал на части большую плитку шоколада. - Держи, - протянул он Константину самый большой кусок. - Съешь и станет полегче. Парень, взглянув на отца (тот положительно кивнул), нехотя взял, но есть не хотелось. Кусочек он откусил и с трудом прожевал. Люпин продолжил говорить, разглядывая высокую и массивную фигуру Ивана, которая выглядела весьма комично: деловой костюм, на лице - защитная маска, в руке волшебная палочка, а глаза отливали глубоким фиолетовым оттенком: - Дементоры... Эти существа выпивают все радость и все радостные воспоминания, им нужен страх, боль, ярость жертвы. Даже люди - маглы, и те чувствую их присутствие... Люпин замолк. Страх у мальчика отступил лишь через несколько минут. - Константин, - продолжил Иван говорить по-русски, - что ты видел? - Моих настоящих родителей... Силуэты... И впервые услышал их голоса, правда, скорее всего, это были предсмертные крики их мольб... Иван расстроено покачал головой. И сел рядом с сыном на сиденье. - Вы - иностранцы? - спросил Люпин с замешательством, садясь напротив них. - Русские, - ответил Константин, окончательно взяв себя в руки. - Мы из России. - Меня зовут Иван Брагинский, - представился отец, - а это мой сын - Константин. Он - студент школы Хогвартс, третий курс, факультет Слизерин. - Брагинский... - Люпин сощурил глаза, глядя на Ивана. - Вы... Не тот ли знаменитый зельевар? - Именно, - подтвердил Иван, убирая палочку. - Именно... - Пап, а как ты его прогнал? В смысле... Это существо? - перебив их разговор, спросил парень. - Одно славянское заклятие против нежити, да и еще уважаемый мистер Люпин вынудил его уйти... Мы скоро приедем, Константин, - заметил отец, мимоходом. - Пока отдохни, а потом посмотрим. Ложись ко мне на грудь, а то я чувствую, как у тебя сердце колотится. Мальчика не надо было уговаривать: он послушно и с удобством улегся на отцовскую грудь и успокоенно закрыл глаза, чувствуя его защиту, защиту Руси...