Я желаю тебе счастья

Утро следующего дня, 11:30 Утро за пианино не дает никаких результатов - слова к песне так и не появляются в блокноте, а мелодия не идёт дальше первых трёх аккордов. Я обречённо вздыхаю и присаживаюсь на софу, расчитанную на двух человек, беря из початой банки солений маленький огурчик. Соленья всегда помогают мне сосредоточиться и выдать умопомрачительную песню. Но не в этот раз: огурчики медленно исчезают из банки, но текст будущей песни ограничивается лишь двумя строчками, рифма в которых далеко не идеальна. Бросаю это бессмысленное дело, надеясь, что когда придёт Остин, песня сама напишется, как обычно и бывает. Оставив истерзанную в ожидании вдохновения тетрадь, я сажусь на двойной стульчик перед пианино и бережно окрываю крышку. Хочется спеть, чтобы разогнать наседающую скуку. На ум приходит недавно написанная песня, и я прикасаюсь к холодным клавишам, извлекая из инструмента прекраснейшую мелодию. - So forgive me If I'm doing this all wrong I'm trying my best And this sing is to tell you What can i do? I'm stuck on you I'm hoping you feel what i do Cause I told Mom about you, I told her What can i do? I'm stuck on you And like the night sticks to the moon... Girl, I'm stuck on you...* Успеваю бросить взгляд на часы, а в следующее мгновение тишину в комнате нарушают чьи-то жидкие аплодисменты. Я оборачиваюсь на звук и вижу Остина, который стоит, оперевшись о дверной косяк. Он слабо улыбается и входит. - Давно ты тут стоишь? - спокойно спрашиваю я, когда Остин подсаживается ко мне и с недовольством смотрит в почти пустую нотную тетрадь. - Только пришёл. Если честно, я не хотел подниматься сюда раньше двенадцати, - сморщивается он, но потом его лицо озаряет довольная улыбка, - Но потом я услышал знакомые слова, и вот. Повисает неловкая пауза. Я вновь беру в руки свой песенник, открывая почти посередине, там, где мирно покоятся две строки будущего хита. Остин перелистывает нотную тетрадь, в которой с прошлой встречи не появилось новых композиций. - Неужели творческий кризис? - подняв одну бровь, Остин ещё раз быстро перелистывает тетрадь, - Обычно, за ночь у тебя рождается новая песня, ну или, хотя бы, мелодия. - Не знаю, - как-то неопределённо повожу плечом, - Почему-то вдохновение оставило меня. - Скажи спасибо, что у тебя есть я, - с ухмылкой произносит Остин, - Сегодня ночью вдохновение посетило меня. Мун усаживается на стуле поудобнее и начинает играть. Его пальцы ловко и быстро скользят по гладкой поверхности клавиш, а губы буззвучно перебирают слова песни, пока мне неизвестные. Начиная вслушиваться, я замечаю, что мелодия отдалённо что-то мне напоминает, но мне приходится отбросить эти мысли, потому что композиция обрывается. Ещё пару секунд я сижу в ступоре, вообще не в силах заговорить. - Элли? - Остин легонько трясет меня за плечо, и я вздрагиваю. - Ты меня слышишь? - А? - всё, что я могу сказать, - Что? Почему ты перестал играть? - Потому что ты меня не слушаешь, - раздражённо бросает он, громко захлопывая крышку пианино. - Ты что, я слушаю! - Ну да, ага. Остин отсаживается на диван, кладёт ногу на ногу и берёт в руки мой песенник. Отчего-то я резко подскакиваю и выхватываю мой "3 в 1" блокнот. Мун сдвигает брови и хмуро смотрит на меня. - Руки прочь от моей тетради! - как-то неуверенно говорю я. - Да что я там не видел, - отвечает соавтор и буквально вытягивает из моих рук тетрадь. Лишь спустя мгновение, до меня доходит, что имеет в виду парень. Он открывает блокнот-песенник-дневник, потянув за ленточку-закладку, и перед его взором появляются две несчастные строчки. Остин вновь хмурится, перечитывает их и просит листок. Выполнив просьбу, я начинаю наблюдать за тем, что собирается делать мой друг, а он старательно переписывает мои жалкие вымученные строки на листочек и откладывает дневник, но тот соскальзывает с дивана, несколько листов переворачиваются. Дневник замирает именно так, а на листках - новая песня, которую я ночью написала для Гевина. Я, по идее, должна была схватить в этот момент свою тетрадь и не дать Муну прочесть то, что там написано. Но я замираю, словно меня парализовало, и тем самым даю Остину возможность прочитать слова новой песни и приписку в конце: для Гевина. Я даже не думаю, что это может ранить его, ведь мы ничем друг другу не обязаны. То, что я подло обманываю его, даже не волнует меня. Я свободный человек и могу писать песни для кого угодно. Остин берёт дневник в руки, его взгляд быстро скользит по странице, и так же быстро меняется выражение его лица. Сосредоточенность стирается, уступая место грусти и разочарованности. Я только успеваю заметить это, как его лицо снова преображается: появляется легкая полуулыбка, но она настолько слаба, что кажется вымученной. Стук в дверь. Она приоткрывается, и в узкую щель просовывается голова Гевина, а затем появляется и он сам. Кантри-звезда осматривает разочарованного Остина и сосредоточенную меня. - Я помешал? - смущается мой парень и прикрывает ладонью глаза, - Извините. - Нет, не помешал, - опережает меня Мун, продолжая смотреть в одну точку на полу, - Я пойду, наверное. Он подхватывает листок, чуть ли не сминая его, и направляется к двери. - Но мы не закончили... - вырывается у меня. - Я сам закончу, - тихо говорит соавтор. Я бросаю на него вопросительный взгляд, на что он отвечает мне парой едва заметных киваний. Когда дверь за Муном осторожно прикрывается, я опускаюсь на диван и вздыхаю. Раз сотый за день, наверное. Гевин садится рядом со мной и приободряюще обнимает за плечи. - Ну ты чего раскисла? - заботливо спрашивает он, касаясь своей ладонью моей. По телу пробегает дрожь. - Ничего, - отмахиваюсь я и принимаю вид а-ля великий композитор, - Я написала песню!

***

Через пару часов, спустя несколько репетиций, я спускаюсь из репетиционной вниз, чтобы сменить отца за прилавком. Лишь завидев меня, папа поднимает удочку и, чмокнув меня в щёку, вылетает из магазина. С самого утра он твердил о "прекрасной возможности порыбачить", и я просто не могла отказать ему и поработать вместо него. Мой первый покупатель за день долго не может определиться, какую из наших "великолепнейших скрипок" взять, и, наконец, выбирает ярко-салатовую. Я беру деньги и отправляю их в кассу. Взглянув на часы, вижу, что время около трёх. Обычно, в это время приходит моя подруга Триш, которую вновь уволили(третий раз за день). Но, к моему удивлению, в магазин входит Остин, входит и одновременно обводит взглядом весь магазин. Сфокусировав взгляд на мне, он темнеет. - Ты не видела Триш? - в его голосе слышится легкая хрипотца. - Нет, а что? Что-то случилось? - Нет, мне просто нужна Триш. Я подожду здесь, ты не против? - Остин, даже не дождавшись ответа, плюхается в кресло в углу магазина, там, где стоит его гитара. Около получаса Триш де Ла Роза не чтит нас своим присутствием, а ровно в половине четвёртого входит в "Sonic Boom" с высокого поднятой головой. - Угадайте, у кого хорошие новости? - широко улыбаясь, жгучая брюнетка идёт к Остину. - Я выбила тебе интервью на сегодняшнем "Helen Show"! Хэлен просто жаждет беседы с тобой! Мун счастливо визжит и набрасывается на своего менеджера в крепкими объятиями. - Спасибо, спасибо, спасибо, - благодарит он, а затем вопросительно чешет затылок, - Но ведь шоу в 17:30, то есть через 2 часа... - Да, поэтому давай лети, - де Ла Роза слегка подталкивает радостного Остина к двери. - Спасибо, - напоследок бросает он и убегает.